Случайное знакомство

( Читать на сайте Проза.ру, скачать в формате pdf, скачать в формате djvu )

Время и место каждого Подвига определяются Судьбой. Но если не придёт Герой — не будет и Подвига.

Цурин Арктус, Подземный Король.
Morrowind, Besethda Softworks

Воспитание его было поставлено из рук вон плохо, и потому он был сообразителен, не жесток…

А. Б. Стругацкие, Трудно быть богом

Сведения о новом пойманном преступнике дошли до принца быстро. Само по себе событие достаточно заурядное, но личность преступника была чуть ли не знаменитая. Любопытство заело быстро. Надо было бежать за разрешением к папочке.

Папочка был занят важными государственными делами. То есть мутной и малополезной перепиской со всеми, с кем только можно, и заверениями в уверении о лучших намерениях и прочей межгосударственной бредятине. Рядом крутилось несколько советников, изображая занятость и живейшее участие в происходящем.

— Твой любящий сын и наследник приветствует тебя! — согласно придворному порядку поздоровался принц.

— Здравствуй, есть новость, которая тебя, несомненно, порадует. — весьма довольно ответил король.

А чего тут удивляться? — подумал принц про себя. Король узнаёт всё первым, точнее, он так думает. Значит повод для того, чтобы увидеть государственного преступника, придумывать уже не надо.

— Мы изловили того самого преступника, который держал в страхе всё наше королевство Елмаденвинал. Каждый раз он ускользал от нас, но на этот раз нам повезло. Стража, сыщики и наёмники поработали на славу. И поймали, что самое ценное, живьём! Будет показательный суд и крайне суровая казнь, чтобы все видели, как у нас поступают с нарушителями законов, врагами короны и всего нашего королевства вместе с его народом.

Принц преисполнился гордости за отца. Он любит поговорить, но возразить нечего, действительно праздник. Он вспомнил, кого четвертовали на главной площади при большом стечении народа и общем одобрении. Та парочка успела вырезать небольшую деревню меньше, чем за ночь. Объяснить, зачем они сделали это ради всего пары мешков муки, куска вяленого мяса и почти пустого, как позже выяснилось, бочонка поганенького пива, они так и не смогли. Точнее смогли, тем, что им захотелось поесть пирогов с мясом и запить пивом. Купить еду и выпивку на рынке они, видимо, не догадались.

В прошлый раз он опоздал на допрос и успел только на казнь. Но сейчас было совсем другое дело. Что бы там ни говорил серьёзный папа про обучение управлению государством, но лучше практики ещё никто ничего не придумал. Только, в отличие от других нудных занятий, тут есть возможность пообщаться вживую с полулюдьми, а если вдуматься, то и с нелюдями. Такие уроки принц очень любил. Это не заупокойные наставления нанятых отцом священников, шаманов, учёных, иногда неотличимых от шаманов, советников и прочих образованных людей. Надо будет ещё с палачами поговорить, наверно любопытные вещи можно узнать — подумал он.

— Дэанев, я тебя очень старательно готовлю к будущему царствованию. Теперь ты можешь попробовать сам допросить пойманного преступника Хоншеда и уже воочию убедиться чем и почему преступники заслужили свою грядущую участь. Вместо того, чтобы стать верными подданными, они занимались истреблением людей, разбоями, убийствами и прочими гнусностями. Если у тебя возникнут вопросы, можешь спросить моего советника по безопасности Шинхара или меня, если советник не сможет тебе ответить. — король ехидно улыбнулся — Но это вряд ли, поэтому я его очень ценю, и тебе советую.

— Достопочтенный принц желает допросить преступника в камере пыток? — немедленно осведомился советник.

— Нет, господин советник, пока нет, я ещё не решил окончательно, стоит ли сразу приступать к допросу с пристрастием. — очень уклончиво ответил принц, на самом деле стараясь избавиться от лишних ушей.

В свои четырнадцать, почти пятнадцать лет, принц тянул на все шестнадцать по виду и уму. Родной отец был этому рад, а вот прочие отцы, в том числе святые, не очень. Внутридворцовая борьба за власть никогда не утихала и отсутствие законного наследника или всё, что можно было подвести под это понятие, было всегда кстати. Но наставления родного папы, как не быть отравленным, задушенным, застреленным или зарезанным принц помнил чётко. А вот наставления по управлению, дознанию и выяснению заговоров и более мелких вещей часто пролетали мимо его ушей.

Лучше будет если я допрошу, хотя это сильно сказано, просто посмотрю на него без посторонних. Сначала посмотрю, потом порасспрошу. Преступник в цепях, не укусит. А если что и скажут, то скажу, что придумал новый способ дознания через доверие или ещё что-нибудь. А то эти любители костедробления так преступников портят, что они потом даже говорить уже не могут. Тут не простой разбойник, тут что-то особенное, главное чтобы до него раньше меня не добрались.

Принц поймал себя на мысли, что рассуждает прямо как родной отец, да, вот что значит происхождение, подумал он, это не всякая дрянь безродная. Можно пытать лениво, можно пытать яростно, можно до смерти запытать, но вот так, легко и непринуждённо, без всякого издевательства… вот папа удивится, когда я без всякого многодневного допроса ему доложу то же самое, что и эти олухи с их привычкой сначала пытать, а потом спрашивать. А вот потом пусть истязают хоть до полусмерти, хоть до смерти, раз заслужил, так пусть получает, нечего было людей грабить и убивать.

С этими мыслями он дошел до тюрьмы. Теперь надо с серьёзным видом потребовать, чтобы его отвели в камеру заключённого и закрыли дверь с обратной стороны.

— Отведи меня к новому заключённому. — как мог строго приказал он начальнику стражи.

— Как пожелает Ваше высочество. Оставить Вам охрану?

— Ты сомневаешься в моих силах и способностях? Или считаешь, что я недостаточно хорошо владею оружием? — Дэанев сверкнул глазами и начальник охраны попятился.

— О! Нисколько! Я всего лишь беспокоюсь о Вашей безопасности. Хоншед — опасный преступник, но Вы вправе поступать, как сами пожелаете.

Желаемое было достигнуто. Теперь по пути к камере он думал о том, кого там увидит. Наверно то же самое, что и всегда. Или рычание и проклятия, или слёзные мольбы о помиловании, или даже попытки заверения в глубочайшей верности в обмен на помилование. Ничего не меняется. Да и что может поменяться?

Насколько помнил принц, в этот раз преступнику грозила казнь через насаживание на кол. За все его дела хорошие. Выбирали долго, спорили ещё когда он был во дворце. В конце концов решили, что по продолжительности, зрелищности и мучительности этот способ лучше всех остальных. Нужно было показать всем любителям таких забав, чем они заканчиваются для заигравшихся подонков.

Они подошли к двери и охранник отодвинул засов.

— Допрашивайте, сколько пожелаете. Оставить дверь открытой? — спросил начальник охраны.

— Нет, закройте, пусть у него даже мысли не появится, что он может оказаться на свободе.

В камере было темно и единственным источником света был факел в руке принца. На голом полу сидел человек… Принц увидел в стене место для факела и освободил руки. Человек пошевелился со звоном и лязгом опутывающих его цепей. Так не упаковывают даже окорок… Подумал принц при первом же взгляде на заключённого. И как теперь его допрашивать?

Вид у Хоншеда был действительно жалкий и ужасный. Руки были завёрнуты за спину и связаны цепью, перекинутой через шею к ногам, загнутым назад. На лицо была надета железная маска и примотана цепью вокруг затылка. Язык был вытянут наружу через щель в этой полумаске и зажат чем-то похожим на маленькие колодки. По краям щели из маски в рот входили клинья между зубов. Всё было сделано так, чтобы связанный не мог пошевелиться вообще, даже языком или челюстью пошевелить не мог.

Принц вспомнил, как ему рассказывали о том, что некоторые осуждённые на казнь заглатывали или откусывали язык и умудрялись так задохнуться или захлебнуться кровью, спасаясь от казни. Ага, так вот зачем эти колодки на языке и клинья во рту. Только как его в таком виде допрашивать?

— Снять с него маску! — громко прокричал принц так, чтоб его точно услышали за дверью.

— Как изволит принц. — ответили снаружи. Лязгнул засов и в дверь вошел стражник с ключами.

— И эту дрянь с языка у него тоже уберите. О чём вы думали, когда я сюда шел? Могли бы и додуматься сами!

— Не гневайтесь, господин, мы хотели, чтобы Вы увидели всё как было с самого начала, без нашего вмешательства. Мы хотели, чтобы всё было, как Вам хотелось бы увидеть, без всяких приготовлений.

— Ну ладно, ладно, я понял, вы хотели чтобы я посмотрел всё как есть. Я не злюсь, Вы всё сделали правильно. — торопливо исправил положение принц.

Пока он говорил с начальником охраны с заключённого уже сняли с головы все причиндалы и все, кроме начальника, убрались за дверь, начальник вышел последним с угодливым поклоном.

Шустрые, подумал принц, даже дверь закрыли без напоминания. Теперь можно и подопрашивать. Никто не мешает, подслушивают, правда, но это уже неизбежное явление. Он посмотрел на заключённого и его слегка передёрнуло. По спине пробежала лёгкая дрожь. Вот такого он увидеть совсем не ожидал…

Хоншеду было на вид лет шестнадцать, почти как самому принцу, и вид он производил совсем не как все предыдущие преступники. Ни перекошенного лица, ни оскаленных зубов, ни смазливой мордахи, как часто бывает у жулья разных пошибов, ни умильно детского выражения лица, как часто выставлялись малолетние бандиты… В общем, ничего, что можно обычно увидеть.

На принца живыми и весёлыми глазами смотрела симпатичная умная мордаха с блондинистыми, рыжеватыми, слегка вьющимися растрёпанными волосами. Принц слегка оторопел от увиденного. Никогда не видел преступников с такими лицами. Встретил бы на улице и не подумал бы. Ну да внешность всегда обманчива — успокоил себя Дэанев. Все прикидываются безобидными, а если ещё и внешность соответствует…

Заключённый двигал челюстью и разминал во рту язык, от этого вид у него был улыбающийся и гримасничающий. Как бы не укусил, пронеслось в голове у принца. Впрочем, глупость, он даже встать не может.

— Какая же дрянь эти ваши колодки! — с трудом произнёс Хоншед. — Язык совсем онемел! Даже зубов не чувствую.

— Преступник должен испытывать страдания и боль за совершенные преступления. — назидательно произнёс принц.

— Ага, жалко, что язык, а не другое место!

— Какое место?

— Куда завтра кол забьют!

— Какой кол? Куда забьют? — принц немного оторопел.

— В попу! Забыл что ли? Меня же завтра казнят. Или уже решили помиловать и сгноить в тюрьме?

— Как ты смеешь так со мной говорить! — злобно зарычал на заключённого принц, вернувшийся от задумчивости к действительности. — Ты, вообще, представляешь, кто я? Я принц! А ты преступник!

— Ну и что?

Принц оторопел, такого вопроса в ответ он просто не ожидал. Ну начнёт оскорблять, давить на жалость, ещё что другое в том же духе, но не это.

— Ты должен говорить со мной с почтением. — важно произнёс Дэанев.

— Или что? — ехидно спросил Хоншед.

— Или ты будешь…

Действительно, что? Накажут плетьми, оштрафуют, отправят в рудники? Это с учётом того, что завтра насадят на кол! Сам себя собственной глупостью поставил перед самим собой в глупое положение. Хорошо, что никто не видит! Хороший же у меня вид сейчас был бы!

— Неважно, от такого преступника, как ты, никто ничего другого и не ожидал. Но ты бы мог хотя бы попытаться угодить мне, чтобы смягчить свою участь.

— Кол потоньше возьмёте? Или жиром смажете?

— Твои издевательства неуместны! Я здесь чтобы допросить тебя!

— А если я не буду отвечать?

— Тогда я продолжу дорос уже в камере пыток.

— Там я уже был!

— У принца от удивления повисла челюсть.

— Как был? — медленно спросил он и осмотрел заключённого со всех сторон. — Как ты тогда так легко отделался?

— Просто сразу во всём сознался.

— Почему? Значит ты действительно во всём виновен, в чём тебя обвиняют.

— А какая разница, виновен или нет, если допрос будет под пытками, а требуется только признание без всяких доказательств?

До принца начало постепенно доходить. Так вот почему казнь завтра, а допрос прошел так быстро, что он на него не попал. Действительно, чего допрашивать, если обвиняемый сразу всё признал? Тогда не совсем понятно, что я здесь делаю. Видимо, просто практикуюсь. Да, папа — гений.

— Разница есть. Ты мог попытаться доказать свою невиновность.

— Чем? Кому? Людям, которые не слушают? Тем, кто хочет услышать только признания? Тебе когда-нибудь причиняли боль?

— Ээээ… Мммм…

Принц попытался вспомнить. Случаев было не очень то и много и явно не примеров истязания. Оружием на занятиях его били, с лошади он падал, бился, ушибался, но это не в счёт…

— Вот именно.

— Я принц! Меня не пытают. Пытают преступников.

— Вот и радуйся. А я не стал портить себе последние часы жизни, тем более, что их не так много и осталось. К тому же я плохо переношу боль. Всё равно меня бы заставили сознаться независимо от того, виновен я или нет. Какой смысл?

— Ты виновен и признался. Тебя поймали за совершенные преступления.

— Хорошо, я виновен и не отрицаю этого. Давай теперь просто предположим другую расстановку.

— Какую?

— Допустим, что вы бы ошиблись и поймали просто невиновного постороннего человека вместо меня.

— И сейчас ты скажешь, что ты и есть этот человек?

— Нет. Я не этот человек, а вы бы поймали вместо меня другого.

— И что?

— Как бы он доказал свою невиновность?

— Он бы сказал, что невиновен и доказал это.

— Как?

— Призвал бы в помощь свидетелей.

