Глубокая ночь. Совершенно тёмная улица. По улице рядом идут двое. Издали приближаются в сторону наблюдателя среднего роста парень и девушка. Вблизи слышно их разговор. Крупный план.

— Миша, я с тобой больше никуда не пойду! Ты досиживаешь допоздна и возвращаемся опять ночью. Темно, я боюсь.

— Да вот уже твой дом, вот, поворачиваем.

Оба поворачивают в сторону двора и сворачивают за угол. Ещё один поворот на дворовую дорогу перед окнами. Мимо них проходят двое одетых в тёмную одежду человек неопределённого возраста. За ними на некотором отдалении следуют ещё двое и резко перегораживают парню дорогу. Двое прошедших первыми становятся сзади. Ближайший к парню толкает его ладонью в грудь со словами.

— Бабло и мобилы быстро! Чё, не понял?

— Ай! И-и-и-и… — подруга взвизгивает.

— Заткнись, сука! Жопу разорву!

Подруга хныкая отдаёт сумочку, её приятель трясущимися руками шарит по карманам и отдаёт всё, что находит.

— Чё ты роешься? Щас порежу! — главный грабитель злится. парень нервничает и начинает дёргаться и путаться ещё сильнее.

— Вот, всё, больше ничего нет.

— Это что в левом кармане? Ты не понял?

— Это ключи, я их не отдам.

— Ты чё, урод, не понял?! — с этими словами главный ударил парня кулаком по носу так, что голова дёрнулась.

Парень отшатнулся назад и схватился правой рукой за разбитый нос, потом перешагнул с ноги на ногу и наклонил голову вниз. Совершенно неожиданно этой же рукой он ударил в горло главного из грабителей прямо кончиками пальцев угодив по гортани. Одновременно правой ногой он не так быстро, но не менее точно ударил стоявшего сзади между ног. От неожиданности двое оставшихся дёрнулись назад и стоявший сзади опомнился первым.

Всё происходило совершенно беззвучно и тишину нарушили только звуки ударов. В темноте было не видно рук и нападавшие просто промахивались и парень вторым ударом точно сворачивал им шеи. Всё заняло не больше пяти секунд и на земле лежали четыре трупа. В спешке парень успел добить и тех, кого он ударил первыми. Девушка стояла не двигаясь и смотрела на происходящее почти круглыми глазами — такого она не видела даже в кино, разве что только в одном.

— Миша, Миша, что это было? Что ты наделал? Что ты сделал?

Миша смотрел на содеянное с не меньшим удивлением, чем его подруга. Он посмотрел на кулаки, потрогал нос и потыкал ногой одного из лежавших на земле. Глаза его от удивления медленно моргали.

— Миша, Миша, что это было? Что ты наделал? Что ты сделал?

— Я не знаю, это само получилось, я не знаю.

— Где ты так научился? Тебя же посадят!

На лице Миши отразилось тяжёлое раздумье о предстоящем. Он схватил подругу за руку и потащил обратно на улицу. Пройдя немного он бросился назад и принялся шарить по карманам убитых. Подруга побежала следом за ним.

— Миша, что ты делаешь? Что ты ищешь?

— Вещи надо забрать, телефоны. Найдут же.

Миша собрал всё подряд и потащил свою подругу следом за собой подальше и побыстрее. Он пыхтел и оглядывался по сторонам.

— Всё, Таня, всё. Мы этого не видели, вот мой телефон, вот твой, а это я выброшу в помойку. Всё, всё наше у нас, мы ничего там не оставили. Если что, то мы слышали во дворе вопли, а войти побоялись и никто нас не видел, наверно. Если попадёмся, то скажу, что тебя хотели изнасиловать, а меня убить и нам поверят. Всё на самооборону можно списать и ничего не будет.

Парень некоторое время помолчал и уставившись на свою подругу с удивлением спросил как будто ничего не помнил.

— Таня, а что там было Что случилось? Кто их всех убил?

— Миша, я не знаю, я не видела, мы шли по улице, во дворе…

— Нет, я серьёзно, кто их убил? Они же нас ограбить хотели.

— Я не поняла, ты же сам всё сделал. Ты же сам после того, как он тебя ударил по лицу, их этот, перед тобой стоял.

— Тань, я не помню, я драться даже не умею. Он меня по носу ударил кулаком и нос болит до сих пор. Я, наверно, упал или вырубился и ничего не помню. Кто ещё там был или пришёл?

Татьяна посмотрела на Михаила вытаращенными глазами. Она только сейчас поняла, что он действительно ничего не помнит.

— Ты их всех перебил! Ты! Я не поняла как, но ты это сделал сам и один. И я не хочу больше ничего знать! Всё!

Они подошли к её подъезду и .вошли в него. На улице больше никого не было. Крупным планом показывается двор и лежащие на дороге тела. В доме светятся несколько зашторенных окон.

***

Двор дома. Наряд полиции собирает на месте происшествия трупы убитых этой ночью. Вокруг собралось несколько зевак. Начальник следственной группы спрашивает у эксперта.

— Ну что, есть что-нибудь? Зацепки есть какие-нибудь?

— Ничего нет, совершенно ничего. Ни отпечатков, ни обрывков одежды, ни следов чужой крови, ни пуль, ни гильз, ни оружия. Все убиты голыми руками. Из вещей почти ничего не осталось. Сами знаете, что бомжи всё подберут и тюрьмы они не боятся — там хоть накормят, оденут и спать уложат в тёплом помещении.

— Ещё один висяк на мою голову, свидетели хоть есть?

— Никто ничего не видел и не слышал — полный глухарь. Судя по виду они были обыкновенными гопниками. Кому такие нужны — наоборот все местные обрадуются, что тише стало.

Трупы упаковывают в мешки, грузят в машины и увозят. Машины уезжают. С места происшествия снимают ограждающую ленту. Вид от первого лица одного из наблюдателей. Он долго стоит и уходит в неопределённом направлении одним из последних.

***

Отделение полиции. Отдел расследований. Идёт совещание.

— У нас очередной висяк из четырёх трупов. Никаких зацепок нет и не будет, если только сам преступник сам не придёт сюда и сам не сознается в содеянном, а этого, я вам точно говорю, не будет. — начальник стукнул ладонью по столу перед собой.

— Если подросток, то придёт или проболтается или разболтает. — ляпнул один из подчинённых.

— Ты тупой, тебя посадят. Слышал такое выражение? Ты вообще думаешь, когда говоришь? Или два дела одновременно делать не можешь? Ты отчёт читал? Все убиты без применения оружия! Ты это понимаешь или нет?! Кто-то уложил четырёх гопников и придёт сам сдаваться. Ты скажи спасибо, что гопников, а не студентов. Вот тогда бы все тут наелись. Этот случай мы спишем на криминальные разборки, так что к нам не придерутся и жаловаться некому. Это преступление к вопиющим не относится, так что общественное мнение спокойно.

— Какая же это разборка? Да ещё и у гопников!

— Вот такая разборка, вот такая. Вот такая вот получилась. Одна банда гопников заказала другую банду гопников. Или гопники тряхнули кого не надо и за ними прислали кого там для этой цели держат. И других версий по этому делу не будет. Это дело не нашей компетенции, так что мы его отдаём ФСБ потому, что я считаю, что все четыре убийства совершил террорист из группировки чеченских сепаратистов, которого прислали сюда подорвать жилой дом с целью совершения теракта. Во время поиска цели для подрыва террорист нарвался на гопников и уничтожил их как ненужных свидетелей.

— У террориста нож и пистолет должны быть. Зачем он их голыми руками убивал? Чтобы потруднее было? — влез ещё один.

— Зачем, это не наше собачье дело! Вот так ему показалось лучше. Крови нет и гильз нет и пуль нет и шума нет. Это его дело, зачем он так сделал, а моё дело все материалы сдать и дальше это дело вспоминать как страшный сон. И не вздумайте сунуть в него свои шаловливые ручки! Я всех предупреждаю первый и последний раз!

***

Квартира Михаила, который ходит по комнате и размышляет. В комнате включён компьютер. Из колонок звучит музыка “Комбайнёры”. Михаил роется на книжной полке и перебирает вещи. Окна зашторены и за окном глубокий вечер.

Так, сегодня за мной не пришли. Танька не звонила, значит и до неё не добрались. Сам я ей звонить не буду — так лучше будет. Она постепенно всё забудет, а потом уже никто ей не поверит. Сам я ничего не помню, что правда. Никто не поверит, что я сам это сделал. Кто угодно скажет, что я ни разу никому по морде не дал, что почти правда, и драться не умею. Ночью толком ничего не видно, а мало ли на кого я похож. Полиция меня не побеспокоит — это почти точно.

Самое главное теперь это разобраться с произошедшим самому. Я ничего не помню из случившегося и сделать я этого не мог — всю жизнь меня били все, кому не лень. Только в старших классах отстали. Нигде и ничем я не занимался и просмотром боевых искусств не увлекался. Как тогда я мог их перебить? Вот сейчас попробую и ударю стену. Ай! Больно то как! Кстати, а почему руки не болят?

Михаил посмотрел на свои руки, пощупал тщательно пальцы и ладони, сделал удивлённое лицо. Подошел к компьютеру и переключил на следующую песню “Гендальф, гляди какие гоблины!”. Снова начал перебирать диски и видеокассеты.

Это уже идентификация Борна какая-то началась! Только Борн был агентом ЦРУ, а я студент и даже в армии не служил. К тому же я всё прекрасно помню, что и когда со мной было. Вот у меня и конспекты и зачётка и книги лежат. Так что вариант Борна со мной не проходит и никакие инопланетяне или спецслужбы меня не похищали и опытов надо мной не проводили. Я знаю и другие знают, где и когда я был и в любой момент могут подтвердить. Такому за несколько часов не научишься, а больше нескольких раз меня больше чем на несколько часов незаметно не похитишь. Не тот у меня распорядок!

Михаил несколько раз прошел по комнате и переключил в компьютере на песню “Угроза ядерной войны”, потом перебрал ещё раз конспекты и остановился в глубокой задумчивости. Подошел к компьютеру и набрал в гугле запрос о психических заболеваних.

Раз это не похищение и не происки инопланетян или спецслужб, то это поехала крыша. Самое тяжёлое, что к врачу не пойдёшь, иначе придётся всё рассказывать. Но есть интернет и там всё есть. Набираем сначала провалы в памяти, а потом две личности в одном человеке — я об этом часто слышал и кино на эту тему снимают.

Михаил сосредоточенно читает ответы на мониторе, потом ещё раз проходит по комнате и садится за компьютер. У него недовольный и раздражённый вид. Он не находит нужного и запускает новый поиск раз за разом. Потом поворачивается в камеру и долго смотрит в пол.