— А если свидетелей нет? Или ты не всё время на виду? И ночью никто не следит за тобой?

— Тогда…

— Тогда через пару минут или часов, или дней сознался бы кто угодно, чтобы всё это прекратилось.

— И ты предлагаешь прекратить пытать на допросах чтобы облегчить жизнь преступникам?

— Нет.

— Не понял. Ты только что доказывал, что пытка не приносит нужных и справедливых признаний.

— А я не знаю. Если под пытки попадёт преступник и выдаст всех сообщников, то это хорошо, если невиновный признает себя виновным это плохо, а кто есть кто заранее неизвестно. На людях не написано.

— И что тогда правильно? Пытать или не пытать?

— Ничего. Придумать что-то новое вместо пыток, чтобы разница была в итоге между виновными и невиновными.

Принц серьёзно задумался. Спорить было трудно. Ответа не было. Перед ним был государственный преступник и ставил его в тупик. Самое ужасное, что возразить ему было нечего, а спросить совета сейчас не у кого. И тем не менее…

— Сейчас ты без пытки признался в своей виновности. Или станешь это отрицать?

— Я не отрицаю того, что совершал всё, в чём меня обвиняют. Теперь это уже не имеет смысла.

— Зачем ты совершил эти преступления?

Сейчас начнёт говорить про борьбу за справедливость, подумал принц, что отбирал у богатых, отдавал бедным и всё такое…

— Чтобы остановить других преступников и остановить другие преступления.

— Кого ты называешь преступниками?

— Тех, кто ворует, грабит, убивает, клевещет, лжет, можешь и сам додумать. Или ты не согласен?

— Почему? Согласен. И кто же совершал эти преступления? Я слышал, что ты убивал и грабил всех. От крестьян и мелких торговцев до дворян и чиновников.

— Крестьяне разные бывают и торговцы тоже.

— Значит ты взял на себя задачи правосудия и карал преступников?

— И не собирался. Я жил своей жизнью и она слегка разошлась с окружающей действительностью.

— И как же это? — полюбопытствовал принц. Ему становилось всё занимательнее.

— А очень даже просто. Сначала попадаешь в неразбериху с мелкими неприятностями, потом тебя обвиняют в крупных, потом ещё и ещё, а на виселицу или каменоломни ты уже заработал.

Ну вот всё и стало на свои места. Человек оказался замешан в мелкой краже, стал скрываться, потом его обвинили в крупной краже, потом в грабеже и разбое. Старая история, ничего не меняется. И покатилось-понеслось…

— Сейчас ты расскажешь мне как сдуру взялся передать мелкие деньги, тебя обвинили в краже, потребовали штраф… Дальше ужасная история твоего невезения и тяжкого стечения обстоятельств?

— Нет.

— Очень занятно! — возмутился принц. — Так что же было на самом деле?

— Какая разница?

— Мне любопытно!

Принцу действительно было любопытно. Что надо было натворить, чтобы так влипнуть при таком уме? Он же не дурак, не маньяк и не сумасшедший. Он не глупее меня. Говорим почти час, я даже не заметил, как пролетело время. Девушки любят, мордаха тому доказательство, проиграть всё в долг не мог, не такой дурак, совсем не дурак. Как же его так занесло?

— Ты драться умеешь? — спокойно спросил Хоншед.

— Конечно, я же принц, меня учат сражаться, как подобает будущему королю. Король должен…

— Да ладно, я верю, не продолжай. Тогда ударь меня кулаком.

— Куда? Ты весь в цепях? Или хочешь, чтобы их с тебя сняли?

— Не надо. Пусть будет посложнее. Бей в голову.

— Понятно, ты хочешь, чтобы я тебя убил и тем самым ты избежишь казни?

— Нет. Бей слегка.

Принц почувствовал, что задета его гордость. С ровесниками он иногда дрался. Папа считал, что детям это полезно и вырабатывает мужской характер. Не один сын придворного ходил иногда в синяках, впрочем, и он тоже. Но победа оставалась почти всегда за принцем. Поддаются, принц не сомневался в этом, но не очень, чтобы он не заподозрил. Побитые в обиде не были. Привлечь к себе внимание короля, это стоило любых синяков.

Дэанев легонько ткнул Хоншеда в челюсть сбоку.

— Это слишком слабо. — раздосадовано сказал тот и стиснул челюсти.

Принц ударил посильнее.

— Снова слабо.

Принц ударил в челюсть так, что боль отдалась в кулаке.

— Вот теперь немного зазвенело.

Ничего себе! Да таким ударом он почти любого сбивал с ног!

— И ты всё ещё считаешь, что умеешь драться? — ехидно спросил Хоншед. — С оружием ты так же обращаешься?

— Принцу не требуется…

— …потому, что у него есть охрана и так далее? Еду ты тоже сам себе готовишь? Как тебя ещё не отравили?!

Да, а вот тут действительно он прав так, что не поспоришь. Папа часто говорил, когда он не хотел заниматься борьбой и овладевать оружием, что лучше него самого его никто не защитит.

— С оружием я тоже обращаюсь неплохо. — не очень уверенно сказал принц.

— Я догадываюсь. Если хочешь, то могу напоследок тебя научить как наносить и выдерживать удары.

— А какой тебе смысл меня всему этому учить? На помилование рассчитываешь?

У принца появились странные подозрения. Как-то всё это не укладывалось в общепринятую картину и, вообще, выглядело странно. Ни с того ни с сего преступник начинает помогать властям. Налицо начинает прорисовываться скрытый умысел.

— Прямой. Предоставленные самим себе события развиваются от плохого к худшему. Ты лучше других, тебя окружающих. Если выживешь, то жизнь станет лучше. Может быть.

— Ничего себе заявление! Я буду жить и так! А вот с тобой вопрос очень скоро решится.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Вспоминай об этом когда тебя зарежут, отравят, пристукнут или задушат в каком-нибудь тёмном углу дворца.

— Во дворце нет тёмных… — принц неожиданно замолк.

А откуда такая осведомлённость? Кого попало во дворец не пускают. Тем более разыскиваемых преступников. Тем более…

— Как будто ты там был!

— А ты спал под зелёным клетчатым одеялом с голой задницей!

— Да я всегда сплю голый потому…

Откуда он мог это знать?! Про одеяло. Кто и как спит можно догадаться, угадать, а вот про одеяло…

— С незакрытой дверью!

Будьте вы все прокляты! Меня же зарезать могли! Куда охрана смотрела?! Это называется охрана дворца. Неизвестно кто проникает во дворец и видит наследного принца под одеялом за незакрытой дверью. Всё. Теперь проверять буду сам лично. Никому доверять нельзя. Только сам… Подождите, а что этот мне только что говорил?

— Ну хорошо, я ничего не потеряю. Учи. — сказал принц, старательно скрывая волнение — Хоншед дал ему серьёзный повод для беспокойства.

— Делай тогда то, что я говорю.

Дальше было труднейшее в жизни принца занятие по боевым искусствам. Он не понимал даже половины того, что ему говорил Хоншед. Движения были непривычные до невозможности. Через полчаса у Дэанева болело всё тело. Хоншед злился.

— У нас не так много времени! — почти рычал он — Не напрягайся весь как припадочный!

— Я не напрягаюсь! Хоншед, ты говоришь непонятно!

— Хватит называть меня Хоншед. Называй просто Шод.

— Принц удивлённо посмотрел на него. Ну раз пошло такое дело…

— Ладно, тогда можешь называть меня просто Нэв или Нэвик, но лучше просто Нэв.

— Так вот, Нэв, ты не думаешь, что делаешь. Ты просто не знаешь, чего хочешь.

— А чего я хочу?

— Ну представь себе противника. Представь куда и чем ты его бьёшь. Представь движение удара и что для этого надо напрягать. Зачем ты напрягаешь правую руку, когда бьёшь левой? Не знаешь? Я тоже. Не встряхивай рукой! Сначала сделай обратное движение, а потом сразу перейди к прямому! Нет, ты просто встряхиваешь, а надо перейти резко…

— Так, всё, кончилось моё терпение! Хватит надо мной издеваться! Снять с него цепи!

В камеру вошли стражники с их начальником. Вид у начальника был неуверенный.

— Но Ваша светлость…

— Я приказываю!

— Но он опаснейший преступник! Если его освободить от цепей…

— Он пройдёт сквозь стену или дверь?

— Но он может причинить вред Вашей светлости…

— Не сможет! Меня учили лучшие учителя королевства! К тому же он же не захочет усугубить свою итак незавидную участь. Не так ли, Хоншед?

— Нет, я надеюсь только на снисхождение за оказанную Вашему высочеству услугу. — очень покорно произнёс Шод.

— Надейся, возможно ты заслужишь некоторое смягчение приговора. — очень высокомерно ответил ему принц.

Начальник охраны приказал снять с Шода цепи. Он вышел за дверь вместе с охранниками, волочившими по земле за собой позвякивающие оковы.

— Ну вот теперь другое дело. — довольно сказал Шод, разминая совершенно затекшие руки и ноги. — Я уже тела своего не чувствовал, так стянули!

Некоторое время он вращал сначала плечами и бёдрами, потом локтями и коленями, под конец пошевелил пальцами и ступнями. Подвижность возвращалась медленно, но верно.

— А вот теперь приступим к настоящим занятиям! Становись напротив меня и бей!

Принц стал напротив и поднял руки перед собой. То, что было дальше очень плохо укладывалось в его понимании ещё долго. Нэв попытался ударить Шода в переносицу, но увидел, как его рука прошла мимо головы, а пальцы Шода намертво ухватили его запястье. Одним поворотом тела он оказался за спиной Нэва и второй рукой захватил его шею под подбородком. Принц не мог ни пошевелить головой, ни произнести ни звука. Шод наклонился к его уху и тихо произнёс.

— Ты убит. Сдавайся.

Нэв слегка дёрнулся и Шод отпустил его. Он отскочил от Шода и посмотрел на него злобным и огорчённым взглядом. Шод смотрел на него и улыбался. Когда Нэв немного успокоился Шод подошел и легонько погладил его по голове.

— Какой ты ещё глупый и доверчивый!

— Зачем ты это сделал?! — принц всё ещё злился не столько от досады, сколько от непонимания происходящего.

— Я только что тебя убил. — улыбаясь ответил Шод.

— Тогда почему ты этого не сделал? Ты же должен меня ненавидеть?

— Я тебя не ненавижу. Иначе бы не стал тебе помогать.

— Но мой отец приговорил тебя к смерти! И не простой, а очень мучительной!

— Но не ты же.

— Но я же его сын! Ты мог бы таким образом ему отомстить!

— И что бы это изменило?

— Ээээ… Не знаю…

— Вот именно. Почему ты меня освободил от цепей?

— Чтобы ты научил меня драться.

— А почему ты решил, что справишься со мной? Почему ты решил, что я не сверну тебе шею?

— Но ты же обещал научить меня драться, а не убить?

— Значит с тобой ещё не всё потеряно…

— Я не понимаю…

— Хорошо. Я объясню. Кто тебе сказал, что я преступник? Кто тебе сказал, что тебя отвели в камеру именно к тому преступнику? Кто тебе сказал, что меня не наняли тебя здесь убить? И всё было бы просто безупречно! Юный принц проявил любопытство и по неосторожности подвергся нападению опасного государственного преступника. Стража бросилась на помощь и убила преступника, но принц был уже мёртв. Всё!

— Так почему же ты этого не сделал?! Что тебе помешало?

— Потому, что я не собирался тебя убивать и никто меня для этого не нанимал.

Нэву страшно захотелось со всей силы ударить Шода в глаз. Он толком не мог даже понять почему.

— Потому, что ты принц и должен помнить об этом. — Продолжал Шод. И твоя жизнь всегда будет в опасности потому, что слишком многим мешает.

— И что мне теперь делать?

— Думать своей головой! Думать, а потом что-то делать. Предвидеть, предсказывать, угадывать. Чем может закончиться ошибка ты только что сам видел и чувствовал своей шеей.

— Значит ты никакой не преступник, а тебя наняли для того…

— Нет, я только что сказал, что никто меня не нанимал, но так могло быть.

Принц задумался. Мысли путались неимоверно. Самое ужасное было в том, что Шод был прав. Нэв и раньше знал о том, что ему, как принцу, будет грозить опасность. Его будут пытаться убить, отравить, похитить, но он никогда не думал, что это будет так легко сделать, как он только что убедился! Одно дело представлять опасность отдалённо, в невидимой форме, а другое столкнуться с ней лицом к лицу.

Пусть Шода не наняли для его убийства. Пусть здесь и сейчас против него нет заговора. Но кто сказал, что завтра не будет? Раз всё это так легко и просто подстроить. Кто тогда друзья? Кто тогда враги? Кому я перешел дорогу? Кому я нужен? Есть ли у меня друзья? И друзья ли они? От дружбы с принцем всегда много пользы. Похоже, что только один Шод и помогает мне бескорыстно, по своим непонятным замыслам, за какие-то мои даже мне неизвестные заслуги. Хотя, если вдуматься, то не совсем бескорыстно. Надеется спасти свою шкуру. Кстати, о шкуре…

— Если ты так хорошо дерёшься и управляешься с оружием, то как же тебя тогда поймали? — задал он Шоду вопрос, рассчитывая узнать хоть что-то.

— В этот раз меня перехитрили и схватили. А до этого много раз могли, но мне удавалось или скрыться, или отбиться. У меня остался не один шрам. Могу показать, если не веришь.

— Покажи!

Шод снял тюремную рубаху из мешковины. От зависти Нэв даже прикусил язык. Шрамы действительно были, правда неглубокие. Вот один через грудь на живот. Вот один явно от стрелы. А здесь несколько от когтей или зубов, а может и того и другого. Но зависть вызывали не шрамы, их и на стражниках, и на солдатах несчитано насмотрелся принц. Зависть вызывало на чём были эти шрамы! Шод был слегка пухлый и слегка толстый. Точнее казался таким. Под местами попорченой кожей просматривались очертания очень нехилых мышц.