***

Помещение одного из подразделений ФСБ. Двое служащих в штатском изучают разложенные на столе бумаги. Более старший по возрасту начинает рассуждая рассказывать более младшему.

— Обрати внимание, как быстро нам это дело спровадили, даже не стали сами тягомотину разводить, как они любят.

— Дело смахивает на дело нашей компетенции, это я вижу.

— Оно не просто смахивает, оно действительно нашей компетенции, не считая приписанного полицией бреда.

— Террористы полностью исключаются, как они написали?

— Даже рядом не стояли. Это не террористы. Больше смахивает на случайную встречу с каким-нибудь спецназовцем или агентом иностранных спецслужб. Полиция это не могла не знать, но вида не показывает. Ты посмотри как быстро их прикончили.

— Я вижу. Я бы сказал, что они даже испугаться не успели.

— Ну так дураков не держим. Знаешь, что плохо? Что мы это дело тоже не раскроем. Отсутствие следов это тоже след, но не звонить же в ЦРУ и не спрашивать, не присылали ли они Джейсона Борна.

— Можем перебрать всех возможных подозреваемых в определённом радиусе. Если повезёт, то может быть…

— Не может быть. Все, кто это могли сделать из тех, кого мы знаем, так бы не сделали. Это не подвыпивший студент подрался. Те, кого мы знаем, разбили бы им морду и оставили лежать.

— Ну так вот и объяснение. Знал, что искать не будут и прибил.

— Да проверять всё равно придётся, так что неважно. Тут важно, что настоящий предмет нашего внимания всю эту возню заметит и мы его уже не достанем. Кого тут подозревать? Всех?

— Возьмём со всех подписку о неразглашении допроса.

— Если разведчик говорит, что не брал — значит не отдаст, а если говорит, что не делал — значит не сознается. Тот, кто смог спокойно прикончить четырёх гопников, так же спокойно расскажет на допросе, что никогда там не был, а мотивов у нас нет совершенно никаких.

— Самозащита — прекрасный мотив и так оно и было.

— Вот именно, что самозащита! Кто угодно подходит, а значит конкретно никто. Хоть каратист из самоучек. Список есть?

— В природе не существует. И что с этим делать?

— А я тебе сразу скажу ответ: никто из умеющих такое сделать этого не делал. При таких способностях люди в такие ситуации не попадают. Любой головорез такого уровня обойдёт гопников стороной и они его даже не заметят. А этот подпустил к себе, дал себя окружить, а потом прикончил всех четверых. Правда странно для профессионала?

— Более чем. Но тогда откуда он знал, что с ними справится?

— Ничего он не знал. Перед нами безответственный разгильдяй, который вдруг смог что-то сделать. Он сам удивился содеянному. Так что новые следы ещё появятся. Вот их мы и будем искать. Только на успех рассчитывать не приходится, совсем не приходится.

***

Северный Кавказ. По дороге движется колонна из нескольких бронемашин. Слышны радиопереговоры и разговор личного состава.

— Слышал про квадрат 2943? Там кто-то чехов всех вырезал.

— Может наши успели? У спецуры спроси.

— Не, не наши, может они друг друга уже резать стали?

— Не дождёмся. Нам тут ещё до самого дембеля ползать.

Вид издали от третьего лица на колонну через прицел снайперской винтовки. Вид меняется несколько раз на вид с передней машины и обратно на вид через прицел. Колонна уходит дальше в пыль.

***

Ночь. По улице идут два неприятного вида молодых человека. Походка развязная и движения расхлябанные. Двое поворачивают за угол и останавливаются возле автобусной остановки. Один смотрит на часы. Оба уходят с остановки в темноту двора.

Вид от первого лица. Приближается автобусная остановка. Вдали от остановки уходят двое. Звук шагов перестаёт звучать. Почти полная темнота. Двое быстро приближаются. Удар в затылок одного из идущих, второй дёргается и после нескольких ударов с хрустом падает на землю. Быстрое движение по улице и поворот в темноту под очень тихий звук шагов. Ещё несколько поворотов по тёмным улицам, шаги замедляются и всё заканчивается.

***

Михаил ходит по комнате и рассуждает вслух про себя. Он встревожен и взволнован. Всё время перебирает руками по телу, как будто что-то ищет в карманах или где только может. Из колонок компьютера звучит песня “А мы пойдём до Мордора пешком”.

Ещё два трупа. Ещё два новых трупа рядом с домом. Это не я, это не я сделал и это я знаю точно. Недели не прошло, а тут такой падёж скота. Да, я сам видел, кого там убили. В смысле видел ещё до убийства и туда им и дорога. Это уже не случайность и сейчас такое начнётся, что можно только повеситься или утопиться.

Компьютер уже перешёл к “Медленно ракеты уплывают вдаль” и в руке вертелась гелевая шариковая ручка. Он прошёл по комнате несколько раз и осмотрел стены. На стенах висели какие-то фотографии, портреты, календари, плакаты и прочая дребедень.

Если тут начнут мочить по десять уродов каждый месяц, то сразу вспомнят про первый случай и тогда могут и найти. Я совсем не уверен, что никто не сможет ничего рассказать. Всегда могут вспомнить, что меня той ночью не было дома и придётся говорить про хождение к Таньке, а она то долго не будет отпираться и всё расскажет.

Вся надежда на то, что про меня все уже забудут после двадцатого трупа. Маньяки по сто человек убивают и никто их не находит, а я носа не высовываю. К тому же выяснится обязательно, что в один из дней убийства меня все где-то видели, а значит на меня повесить всех не получится, а поэтому все от меня отстанут. Никогда не думал, что мне придётся придумывать себе оправдания и сочинять легенды.

Он ещё раз посмотрел на шариковую ручку в руке и поймал себя на мысли, что на неё не хотелось бы упасть потому, что она очень острая. Раньше ему эта мысль в голову не приходила. Он ещё раз поднёс ручку к глазам и ткнул шариком в ладонь. Кожа под шариком продавилась и на ладони остался след. Если нажать посильнее, то можно и насквозь проткнуть. А ведь выглядит как обычная ручка, но на самом деле какое оружие и не вызывает подозрений.

Компьютер запустил “Воля Моргота”. Михаил попытался вспомнить что-то знакомое и напряг лицо. Где же я это видел? Я это точно где-то видел… В каком-то известном фильме… Надо порыться на полке и поискать. Роется среди разных дисков, потом берёт телефон.

— Данила, привет, ты не помнишь, в каком фильме дрались авторучкой? Да, такой известный фильм. Я тут просто прочитал.

— Идентификацию Борна посмотри, там такое было. Давай.

Михаил отыскал нужный диск и быстро перебирая сцену за сценой пробежал в поисках нужного кадра. Да, вот он, этот эпизод. А я уже такое про себя успел подумать. Ну это у всех шпионов авторучка переделана под оружие. Меньше надо всякую глупость смотреть. От такого удара сразу пластмасса сломается. Или не сломается?

Он положил толстый рекламный журнал на пол и взял ручку в правую руку между средним и безымянным пальцами. Примерился и ткнул в середину журнала — ручка воткнулась. Надо сделать металлический наконечник из стали, а ещё можно вставить внутрь стальной заточенный сердечник. неожиданная мысль погрузила его на некоторое время в задумчивое состояние. Он поднял журнал двумя пальцами левой рукой и со всей силы ткнул в цель авторучкой.

В глубине памяти промелькнула какая-то сцена. Что-то из совершенно чужой жизни. Какая-то война или военный лагерь. Он попытался вспомнить и не смог. Глупости всё это — телевизор память засоряет. Ручка пробила много страниц и не повредилась. Он ещё раз осмотрел её и бросил на стол рассеянно глядя вслед.

***

Северный Кавказ. Штабное помещение, вид со стороны входной двери. Группа спецназа слушает вводную на выполнение боевой задачи. Изложение уже заканчивается. Закончив отдавать распоряжения командир обращается к группе уже неофициально.

— Поосторожнее там, опять недавно разведгруппа пропала.

— На чехов нарвались? Вроде не салаги, чтобы так влипнуть.

— Неизвестно, непохоже по ходу. Кто-то ещё поработал.

— А кто пропал? Может вышли не туда и кругами добираются?

— Не наша группа, не наша, иди спроси снаружи.

Группа по одному выходит за дверь. Вид на расположение войск с большого расстояния через оптический прицел. По расположению проходят по одному на большом расстоянии друг от друга спецназовцы и сворачивают за угол. Ещё один укрупнённый вид.

***

Помещение одного из подразделений ФСБ. Всё те же двое перебирают на столе бумаги. Продолжается разговор про всё то же дело с непонятными убийствами в той же обстановке.

— Вот и ещё двое добавились. Из той же группы.

— Ну это уже не случайная встреча. Такого не бывает.

— Я знаю, что не бывает, но это уже новый след. Посмотри на следы ударов и сравни с предыдущим случаем. Тут уже не оборона — тут уже нападение в чистом виде. Это уже кто-то новый появился.

— А может тот же самый решил отомстить за первый раз?

— Нет, не тот же самый. Уже другая сила ударов, другая точность. Скажем так, в первый раз это был ученик, а в этот раз уже мастер. И в этот раз он прикончил не гопников, а каких-то похожих на гопников. Это уже акция устрашения. Он кого-то хочет напугать, причём очень сильно напугать, до самой дрожи от страха напугать.

— А кого? И смысл? Кого можно пугать убивая гопников?

— Того, кто убил первых гопников. Ты посмотри, в каком районе и на каком расстоянии второе убийство. Он прекрасно знает, что убийц будут искать и это будет действовать на нервы первому убийце. Первый будет всё знать и опасаться, что пока ищут второго, найдут и его, а в таком состоянии один шаг до какой-нибудь глупости.

— И после этой глупости найти первого будет проще простого.

— Соображаешь. И одного убийства будет для этого недостаточно, а значит будут и другие, причём в этом же районе.

— И мы можем ночью искать всех подозрительных в этом районе.

— Нет, не можем. На его месте я бы районы менял, чтобы, как ты говоришь, не попасться. Он это знает и так и сделает. Да, город ждут не лучшие времена и ночных гуляк тоже.

— А кого он будет выбирать? Всё тех же гопников?

— А кого захочет — того и выберет. И я думаю, что он выберет цель поудобнее для уничтожения примерно того же типа, что и первые четверо. Так будет проще пустить слухи, а слухи это всё в этом деле. Тут уже такие пойдут подозрения, что соседи на соседей побегут доносить. Ты же помнишь, что было после терактов.

— Теракты насчитывали сотни жертв, а тут пока шесть всего.