— И ты хочешь сказать, что это от махания руками? — с иронией спросил Нэв. — Сколько же тебе лет, только честно?

— Это от махания оружием, таскания брёвен, камней и ежедневных упражнений до умопомрачения и изнеможения. Если бы я протянул ещё немного, то дожил бы до семнадцати в очень хорошем состоянии.

Больше не пропущу ни одного занятия по атлетике, подумал принц. Хочу так же выглядеть, на зависть всем. За два года успею.

— Только всё это уже никому не нужно. — мрачно продолжил Шод. — Завтра меня насадят задницей на кол и выставят на всеобщее обозрение под всеобщее одобрение. Потеха у них будет долгой. Правда, возможно, что и нет. Руки у меня сейчас развязаны и я могу свернуть себе голову. Тогда им придётся развлекаться уже с моим дохлым телом. Жалко, что тебе после этого не сдобровать.

— Почему?

От нарисованной Шодом картины у принца по спине пробежал холод. Ему было уже жалко Шода и расставаться с ним совсем не хотелось. Всё содеянное Шодом уже как-то не бросалось в глаза. Не попасть бы под влияние, папа предупреждал. Преступники обладают часто сильнейшим обаянием. Надо держать себя в руках. Если бы не обстоятельства, то из Шода получился бы очень хороший друг, как раз в котором он сейчас очень неслабо нуждался. Если подумать, то таких друзей у принца не было никогда и вряд ли ещё будут. Именно такого друга ему всегда и не хватало, а теперь, когда он его нашел, то оказывается, что так ненадолго! А что значит нашел? С Шодом они никакие не друзья. Во всяком случае не могут быть друзьями. Вот если бы Шод был не государственным преступником, а, скажем, ну хотя бы дворянского или купеческого происхождения… Вот тогда бы… Впрочем, тогда бы у нас сейчас не рассматривается. Вывод — надо пока спасать Шода, а потом разберёмся и посмотрим что к чему. Друзья бывают и среди государственных преступников. Может польза будет.

— Потому, что ты испортишь народу всё зрелище, а своему папе пример образцово-показательной политики. И от этого папа точно не обрадуется. — с иронией ответил Шод.

— Я сейчас схожу к отцу. Уже утро и он у себя. Может быть мне удастся его уговорить отменить всё или хотя бы смертный приговор. — очень серьёзно произнёс принц и направился к выходу.

Если очень постараться, то мне удастся его уговорить, думал он. Буду уговаривать, ныть, обещать, лишь бы получилось. Тогда эта встреча будет не последней. А потом может и удастся вообще добиться чуть ли не помилования, а если повезёт, то и освобождения. А если нет… Ну что я могу сделать!? Тогда уже всё…

И в этот миг до принца вдруг всё сразу дошло. Внезапное озарение вспыхнуло в голове. Да у меня же никогда не было друзей! И не будет! А таких как Шод и подавно. Кто они, мои друзья? Где они? Каждый первый спит и видит себя на моём месте. Дружат они со мной! Да дружат. Потому, что выгодно. Потому, что страшно не дружить. Что угодно. Кто угодно они мне, а не друзья. А вот Шод таким другом стать может. Очень даже может! Да какие, вообще, могут быть сомнения и рассуждения, когда надо спасать единственного друга! Пускай даже будущего, но тем не менее. Он бросился к Шоду и обнял его изо всех сил так, что у самого перехватило дыхание. Он чувствовал, что у него ручьём бегут слёзы, но это его уже не волновало. Не отдам! Никому! Ни за что! Такого друга надо спасти любой ценой! Он взял Шода за плечи, потряс и сверкая слезящимися глазами произнёс в упор глядя тому в глаза.

— Никогда! Ты слышишь! Никогда. Ни за что! Я не допущу! Сдохну но не допущу!

Он бросился к двери и пнул её так, что сам удивился, как не сломал ногу. Дверь тут же открыли.

— Ваше высочество закончило допрос? — осведомился начальник охраны. — Надеть на заключённого цепи?

— Никаких цепей! Я скоро вернусь и продолжу. Я должен доложить важные сведения королю!

Папа должен уже быть при делах, значит я легко могу с ним поговорить. До чего я смогу договориться мне пока неизвестно, но это уже второй вопрос.

— Ваше величество… — начал принц.

— Оставь для другой обстановки.

— Скажи мне, мы можем отменить казнь Хоншеда?

— А с какой стати? Он государственный преступник и должен получить по заслугам.

— Ну он может быть нам полезен…

— Чем? — папа был явно удивлён.

— Он может научить меня хорошо драться, он разбирается в политике и вопросах безопасности…

— Даже если это так, то мне есть кем его заменить. С чего вдруг такая забота о преступнике, которого ты только сегодня увидел? — папа явно насторожился.

— Ну он проявляет ко мне очень верное отношение.

— Кто угодно будет клясться в своей верности кому угодно лишь бы спастись от казни.

— Мы могли бы узнать от него…

— Я понял, у преступников бывает настолько сильное обаяние, что они способны просто очаровать человека. Тебе просто не хочется с ним расставаться. Дворцовая жизнь скучна и однообразна, а тут ты нашел себе приятеля для болтовни.

— Ну даже если и так? Можешь ты что-либо сделать?

— Я могу всё! Но я не допущу в своём сыне слабоволия и сострадания к кому не надо. Ты должен научиться переступать через свои чувства. Помни, тебе править страной!

— Но хотя бы в виде исключения…

— Слишком частые исключения перерастают в правила. Терпи.

Дальше можно было не продолжать. Принц сделал соответствующий вид и удалился. Теперь надо рассчитывать только на себя. Доверять нельзя никому. Сведения расходятся быстро. Иначе меня просто запрут на денёк-другой, а Шода… Об этом лучше даже не думать.

В голове роились дурацкие замыслы один глупее другого. Прийти и потребовать освободить бесполезно. Прийти и приказать отпустить с ним тоже немногим лучше. Стража и её начальник подчиняются королю, а его слушаются. Приказывать им он не может. Нужна хитрость. Если сказать, что он выдаст сообщников или покажет где спрятано награбленное, то можно выбраться из королевской тюрьмы и дворца, но следом будет идти целое полчище охраны. Без боя не скрыться. Шод, конечно, хороший боец, но не до такой степени, чтобы убегать от конницы пешком и без оружия. Ясно одно: надо, чтобы нас выпустили вдвоём. Пойду к Шоду, он может придумать лучше.

В камере ничего не поменялось. Шод ходил из угла в угол. Он явно с нетерпением ждал Нэва.

— С королём глухо. Он не пойдёт ни на какие уступки даже мне, собственному сыну. Он считает, что я должен вырабатывать характер, а твоя казнь этому поможет.

— Он прав.

— Я понимаю, что прав, но я с этим несогласен. Это неправильно. Почему я должен потерять единственного друга? Что изменится? Какие государственные интересы? Какая незыблемость законов? Кто их придумал и кто не нарушал? Может быть ты совершишь такое, что по сравнению с этим все твои преступления померкнут. Что ты там такое натворил?

— Многое. Ты ищешь справедливость, а её нет.

— Нет есть!

— Только своя и у каждого.

— Значит моя уже со мной. Будем выбираться отсюда. Предложения есть?

— С боем не прорвёмся.

— Само собой, придумай хитрость.

— Переодеться не получится, мы даже отсюда не выйдем. Но в лицо меня мало кто знает. Надо чтобы все думали, что я точно в совершенно другом месте. Тогда они не будут смотреть так внимательно. Вот и думай как это сделать.

Нэв уже знал, что будет делать. Король думает, что Шод в камере ждёт казни. Здесь надо всем сказать, что он отведёт Шода к королю. Но заключённый будет отправлен под охраной. Как прогнать охрану? Все ли охранники знают Шода в лицо?

Для начала надо бы притащить его к себе. Там уже будет дворец а не тюрьма. Дворцовая стража охраняет не заключённых, а кого положено. И я даже знаю как охраняет! Нэв вспомнил рассказ Шода. Надо будет его, кстати, потом расспросить на самом деле это он видел или просто придумал и угадал. Дождаться пока у дверей сменится конвой Шода и можно будет выбираться…

Глупость! Безумие! Тупица! Да времени нет ждать! Надо чтобы быстро. Надо чтобы даже мысли не возникло, что с ним уходит не Шод! То есть Шод… В смысле, что… А вот это мысль! Вот это гениальная мысль! Он же может привести сколько хочет народу к себе. Имеет полное право и никто не возразит. С Шодом они не похожи, но есть же похожие морды! Пока разберутся будет уже поздно. Оставался маленький вопрос, который мог стать совсем немаленьким. Где найти похожего на Шода?

Опять глупость придумал! Похожего на Шода примут за Шода! Бред получается. Надо найти похожего и непохожего одновременно. Чтобы когда вошел был похож, а когда вышел непохож. То есть наоборот… То есть нет. Или да. Запутался. Да вот именно! Надо чтобы он был на Шода не очень похож, а потом Шода сделать похожим на него. Лицо и волосы можно подкрасить. Одежду поменять. Щёки надуть или вату за них напихать. Для потёмков сойдёт.

— Я придумал. Сейчас идём ко мне. Я прикажу тебя отвести в мою комнату.

— А если не получится?

— Проживёшь на пару часов больше. — принц был очень серьёзен. — В крайнем случае у меня есть чем биться до смерти. Умрёшь с оружием в руках, как мечтал.

— Ну это уже лучше. — ехидно ответил ему Шод.

— Проводите нас в мою комнату! — крикнул принц за дверь.

Дверь открыли и под охраной восьми стражников они прошли из тюрьмы до комнаты принца. На пути не встретился никто из тех, кто мог бы испортить задуманное. Желающие были, должны были быть. Дверь захлопнулась за спиной принца. Они остались вдвоём. С назойливыми вопросами уже не лезли. Привыкли. Это хорошо. Наверное хорошо.

— Сиди здесь тихо. — начал Нэв. — Я поищу тебе замену на время. Когда выберемся, то выведу и его. Так что можешь не волноваться за погубленные жизни.

— Я понял, только не ошибись. — перебил его Шод.

— Постараюсь. Вперёд и с молитвами.

Он вышел из комнаты.

— Стеречь заключённого! Не вздумайте его упустить до моего прихода! Я приведу своего приятеля на него посмотреть. Я давно уже обещал, а я никогда не лгу. Мне подобает как принцу и будущему королю держать своё слово.

Речь произвела впечатление. Четыре стражника стали стеной перед дверью. Теперь никто не сунется. Можно действовать.

По городу долго ходить не пришлось. Внешность у Шода была достаточно обычная, рост и плечи тоже вполне вписывались в общие представления. По улице шатался вполне подходящий парень.

— Эй! Подойди! — подозвал парня принц.

— Что будет угодно Вашему высочеству? — парень даже оторопел от такого внимания.

— Ты хочешь мне помочь? — строго спросил принц, стараясь придавать важность вопросу.

— Сочту за великую честь. Что угодно Вашему высочеству?

— Один мой приятель немного провинился у меня в гостях. Теперь я пытаюсь вывести его без лишнего шума, чтобы мне не влетело от отца.

— А что же натворил ваш приятель? — осторожно спросил парень.

— Да мелочи. Напился и горланил песни в моей комнате. А этого делать нельзя. Могут подумать, что это я. Королю может не понравится, что его сын напивается с кем попало. Я должен напиваться только с важными людьми, как подобает моему положению.

— Я сделаю всё, что Вы мне прикажете.

— Тогда пошли. Надо купить на тебя одежду.

Одежду они купили. Краской для волос разжились в какой-то лавке для женщин. Принц искренне соврал, что хочет сделать подарок. Там же обнаружилась и краска для лица. Парень был бледнее Шода и волосы у него были темнее. Сходство должно было получиться достаточно хорошее для того, чтобы Шод стал на него похож, и разница была достаточной, чтобы вначале никто не заметил сходства.

Во дворец они вошли без затруднений и так же легко прошли в комнату принца. Стража продолжала стоять вдоль двери. Выслуживались. Шод сидел на стуле уставившись в пол.

— Раздевайся. Времени не так много. — вывел его из задумчивости Нэв — А ты просто переоденься в то, что мы купили. — сказал он парню, которого привёл с собой.

— Что дальше? — спросил Шод, когда разделся.

— Вот краска для волос и для лица. Перекрашивайтесь. Ты красишь волосы, а ты лицо и не перепутайте.

— А как? — спросил Шод.

Ну не дурак после этого я? Подумал принц и по спине пробежал холод. Я же не спросил… Женщины точно знают, но как спросить…

— Я знаю. Пользовался много раз. — сказал Шод и посмотрел прямо в глаза принцу. — Просто решил немного тебя поучить. Представляешь, что было бы если бы я не знал?

— Нашел время учить! — Нэв чуть не подпрыгнул.

— Момент подходящий.

Шода перекрасили быстро, а парень, которого привёл принц, управился со своим лицом ещё быстрее. Шод оделся и стал рядом с парнем. Сходство теперь было очевидно. То есть не совсем очевидно. Носы были разные, цвет глаз разный. Щёки тоже не сильно походили друг на друга. В профиль было ещё хуже, но, главное, издали получилось похоже! Голоса, правда, тоже у них отличались от души, но кого это сейчас волновало. Принца перебивать не положено! Принц открыл дверь и вместе с Шодом они вышли из комнаты.

— И запомни. В этом вопросе особенно важно придерживаться определённой позиции. — на ходу громко говорил Шоду принц, чтобы придать происходящему вид беседы. — Если получается путаница, то надо начинать с самого начала до тех пор…

Так повторяя разные бредни из уроков они добрались до выхода из дворца. Их никто не остановил. Никому не пришло в голову. Потом они отправились к выходу из города. Принц хотел было пойти кратчайшим путём, но Шод посоветовал сделать крюк как будто они гуляли и потом куда-то поехали. Последним охраняемым местом были городские ворота, их миновали без труда. Никому не было дела до того, кого таскает за собой принц. Королевскому сыну полагается иметь много приятелей.