— Значит готовься к десяткам или сотням. Комендантский час всё равно не объявят и толку от него не будет. Будем следить дальше.

***

Северный Кавказ. От первого лица вид идущего по месту боя человека. Вокруг лежат несколько тел. Некоторые убитые из числа сепаратистов, некоторые из федеральных войск. Нога в армейском ботинке пренебрежительно поворачивает голову одного из сепаратистов лицом вверх. Неизвестный переходит к следующему телу уже российского спецназовца. Приседает, крупный план лица, снова встаёт. переходит к сепаратисту, внимательно смотрит сбоку, ногой слегка переворачивает тело. В руках появляется фотоаппарат. Делаются несколько снимков. Фотоаппарат убирается. Обзорный план поля с трупами.

***

Тёмная ночь на узкой улице. Вдоль дороги идут пять человек. По внешнему виду три студента и две студентки. Компания сворачивает во двор. Вид издали от первого лица, на компанию надвигается сзади неизвестный. Идущие впереди почти скрываются в темноте. Неизвестный приближается быстрее почти бесшумно.

Крупный план со спины идущих сзади. Первый удар кулака в затылок сбивает идущего справа с ног. Второй удар по виску укладывает и едва успевшего только начать поворачиваться второго из идущих сзади. Остаётся только идущий впереди с двумя девушками студент.

Идущие спереди только успевают повернуться на звуки сзади. Студент получает удар снизу вверх точно в промежность и падает. Подружки успевают заверещать и первая получает удар в переносицу, а вторая ногой в живот. Камера несколько раз переходит с одного лежащего тела на другое. Неизвестный добивает свои жертвы.

***

Лицо начальника выражало гнев и ненависть одновременно. Тимохин никогда не ждал от таких разговоров ничего хорошего, а сейчас не ждал вдвойне. Пакость ожидалась крупная. Начальник начал сходу.

— Тимохин, твоё место не в правоохранительных органах, а в половых! А ещё лучше в пищеварительных, в самом конце и глубоко! И вот именно там из-за тебя мы все очень скоро окажемся! Я прочитал твой рапорт и перечитал сочинённое тобой дело. Это не документ а мечта копрофила, как мне пояснили грамотные люди!

Я тебе только один кусочек повторю, если ты забыл. Итак: “Группа неизвестных подростков из хулиганских побуждений угрожая пострадавшему холодным оружием затащила на помойку главного специалиста по компьютеризации одного частного коммерческого учреждения, а затем заставила местных бомжей совершить акт дефекации ему на лицо, снимая происходящее на камеру мобильного телефона, и разместили отснятое в компьютерной сети интернет.” Вышеуказанная банда несовершеннолетних подростков уже неоднократно совершает подобные правонарушения и её участники называют себя гадёнышами от слова “гадить”. Ты нам всем нагадил этим расследованием! Ты нам в душу нагадил! Мне в душу нагадил! Здесь в каждом слове нагажено в три слоя в твоём отчёте! В каждой букве нагажено!

Ты вообще на работе глаза раскрываешь? Маньяк убил уже десять человек за одну неделю. Ты ждёшь журналистов? Полиция не в состоянии противопоставить что-либо новому городскому маньяку. Ты ждёшь, когда у него появятся подражатели?

— Так первые убийства не в нашем же районе были.

— А это никого не волнует! Начальник полиции города требует результатов. Где мероприятия по розыску маньяка? Ты вместо поисков маньяка занимаешься отыскиванием каких-то гадящих бомжей и подростков с мобильниками. У меня весть район трупами загажен! Меня не волнует больше ничего, кроме этого маньяка. Поэтому ты завязываешь со всей своей копрофилией и начинаешь ловить маньяка. Меня не волнует как, но идёшь и ловишь, хоть руками, хоть на удочку, но маньяка быть в моём районе не должно!

***

Михаил ходит по квартире под звуки песни “Ядерная война” и пытается собраться с мыслями. По комнате разбросаны газеты и рядом с телефоном валяется трубка, которую забыли повесить. В рубке звучат короткие гудки. Михаил держится руками за голову и покачивается, потом начинает наводить в комнате подобие порядка.

Этого не может быть. Этого никак не может быть. Сколько это ещё будет продолжаться? Когда это прекратится? Кто здесь может убивать всех подряд и не оставлять никаких следов? Что ему надо? Он хочет убить меня? Или я убил кого-то из его приятелей среди этих первых четверых? Но тогда почему он повторяет всё каждый раз одинаково?

Все газеты наперебой рассказывают о таинственном маньяке, убивающем голыми руками. Полиция советует воздержаться от поздних прогулок и не выходить из дома по ночам. Интернет переполнен потоками бреда и признаниями сумасшедших по поводу нового маньяка и конца происходящему кошмару не видно. Что теперь делать?

Я, конечно, могу пойти в полицию и признаться, что убил тех четверых. Прямо как у Раскольникова. Это я убил тех первых четверых и ограбил. Точнее забрал свои вещи обратно. И как я объясню, что всех остальных убил не я? В первом случае можно было всё списать на необходимую самооборону, а вот все остальные уже не получится и я точно сяду за убийство при отягчающих обстоятельствах.

Вот если бы я пошёл или позвонил в полицию и сразу во всём признался, а не пытался скрыться, то всё было бы по-другому. Теперь мне придётся скрываться, а я этого делать не умею, совершенно не умею. Я даже не знаю, как это делается. Стоп, а чего это я задёргался? Меня никто не ищет и никто не видел. Если я сам себя не выдам, то никто никогда ничего не узнает. Правильно говорят, что на воре шапка горит.

Михаил обнаружил брошенную трубку телефона и положил на место, гудки прекратились. Вот теперь понятно, чего добивается этот маньяк. Он пугает не всех — он пугает меня и весьма успешно. Он уже сделал так, что я должен всё скрывать и доведёт начатое до конца. А в конце, может быть, он положит очередной труп прямо возле моей двери, хотя и во двое уже хватит. Опять же Танька проболтается, если будет ещё жива. Хотя чего я такое несу, она же моя девушка.

Перед глазами пронеслась картина, как он своими руками убивает свою подругу. Всё равно всё спишут на маньяка и никто никогда не догадается. Я так больше не могу! Я же с ума сойду! Как я мог такое вообще подумать?! Компьютер на несколько секунд замолк и перешёл к следующей песне “Гимн орков”. Надо собраться с мыслями.

О чём я сейчас думал? Надо постараться отвлечься от мелочей и сосредоточиться только на главном. Кто-то увидел четыре изысканно убитых трупа и ему это не понравилось, а, может быть, понравилось и он теперь достаёт убийцу, то есть меня. Он не знает, кто убил, а, следовательно, не знает меня. Он будет убивать, пока не добьётся нужного результата. Вопрос: а что у него является нужным результатом?

С ума я не сошёл и раздвоением личности не страдаю, во всяком случае до той степени, чтобы убивать по ночам и потом ничего не помнить. Может он хочет меня с ума свести? Маньяк поставил целью создать армию из маньяков? Тогда это уже политика, а тут что-то более обыкновенное. Он знает обо мне что-то необычное, чего даже я про себя не знаю, и пытается от меня это получить. Он даже знает, куда я пойду, чтобы ему это передать, только бы ещё узнать что.

В памяти снова промелькнули незнакомые образы. Михаил опять не смог их вспомнить, но точно заметил, что это какие-то развалины и больше всего напоминают места боёв. Было среди воспоминаний ещё что-то и больше всего оно смахивало на подвал, но узнать место было всё ещё невозможно. Компьютер включил “Песня про Саакашвили” и странное воспоминание промелькнуло снова.

Война на Кавказе? А какая из них? И какое я к этому имею отношение, когда я даже в армии не служил, а уж тем более в боевых действиях не участвовал? И откуда я могу всё это помнить? По телевизору я точно ничего не смотрел похожего. Здесь должно быть что-то очень простое и в то же время совершенно невероятное, настолько, что даже поверить было бы невозможно. Я точно знаю ответ, но я не знаю, какой это ответ. Маньяк точно знает, но его не спросишь.

Первое: как я мог так хорошо разделаться с четырьмя противниками при полном отсутствии подготовки? Я не мог ничему научиться за считанные секунды. И я точно не мог нигде видеть всех этих как будто вспомнившихся мест на Кавказе. Вот если бы на моём месте оказался кто-то из воевавших там в каком-нибудь спецназе! Но он не на моём месте, а я приёмами не владею. Я не могу за секунды придумать или выучить то, что учат годами. Даже вспомнить бы не смог.

Это то же самое, что не знал, да ещё и забыл. А к тому же забыл то, чего сам не знал. Я же не могу узнать то, что кто-то знает, но мне не говорит. Или могу? Я же не экстрасенс какой-нибудь. Или я сам не догадывался о своих способностях. Значит я смог когда-то залезть кому-то в голову, запомнить что-то и сам этого не заметил. Хорошие вдруг у меня открылись способности, мне нравится. Эдакая Ванга, только с яйцами. Михаил провёл рукой у себя между ног. Да, яйца есть.

Тогда понятно, чего от меня хотят. Даже становится понятно, что в ту ночь произошло: я просто вспомнил чужие умения, которые когда-то незаметно для себя скопировал, и неожиданно для себя их применил. Да, теперь я понимаю, почему маньяк такое вытворяет: или он хочет вспомнить что-то забытое и я должен это найти в его памяти, или он хочет избавиться от меня, чтобы я никому ничего не рассказал из того, что узнал. Второй вариант хуже, надо подумать, что делать.

***

Вид от первого лица неизвестного на коридор. Помещение с очень толстыми стенами с железными дверьми больше всего напоминает коридор военной базы или бомбоубежища. Через некоторое время камера останавливается и перед ней открывается герметичная дверь. Неизвестный входит в заставленное аппаратурой помещение.

Камера оглядывает помещение несколько раз как это сделал бы взгляд неизвестного. На своеобразном кресле с приспособлениями для фиксации головы, рук, ног и всего тела сидит накрытый похожей на простыню накидкой человек с закрытой экраном головой. В помещении ходят несколько человек в рабочей одежде и шумозащитных наушниках. Большая часть аппаратуры выключена и не работает.

Все находящиеся в помещении, кроме сидящего на кресле, собираются вокруг вошедшего с бумагами в руках. Вид на всех собравшихся со стороны. Вошедший начинает задавать вопросы.

— Так, что у вас по изменениям в его сознании? Он должен дойти до состояния, когда всё равно кого убивать, лишь бы цель была подходящая и боевая задача была поставлена.

— Наверняка поставить можно только клизму в мужской зад потому, что там дырка всего одна. И то есть риск при ошибке получить в лицо струю жидкого дерьма. А тут не зад, а голова, так что приходится работать осторожно, чтобы не наделать бед ему и всем.

— Ну ты не преувеличивай. Сам должен понимать, что и где и как работает. Чего у тебя сколько подопытных пустили слюни, если ты такой грамотный? У нас тут не Освенцим и война не идёт. Каждая твоя ошибка это для меня необходимость поиска новых подопытных.

— Я не доктор Менгеле и крематория у меня тоже нет. Всё, что я получаю для своих опытов, я должен вернуть обратно и желательно в живом виде. Это все они в начале добровольцы, а как включишь гуделку, так через час начинаются вопли с мольбами о помощи.

— Я твою гуделку часами слушал, было дело, и ничего, не умер. И чего тогда у тебя они от неё слюни пускают? Ты им что, ток в голову через ягодицы пускаешь? Или скипидар в зад впрыскиваешь?

— Вообще это мысль насчёт скипидара. Ты же мне таких задохликов на голову подбрасываешь, что не выдерживают минимальной обработки. Они даже до экрана не все доходят. Один из твоих недоделков подох через шесть часов хлопушки от сердечного приступа. Обрати внимание, через шесть, а положено по плану обработки целых двадцать четыре. Или гуделку в начале отменить? И что это будет?

— Халтура это будет. Ладно, я напишу рапорт, чтобы там фильтровали козлищ от агнцев, но отродье Сатаны не обещаю.

— Ты им ещё раз там объясни, что мне здесь не нужны комнатные мальчики с плечиком вперёд и подбородком к плечику. Такие любят лезть добровольцами, но я не смертников здесь готовлю. Дисциплина мне здесь не нужна — от неё, кроме вреда, никакой пользы. Чем человек дисциплинированнее, тем он хуже поддаётся обработке. Он давлению не подвергался с детства, а тут сплошное давление.

— Мне ты зачем это объясняешь? Из дисбатов и зон товар пока не предлагали, так что ешь чего дают, а не выбирай что повкуснее.

— Ты им объясни, что это не пионерский лагерь и не детский сад и я не в игры здесь играю, а делаю из людей живые машины для убийства. Одна моя ошибка и весь спецназ МВД будет надолго трудоустроен, если не навсегда. У моей продукции боевой ограничитель отсутствует и для этих людей есть только поставленная задача. Они будут убивать хоть беременных дур ударами ноги в живот, если это потребуется. Для них подорвать детский сад вместе с детьми и находящимися там террористами в порядке вещей. Они рассуждают просто, как палка и стремятся предотвратить большую пакость меньшей.

— Изначально планировалось их использовать для войны на территории США сразу после ядерного удара по ним.

— Я знаю, поэтому берлинский синдром у них отсутствует и девочку спасать они не будут. Я даже подумать боюсь, что будет, если хоть один из них вдруг сбрендит или просто притворится, что его обработка прошла успешно. А такой случай будет, обязательно будет и никак его избежать не получится. Войны против США не предвидится и это чудо пойдёт гулять по необъятным просторам.

— Ладно, у нас войн хватает — найдём, где угробить. Показывай, чего достиг хоть в недоделанном состоянии.

Учёные обходят помещение, обсуждая подробности своей работы и показывая друг другу бумаги с отчётами. В помещении постоянно то происходят световые вспышки, то включаются звуковые излучатели с пронзительно вибрирующим звуком. Экран перед сидящим в кресле начинает что-то показывать и все участники тыкают в него пальцами с оживлением обсуждая полученные результаты.

Начальник показывает указательным пальцем в сторону работающего экрана и призывает остальных сделать то же самое.

— Вот, вот, смотри, как он реагирует. Он уже стреляет не задумываясь и только в кого надо. Я тебе всегда говорил, что рефлексы это сила и её надо использовать в полную силу. Вы его через доилку пропускали? А то выглядит как-то подозрительно хорошо.

— Пропускали как положено. Он завывал не хуже гуделки. Эта доилка из половины подопытных делает пожизненных импотентов, но некоторым даже нравится. Раз на раз не приходится.

— Значит неожиданностей с противоположным полом не будет. Но как он это пережил? Я вижу, как он убивает всех подряд и на пол не смотрит вообще. Маньяк не получится на выходе?

— Не знаю. Вероятность получения маньяка без отклонений. Как и все пережил: сначала удовольствие, потом безразличие, потом раздражение, потом непереносимость. Сейчас всё в норме.

— Подожди, а что ещё с ним осталось сделать?

— Клизму сделать и на горшок посадить, чтобы мозги прочистились. Нечего с ним больше делать — мы весь курс закончили.

— Тогда не порть исправное и давай мне вместе с рапортом.

Вид сзади на человека в кресле. Экран убирают и привязанного начинают освобождать от ремней. Начальник и его помощник выходят за дверь. В помещении остаются только второстепенные работники. С привязанного снимают всё оборудование и надевают на голову чёрный мешок. В помещение вкатывают кресло-каталку.

***

Далеко за полночь. Улица возле ночного клуба. Посетители медленно расходятся из дверей и удаляются в разных направлениях. Показываются удаляющиеся разными путями по одному или по несколько человек. Сцены быстро сменяют одна другую.

На сменяющих друг за другом сценах вид от первого лица приближающийся к идущим сзади, сбоку, спереди. Последние кадры сцен фиксируют крупный план лица или головы. Сцены приближения сменяются сценами удаления. На заднем плане заметны лежащие на земле тела. Окончательно вид уходит в неопределённом направлении.

***

Помещение одного из подразделений ФСБ. Та же обстановка и те же участники продолжают разбирать дело с убийствами.

— На этот раз больше десяти убитых за один раз. И в том же районе, что и первое убийство четверых гопников. Это уже тянет на теракт, способ убийства тот же и снова никаких зацепок.

— Прекрасно! Почему только к нам таких не присылают!

— Шутите? Он же мочит всех без разбора!

— А вот тут ты неправ. Он прекрасно знает, кого и сколько надо убивать, чтобы напугать кого ему надо. Ты думаешь, что он лучше всего убивает руками, а я тебе скажу, что просто не рискует. Люди подыхают достаточно легко при некотором умении.

— Голыми руками убить столько народу не так просто и надо быть очень уверенным в себе. На этом он может провалиться.

— На этом провалимся мы. Все ошибки от перестраховки. Убийца не уверен в себе и берёт с собой нож, но ему этого мало и он берёт пистолет. Нож оставляет вокруг следы крови, а пистолет ещё и пули. Его жертвы все гражданские и не способны оказать сопротивления.

— Но на лице же не написано, что и кто умеет. Он же рискует нарваться на рукопашника и тогда шума не избежать и конец.

— На лице не написано, а в движениях отражено. С его уровнем и способностями ошибиться сложно. Вид у него не гопнический, а совсем наоборот, так что опасений он не вызывает. Прошел мимо тебя кто-то и прошёл. Ты же на каждое приближение к тебе не начинаешь манёвр уклонения и не провожаешь взглядом каждого встречного.

— Почему? Именно так и делаю, чтобы по голове не дали.

— Ну теперь мне наконец понятно, почему ты ничего раскрыть не можешь. Ты ещё себе с двух сторон надпись приделай ФСБ, чтобы ни у кого сомнений не было. Учат вас, учат и ничему научить не могут.

— Но я же незаметно для всех это делаю, как учили.

— Незаметно это так, чтобы не подумали, а не так, чтобы не заметили. Раз ты до такого дело доводишь, значит тебе в эту сторону ещё расти и расти. Учись замечать ликвидаторов. Тебе не приходил в голову вопрос, почему он продолжает как начал, хотя уже дураку понятно, что серию спишут всю на него без малейших сомнений?

— Стиль выдерживает, чтобы объект не соскочил?

— Для того, чтобы не расслабляться! Как расслабишься, так и провалишься. И мы тоже расслабляться не будем.

***

Михаил ходит по квартире под звуки песни “Чёрное пророчество” и собирает вещи. Он серьёзен и сосредоточен. Среди его вещей мелькают блокнот, фотоаппарат, мобильный телефон, карманный фонарь, бинокль и прочие мелкие вещи как для загородной поездки.

Ну что же, ты хотел меня разозлить и тебе это удалось. Я не могу спокойно сидеть и смотреть, что ты вытворяешь. Последний раз перешел все мыслимые границы. Я просто не могу вот так сидеть и смотреть, как ты убиваешь людей десятками, чтобы доказать мне что-то и даже я не знаю, что ты пытаешься мне доказать.

В полицию идти совершенно бесполезно: даже если мне поверят, а в этом даже я не уверен, то ты убьёшь ещё несколько десятков и меня вытолкают на свободу. Ты думаешь, что навязал правила мне, но я сам навяжу тебе свои правила. Ты думаешь, что я буду ходить по улице и трястись, а я буду делать вид, что трясусь и ждать, когда ты сам выдашь себя, уж не знаю как, и тогда посмотрим, какой ты.

Ты решил на меня поохотиться, но иногда охотник сам становится дичью. Я тебя узнаю, потом сфотографирую, а потом сдам фотографии ФСБ или полиции. Да, ты можешь попытаться меня убить, но я точно знаю, что ты это делаешь без свидетелей, а уж о наличии свидетелей я позабочусь. И ещё, самое главное, ты же не знаешь, как я выгляжу и где я живу, так что пока не убедишься — не узнаешь.

И самое главное, что ты точно про меня знаешь, но сделать ничего не можешь — я знаю твои воспоминания и могу их восстановить, а тогда я и до твоего места жительства доберусь. Да, я ещё не могу их вызывать когда и как захочется, но за этим дело не станет. Сначала я доберусь до твоих воспоминаний, а потом и до тебя.

Сейчас я обойду все места твоей боевой славы, всё сфотографирую и буду смотреть пока глаза не устанут, но я залезу в твою голову, хоть я и не знаю, как это делается. Возможно у меня есть экстрасенсорные способности, но я о них не знал до недавнего времени. Да, а не знаю, в каком радиусе они действуют, но раз подействовали один раз, то могут и ещё раз подействовать. Кстати, ещё неизвестно, что я мог прихватить из твоей памяти вместе с приёмами рукопашного боя.

Я сейчас найду всё про восстановление памяти, а потом попробую восстановить чужую память как свою. Я даже слышал, что надо возобновить обстановку и занятия. Обстановку я не знаю, а вот занятия мне вполне понятны. Я начну изучать весь этот мордобой и махать руками, а попутно придумывать прямо на ходу способы убийства всех подряд вокруг и посмотрю, что я на этой почве смогу вспомнить.