— Я буду возле старой конюшни. Там есть много места, где пересидеть пару часов и видно всё вокруг. Иди выпускай того. Выведи его через другие ворота и веди сюда. Постарайся не ошибиться, Нэв. Я подожду здесь.

Принц пошел в город. Так же спокойно он прошел через ворота, потом во дворец, в свою комнату. Стража продолжала нести усиленную охрану. Парень ходил по комнате, рассматривая вещи.

— Пошли со мной. — позвал Нэв.

— Как прикажете, Ваше высочество.

Они прошли за дверь. Стража удивилась. Один из офицеров неуверенно спросил.

— Но Ваше высочество, этот человек совсем же недавно вышел с Вами?

— Это был Хоншед. Я сам отвёл его в тюрьму. Он говорил мне о вещах, которые представляли собой слишком важную тайну, чтобы говорить об этом в присутствии посторонних, даже стражи. Уши есть и у стен в каждой комнате. Вы же не хотите, чтобы подслушанный разговор помог скрыться какому-нибудь государственному преступнику?

— Ни в коем случае! Ваше высочество проявило исключительную мудрость и смелость!

О каком государственном преступнике шла речь? — испуганно спросил парень, когда они отошли.

— Опять всё стража перепутала. Сегодня утром я его допрашивал в тюрьме, а они решили, что он в моей комнате. — быстро исправил положение Нэв.

— А куда мы теперь идём?

— К старой конюшне. Кратчайшим путём.

Теперь было быстрее и проще. Ворота остались позади и конюшня показалась за возвышением. Шода нигде не было. Принц стоял и оглядывался по сторонам в недоумении.

— Я здесь. — раздался за спиной голос Шода.

— Подкрадываешься как… — дёрнулся принц.

— Я знаю. Отпусти парня в город.

— Ты свободен. Можешь идти. И не болтай о том, что было! — строго сказал принц парню.

— Был рад служить. — робко ответил парень и быстро пошел обратно.

— Ну вот мы и выбрались, почти. — радостно сказал Шод.

— Почему почти? — с недоумением спросил Нэв.

— Потому, что, возможно, через несколько часов нас будет искать стража, если не конница, меня во всяком случае.

— Значит первыми на лошадей сядем мы. — принц быстро учился соображать.

Лошадей купил сам принц. Шод на конюшню не пошел — там часто крутилась стража. Можно было провалить всё в самом конце, чего делать совсем не хотелось. Уже через час лошади несли их без дорог и в направлении самых безлюдных краёв королевства. Где-то в глубине сознания принц понимал, что отец за такие дела рад не будет, но это его сейчас мало беспокоило. Как-нибудь обойдётся. В конце концов я оправдание себе придумаю.

— Нэв.

— Да, да.

— Спасибо, что спас мою задницу от незавидной участи. Я уже думал, что на этот раз мне конец.

— На этот раз? — с большим удивлением переспросил Нэв. — А были и другие?

— Были и не раз.

— Свою я уже отбил. Мы несёмся как одержимые по бездорожью.

— Ничего, скоро доберёмся. Есть одно гиблое место, там можно переночевать.

— Ещё рано ночевать, вечера ещё нет.

— А мы быстро и не доберёмся. Завтра в полдень будет хороший переполох в городе, а может быть и раньше, если меня хватятся.

К ночи они добрались до гор. Точнее до тех мест, где горы начинаются. Местность была утыкана гористыми выступами, что делало её похожей на лабиринт. Следы они уже не путали — Шод был мастер их заметания. Они ехали то по дороге, то по бездорожью, так что выследить их по следам стало практически невозможно. К тому же темнело и через день всё было бы уже десять раз затоптано.

— Долго ещё? — спросил Шода принц. — Как бы не пришлось ночевать в поле. Из оружия у меня только кинжал, а водиться здесь должны крупные твари. Места совсем дикие.

Он был прав. Королевство было большое, но народ селился как попало. А выражалось это в том, что кроме сёл и городов обжитых мест было мало. В необжитых местах хищники чувствовали себя хозяевами. Двуногие собратья от них немногим отличались и не в лучшую сторону. Между близкими сёлами люди ходили только днём и не в одиночку, а уж между городами так и вообще только с вооруженным сопровождением из солдат или стражников, что тоже не всегда спасало от нападений.

— Нет. Надо напоить лошадей. Меня не кормили два дня. Лошади без еды долго не протянут, а они нам ещё пригодятся. Сейчас будет небольшой ручей, нам вверх по нему. Дойдём до склона, а дальше увидишь.

Они поднялись по ручью и повернули. Вокруг ничего не было. С одной стороны был горный склон, с другой откос.

— И где? — с укоризной спросил принц.

— Слезай. Приехали.

— Куда?

— К одному из убежищ.

— Я убежища не вижу!

— Если бы ты его видел, то это было бы уже не убежище. — сказал Шод и полез сквозь куст. — Лезь за мной.

Принц полез следом, проклиная острые и густые ветки. За кустом обнаружилась дверь, поставленная косо, так, что её пришлось бы не только открывать, а ещё и поднимать. Шод с трудом открыл её и посмотрел внутрь. Дыра в земле была темна и признаков чьего бы то ни было присутствия не подавала.

Шод пошарил перед собой и вытащил из темноты факел. Не без труда его зажег и посмотрел под ноги. Вниз вела лестница из брёвен. Как ни странно, в проём могла протиснуться даже лошадь. Это здорово удивило Нэва.

— А лошадей тоже туда? А как ты их через кусты потащишь?

— Молча.

Шод выволок из пещеры толстую жердь и сунул под куст. Потом со всей силы налёг на неё и куст опрокинулся набок. Внизу куста, где должны были быть корни обнаружился крупный ящик с землёй, который и своротил Шод.

— Теперь заводи.

Проход для лошадей действительно открылся. Они зашли в очень небольшое подземное помещение, больше напоминавшее старую шахту. На подпорках из дерева держался такой же деревянный потолок. Пол и стены тоже были деревянные. Шод восстановил куст на его место и вернулся.

— Нравится? — спросил он.

— Неплохо, только тесно и темно. Ты сам всё это построил? Один?

— Почти. Заказал фамильный склеп любимому дядюшке. За очень скромные деньги всё вырыли и укрепили, а всё остальное уже было нетрудно.

— И много у тебя таких склепов для любимого дядюшки? — спросил принц с ехидством, достойным королевского театра.

— Десяток будет, и не один. И склепов, и шахт, и складов, и охотничьих домиков, и землянок, и всего, чего только хочешь. К ним дорогу все давно уже забыли, забыли даже о том, что они строили. Я нанимал самых старых строителей или больных, так что многие из них уже ничего не расскажут. И не местных. Так что найти эти места непросто. Во всяком случае я на это надеюсь.

— А я думал, что всех поубивал и закопал неподалёку. — подстрекательски ответил принц.

— Дурак ты редкий! Шучу. Когда люди исчезают, это вызывает много вопросов, а вопросы в вопросах скрытности нежелательны. Когда платят слишком много, или не говорят правду, это тоже бросается в глаза, а так что тут особенного. Никто не запоминает житейские мелочи.

— Тебе надо советником государственной безопасности быть, или его помощником.

— Назначь.

— Издеваешься.

Ночь была беспокойной. Нэв долго не мог заснуть в неудобной и непривычной обстановке. Было жарко и душно. Лошади нервничали. Снаружи кто-то лазил и трогал дверь. Принц был рад, что они не оставили лошадей снаружи, и тем более не остались ночевать. Судя по звукам лошадь зверю пришлась бы очень кстати, от человека он бы тоже не отказался.

Утром Шод выдворил принца и лошадей наружу, быстренько прибрал внутри, осмотрел дверь и неутешительно вздохнул.

— Опять завелись, а ведь совсем недавно убил.

— Кого? — у Нэва изрядно похолодело внутри.

— Да есть тут твари непотребные. Мясо очень любят, живое в том числе и от людей не отказываются.

— А если бы вломились? У нас же из оружия один кинжал.

— Уже не один. — загадочно ответил Шод и полез внутрь.

Через некоторое время он выволок наружу неплохой доспех, лук, арбалет, то ли нож, то ли кинжал, цеп и ещё несколько видов оружия. Всё было в хорошем состоянии.

— Самое печальное, что почти всё это нам придётся оставить здесь. Крестьянин или горожанин с таким вооружением будет выглядеть подозрительно. А теперь ещё меня и в лицо знает слишком много лишнего народа.

Большую часть он уволок обратно. То, что осталось, включая деньги было распихано по карманам или надето.

— Теперь я простой крестьянин или горожанин, который просто путешествует по делам. А вот что делать с тобой, надо ещё подумать.

Вдруг принцу в голову пришла страшная мысль. А что если Хоншед его сейчас просто-напросто убьёт? Погони точно нет и не будет. Он ему больше не нужен, а оставлять лишнего свидетеля, который запросто мог бы рассказать об одном из его убежищ и как их искать было бы неосторожно. Убить, а потом оставить. Тем более, что тут такие твари по ночам лазят. К следующему утру и костей от него не останется. Нэв непроизвольно взялся за рукоять кинжала.

— Ну и дурак же ты! — раздался за спиной голос Шода. Принц вздрогнул. — Во-первых, если бы я хотел тебя убить, то просто оставил бы снаружи одного. Во-вторых, даже если не брать во внимание личные отношения и благодарность за моё спасение, то ты живой нужнее. В-третьих, тебя будут искать так, что перероют все углы королевства. Найдут половину таких убежищ. В-четвёртых, некоторые поступки очень плохо сказываются на собственной судьбе, но тебе об этом пока знать рано.

— А что мне ещё знать рано? Откуда и почему дети берутся мне знать ещё не рано?

— Детей ты делать ещё не пробовал, что странно, учитывая твоё общественное положение.

— Ыиыиы..

— О тебе знают гораздо больше, чем ты знаешь о том, что о тебе знают. Ладно, бабу при удобном случае я тебе подыщу.

— Угу, я знаю чем иногда такое подыскивание заканчивается. Наслышан о последствиях. Хуже только чумой заразиться.

— А вы ещё больше потаскух разведите во дворце. Тогда будет совсем весело. Особенно, если все ваши потаскухи дворянского происхождения, потому и не лечатся — скрывают.

— Наверно, наверно…

Нэв вспомнил дворцовую жизнь и передёрнулся. До него доходили рассказы о страшных эпидемиях, после которых вымирала большая половина населения, бывало, что и четверть не выживала. Да, образ жизни способствовал, во дворце особенно. Все хранили верность в браке, точнее делали вид со всеми вытекающими последствиями. Это Нэва и останавливало от рискованных опытов.

— А верещать я потом не буду? Или чего хуже?

— Не будешь. Надо смотреть, кого тащишь в кровать. — назидательно подытожил Шод.

— О чём мы до этого…

— О глупости. Можешь не беспокоиться. Я убийства друзей не практикую.

У принца отлегло. Надо же такую глупость было измыслить! Вообще, жизнь оказалась не такой простой, как казалась. Особенно это стало заметно, когда он оказался с ней один на один. Точнее не совсем один, а с Шодом. Без Шода из него эта жизнь уже давно сделала бы труп.

— Если подумать, то говорили о том, что делать с тобой. Потому, что непонятно куда тебя теперь девать. Если меня знают немногие, то тебя знают все, кому не надо.

— Что значит все, кому не надо? — возмутился принц.

— Все бандиты, разбойники, грабители. Все, кому были обещаны немалые деньги за тебя живого или мёртвого. Все, кто считает, что может их за тебя получить по собственному желанию. И работорговцы — не исключение.

— Ээээ…

— Можно было бы проводить тебя до дороги и отправить в город, но есть одна сложность.

— Какая?

— Теперь ты вряд ли доберёшься до столицы.

— Это почему ещё? Я поеду в ближайший город, вызову стражу и с ней доберусь до столицы.

— Сам придумал? А кто тебе сказал, что ты доберёшься до столицы даже со стражей?

— А почему я до неё не доберусь?

— Потому, что нельзя быть на свете таким дураком!

У принца зачесались кулаки. Снова захотелось надавать по мордам этому наглому проходимцу.

— Потому, что ты вчера со мной сбежал. Потому, что никто не знает, где ты есть на самом деле. Потому, что сейчас тебя каждый первый может обвинить в самозванстве, как только ты заявишь, что ты принц. Про тюрьму объяснять надо?

— Проклятие! Да что же это такое! Бред сумасшедшего. Меня все знают. Ты же сам говорил, что я тебе затруднения создаю.

— Да говорил, да создаёшь, только это мелочи по сравнению с твоим подвигом. Ты никогда не задумывался о том, почему каждый твой шаг оглашается на каждой площади?

Принц задумался. Действительно, каждый его шаг становился достоянием общественности. Принц поехал на охоту, принц пошел в театр, принц пошел в город погулять, принц отправился в гости к многоюродному родственнику в какой-то никому до этого даже неизвестный город.

— Ну, я думал, что это из-за моего положения…

— Положение было вчера, причём безвыходное, а это всё из-за того, что ты сам вчера со мной проделал.

— Не понял, я тебя вчера в первый раз увидел.

— А из дворца как вывел?

— Подожди ка…

До принца медленно стало доходить всё паскудство его положения. Действительно, он вчера спокойно провёл всю стражу. Его собственное лицо через пару лет изменится до неузнаваемости. Значит если его самого запихнуть подальше и поглубже, подёргать щипцами за пипиську, пощекотать рёбрышки колышками, подогреть пяточки открытым огнём…

Ну да! Тогда через два-три года можно будет послать вместо меня кого угодно, предварительно выбив из меня всё, что ему нужно будет знать. Хоншед зараза! Подвёл то как! А я его ещё своим другом считал. Предатель! Подлец! Себя спас, а меня угробил.

— Зря я тебя спасал. Нажил себе беды. — сказал принц со злостью и ненавистью глядя на Хоншеда.

— Беды ты нажил при своём рождении. — скрививши морду ответил Хоншед. — То, что тебе до сих пор не устроили подмену это простое везение, или кто-то имеет на тебя виды. Раньше времени никто не подсуетится. Ещё не решили, кого вместо тебя поставить.

Принцу стало стыдно. С выводами он как всегда поторопился. Он вспомнил про вчерашнее посещение тюрьмы и как было бы удобно его оттуда тихонько и без лишнего шума вывезти в мешке под видом трупа. Впрочем, почему как? Нет, как труп ещё рано. Сначала вывезти, а потом, пару лет спустя…

— Извини, я сдуру брякнул.

— Да я понял, это ты ещё легко реагируешь. Другой бы сразу по голове съездил.

— Тебе съездишь!

— Ничего, научишься.

Дэанев начал соображать. Положение складывалось нездоровое. Относительно безопасно он мог вернуться, разве что, в столицу. Там за каждым его шагом следили соглядатаи безопасности. Кстати, о соглядатаях…

— Слушай, — медленно начал он. — а ведь нам не должны были позволить сбежать. За мной, и не только за мной, круглосуточно ведётся наблюдение. Советник по безопасности распорядился, чтобы за всеми важными людьми в королевстве был установлен надзор для их же собственной безопасности. Король лично утвердил этот приказ. Я только что вспомнил.

— Нам бы и не позволили. Но по дворцу лазутчики и разведчики не шастают — там эту обязанность выполняет стража. По городу ты ходил неизвестно с кем. Пока они разобрались мы уже были далеко.

— Я не про это. Ты само собой, а вот за мной из города должен был кто-то обязательно поехать. Я возился долго на конюшне. Хоть кого-то но за это время успели бы послать.

— Послали. Только я не такой дурак, чтобы об этом не подумать. Мы вчера кружились вокруг столицы и нескольких городов пока я не убедился, что за нами никто не едет.

Королевские соглядатаи есть на каждой конюшне, на каждом постоялом дворе, в каждом трактире, в каждом кабаке, иначе мы не ночевали бы у меня. У них есть только один недостаток: они не могут быстро работать. Пока соглядатай доложит кому надо, пока там доложат, пока передадут, в общем, времени уходит много. Меня все сыщики знают в лицо, я так думаю. Как только меня схватили, так, наверно, сразу всем, кому только можно, показали. Но, вполне возможно, что и нет. Меня же должны были казнить, так что ловить второй раз уже не пришлось бы, но может быть и наоборот. Рисковать сейчас нельзя.

***

Переполох действительно состоялся незадолго до полудня, когда на площади уже водрузили целое сооружение с колом посередине. Когда осуждённого собирались уже вести к месту казни, чтобы показывать его толпе, а ему место казни, обнаружилось, что показывать некому. В довершение всего было установлено, что пропал и принц.

Король был в ярости. Во-первых, сбежал опасный государственный преступник, которого с таким трудом и затратами поймали. Во-вторых, исчез и старший сын, наследный принц как-никак. В-третьих, скорее всего именно принц помог сбежать этому преступнику, а объяснять всё это придётся ему. Почва для слухов, интриг и сплетен на всю оставшуюся жизнь, причём не на одно поколение. В-четвёртых, всё обрушилось настолько неожиданно, что придумать выход времени почти нет.

Можно было бы объявить, что Хоншед умер, но не было тела. Можно было бы выставить первое попавшееся тело, но как объяснить повторное появление Хоншеда? Можно было бы объявить, что Хоншед захватил принца в заложники и сбежал, но как бы это всё не закончилось вывертом в сговор. Скажут, что на самом деле принц сговорился с преступником и предложил ему поделить награбленное, а награбленного должно быть много. Оставалось всё свалить на обстоятельства.

После совещания с заслуживающими доверия советниками было решено считать, что принц, как молодой и неопытный, был обманут преступником, который коварно вошел к нему в доверие. Таким образом виноват во всём оказывался Хоншед, а это всех устраивало. Одним злодеянием больше, одним меньше — ему уже неважно. Таким образом его принц был виноват только в излишней легковерности, что не очень хорошо, но со временем проходит и никому поперёк дороги не станет.

В итоге было принято решение передать оповещение по всему королевству, что Хоншед сбежал, приметы его и принца и приказ Хоншеда изловить, а принца спасти. Несколько беспокоило то обстоятельство, что принц мог и вступиться за Хоншеда, если будет считать того своим другом, но было решено, что принца все знают и всё обойдётся.

***

Шод уволок остатки вещей в укрытие, замаскировал вход, погрузил всё необходимое на лошадей и посмотрел на Нэва. Вид у того был растерянный, невыспавшийся и потрёпанный. Это было весьма кстати. В таком виде Нэв был мало похож на принца, скорее просто не похож на принца, которого все знали. Но тем не менее…

— Ни в какой город мы не поедем. — заговорил он наконец. — Ни в какую столицу. Если бы в этом королевстве хоть кто-то думал головой, то я бы проводил тебя к столице, обнял, попрощался и через пару часов ты был бы уже дома. Но по случаю твоего отсутствия подняли переполох и теперь к столице не подобраться. Прочёсывается вся местность.

— А если я просто поеду до первого отряда стражи? Они меня и проводят в город в целости и сохранности.

— А ты знаешь сколько там ещё тебя ищут под видом стражи? Мы могли бы ещё пробраться втихаря к городу, но есть ещё одна сложность. В общем, ты прав, тебя можно было бы отпустить и до города бы ты добрался и ничего бы тебе не было, кроме скандала дома, но беда не в этом. Ты уже один раз сбежал и, значит, можешь это сделать ещё раз и надолго, так будут думать все, а чем это тебе грозит я тебе уже объяснил. И самое главное, есть ещё одна причина, которая важнее всех остальных, но ты в неё не поверишь.

— Это почему?

— Потому, что будущее изменилось и тебя очень скоро убьют если ты сейчас вернёшься во дворец. Ты меня спас и я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня.

— Бред! Это же бред! Ты что несёшь?! Кто меня убьёт из-за тебя?

— Я не знаю, я не смог увидеть так много. Когда меня поймали, я сначала подумал, что мне конец, но не увидел в будущем свою смерть. Я увидел в будущем тебя в моём убежище. А потом я встретился с тобой и понял, что это как раз возможно и должно случиться. Помнишь, как мы вчера ехали? Я остановился и повернул?

— Да, ты не объяснил почему. Сказал что-то непонятное, что надо повернуть, а потом мы сделали огромный крюк вокруг пустого места.

— Я подумал, что впереди опасность и повернул. А когда мы обошли этом место я оставил тебя и один прошел осмотреть местность с другой стороны, где было возвышение.

— И что ты там увидел?

— Разбойников, которые обирали трупы. Часть из них на лошадях уже двигалась к тому месту, перед которым мы повернули. Если бы мы не ушли с дороги, то они бы напали на нас. Помнишь, как я сказал, что сейчас лучше поехать шагом?

— Помню, я думал, чтобы лошади отдохнули.

— Нет, чтобы нас не услышали.

— А разве это были не твои друзья? Разве разбойники могут нападать на разбойников?

— Ещё как! А сегодня утром, когда я собирался ехать, я подумал, что тебя я больше не увижу и очень скоро. Ещё подумал, что скоро будут говорить о твоей смерти после возвращения. Обычно такие вещи сбываются. Я могу и ошибаться, но, всё равно, я бы не рискнул на твоём месте.

Принц очень серьёзно задумался над сказанным. Теперь это был уже не бред. Слишком много совпадений. Шод ему не враг. Если бы он хотел что-то с ним сделать, то давно бы уже сделал. Тем более, что на Шода это не похоже. При всех его прошлых делах он ненавидит подлость и предательство. Может быть просто так, может быть чего-то боится, но это неважно. Важно то, что он плохого ему желать и, тем более, делать не будет. Есть повод серьёзно задуматься.

— Ну хорошо, я тебе верю. — вышел он из раздумий. — А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю не ехать в город, а тем более в столицу. Мы можем смотаться из королевства на время, пока положение не изменится. Игра с судьбой заканчивается плохо.

— А куда тогда поедем? В моём королевстве меня и тебя будут искать везде.

— Есть много королевств…

— … в которых меня и тебя тоже будут искать. У папы со всеми очень хорошие отношения…

— … но в королевство мы не поедем.

— А, кроме королевства, куда ещё можно поехать?

— Туда, где никто не будет искать, во всяком случае власти.

— Это куда.

— У нас богатый выбор: Безлюдная пустошь, Ничейные земли, Свободная низина, Спорные земли, Мёртвая долина, Дикое высокогорье, Проклятые земли, Разочарованный лес, Вымершее королевство, Гиблое болото, Чёрные холмы.

— А куда лучше? Я нигде не был из этих мест.

— Было бы странно, если бы был. Если очень коротко, то это земли, которые не принадлежат ни одному королевству, но и королевствами не являются.

— А почему? Земли лишними не бывают ни в одном королевстве. Сколько войн было из-за самых мелких кусочков земли, а тут целые просторы никому не нужны?

— Ты про историю нашего и соседних королевств читал или слышал что-нибудь?

— Ну, в общих чертах, я историей не увлекался — она скучная.

— Если очень коротко, то почти все эти земли были много раз завоёваны и отвоёваны, но в итоге брошены. Ни одно королевство не захотело иметь головную боль, которую они доставляли.

— А подробнее можно? Мне любопытно даже стало, что же там такое было, что даже целые королевство не справились?

— Подробнее будет когда поедем. По пути расскажу всё в подробностях. Я думаю, что мы пройдёмся по всем из этих мест. Надолго задерживаться нигде нельзя.

— Куда поедем? В то, которое ближе? Чтобы быстрее добраться. Или дальше? Чтобы до нас не добрались.

— Ещё не знаю. Я поступлю мудро. У меня есть карты. Каждая карта это одно из этих мест. Я их сейчас перетасую и вытащу наугад. Даже лучше — ты вытащишь. Какая выпадет — туда и поедем.

— А если во второй раз выпадет то же самое? Будем тянуть снова?

— Нет, задержимся там ещё столько же. Тогда никто не будет знать точно где и сколько мы будем, а самое главное — никто не будет знать почему мы там будем.

— Ты гений! Жалко папа мой сейчас нас не видит. Он бы оценил. Тебе надо советником быть с такой головой!

— Главное сейчас без головы не остаться.

Шод уже тасовал карты. Тасовал очень тщательно, иногда снимая и начиная заново. Нэв наблюдал за действием с любопытством. Он был заинтригован. Обычно картами пользовались предсказатели, но они предсказывали или гадали, а вот чтобы принимать решения с подошью карт… такого ещё не было. Точнее было, но не так. Сначала смотрели, а потом толковали, а тут наоборот.

Шод сунул ему под нос карты веером. И попросил вытащить одну наугад. У Нэва от волнения похолодела попа. От его выбора теперь зависело очень многое. Если он ошибётся или прогадает, то мало на этот раз уже не покажется. Шод терпеливо ждал, глядя на подрагивающие пальцы Нэва над обратной стороной карт. В конце концов тот ухватил из самой середины, резко выдернул карту и тут же на неё посмотрел.

— И что это значит? — спросил он Шода, увидев самую обычную карту.

— Это значит Разочарованный лес.

— А почему его назвали разочарованным?

— Сначала его называли очаровательным или очарованным лесом. Это было когда его только нашли во время расширения первого королевства, которое расширилось в его сторону. Вокруг леса жили дикие племена. Их разогнали и очарованный лес оказался внутри королевства. Тогда он был безымянный, но скоро так понравился королю и дворянам, что его стали называть очаровательным или чарующим.

В этом лесу растут очень красивые цветы, которые очень нравились женщинам. Высокие и крепкие деревья, многие из которых ещё и цветут весной. Яркие птицы с приятным пением. Местность неровная, изрезанная овражками и горками.

Лес был объявлен заповедным и предназначался исключительно для увеселения знати. Предполагалось построить в нём всего несколько домов для дворян или охотничьих домиков, это не очень важно, что-то хотели построить для развлечений. Только очень скоро стало ясно, что ни о каких увеселениях в этом лесу никакой речи быть не может. Когда было тепло в воздухе роились насекомые, которые кусали так, что в местах укусов появлялись язвы. От цветов воспалялась кожа. Листья и трава травили лошадей, которые пытались иногда их пожевать.

В итоге такой привлекательный лес оказался доступен для прогулок и охоты только зимой, но и тут получилась незадача. Гонять на лошадях и охотиться на такой местности было самоубийством потому, что лошади то и дело падали и ломали себе шею, а часто вместе с ними и всадники. Все углубления заметало снегом и разобрать издали, куда гонишь, было невозможно.

Окончательно лес забросили когда выяснилось, что и весной и осенью погулять и поохотиться в нём не так легко, как казалось. Ветки с шипами часто попадали под ноги лошадей и сильно их ранили. Древесина у тамошних деревьев была твёрдая и ломкая, так что даже обломки веток могли поранить ноги и людей и лошадей. Для строительства такая древесина тоже плохо подходила и лес оставили про запас.

Такой крупный кусок леса, стоящий без дела, мозолил глаз соседним королевствам, которые много раз из-за него устраивали войну. Отвоевав долгожданный кусок они испытывали то же самое разочарование, что и предыдущий обладатель. В итоге лес оказался на границе нескольких королевств ничейным куском земли размером чуть больше двух на четыре сотни вёрст.

Рубить его никто не хочет, да и никому это не нужно. Охотиться в него никто не ездит, да и особенно не на кого. На прогулки в нём мало кто решается, и то исключительно ради тёмных дел или острых ощущений. С тех пор и название у этого леса стало разочаровавший или разочарованный лес.