Так, что я ещё помню? Я помню, что для хорошего вспоминания нужна экстремальная ситуация или шоковое состояние. Я смогу вспомнить, если представлю, как Таньку мою убивают, например. Нет, будет лучше если я сам её убью, в смысле как бы убью. Тогда я, может быть, смогу добраться до этих воспоминаний.

Всё, меняю план действий полностью. Весь этот детский сад с поисками я прекращаю, а вместо этого буду искать ответы в своей памяти, точнее в его памяти. Скачаю тонну боевиков и буду смотреть, пока перед глазами всё нужное не всплывёт. Надо ещё подумать, где такой деятель мог побывать и отыскать документальные записи.

А теперь попробуем составить портрет предполагаемого убийцы, как часто говорят в детективах. Если убивает без оружия, значит хорошо умеет драться, а этому учат не везде и не всех. В воздушном десанте учат драться и ещё в спецназе. Возможно, что такой товарищ мог служить где-нибудь и в какой-нибудь войне участвовать. Надо собрать все документальные записи всех последних войн. Начнём с последних войн и пойдём дальше. Скорее всего он не какой-нибудь иностранец и надо искать среди соотечественников. Значит надо собрать все записи о Чечне, Югославии, а для подстраховки найти что будет из Афганистана, но Чечня в первую очередь.

Если мне повезёт, а это весьма вероятно, то я могу вспомнить сначала его военные воспоминания, а потом и убийства. Точно! Я уже до этого додумался. Ты же где-то живёшь и скорее всего не на свалке с бомжами. Город большой и все места не обойдёшь, но своего дома тебе не миновать. Это самое частое воспоминание в твоей голове и оно мне нужно больше всего. И я его достану!

Михаил садится за компьютер, открывает поисковик гугл и набирает в строке поиска “Чечня документальные фильмы”, потом начинает открывать результаты поиска один за другим. На экране появляются видеоролики с разных мест боевых действий на Северном Кавказе.

Вот они, да ещё как много! А почему вместо этого вылезло неизвестно что? Интересно, можно узнать кто заходит на сайт и откуда? Я чего-то слышал, но никогда не интересовался. А чего я сам попу рву и голову ломаю, когда у меня один знакомый есть как раз по компьютерам. Вот он точно должен знать, что и как в интернете бывает. Сейчас позвоню ему и всё узнаю, пока дел не натворил.

— Коля, ты в интернете чего-то понимаешь?

— Ты скажи, чего ты хочешь, а я скажу понимаю или нет.

— Можно разные сайты показывать разным людям, если адрес у них одинаковый или как эта строка ещё называется?

— Только так и можно показывать. Тебя опять на порносайте забанили? Залезь через анонимайзер и смотри дальше.

— А что такое анонимайзер? Где его скачивать?

— Гугл открой и посмотри. Я всё равно за два часа тебе не объясню, что это и почему и как работает.

— Ну и на том спасибо, я полез взламывать сервер ЦРУ.

— Ты сервер ФСБ только не взломай, а то получишь маски шоу.

Михаил ткнул в первый же ответ на запрос анонимайзера и недолго почитав на странице впихнул в поле не открывавшуюся строку. Через некоторое время открылся сайт и на экране появилось видео с бородатыми людьми, а потом взрывающийся бронетранспортёр.

Ещё полазив по сайту Михаил обнаружил кучу роликов с убийствами, подрывами, отпиливанием голов, избиением и такими сценами, что ни один фильм ужасов просто не шел по сравнению с этим ни в какое сравнение. Его иногда мутило, но оторваться от просмотра он просто не мог, а продолжал смотреть ещё и ещё.

Наконец он устал настолько, что просто не мог смотреть. Несколько эпизодов просто мелькали перед глазами. Мелькают кадры из продвижения колонны вдалеке, вид на расположение федеральных войск, какие-то усыпанные трупами участки местности, довольные лица одетых в военную форму людей в тёмных очках и многое другое. Михаил взялся за голову, обхватил её руками и задумался.

***

Военный полигон крупным планом с нескольких ракурсов. Вокруг полигона вышки с вооружённой охраной и забор из нескольких рядов колючей проволоки. Большая часть полигона больше всего похожа на хорошо сохранившиеся развалины современного города.

Штабное помещение. Из узких окон открывается вид сверху на полигон. Несколько человек в полевой военной форме что-то обсуждают. На столах лежат несколько биноклей, фотоаппаратов, диктофонов и видеокамер. В глубине полигона появляется движение. Несколько человек наблюдают происходящее в бинокли попутно обсуждая.

— Полковник, Вы уверены, что вот эта маленькая точка вдали не превратится в большую проблему в будущем?

— Совершенно уверен. Эта первая успешная партия солдат с изменённой, но при этом полностью сохранённой психикой. Это больше не те безмозглые зомби с выжженными электричеством или химией мозгами, а полноценные люди, но полностью ориентированные на выполнение боевой задачи. В общем-то боевая задача у них и так уже поставлена, просто надо её подтвердить, а отменить выполнение больше никто не сможет. Абсолютная гарантия выполнения.

— То есть после получения приказа отменить его выполнение будет невозможно даже для того, кто его отдал?

— Да, и в этом их самая большая ценность. Больше не надо никакого контроля. К тому же можно публично приказать прекратить выполнение задачи и вся ответственность будет уже не на Пентагоне, а на исполнителях. Мы же не можем нести ответственность за действия каждого недисциплинированного солдата. Правильно, генерал?

— Разумеется, солдаты иногда не выполняют полученные приказы. Это так огорчает. Сколько штук удалось получить?

— Целая рота с разной специализацией. Эффект впечатляет.

— Раньше у вас не было такой эффективности.

— Мы применили новый метод профессора Вольфа. Иногда готовое решение просто лежит на поверхности, а нам остаётся только подобрать и немного подправить. Потрясающая эффективность.

— Полковник, напомните мне ещё раз, чем они лучше обыкновенных и гораздо более дешёвых и не таких редких солдат?

— Высочайший уровень адаптации. Полное вживание в обстановку. Повышенная живучесть и устойчивость к вредным воздействиям, а ещё ускоренное восстановление. Можете отправить хоть в Припять и с ними ничего не случится. Правд, если пережмёте, то они всё равно подохнут, но другие подохнут раньше. Ещё они совершенно не боятся умереть, так что нервный стресс исключается. Эмоции восприятия у них снижены, так что им всё равно, кого убивать за редким исключением. Просто некоторые из них предназначены для охраны особо важных объектов типа детей президентов или выборочного уничтожения противника. Очень высокая избирательность выбора.

— А немного подробнее про последнее?

— Представьте себе, что перед нами поставили задачу освободить захваченного террористами сына президента. Эта задача может быть легко выполнена новыми солдатами, но есть одна проблема — они могут убить и сына президента за компанию потому, что им совершенно всё равно, кого убивать. Простое решение находится, если отобрать запрограммированных на защиту данного человека солдат. Тогда они спасут сына или дочь президента, не считаясь ни с какими потерями среди прочих заложников или случайными жертвами.

— Даже если случайными окажутся женщины или дети?

— Им всё равно, если это не включено в их основную задачу.

— Перед нами открываются захватывающие возможности.

— Я рад, что смог доставить Вам удовольствие, генерал.

В помещение вошёл ещё один запыхавшийся военный.

— Всё, испытания закончились. Все разоружены и построены.

— Да, и последнее, полковник, Вы уверены, что ваши супермены на самом деле хорошо прозомбированы? Вы уверены, что они не притворяются, а при первом же удобном случае не исчезнут в неизвестном направлении да так, что ЦРУ собьётся с ног их разыскивать?

— Не сомневайтесь, генерал, им просто не захочется так поступить, а в нашем случае это главное. Абсолютная гарантия.

Все присутствующие переговариваясь выходят за дверь.

Вид на полигон крупным планом. Среди развалин построена приблизительно рота в камуфляже. Генерал проходит мимо строя и осматривает личный состав. Солдаты выглядят очень потрёпано и одеты во что попало. На открытых лицах грязь и маскировочная раскраска. У остальных на головах чёрные или пятнистые маски. Некоторые костюмы заляпаны грязью или залиты кровью. Генерал и полковники проходят несколько раз мимо строя и уходят обратно в штаб.

***

Безлунная ночь. По дороге между домами быстро идёт похожий на студента парень. Вид камеры меняется на вид издали. Несколько раз с дальнего расстояния показывается вид на парня с разных позиций. От первого лица вид приближается к парню спереди, крупным планом показывается лицо студента, возврат к виду вперёд и камера проходит мимо дальше по улице. Несколько раз вид оборачивается на прошедшего мимо студента и продолжает идти дальше.

***

Офис подработки Михаила. Маленькая заставленная мебелью комната с компьютерами и мониторами. В офисе идёт небогатая корпоративная пьянка с участием ещё пяти человек. Михаил смотрит перед собой скучающим взглядом и внезапно влезает с предложением.

— А вы знаете, что я .недавно изобрёл? Могу показать.

— Только голый не прыгай, а то все сбегутся.

Фрагментарно по несколько секунд показывается, как Михаил с помощью остальных ставит на стол боком ещё два стола и получается сооружение с узкой щелью между крышками столов. Михаил собирает всех вокруг сооружения и с довольным видом спрашивает.

— А вы знаете, для чего такое нужно?

— Ты от кого-то собрался отстреливаться через эту амбразуру?

— Это не амбразура. Поднимите четвёртый стол и прислоните к этой щели крышкой. Да, вот так и держите.

— Ну получилось окно и что дальше делать? Внутрь не полезем.

— Ну и фиг с вами. Вот скажите мне теперь, для чего такое быстро возводимое из подручных материалов сооружение можно использовать, если внутрь дырки головой кого-нибудь засунуть?

— Не знаем, зачем кого-то туда головой засовывать?

— Если засунуть туда головой какого-нибудь господина, то можно резко двинув стол вниз отрубить ему голову крышкой стола или руки или ноги отрубить. Я изобрёл разборную офисную гильотину.

— Миш, ты что, совсем на голову больной?

— А я думала, что он действительно что-то изобрёл.

— Тебе лечиться надо уже давно, совсем чокнулся.

— Разбирайте это сооружение. Я вообще не понимаю, как до такого можно было додуматься в здравом уме. Это же бред!

Окружающие сотрудники смотрели на Михаила вытаращенными глазами с удивлёнными лицами. Он сам оглядывал их и удивлялся, почему его такая весёлая, на его взгляд, выдумка вызвала такое недоумение и непонимание. Пьянка продолжилась дальше, но гораздо тише.

***

Помещение одного из подразделений ФСБ. Разговор продолжается уже спокойнее, но на столах прибавилось бумаг по делу.

— Теракты этого китайского призрака прекратились.