— И как мы будем там жить? — спросил дослушавший рассказ Нэв. — Если от этого леса даже королевства отказались.

— Мы там не будем жить, мы там поживём и уедем. Если очень осторожно, то там можно прожить несколько дней почти без неприятностей.

— Несколько дней? А сколько мы туда будем добираться?

— Тоже несколько дней. Мы не можем нигде останавливаться в твоём королевстве. Самое большее, что мы можем, это покупать еду для себя и корм для лошадей. Всё время жить в моих убежищах мы тоже не можем — я не знаю насколько они теперь надёжны.

— С чего это вдруг? О них же по твоим же словам никто не знает, точнее думают, что не знают.

— С того, что меня изловили в одном из моих убежищ. Прямо в убежище и изловили, когда я из него вылез. Я до сих пор не знаю как они его нашли, если про него знал только я и несколько рабочих, которые умерли год назад. Отследить меня не могли. Кто-то ждал меня очень близко к убежищу. Только там меня можно было увидеть, но для этого нужно было сначала найти это место.

— Может быть кто-то проболтался? Из тех, кто строил?

— Если бы о нём кто-то проболтался, то его бы давно нашли. Я там бывал нечасто. Кто-то знал, где меня искать. Кто и откуда это для меня загадка.

— А где мы будем жить в Разочарованном лесу?

— Там тоже есть убежище, но до него так просто не добраться и тем более не понаблюдаешь за ним. Это уже что-то. Лошадей мы накормили, так что поехали. К ночи мы должны быть уже на постоялом дворе.

— Ты же говорил, что нам нельзя…

— А мы и не будем. Ночевать в чистом поле слишком опасно. Хищники зверствуют, а возле постоялого двора они появляться не рискуют. Мы переночуем рядом с ним, там где нас не увидят. Утром купим еду и корм лошадям и отправимся. Спать ночью не придётся, так что ты отоспишься в седле, а я немного посплю пока ты покормишь лошадей. Отдохнём в Разочарованном лесу, пока всё это не уляжется.

***

Улегаться всё это не собиралось и после полудня. Суматоха во дворце продолжалась. Король после обеда устроил заседание собрания советников, причём закрытое, а это значило, что допускаются на такое далеко не все, кто звание советника носил.

Обсуждались два важных вопроса: кто виноват и что делать? Причём, если найти виновных можно было достаточно просто, то что теперь делать было недостаточно ясно. Первым оправдался советник по безопасности Шинхар.

— Мои разведчики установили, что принц совершил подмену и обманув стражу дважды вышел из города с одним и тем же человеком. Как позже выяснилось, он под видом одного и того же человека вывел из города на самом деле двух человек, одним из которых был государственный преступник Хоншед.

В итоге искусных перемещений беглецов мои соглядатаи потеряли их за городом потому, что просто не смогли продолжать наблюдение в сложившихся обстоятельствах, не подвергаясь угрозе быть обнаруженными.

— А что же мешало вашим соглядатаям задержать беглецов? — прервал король своего советника.

— Мои соглядатаи в соответствии с полученным приказом, — в этом месте доклада король вспомнил об утверждённой им же самим бумаге. — должны вести скрытое наблюдение и докладывать об этом своему непосредственному начальнику, или, в случае его отсутствия, любому другому лицу из моей службы. Догонять и задерживать они никого не должны, не могут и не имеют права. Тем более, что принц из города выехал не с государственным преступником, а с приятелем. О том, что государственный преступник бежал с принцем выяснилось гораздо позже, когда беглецы были уже далеко.

В настоящее время все мои подчинённые получили приказ заниматься поисками принца и Хоншеда и немедленно докладывать обо всех похожих на них людях. Особую сложность представляет то, что внешность обоих не вполне известна всем сыщикам и возможно большое количество ложных сообщений.

— Вы хотите сказать, что внешность принца не всем известна? — на лице короля появилось удивление.

— Внешность принца хорошо известна в столице, но не за её пределами.

— Мда, Вы правы. Что может сказать начальник охраны?

Очередь дошла до начальника охраны Агхаба. В обязанности начальника охраны входило наведение и поддержание в королевстве порядка силами стражи и, при необходимости, войск.

— Мои люди отличаются верностью, исполнительностью и преданностью, но не сообразительностью. Ни один злоумышленник не смог до сих пор легко подобраться к охраняемому моей службой строению, предмету или человеку. А по каждому случаю удачного покушения принимаются меры по предотвращению подобного в дальнейшем. Побег подстроил сам принц, иначе преступник не вышел бы из тюрьмы.

— Кто подстроил побег, это решать не Вам.

— Я всего лишь предположил, Ваше величество. Иначе просто быть не могло. Принца просто ввёл в заблуждение преступник.

— Вот это уже совсем другое дело. Такой подход мне нравится гораздо больше.

— Как Вам будет угодно. Так вот, мои люди выполняли приказы и свои обязанности. Таким образом вина за то, что преступнику удалось покинуть город, лежит на стражниках, охраняющих городские ворота. Но и они не могли знать преступника в лицо так как его им задерживать уже не приказывали.

— Что может сказать военный советник? — король перешел к следующему.

— Ничего по поводу происходящего сказать не могу. Ни войска, ни ни ополчение ко всему происходящему никакого отношения не имеют. Вторжения вражеских сил в королевство не было. — очитался главнокомандующий Залим.

— А вот теперь будет! — король потерял терпение. — Теперь всё будет! Если у нас из королевской тюрьмы под носом у королевской службы безопасности, королевской службы охраны и главнокомандующего армией сбегает особо опасный государственный преступник, да ещё и в день своей казни, да ещё и с наследным принцем!

Теперь наше королевство станет главным позорищем в мире. Забыли, когда в последний раз воевали? Ничего, скоро вспомните. Забыли последнюю смуту? Забыли последнюю гражданскую войну? Всё забыли?! Вы хоть понимаете, что произошло?!

— Произошел побег из… — осторожно начал Шинхар.

— Нет, не побег! Произошло начало конца света в отдельно взятом королевстве, причём в моём!

— Ваше величество сгущает краски. — попытался остудить ситуацию Агхаб.

— Разве? Нет, уважаемый Агхаб, я их смягчаю. Вам рассказать, что сейчас начнётся?

— Если Ваше величество не сочтёт для себя трудным… — попытался вмешаться Залим.

— О нет! Совсем нетрудно. Вы знаете кем был этот Хоншед? Нет, не отвечайте. Лучше не отвечайте, я сам отвечу. Его знали во всех мало-мальски приличных королевствах, причём по тем же причинам, что и в нашем. Теперь все узнают, что мы держали его в руках и упустили, причём не просто упустили, а помог ему в этом деле сам наследный принц. Теперь к нам сбегутся все преступники со всех королевств. У нас теперь для них будет притон в размере всего королевства. Вас, Агхаб, это должно обрадовать.

Самое занятное, что преступник вместе с принцем, моим сыном, спокойно исчез. Это с учетом того, что я подписал приказ, я очень хорошо это помню, держать всех важных лиц государства под наблюдением круглосуточно. Служба безопасности расписалась в своей полной неспособности держать что-либо под наблюдением. Вас это должно радовать Шинхар. Теперь у нас можно разведывать всем желающим. Тайн у нас больше нет. То есть они есть, но охранять их некому. У нас принцы просто так выходят из столицы и исчезают вместе с государственными преступниками. Прямо так, под руку.

Единственное, что оказалось в стороне, это наше войско. Можете собой гордиться, Залим. Только есть одна небольшая загвоздка. Армия нам больше не нужна. Нам больше никто не угрожает. Представьте себе! Нам больше некому угрожать! Мы теперь политический труп! Нас теперь поделят между собой соседние королевства, а все войска разбегутся к кому им больше понравится.

— Войска поклялась в верности Вашему величеству! — с гордостью воскликнул военный советник.

— А после меня кому будете клясться?

— Но Ваше величество ещё молоды и полны сил! — Агхаб попытался хоть как-то обрадовать короля, но получилось наоборот.

— Ооо! Это легко поправимо, а наследника у нас нет.

— Но наследник рано или поздно найдётся. — попытался снова вмешаться советник по безопасности.

— Вот тут Вы исключительно правы! Он найдётся гораздо быстрее, чем Вам бы этого хотелось. Только кто Вам сказал, что это будет мой старший сын? Через год найдётся много самозванцев на его место. Даже если мы заявим, что наш наследный принц мёртв, то как мы посадим его на трон после моей смерти, если до этого объявили мёртвым? А если признаем ошибку, то снова получим толпу самозванцев. Но это ещё не всё. Я могу представить себе исход, когда я признаю его мёртвым, но вы думаете, что это многое исправит? Вы видели остальных моих детей?

Мой средний сын в свои двенадцать лет не пропускает ни одной бабы. Он вообще не видит вокруг себя ничего, кроме баб. Хорошо, что он пока ещё не может иметь детей, но положение скоро изменится. У меня волосы становятся дыбом, когда я представляю количество внебрачных детей, которые появятся в моём роду. Вся надежда на то, что он подцепит какую-нибудь заразу, которая сделает его бесплодным и чем раньше — тем лучше.

Моя старшая девятилетняя дочь научилась читать по слогам, правильно, в девять лет. Если она сможет сосчитать количество пальцев на руках, то это будет просто великим достижением в её образовании.

Мой младший шестилетний сын вполне сможет справиться с управлением королевством, если доживёт. Недавно он осилил подъём по лестнице. Теперь у меня есть надежда, что он доживёт хотя бы до совершеннолетия.

Моя младшая дочь ещё и трёх лет не прожила, но это не помешало ей научится проникать к столу и выпивать всё спиртное на нём. Совсем недавно она умудрилась осушить полный кубок ещё до того, как его взял в руки пробовальщик вин при моём столе. И это при том, что я пью вино только по случаю и для соблюдения обычаев.

Есть, конечно, ещё возможности. Я могу жениться ещё раз и попробовать увеличить количество наследников престола, только куда мне девать этих? Или вы считаете, что вы их всех переживёте? Выход я вижу только один: надо найти моего старшего сына и задействовать для этого все имеющиеся средства. Тогда всё случившееся можно представить просто забавным недоразумением.

Нарисованная королём картина представлялась советникам мерзостной до безобразия. Самое ужасное в ней было то, что затрагивалось их собственное благополучие, что, по их мнению, было совершенно недопустимо.

— Я думаю, что если мы один раз уже поймали Хоншеда, то… — начал было Шинхар.

— Прежде, чем вы начнёте сочинять бред, — король продолжил обличительную речь. — я могу вас обрадовать, что в этот раз Хоншед уже не один, а на пару с принцем, моим сыном и наследником престола, который неизвестно как попал под влияние Хоншеда и неизвестно когда из-под него выйдет. Если в прошлый раз мы могли ловить этого Хоншеда годами, заодно спихивая на него все мыслимые и немыслимые преступления, совершаемые в моём королевстве, то теперь у нас есть несколько месяцев, если не недель, а если подумать, то и дней, пока не поползли слухи.

— Слухов не будет! — влез Агхаб. — Мои стражники схватят любого, кто попытается их распускать.

— Под каждую кровать залезете? В каждый разговор нос сунете?

— Если надо будет, то сунем. — к месту вмешался Шинхар.

— Я не сомневаюсь! Вы мне восстание решили устроить? Хотите довести народ до озверения?

— Смуты в армии я не допущу! — завершил Залим.

— Конечно не допустите потому, что я вам всем воплотить этот бред не дам! Изыскивайте способы бесшумного и тихого поиска.

— Разведка это дело тихое, но медленное. — подытожил Шинхар.

— Но тем не менее Вы усердно поучаствовали в поимке Хоншеда в прошлый раз. — король пристально посмотрел на советника по безопасности.

— В прошлый раз мы обратились к не совсем обычным средствам поиска.

— Очень любопытно. И к каким же? Что Вам мешает их применить снова?

— Вообще, это государственная тайна. Я бы не хотел при посторонних…

— Теперь придётся при Агхабе и Залиме. Мне полагается знать все тайны в моём государстве, а им мне всё равно придётся всё сообщить потому, что без них теперь не обойдётся.

— Хорошо, Вы помните, сколько королевств окружает наше?

— Десятка два, примерно с половиной мы граничим.

— А кроме них?

— Что Вы имеете в виду?

— Не все земли, которые нас окружают, являются королевствами.

— Вы имеете в виду Ничейные земли, Спорные земли, Безлюдную пустошь и Свободную низину?

— Да, именно их, причём это не исчерпывающий список.

— Ну допустим, а что из этого?

— Далее, сколько Вы знаете монашеских, рыцарских, дворянских орденов, торговых и ремесленных гильдий, религиозных, культовых и научных союзов в нашем королевстве?

— Вы издеваетесь, Шинхар, это будет целая книга.

— Ваша книга будет неполной.

— Уточните.

— Кроме открытых объединений есть ещё и несколько тайных.

— Заговорщики? Почему Вы мне сразу не доложили?

— Нет, скорее отшельники или что-то вроде этого. Они стараются держать своё существование в тайне ото всех и не стремятся объяснить почему.

— Значит всё-таки заговор.

— Они не заговорщики, иначе они бы давно попали в поле моего зрения. Многие из них состоят в разных объединениях, но ведут себя так, как будто все они состоят ещё в одном тайном союзе или ордене.

— Может надо было поймать несколько и допросить? Под пытками они бы рассказали многое.

— Бесполезно. Под пыткой они наговорят такого, что потом не разберёшь, что правда, а что измышления. Допрос под пытками это скорее соблюдение порядка или наказание для устрашения остальных. Что-то вроде предварительного наказания до судебного приговора.

— Любопытно рассуждаете.

— Можете поверить, а Агхаб может Вам подтвердить.

— И какая нам от них может быть тогда польза?

— Я пока не знаю, но само их существование мне кажется странным. Хоншед мог попадать в поле их зрения, так как о них он как раз не знал скорее всего.

— Так, а вот это уже любопытно. Тогда надо их схватить на всякий случай и устроить хороший допрос.

— Это будет бесполезно. Они явно не поддерживают связей между собой, но тем не менее такие связи неявно прослеживаются, мы даже не можем установить сколько их на самом деле. Единственное, чего мы добьёмся, это того, что они все скроются.

— А с чего Вы решили тогда, что эти тайные объединения вообще существуют.

— По поведению и разговорам участников, но точно я сказать ничего пока не могу.

— Я перестал понимать о чём Вы говорите. На чём построены такие догадки?

— На удивительном их везении. Иногда кажется, что они видят будущее.

— Ну и что? Вы говорите мне про тайны в моём королевстве, а сами не слышали о гильдии предсказателей?

— Гильдия предсказателей это сборище обманщиков за редким исключением. Занимаются успокоением людей и распространением слухов по моему приказу.

— А те, о которых Вы говорили?

— А эти действительно предсказывают. Только для себя и без выгоды для себя. Предсказывают всё подряд. Рождение, смерть, холод, засуху, ограбление, нападение, выигрыш, проигрыш, всё, что только можно предсказать.

— А может не предсказывают, а сами устраивают? Может быть это банда обманщиков и грабителей?

— Нет, я уже проверял. Предсказать затмение или засуху ещё можно, ограбление можно устроить, смерть подстроить, а вот выигрыш в карты или кости уже сложнее, с учётом отсутствия личной заинтересованности.

— А хоть один пример привести можете? Может быть я чего-то не понимаю.

— Сколько хотите. Не так давно мне один соглядатай донёс о том, что присутствовал при разговоре двух человек. Один из них просил денег у другого в долг, а тот не дал под предлогом того, что их потеряет потому, что другой через месяц повесится или утопится. Через два месяца он действительно напился и сломал себе шею, свалившись с лестницы.

— А может быть первый ему отомстил за невыплаченный долг?

— В том то и дело, что нет. Это случилось днём и при свидетелях само, да и в долг он деньги не получил.

— Очень любопытно, а можно их нанять? Мне бы такие люди совсем не помешали.

— Я пробовал, они говорят, что не умеют, а тем более по приказу, делать такие вещи. Единственное, что мне удалось, так это поймать Хоншеда с их помощью, и то случайно.

— Да… — у короля перехватило дыхание от возмущения. — что же Вы молчали с самого начала? Почему сразу не перешли к делу.

— Потому, что один из моих соглядатаев передал мне разговор на постоялом дворе. Там один сказал, что не хочет, чтобы всем известный Хоншед убил его в половине дня пути на восход оттуда. Я уже не надеялся поймать Хоншеда и послал туда наёмников и солдат. Неподалёку от указанного места они нашли одно из укрытий Хоншеда, где его и поймали.

— А вы ещё не допросили этого предсказателя?

— Я его допросил сразу после поимки Хоншеда. Он в тот же день нанял себе большую охрану и пошел в том направлении. Хоншед по этой же причине на него и не напал. Были свидетели, причём заслуживающие доверия. Может быть он просто угадал, может быть предсказал, может быть ему повезло, но я не могу хватать всех, на кого не напал Хоншед.

— Исключительно логично. Значит помогать нам некому. Но, тем не менее, пусть Ваши наблюдатели докладывают Вам всё важное из разговоров этих тайных предсказателей. Может быть нам снова повезёт и мы узнаем что-то важное.

Я думаю, что на этом мы можем закончить потому, что ничего лучше предложенного Вами, Шинхар, я не вижу, а просто тратить время на обсуждение я сейчас считаю недопустимым. Сегодняшнее совещание закончено.

Король после совещания не знал то ли ему радоваться, то ли огорчаться. Ясности, что делать, у него не было никакой. В конце концов он решил не предпринимать никаких действий, полагаясь на естественный ход событий.

***

Глава Ордена Замкнутого Пути ощущал какое-то смутное беспокойство. Его беспокоило ощущение какой-то неправильности происходящего вокруг, какой-то неопределённой тревоги. Его беспокоила не столько неопределённая опасность, сколько сама неопределённость этой опасности.

Было ощущение присутствия чего-то постороннего. Как будто в комнате летает муха, а где она точно неизвестно, но известно, что она есть, а ей здесь явно не место. Твэдх подозвал к себе первого попавшегося на глаза брата ордена.

— Как ты думаешь, — начал он без предисловия. — что-то сейчас происходит неправильно, не по порядку?

— Я затрудняюсь ответить. Всегда что-то идёт не так, как должно.

— Я не об этом. У меня такое ощущение, что мы не единственные, кто овладел знанием замкнутого пути. Тебе так не кажется?

— Само по себе наше знание не является таким уж сложным. Гораздо сложнее освоить его применение, научиться им управлять.

— Твоя мысль мне понятна. А не мог ли кто-нибудь научиться этому вне нашего ордена?

— Я сомневаюсь, что от нас можно было бы что-либо утаить надолго. Насколько я знаю мы всегда находили то, что искали.

— А Хоншед, которого должны были казнить, и который сбежал прямо в день своей казни?

— Я сомневаюсь. Хоншед — обыкновенный преступник, которому просто слишком часто везло.

— Вот именно, слишком часто, чтобы это стало вызывать подозрения. Я бы мог предположить, но не могу.

— Я могу пораспрашивать братьев нашего ордена. Может быть кто-нибудь что-то знает, вполне возможно.

— Ты прекрасно знаешь, что о нашем ордене знают все. Но никто не знает что происходит в ордене на самом деле. Для всех непосвящённых, даже для посвящённых, лазутчиков мы просто орден предсказателей, точнее похожи на орден предсказателей.

— Разумеется, такова политика нашего ордена.

— Мне стало известно, что Шинхар упоминал в разговоре с королём о тайных предсказателях. Это было бы неудивительно, но он не имел в виду нас.

— Кто-то успел разболтать о тайнах совещания?

— Нет, мы успели узнать всё раньше. Об остальном было нетрудно догадаться. Шинхар всегда крутится вокруг тайн, а король не обошел случай поимки Хоншеда по совершенно случайному сообщению. Действительно случайному, что самое занимательное.

— Может это был кто-нибудь из нашего ордена?

— Нет, не только люди нашего ордена могут предсказывать будущее, но наш орден может не только предсказывать, но ещё и влиять на будущее, причём влиять без вмешательства.

— Об этом мало кто знает.

— Об этом знают те, кому положено это знать, и было бы очень хорошо, чтобы так это и оставалось дальше. Постарайтесь выяснить историю с Хоншедом и примите меры, если понадобится.

***

Вечером король вызвал к себе Шинхара, его посещали странные и необъяснимые мысли, от которых он никак не мог отделаться.

— У меня к Вам два вопроса. — начал он без предисловия. — Почему мой сын сбежал с преступником и помог ему сбежать? И почему он до сих пор не вернулся, хотя он вполне может это сделать?

— Посторонних нет, поэтому я могу Вам сказать то, что я думаю?

— Безусловно, сейчас не до видимости порядков.

— Помог сбежать на почве личного сочувствия, а сбежал вместе с ним потому, что хотел убедиться в успешности своего замысла.

— Надо было мне сразу догадаться и принять меры, тогда никто бы ниоткуда не сбежал: ни Хоншед из тюрьмы, ни мой сын из дворца.

— Я думаю, что это было бы не лучшее решение, Вы бы настроили своего сына против себя. В его возрасте дети сильно привязываются к своим приятелям, собакам и прочему. С его точки зрения он совершил подвиг, а такая возможность выпадает не часто.

— Вот как? — удивился король, такую возможность он ещё не рассматривал.

— Я думаю, что именно так. И это же ответ на Ваш второй вопрос. У него есть новый настоящий, по его мнению, друг, он устроил себе настоящее приключение и он явно опасается, что от Вас ему достанется. После такой выходки он вряд ли сможет рассчитывать на доверие и поддержку. Скорее всего он опасается, что после всего этого он из комнаты будет выходить с Вашего разрешения.

— И не зря опасается! Надо было сразу так и сделать! Не надо было вообще его близко подпускать к этому Хоншеду. Я просто хотел чтобы он научился чему-то сам, теперь я вижу чему он сам научился.

— Тем не менее не всё так плохо, как нам показалось вначале. Хоншед его научит многому, в этом я не сомневаюсь. Если он, в свои неполные семнадцать, несколько лет сумел от нас скрываться, значит он что-то умеет. Я бы обрадовался если бы он служил у меня разведчиком или лазутчиком, но учитывая его прошлое и наклонности…

— А какая разница между разведчиком и лвазутчиком? Я давно собирался спросить.

— Лазутчик проникает и доносит, разведчик ищет, находит и доносит или действует сам, если ему приказано или сам сочтёт нужным.

— Очень любопытно. Особенно такое занятие подходит принцу. Прятаться, скрываться, наблюдать и незаметно убивать. У Вас любопытные рассуждения.

— Вполне возможно, учитывая, что в истории государств бывали смуты, войны, перевороты и многое другое. Сейчас всё тихо, но кто знает, что может быть.

— Ну хорошо, я с Вами согласен, но почему он не возвращается? Он понимает, что скоро уже будет не до его наказания. Сейчас у меня появилась хорошая мысль как придать всему происходящему приличный вид. Я хотел обсудить это с Вами.

— И что же Вы придумали? Ваше величество.

— Вы утром упоминали про тайные дела и мне показалось, что мы могли бы придумать историю о том, что на самом деле принц с Хоншедом сбежал не сам, а побег был умышленно подстроен. Только я не могу ещё придумать подробности.

— Я их придумаю сам. Скажем так. Нам стало известно, что Хоншед знал о заговоре, и мы с целью разоблачить этот заговор приказали принцу устроить ему побег и войдя в доверие выяснить детали заговора. Никто кроме принца с такой задачей справиться не мог, так как для выполнения этого задания нужно было знать такие тайны, в которые никого, кроме короля и его приближенных, посвящать нельзя. Или нужно было войти в доверие к Хоншеду.

— Мне нравится. Продолжайте дальше сами. Распустите слухи, пустите сплетни, в общем, замните всю историю с личной задумкой принца и замените её историей под нашим руководством.

— Есть небольшая заминка. Мы уже распустили слухи, что Хоншед сбежал войдя в доверие к принцу и уговорив того помочь ему с побегом. Нужно немного подождать. Тогда получится, что всё прошло как раз по нашему замыслу.

— Я Вас сильно не тороплю. Делайте как считаете нужным. Меня беспокоит другое. Что на самом деле останавливает его от того, чтобы вернуться. Хорошо если страх перед моим гневом, а вот если нет, то я пока теряюсь в догадках.

***

Спать в седле на ходу Дэанев не умел. Он это обнаружил сразу и не обрадовался. Раньше он с такими задачами не сталкивался, а за день научиться явно не получалось. Теперь ему предстояло не спать двое суток подряд. Радости было мало.

Не очень радовало и то, что за него скорее всего придётся не спать Шоду. Попробовать сторожить он мог пообещать, но вряд ли тот ему поверит, что он не заснёт в ответственный момент. Значит Шоду придётся и в этот раз всё делать за двоих. Принцу стало стыдно.

Хоншед всё видел, но виду не подавал. Его скорее всего волновали другие вопросы, чем возня с великовозрастными детьми. Так думал принц и легче ему от этого не становилось. А может быть и наоборот, считал, что трудности выучат его, изнеженного принца, быстрее, чем самые лучшие учителя.

Ночью они добрались до постоялого двора. Это была последняя ночёвка в родном королевстве. Следующей ночью они должны были быть уже в Разочарованном лесу.

Они остановились через холмик от постоялого двора, сели спиной друг к другу и просидели так до рассвета, разговаривая как можно тише. Нэв иногда засыпал и тогда Шод толкал его локтем. Сначала принцу не нравился такой подход: всю ночь не спать, непрерывно болтать и толкаться локтями. Он предлагал спать по очереди, но Хоншед это предложение не принял.

— Я то не засну, а вот ты можешь, а меня не разбудишь.

— А чем это грозит? Ты же говорил, что тут хищники не водятся.

— Проснуться от удара когтями в живот или укуса зубами в шею. Самое меньшее это лошади сбегут. Вот чем это грозит. Здесь они не не водятся, а просто не такие наглые, как в других местах, где люди совсем не ходят.

— А мне не спать только для того, чтобы ты не заснул?

— Не только. Будешь смотреть в другую сторону.

Утром опухший от бессонной ночи и растрёпанный Нэв засобирался на постоялый двор, прихватив с собой лошадь. Он уже не был похож на принца, а тем более в этом глухом месте вряд ли кто-то мог знать принца в лицо. Да и что тут делать принцу?

Дэанева не было очень долго. Настолько долго, что это наводило на мысль о том, что это было не просто так, а что-то случилось и, судя по времени его отсутствия, случилось что-то серьёзное.

Началось — подумал Хоншед. Хорошее в таких местах не случается. Он припрятал под одежду оружие и крадучись подошел к ночлежке постоялого двора с обратной стороны. Изнутри раздавались звуки возни и выкрики. По всему можно было судить, что шла драка, а точнее уже завершалась.

Он распахнул дверь и увидел внутри несколько суетившихся человек: трое возились в углу, из которого раздавались приглушенные звуки сопротивления; двое сидели за столом и пили. На столе лежали игральные кости. Еще двое шли к углу, видимо, чтобы принять участие в происходящем.

***

То, что он увидел, после того, как услышал звук открывшейся двери, Нэв мог представить только как кошмарный сон. В его грудь чуть не ударилось кривое лезвие меча, а отрубленная голова наклонившегося над ним мужчины упала прямо на его лицо. Раздались вопли и топот ног. Свалившись на пол он не увидел больше ничего из происходящего рядом.

Когда Хоншед открыл дверь, то никто не обратил на него никакого внимания. Все были заняты своими делами. Он спокойно прошел через комнату и увидел в углу придавленного неизвестными мужчинами принца. Те пытались стянуть с него штаны, сопровождая свои попытки успокоительными уговорами.