— Я вижу, что прекратились, а вот его поиски продолжаются. Ты в глубину вопроса смотри, в самую глубину. И что ты там видишь?

— Я не знаю, что там у него на уме. Может он готовит новый теракт, может выжидает, пока всё поутихнет, чтобы продолжить.

— Хорошо, ты знаешь, как меняются люди после изнасилования?

— Ну я не знаю, но слышал, что бывает очень сильно, хотя проститутки обычно не переживают на этой почве.

— Твоя курсантская юность меня сейчас мало интересует. Вот замени мысленно террориста на обыкновенного насильника и вместо его цели поставь обыкновенную дуру. Что получается тогда?

— У неё сильно изменится поведение до полной неузнаваемости.

— И её можно будет по этому изменению поведения отличить от остальных. Террорист живёт рядом с местом первого убийства и ему нужен сильно испуганный до полной перемены поведения убийца.

— А зачем он ему нужен? Я вот этого не понимаю.

— А затем, что есть у него что-то нужное для террориста. Это мы не знаем и поэтому найти не можем, а он знает. Террорист своего добился и теперь вышел на след своей цели. Я думаю, что скоро дело дойдёт до знакомства или убийства. а может и до того и другого.

— Может быть нам тогда поискать всех перепуганных, дёрганных, психованных и прочих сильно изменившихся в районе?

— Первая твоя умная мысль за всё время этого дела. Действуй.

***

День. Михаил возвращается домой из института. В своём дворе он видит от первого лица неопределённого возраста приблизительно ровесника с озабоченным видом быстро расхаживающего по двору во все стороны и постоянно заглядывающего в мобильный телефон. При виде Михаила неизвестный ещё раз смотрит на мобильный телефон и с раздосадованным выражением лица направляется в его сторону.

— Привет, а где остальные? Почему никогда и никого не удаётся собрать в одном месте всех сразу? Почему надо всегда бегать и всех разыскивать? И почему я должен всегда бегать и всех собирать? Ни до кого дозвониться невозможно. Так ничего никогда не получится!

— А кого ты ещё ждал? — с оторопевшим видом ответил Михаил.

— Сначала мне звонят и говорят, что эта дрянь не работает. Я говорю, что в их кривых руках ничего не заработает. Он мне говорит, что звонил другу и друг тоже не смог запустить. Я ему говорю, что его друг идиот и от него недалеко ушёл. Тогда мне говорят, чтобы я им показал как это запускать, а они приведут ещё одного друга, который им потом ещё раз покажет, если они не поймут и у них опять не получится. Прочитать пояснения в электронной почте они не могут.

— А мне никто не звонил. Может быть они кому-то ещё звонили?

— А я не знаю, кому они звонили. Они мне назвали этот двор и сказали, что придут ещё час назад и я теперь должен бегать здесь и ждать потому, что у них мобильник не берёт ни у одного.

— А кому они собирались позвонить? Как его звали?

— А они мне не сказали. Им религия не позволила!

— Я не знаю. У меня есть знакомые. Может они собирались позвонить и забыли. А что они запустить не сумели?

— Программу они запустить не сумели. А меня это не удивляет. И никакая программа не запустится, если делать её компиляцию переименовыванием расширения файла на исполняемое. А они такое уже делали. Компилятор не нашли и решили обойтись без него.

— Бред какой-то, а что за программа?

— Которую они переименовывали или которую просили научить запускать? Это разные программы были, хотя для них без разницы.

— Ты про обе расскажи, может я догадаюсь, кто до такого додумался из моих знакомых. У них такое бывает.

— Одну им задали в институте их долбаном. Они её в компилятор засунуть не смогли. Вторую я им написал, чтобы она из картинок галереи собирала для просмотра в браузере. Я даже представить себе не могу, зачем она им понадобиться могла. Что им собирать?

— Ну фотографии, наверно. Наснимали много.

— Ты фото в галереи собирал когда-нибудь? Любой блог это делает автоматически. Это когда полный каталог мелких фотографий, то в них уже не разберёшься без полного просмотра и то есть предварительный просмотр или просмотр значками. Это нужно только если делать свой сайт с фотографиями. Зачем им это понадобилось?

— Значит хотят сделать свой сайт люди, а как не знают.

— А чего там не знать? У тебя флешка есть? Стоп, у меня же нет ноутбука с собой. Я тебе могу по почте программу выслать и покажи мне там, чего может быть непонятно в запуске.

— Подожди, ты сейчас или забудешь выслать, или потеряешь почту. Давай ко мне зайдём и всё покажешь на компьютере.

— А ты где живёшь? Я далеко не поеду, а то эти могут довониться.

— Вот в этом доме. Пошли покажешь программу, а если друзья твои позвонят, то сразу подойдёшь. Может они мой телефон потеряли, а ко мне зайдут. У меня есть несколько таких знакомых.

Квартира Михаила. Михаил смотрит на монитор и на работу программы своего нового знакомого, который ходит по комнате.

— Полезная у тебя программа, Лёха. Если её доделать, то можно свой сайт сделать нормально без лишних извращений.

— Ты ещё извращений не видел. Мне после общения с этими бездельниками такое начинает мерещиться и сниться, что ни в одном самом кассовом голливудском фильме не увидишь.

— А например? Что-нибудь интересное.

— Ну представь себе окопы, брустверы, танки, идёт наступление, а рядом с танками бегут вот эти… есть такие… ортодоксальные евреи в чёрных костюмах, шляпах, с пейсами, с автоматами, с пулемётами, а некоторые даже с гранатомётами. А ещё какая-то расшифровка аббревиатуры БТР сама придумалась — боевой тактический раввин.

— Гы-хи-гы-хы. — Михаил истерически заржал.

— Ещё иногда какие-то песнопения про моль в голову приходят. Я даже не знаю, как такой бред придумать можно. Ещё пару раз привиделось, как солдаты идут в атаку с картинами над головой на палках и хором скандируют “Пикассо!!! Пикассо!!!”, а один раз портрет был какого-то мужика в форме, а впереди машина шла на гусеницах, только вместо башни у неё была пожарная лестница с трибуной наверху, а с трибуны листовки разбрасывали и речи в громкоговоритель говорили под хоровое скандирование “Тухачевский!!! Тухачевский!!!”.

— Круто! Я тоже хочу такое увидеть!

— А я не хочу такое видеть потому, что потом неделями вспоминается бред всякий. А всё из-за этих вечных скандалов.

— Ну а ты не скандаль. Пошли их подальше и всё.

— Да я уже посылал, только без них очень скучно иногда становится. Это как в той стихотворной поговорке “Клизма заднему проходу подаёт исправно воду, а один раз как-то в дар закачала скипидар.”. Вот чёрт! Опять эта хрень в памяти всплыла — теперь будет вертеться, пока другая на её место не станет. Один раз еду в метро и в окно уставился, а там кабели вдоль тоннеля на всю стену. И тут перед глазами картина, как женщина какая-то врывается на станцию и кричит “Остановите метро! У вас кабели не соответствуют!”, а потом вид на Землю из космоса и сразу же из планеты во все стороны устремляются жгуты разноцветных кабелей прямо к звёздам.

— Да ладно, у меня похуже кошмарики бывают. Мне иногда перестрелки в Чечне снятся чуть ли не наяву. И это при том, что я не то что в той войне не участвовал, а даже в армии не служил, хронику из Чечни не смотрел и фильмы о той войне тоже.

— Ну бывает такое. Я половину программ так пишу: сижу и смотрю на экран, пока решение не появится. Обычное дело.

— Слушай, а ты знакомство отметить не хочешь? Давай за пивом в магазин сбегаем? Или водки прихватим? Ты как?

— Погнали, такое дело надо отметить.

***

Помещение с американским флагом в углу. Возле окна спиной к зрителю стоят два человека: один в чёрном строгом деловом костюме, а другой в офицерской военной форме. Разговор спокойно продолжается уже давно и зритель застаёт его на высказывании генерала.

— Мы весьма довольны результатами полевых испытаний, но эти случаи редких, но совершенно непредсказуемых сбоев просто раздражают. Основная проблема это их частота, достаточно большая для высокой опасности, но слишком низкая для надёжного выявления.

— А насколько часто бывают сбои и в чём они проявляются.

— Сбоев у нас не больше нескольких процентов, но даже причину мы не в состоянии хоть как-то спрогнозировать. При обработке вся надстройка сознания уничтожается, но не до конца. В их сознании происходит просто перераспределение, но совершенно произвольным образом. А главное это замена утраты ощущения эмоций почти от всего усиленной их заменой от чего-то одного.

— И в чём это выражалось или могло выражаться?

— Обработанный солдат может спокойно забить ногами беременную женщину с ребёнком, но может отказаться стрелять в противника или взрывать объект, если ему что-то понравится в цели. Это поведение маленького ребёнка, но не взрослого человека.

— Из всего изложенного ранее я понял, что вы просто сносите им всю надстройку сознания, а то, что остаётся, как раз и представляет собой в большей части почти детскую психику или что-то похожее.

— В общем нас бы это вполне устраивало, но важнейшая операция может сорваться только потому, что для выполнения поставленной задачи потребуется убить смазливенького часового или рядом с взрывным устройством случайно окажется пушистая кошка.

— Проверьте вашим людям половую ориентацию и не набирайте никого из общества защиты животных. Можете ввести предварительную проверку на пригодность к будущей профессии.

— Мы военные, но мы не такие глупые, какими любим себя часто изображать. Мы проверяли всё и даже после этого получали совершенно неожиданные сбои на уже проверенных участках. И самое неприятное, что предсказать причину срыва мы не можем, а проявления этих срывов бывают самые непредсказуемые и опасные.

— Можете привести примеры для большей наглядности?

— К сожалению могу. Один из обработанных солдат в прошлом сначала убил облаявшую его собаку, потом её хозяйку, а потом нашёл и убил всю семью хозяйки. И вот именно у него не получилось подорвать мину с дистанционным управлением рядом с целью потому, что с другой стороны машины сидела забавная кошка.

— Да, совершенно непредсказуемый поворот событий.

— Мы могли бы смириться с подобными провалами, учитывая, что их бывает несколько штук на сотню. В конце концов мы бы сменили исполнителя и всё бы обошлось, но последствия часто заходят дальше и заканчиваются хуже. Вышеупомянутый любитель кошек не просто отказался выполнять задание, а решил, что ему за это мало не покажется и начал уничтожение своего же командования.

— Так вот чем был обусловлен тот случай с нападением.

— Да, это был тот самый случай, который мы засекретили.

— Генерал, скажите прямо — скрыли.

— Хорошо, скрыли. Так вот, мы его еле остановили, а это был ещё не самый тяжёлый случай. Если бы сбои происходили у каждого первого, в крайнем случае каждого десятого, то проблем с выявлением бы не было. Если бы наоборот сбои бывали не чаще нескольких раз на тысячу, то это тоже было приемлемо. А тут происходят ни туда, ни сюда. При такой частоте угроза становится максимальной.

— Понятно, а теперь вы решили все неудачные случаи вместе с их исполнителями передать ЦРУ и пусть у нас голова болит?

— У нас всё-таки армия, а у вас больше возможностей для использования. Вы же сами видели какие у них способности.

— Мы очень хорошо знаем обо всех их способностях и мы знаем обо всех случаях отклонений со всеми последствиями. Более того, мы уже давно собираем всё, что вы потеряли в ходе этого проекта. Неужели вы думали, что такую крупномасштабную программу можно осуществить незаметно и без вмешательства ЦРУ?

— Только не говорите, что именно вы её нам и подбросили.

— Генерал, всем нам будет лучше, если никто из Пентагона никогда не узнает ответ на этот вопрос. Вам это знать совершенно необязательно. Считаете это ещё одной загадкой Кеннеди.

***

Вид от первого лица на коридор того же военного объекта. Камера проезжает по коридору и въезжает в дверь помещения с аппаратурой и креслом. Вид меняется на вид от третьего лица.

На кресле с колёсами сидит пристёгнутый Михаил и покачиваясь медленно оглядывается по сторонам. Вокруг него ходят те же самые люди и настраивают аппарату, некоторые готовят кресло.

В помещение входит тот же самый начальник с папкой для бумаг со своим помощником с портфелем. Оба садятся за стол, к которому подкатывают кресло с Михаилом. Начальник открывает папку, смотрит бумаги и обращается уже к слегка пришедшему в себя Михаилу.

— Ну что, Михаил, Мишенька, Мишаня, доигрался ты качественно. Таких дел натворить по пьяной лавочке даже десантник второго августа, наверное, не смог бы. Ты сам то помнишь, что вытворял?

— Я не знаю. — растянуто ответил Михаил.

— Знаешь, есть такой анекдот. Мальчик сидит и забивает гвозди, а когда гвоздь уже почти забил, то продолжает его держать, бьёт молотком уже по пальцам и плачет. Мимо проходит такой серьёзный дядя и строго так спрашивает у мальчика: “Мальчик, а зачем ты бьёшь себя молотком по пальцам и плачешь? Почему ты плачешь, но продолжаешь бить?”. А мальчик делает такое серьёзное нахмуренное лицо и отвечает таким низким протяжным голосом через губы в трубочку: “А я дебильный!”. Но ты здесь не для того, чтобы я рассказывал тебе анекдоты про слабоумных. Что ты помнишь?

— Я помню, как мы с Лёхой, моим новым другом, пошли пить за знакомство, зашли в магазин, купили водки, пива, портвейна прихватили, а потом пошли пить по дворам. Потом я оказался здесь.

— А ещё что ты помнишь? Что ты делал помнишь?

— Я, наверно, перепил и ничего не помню.

— Тогда у меня для тебя есть две новости: хорошая и плохая и я начну с плохой. Ты на пути своего следования оставил несколько десятков трупов и за это тебе мало не будет.

— А что тогда будет хорошей новостью?

— Хорошая для тебя новость в том, что тебя некому толком опознать и к тому же в городе свирепствует маньяк. Я могу сделать так, что тебя во время этих событий в городе не было, а ты был здесь у меня в лаборатории. Разумеется моя помощь чего-то стоит.

— Какую внутренность вы хотите у меня забрать?

— Прямую кишку. И натянуть её тебе на голову, чтобы ты понял, где находишься. Тебя ждёт обвинение в десятках убийств из хулиганских побуждений или в терроризме. Дальше объяснять надо?

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Ничего страшного и ужасного. Будет почти не больно. Я провожу опыты по воздействию внешних раздражителей на сознание человека. Добровольцев у меня немного и приходится выкручиваться. Разумеется, ты можешь отказаться и тут же окажешься дома с обвинением в убийстве при отягчающих обстоятельствах.

— Нет! Я на всё согласен. Где надо подписаться?

— Надо заполнить вот эти анкеты и с бумагами будет покончено.

— Хорошо. Я не думаю, что в тюрьме будет лучше. А не получится так, что меня всё равно арестуют и посадят?

— Я позабочусь, чтобы о тебе никто даже не вспомнил.

— А как это у вас получится после такого количества трупов?

— Тебе и твоим друзьям совершенно необязательно знать ответ на этот вопрос. Считай это ещё одной загадкой Кеннеди.

***

Помещение одного из подразделений ФСБ. Идёт очень напряжённый разговор между теми же участниками.

— Дело теперь можно закрывать. Больше он не появится никогда.

— Но в прошлый раз Вы сказали, что новых терактов не будет.

— Это не новый теракт, а совершенно новый. Если бы ты хотел кого-то очень сильно напугать до потери сознания, то чтобы ты сделал?

— Пугал бы разными способами, угрожал всё время.

— И какой самый лучший и безотказный способ напугать?

— Подбрасывать доказательства серьёзности угрозы.

— Чему тебя только учили? Не понимаю… Пугать надо неотвратимыми вещами! Это всегда срабатывает. Теперь понимаешь?

— И что неотвратимого в этих десятках трупов?

— Уголовная ответственность за все совершённые убийства. Напоить тебя и положить среди трупов, а потом даже ты сам не поверишь, что не ты их такими сделал. Беспроигрышный вариант.

— Ага, террорист нашёл, кого искал, и решил таким образом подвести под уголовную ответственность, а сам исчез.

— Почти так, но это сделал не террорист. Он действительно нашел, кого искал, но на этом и успокоился. Однако он привёл за собой хвост из тех, кто следили уже за ним, а вот уже они сделали всё остальное: разыскали найденного террористом убийцу первой четвёрки в серии убийств, напоили, устроили новый теракт и показали протрезвевшему предмету внимания террориста все его дела хорошие.

— Я бы на его месте не поверил ничему из сказанного ими.

— Ты не на его месте, иначе всё было бы проще. После случая с первым убийством он поверит во что угодно и согласится на что угодно. В этой истории террорист выполнял роль ищейки. Он сам того не зная просто нашёл для других всё необходимое.

— А может быть и знал для кого и такое не исключается.

— А может быть собака, а может быть корова, а может быть енот, а может пулемёт. Существуют понятие тайны или секретности, которые чаще всего строго соблюдаются. Пока мы здесь гадаем, этого деятеля уже обрабатывают и потом выбросят где-нибудь возле помойки.

— Я только не понимаю, зачем и кому надо с ним что-то делать?

— Затем, что люди, способные убить случайно четырёх опытных гопников, а потом исчезнуть, на дороге не валяются. Уже полвека весь мир бьётся над загадкой убийства Кеннеди, а убийцу так и не нашли и как ты думаешь почему? Совсем не потому, что плохо искали.

— Кеннеди убили из-за последствий карибского кризиса.

— Я спросил не за что убили, а кто убил. За что убили это дураку любому понятно, только без доказательств ни один суд не примет никаких обвинений. А все проколы происходят именно на этапе организации. Совсем другое дело это всевозможные одиночки, которые сами всё сделают, а потом пропадут без вести. Кто будет искать неизвестно кого? Мало ли народу пропадает. Даже если одиночка во всём признается, то это будет уже его ответственность, а не чья-то.

— Вы хотите сказать, что кто-то готовит покушение на кого-то из государственных лиц и подбирает исполнителей?

— Всегда кто-то кого-то для чего-то готовит. Уже пора к этому привыкнуть. Вот когда случится, тогда и узнаем. Система неуправляемых одиночек и была придумана для обхода всех существующих систем безопасности. Эти ориентированные на что угодно одиночки действуют как самонаводящиеся ракеты и ни перед кем не отчитываются, что исключает любую утечку или внедрение.

— Подождите, но как раз одного из них сумел найти другой. Значит всё-таки их можно находить и обезвреживать.

— Вот поэтому очень серьёзные люди приняли как раз по этому поводу очень серьёзные меры. Так что больше мы ничего не услышим ни о первом, ни о втором, ни о тех, кто их такими сделал.

— А из людей можно такое сделать? Я раньше об этом не знал.

— И ты об этом и не узнаешь потому, что будешь заниматься вопросами твоего уровня допуска. Так что для тебя это дело закрыто.

***

Вид от первого лица на экран сменяется видом на лицо Михаила и вид от третьего лица на экран через его плечо. Звучит тяжёлое пульсирующее гудение и звуки хлопков или выстрелов На экране показывается, как приоткрывается дверь, в щель просовывается голова неизвестного и чьи-то руки хватают дверь и начинают бить ей по голове, зажимая голову между дверным косяком и кромкой двери.

Дверь открывается шире и голова просовывается в щель уже полностью. Дверь тут же зажимает шею так, что лицо неизвестного передёргивается, а по нему начинают бить кулаками. Дверь ещё раз приоткрывается и голова опускается на уровень пояса, после чего по ней начинают пинать ногами, а под конец бью в лицо снизу вверх носком тяжёлого ботинка. Дверь отпускают и тело падает на пол.

Вид меняется на улицу и женщину с коляской. К женщине подбегает неизвестный с замотанным лицом и со вей силы бьёт ногой в живот. Женщина падает и неизвестный пинает её ещё раз. Потом он выхватывает из коляски завёрнутого во что-то с головой ребёнка за ноги и много раз со всей силы с размаха бьёт головой об фонарный столб.

На экране ровная местность. Внезапно происходит вспышка ядерного взрыва и облако ядерного гриба устремляется вверх. Документальная киносъёмка показывает прохождение ударной волны, уничтожение построек и кувыркающуюся сметаемую взрывом технику.

На экране школьный пустой коридор. По коридору идёт старшеклассник. Из-за угла на него набрасываются несколько старшеклассников и сбивают с ног. Один из нападавших пинает его ногой между лопаток. Раздаётся вопль “В тубаркас его!” и старшеклассника за ноги утаскивают в мужской туалет попутно заворачивая руки за спину.

Старшеклассника кладут подбородком за бортик унитаза, накрывают сверху сидением и крышкой голову и один присаживается сверху придавливая крышку и не давая освободить голову. Раздаётся ехидный вопль “Умывай его!” и в унитазе с шумом спускают воду. Ноги лежащего тянут в стороны, а один из участников с размаху бьёт его снизу вверх между ног в область половых органов. Тело старшеклассника дёргается, сжимается, руки хватаются за промежность. Старшеклассник остаётся лежать, а все остальные разбегаются из туалета.

На экране дверь офисного помещения. Возле двери на коленях стоит человек в офисной одежде со связанными за спиной руками, а галстук привязан к дверной ручке. Дверь резко дёргают туда-сюда и лицо привязанного бьётся то об дверь, то об её ручку.

На экране женщина с ребёнком на руках. Ребёнок почти полностью завёрнут в пелёнку. К ребёнку протягиваются руки, вырывают ребёнка и несут к окну в комнате, а потом с размахом выбрасывают в окно.

На экране документальная видеосъёмка с места боевых действий, предположительно из Чечни. Одного из пленных бородатые люди с оружием и в камуфляжной форме ставят на колени, а потом начинают медленно большим ножом отрезать голову.

В помещение входит начальник и подходит к Михаилу. Звук динамиков становится тише и начальник обращается к подчинённым.

— Чего вы достигли за всё это время? Или опять всё испортили?

— Слушайте, можно снять с моего члена эту сосалку? Сил нет больше терпеть — сосёт почти непрерывно, а отдаётся во всё тело. — запинающимся голосом спросил у него Михаил.

— Нельзя. И для этого на тебя её и надели. Пытка бывает не только болью, но и удовольствием, щекоткой, звуком и чем хочешь.

— Про пытки мне ничего не говорили!

— Ты согласился на опыты по воздействию внешних раздражителей на сознание человека. Всё, что тебя раздражает, входит в постановку опытов. Ты даже не представляешь, что можно сделать с психикой человека просто воздействуя на его органы чувств. Впрочем, тебе это знать необязательно. Сиди и терпи. Если повезёт, то может быть получишь удовольствие от чего-нибудь из ощущаемого.

— У меня крыша едет! Сколько я уже здесь? Я хочу спать, пить, есть. У меня крыша едет, яйца болят. У меня голова кружится. У меня крыша едет, попа затекла сидеть. Я пить хочу. Я спать хочу. — сбиваясь и повторяясь истерическим тоном кричал Михаил.

— Всё идёт правильно — продолжайте. Скоро будет готово. — начальник сказал это присутствующим и вышел из помещения.

***

Подъезд жилого дома. Женщина роется в почтовом ящике и находит записку из обычного листа бумаги. Разворачивает записку и видит надпись от руки следующего содержания: “Миша уехал с нами на погрузку стройматериалов. Вернёмся через неделю. Сообщите на работу что-нибудь правдоподобное, если будут спрашивать. Он в первый же день напился до безобразия, а мы уже не можем отказаться. Когда он проснётся, то позвонит, если не забудет или не потеряет телефон.”

— Вот паразит! Сволочь такая! Поехал где-то зарабатывать, а мне ни слова не сказал да ещё и напился! Даже записку сам написать не смог. Интересно, сколько же пообещали заплатить, если он так вот сорвался и побежал? Наверно много, раз так надолго уехал.

***

Сельская местность. Камера оборачивается несколько раз. Вид меняется на вид от третьего лица. Михаил стоит посреди поля и смотрит по сторонам с большим удивлением, потом начинает шарить руками по карманам и перебирать найденные вещи.

Он обнаруживает в кармане мобильный телефон, смотрит на него крупным планом, пытается его включить. Телефон включается и тут же выключается из-за севшего аккумулятора. Михаил кладёт телефон обратно в карман и продолжает искать свои вещи.

В одном из карманов он находит небольшое количество долларов, рассматривает и пересчитывает. Всего оказывается десять купюр по сто долларов. Он убирает деньги подальше и продолжает поиски.

Михаил снимает со спины свой рюкзак, с которым вышел из дома, и роется руками в нём глядя внутрь. С напряжённым лицом он пытается вспомнить, что у него было и с чем он вышел из дома. Внимательно ощупывает пальцами все карманы у рюкзака, надевает его на спину, несколько раз оглядывается вокруг и быстрым шагом направляется в сторону ближайших домов.

Сельская грунтовая дорога. Навстречу Михаилу идёт местный житель. Михаил пытается узнать дорогу не вызывая подозрений.

— А до станции ещё далеко? Я, похоже, куда-то не туда свернул.

— Так станция в другую сторону! Ты сейчас вон туда выходи, а потом поворачивай налево. Немного пройдёшь, а там её уже видно. Как же тебя так далеко занесло в наши края?

— Да сначала пили, потом ехали, потом ещё пили, а потом не помню. Проснулся утром, а вокруг чистое поле и никого.

— Ну это бывает! Это у нас бывает со всеми. Как же без этого?

Михаил поворачивает в указанную сторону и быстро уходит, пытаясь вспомнить пропущенные события. Он идёт по улице со старенькими деревенскими заборами как бы рассуждая вслух.

Сначала я познакомился с Лёхой. Кстати, надо выяснить, куда он делся. Потом я пошёл с ним отмечать наше знакомство. Мы купили в магазине всякой всячины и пошли пить по дворам. Дальше я не помню, наверно я перепил. Мне снилась разная гадость и я шатался по городу, пока не сел в поезд и не оказался здесь. Единственная непонятная вещь это тысяча долларов и её происхождение.

Где я мог за ночь разжиться тысячей долларов? Вариантов немного: ограбил кого-нибудь, убил и ограбил кого-нибудь, подставил зад раз десять за ночь и ещё пара менее вероятных случаев. Надо подумать, что я мог натворить скорее всего, не первый же раз напиваюсь.

Гадости мне снились очень нездоровые. Какая-то комната, какие-то люди вокруг и я на кресле сижу и смотрю разный бред. Член болит как будто я пылесос трахнул. О нет! Только бы СПИД не подцепить ненароком. Теперь понятно, откуда деньги: по вызову бывают не только девочки, но и мальчики. А подвыпившие мальчики бывают за деньги даже против своего желания, особенно симпатичные.

Теперь мне всё ясно. Я шлялся ночью по улицам пьяный и меня подобрали какие-нибудь ушлые проходимцы. Мальчик нужен? Как нет?! Есть мальчик! Сколько стоит? А сколько дашь? Много дам, только мальчик надолго нужен. Бери надолго — нам не жалко, только деньги давай. Дальше были наркотики, половые возбудители и прочая гадость, а потом меня выбросили подальше от города. Хорошо хоть люди приличные попались и денег оставили. Было бы ещё лучше, если бы я ничего не подцепил, но это уже не исправить.

Вдали показалась станция и Михаил пошёл быстрее, ещё несколько раз оглянулся по сторонам, обернулся, пытаясь опознать местность, и встряхнул головой от неудачи. Он шел прямо к станции.

***

Железнодорожная станция. Михаил покупает в кассе билет, смотрит на него, потом оглядывается и смотрит на билет ещё раз.

— А сегодня какой день недели, я то-то забыл. — спрашивает Михаил у одного из прохожих на перроне.

— Четверг, да, точно, сегодня четверг. — немного задумавшись от неожиданности отвечает ему тот.

Михаил отошёл в сторону и ещё раз посмотрел на билет, думая про себя. Вчера была среда, значит сегодня действительно четверг, но вот эта цифра больше похожа на число месяца. Если верить ей, то я где-то пропадал целую неделю. Сегодня действительно четверг, но четверг следующей недели. А сразу я и не заметил. Я что, пьянствовал целую неделю? Что же тогда творится дома, на работе и в институте?

Вагон электрички. Михаил сидит у окна, смотрит перед собой и думает о случившемся. Рано я забеспокоился. В институте точно никто не заметит. В крайнем случае позвонят домой, а вот дома это уже хуже. Может быть даже уже сообщили в полицию о пропаже. В полиции спросят про возраст, скажут, что нашел себе новую бабу или ушёл в запой. От нашей полиции толку чуть больше, чем никакого.

На работе будет скандал, может быть даже с увольнением, но это я переживу. Я за эту неделю заработал больше, чем за два месяца, только яйца сильно болят. Скажу, что заболел, и всего делов, а вот дома будет хуже. Дома надо придумать объяснение качественное.

Деньги как раз под это дело подходят. Скажу, что уехал на очень срочный заработок, а мобильный сел и телефон я забыл. Нет, там телефона не было, а сеть не ловила. Не телеграмму же мне давать или обратно возвращаться? Тысяча долларов на дороге не валяется! После таких приключений можно в ФСБ идти работать — легенды сочинять.

Квартира Михаила. Он заканчивает телефонный разговор.

— Да, я не смог позвонить. Да, телефон сдох, а потом приёма не было. Да, там ничего не работает. У тебя в городе телефон не всегда ловит, а ты хочешь, чтобы в сельской местности. Всё, пока.

Всё, с родителями вопрос решён. Осталось посетить место работы и послушать скандал, только сначала почту надо посмотреть. Что тут у нас в почте? Спам, бред, спам, ещё бред, ещё спам, бредовый спам и спамерский бред. Что они тут на моём компьютере делали? Посмотрим историю. Неделю никто никуда не залазил. Что я смотрел перед этим загулом? Какие-то детские фильмы про отрезанные головы. Пьяный я был уже тогда что-ли? Нашёл, что смотреть. На работу я не поеду — позвоню по телефону. Он берёт телефон и набирает номер.

— Алло! Паша? Начальство своё толстомясое позови! Я говорю начальство своё позови толстомясое. Да, это Миша. Нет, я не заболел почти, тут у меня трудности разные образовались. Да, мама сказала, что заболел. А откуда ей знать, что это не из налоговой или военкомата звонят? Да. сегодня уже буду. Да, всё отработаю. До свидания.

Перед глазами снова замелькали сцены из кошмарного сна. Всё это было не сном, а было на самом деле. Только что я могу доказать, если я не помню ни начала ни конца и у меня нет никаких доказательств? А на меня всё равно ничего не подействовало. Как ходили вокруг ходячие мишени, так и ходят, четверым, правда не повезло.

Михаил прибирается в комнате и убирает вещи по ящикам. Собирает вещи, ставит на зарядку мобильный телефон и перебирает разбросанные книги, тетради и бумаги. Кого я тут собирался искать? Тоже мне следователь нашёлся! Выходит в коридор и обувается.

Михаил выходит из подъезда с рюкзаком. Он стоит перед подъездом и оглядывается по сторонам. На него никто не обращает внимания. Плохое место для хорошей обороны и простреливается со всех сторон. Надо найти себе работу, чтобы с недоумками дело не иметь за копейки. Интересно, сколько платят иностранным наёмникам в нормальных странах типа США? Я бесплатно прикончил четверых, а мог на этом заработать. Каждое убийство стоит денег! Он ещё раз оглядывается и уходит по дороге. Странно ходят по улице люди, как будто не боятся, что их могут убить в любой момент. Смерть всегда рядом, но за некоторыми она ещё побегает! Экран медленно гаснет. титры