— Ты главное не бойся…

— Больно не будет, если не будешь сопротивляться!

— Потерпи, потерпи, тебе даже понравится.

Хоншед молча рубанул по шее того, который был прямо перед Нэвом. Остальные отскочили в стороны, вытаращив на Шода глаза. Понять, что происходит, они не успели потому, что через пару мгновений один из них летел в сторону с распоротым животом, а другой с перерубленным пополам сердцем.

Оставшиеся в живых четверо схватились за ножи. Двое из них начали обходить Шода со спины в то время, пока двое других вскочили из-за стола и бросились на него спереди. Нэв уже успел встать на ноги.

Шод взмахнул левой рукой и что-то пролетело в воздухе и вонзилось в переносицу одному из нападавших спереди. Тот грохнулся на пол лицом вниз. Шод бегом на полусогнутых ногах опередил нападавших сзади пока они не подоспели на помощь оставшемуся и первым же взмахом отрубил ему правую руку, в которой тот держал нож, а вторым перерезал горло.

Пальцы на отрубленной руке задёргались и нож выпал. Шод успел перехватить его ещё до того как он упал на пол и с разворота запустил прямо в шею первому из двух оставшихся. Нож вошел прямо посередине шеи и мужчина захрипев выдернул его, но кровь хлынула внутрь и он успел пробежать только несколько шагов и упал, дёргаясь, как висельник перед смертью.

Последний оставшийся в живых увидел участь сотоварищей и бросился было бежать, но Шод в один прыжок оказался за его спиной и просто ударил кулаком в затылок. Раздался хруст и Нэв увидел как тело с болтающейся на неестественно выгнутой шее головой мешком повалилось на пол.

Всё произошло настолько быстро, что Дэанев не успел бы досчитать и до десяти. Он стоял посреди заваленной трупами комнате и с ужасом оглядывался по сторонам.

— И как… Что… Я не понял…

— А понимать нечего. Тебя хотели трахнуть в попу, как девочку, только я не понимаю почему. И почему ты так задержался?

— Я…

— Собирай всё ценное с трупов и оружие не забудь. Потом расскажешь. Я думаю не забудешь.

Несколько поёживаясь Нэв шарил по карманам и кошелькам. Ему казалось, что обчищать мёртвых нехорошо, но возражать Шоду сейчас не хотелось и времени не было.

Управились они быстро. Пока принц возился с двумя убитыми Хоншед успел обыскать и обобрать пять остальных. Видимо, сказывалась сноровка. Это наводило Нэва на печальные размышления о том, что Шод не такой уж и невиноватый во всём, что ему приписывали, но думать об этом ему сейчас не хотелось. Шод явно ожидал рассказа, когда они выбрались с постоялого двора и наблюдали за ним с безопасного места. Нэв хотел сразу уехать, но Шод решил остаться и посмотреть что будет дальше. У него были свои соображения.

— Когда я вошел, то сразу стал искать хозяина, чтобы купить еду нам и лошадям. Хозяин куда-то пропал и я стал его ждать. Эти семеро сидели за столом и играли в кости. Одно место за столом оставалось как раз незанятым. Они предложили мне сыграть с ними. Я сначала хотел отказаться, но потом сообразил, что нам нужны деньги и сказал, что могу поиграть, только немного. Они спросили сколько у меня денег. Я сказал, что лишних денег нет и поиграть я могу только на очень немногое. Один из них пошутил, что я бы ещё предложил на шлепок поиграть. Я сказал что согласен, если только не на сильный и спросил сколько стоит один шлепок. Они назвали много и я согласился. Сначала я немного выиграл, но потом проиграл. Я предложил сыграть ещё раз, но они потребовали расплатиться.

Я встал и повернулся спиной, но они сказали, что лучше в углу, чтобы никто не мешал. Мы отошли в угол и они сказали мне снять штаны. Я отказался, сказал, что так мы не договаривались. Они набросились на меня, а потом появился ты.

— Ты знаешь, что означает слово «шлёпнуть»?

— Ударить ладонью по попе или по рукам.

— А ещё?

— А что ещё?

— Что такое вставить, трахнуть, изнасиловать знаешь?

— Конечно.

— Так вот это то же самое, только более ласкательно что ли. Звучало чтобы не так явно.

— А чего же они сразу не сказали чего хотят?

— А проверяли, на что ты клюнешь. Кто ты есть и так далее. По всяким местам не только такие, как ты шатаются, но и такие, как я, а ты видел, чем это со мной заканчивается.

— То есть получилось, что я сдуру проиграл неизвестно что, а потом ты их перебил, когда они захотели получить своё? Я тебе благодарен, конечно, за спасение, только как-то не очень хорошо получается, не очень честно я имею в виду.

— Не очень честно называть вещи не своими именами, особенно тем, кто этого не знает. Они решили, что могут обмануть тебя, а в итоге обманули себя. Теперь понимаешь, какое сумасшествие вокруг тебя творится?

— Я это сумасшествие чуть попой не почувствовал! Я понимаю, что был бы я ещё девушкой, а тут…

— А в попу разница небольшая. За неимением кухарки сошел бы и повар. Ты впредь следи за тем, что делаешь или говоришь и спрашивай меня, если не понимаешь. Попе твоей будет безопаснее, и голове. Меня сейчас гораздо больше занимает другое.

— Что?

— Где стража и прочее? Мы на краю королевства. Нас должны были искать всеми силами. Этот постоялый двор последний перед границей. Где стража? Они же меня ловить должны, а тебя спасать.

До Нэва после пережитого начало доходить. Действительно, куда все делись? Вместо стражников и солдат на постоялом дворе они встретили каких-то непонятных людей, которые его чуть не изнасиловали. Если только эти семеро и не были теми самыми…

— Слушай, а вдруг это они и были? Те, кого ты перебил. Только не похожи они на стражников или солдат. Те защищать должны, а не обманывать и насиловать.

— А что им мешает это делать?

— Но они же клялись исполнять долг…

Дэанев умолк. Он понял, что хотел сказать глупость. Теперь до него всё доходило намного быстрее, чем несколькими днями раньше. Если над клятвами и долгом не стоит человек, который может призвать к ответу за их нарушение, то что может удержать от нарушения всего, что только можно? Наверно что-то внутри самого человека, но попробуй пойми кто есть кто на самом деле и что им управляет: страх перед наказанием или перед совестью. В мысли же каждого не залезешь, хотя, жалко, что не залезешь.

— Теперь я понимаю почему ты так за меня волновался и переживал, когда я хотел сам поехать в город. Ты был прав, доверять нельзя никому — кругом враги и предатели. Раз на этом постоялом дворе не было стражи, значит они меня даже не искали, хотя и должны были, а если это были они, то вообще ни о чём даже и речи быть не может.

— Наши намерения серьёзно меняются. — завершил обсуждение Шод. — Ни в какой Разочарованный лес мы не едем.

— Это из-за моей глупости мы засветились и наследили?

— Важно последнее: мы засветились и наследили. Теперь ясно, куда мы ехали и где нас искать. Это теперь все узнают.

Тут Дэаневу пришла очень любопытная, по его мнению, мысль.

— А что, если все знают, куда мы ехали и теперь не поедем. Тогда они будут думать, что мы знаем, что они знают и поедем в другую сторону. Тогда они именно в Разочарованном лесу нас искать не будут раз мы туда не поехали.

— Это правильно, только они могут подумать то же самое и именно в этом лесу и искать. Но они могут подумать, что мы тоже это знали и туда поэтому не поехали. Так можно гадать до бесконечности. Это что-то вроде заявления типа «Я сказал неправду». Если правда, то неправда и наоборот.

В конце концов в половине случаев они начнут нас там ловить и оцепят лес несколькими тысячами солдат и не только нашего королевства. Вот тогда мы из этого леса уже не вылезем. Так рисковать нельзя и мы будем искать другое место, но мысль у тебя была интересная.

Снова повторилась история с картами. Сначала Нэв предложил вообще убрать из них Разочарованный лес, но Шод сказал, что пусть будет для полноты выбора. Он считал, что так будет лучше.

На этот раз он вытащил путь в Проклятые земли. По их давнему соглашению он обещал рассказать о них по пути. Хорошим обстоятельством было то, что Проклятые земли были в двух дневных переходах от места, где они сейчас находились и у Шода там было несколько убежищ.

Сначала у Нэва были сомнения, где достать еду, но оказалось, что Шод успел стащить на постоялом дворе два мешка корма для лошадей и пол мешка разной еды. Скорее всего это раньше принадлежало убитым.

— Итак, ты хочешь знать, почему эти земли называются проклятыми и там никто не живёт?

— Ещё как! Неспроста же их прокляли.

— Вот как раз потому они и называются проклятыми, что их прокляли.

— И это всё? А почему? Из-за этого там жить нельзя?

— Жить там можно, а вот удержать их ещё никому не удавалось. Когда распалась первая из включавших их в свой состав империй, Проклятые земли остались отдельным королевством. Королевство получилось мелкое и долго не протянуло. Первое же из соседних королевств прибрало его к рукам без особого труда, как только выбралось из развала после распада империи.

На этом история Проклятых земель могла бы и закончиться, но следующее королевство сочло, что этот, не очень то и ценный, кусок суши должен принадлежать ему хотя бы частично. На предложение поделиться завоёванным последовал отказ и началась война.

Где-то в середине войны навело у себя порядок и приступило к пересмотру границ уже наше королевство, справедливо решив, что отвоевать у двух воюющих королевств такой небольшой кусок будет совсем несложно. На деле оказалось, что это будет не сложно, а очень сложно. Два королевства на время перестали воевать между собой и накинулись на третье с удвоенной силой.

После четырёх поколений уже никто толком и не помнил с чего началась и зачем ведётся эта тройная война. Из жителей Проклятых земель в живых уже не осталось никого вообще. Всем участникам это топтание на месте надоело настолько, что поступило предложение поделить Проклятые земли по-справедливости, то есть поровну. На несколько десятилетий нужен был хоть какой-то мир.

С мучениями и мелкими ссорами Проклятые земли поделили почти поровну. На этом всё должно было закончиться, но не закончилось. Теперь война вспыхнула уже между частями Проклятых земель. Зачем и почему, кто и с кем воевал было уже неважно. За почти столетие на Проклятых землях получилась такая мешанина народов и подданных, что всё это просто не могло продолжать существовать мирно.

Наученные печальным опытом королевства Елмаденвинал, Имеруквар и Зохверп не стали вмешиваться снова и отказались от этих земель вообще. В войнах за Проклятые земли погибло больше народа, чем во всех предыдущих войнах этих королевств. Война за Проклятые земли стала самой бесполезной, самой бесприбыльной и самой кровопролитной в истории трёх королевств.

С тех пор эти земли были объявлены проклятыми. Короли издали указ о признании границ Проклятых земель, но от них только земли и остались. Две на три сотни вёрст никчёмных и усыпанных костями земель. Людей там почти нет, а те немногие, что рискуют там жить, заняты непрерывной междоусобной резнёй по личным соображениям. Все королевства огласили решение об отказе защищать своих подданных на Проклятых землях во избежание новой бессмысленной войны.

— То есть там каждый сам за себя? А ты уверен, что нас там не прикончит первая же встречная банда.

— Банд там нет. Там каждый бегает сам по себе. Там даже банды не держатся вместе. Никто не знает почему. Наверное, это и есть проклятие тех земель. Там даже армии начинали разваливаться.

— А мы с тобой не подерёмся? Проклятие поймать ты не боишься?

— Боюсь, но выхода нет. И, к тому же, мы не жить там всю жизнь собираемся.

— А почему мы тогда всё ещё здесь?

— Потому, что наблюдаем за постоялым двором. Мне нужно знать, что тут было на самом деле.

Ждать пришлось долго. Сначала хозяин выбежал из дверей и забегал по улице. Потом на дороге появился целый отряд стражи. Хозяин что-то им кричал, размахивая руками. Началась суета, по всем постройкам забегали стражники.

— Нас ищут. — пояснял Хоншед.

Искали тщательно. Перерыли всё, что можно. Потом вытащили тела, погрузили на повозку и увезли. Несколько стражников на лошадях объехали местность вокруг постоялого двора, но сильно удаляться не решились.

— Значит всё таки это была стража. — удовлетворённо подметил Хоншед.

— Подонки это, а не стража. — огрызнулся Дэанев.

— Кого набираете.

— Ничего, доберусь я до правления. А зачем до правления? Доберусь я до столицы и расскажу папе про все их дела хорошие.

— Так он тебе и поверит!

— Мне — поверит!

К тому времени отряд стражников уже убрался с постоялого двора в направлении столицы. Больше смотреть было не на что. Хозяин ходил перед домом кругами с грустным видом. Скорее всего мысленно хоронил свои доходы и готовился к большим убыткам. Ещё долго мало кому захочется останавливаться на постоялом дворе, где убили сразу семь стражников, а может и соглядатаев в придачу.

— Если бы у этого человека были бы мозги в голове, а не то, что их заменяет, то он бы мог разбогатеть. — по дороге рассуждал Шод.

— На чём? — не понимал принц.

— На том, что в его заведении произошло такое событие. Все любители приключений и путешественники от скуки были бы у него. Одних разговоров было бы на год вперёд.

— Ну что-то в этом есть…

— Только ничего он не будет делать, а будет завывать о своей нелёгкой судьбе. Сначала не умеют работать, потом разоряются, потом начинают попрошайничать, а потом воровать и грабить. А потом обижаются, что их казнят.

— А как он это будет делать? Кто теперь к нему поедет?

— Поедет. Важно не это. Важно то, что не надо заниматься тем, что делать не умеешь. Если у тебя семеро постояльцев, то нечего их оставлять одних, пока они дом не подпалили. Помощника нанять не может, скупится, а потом удивляется. Был бы там кто в комнате, так ничего бы не случилось ни с ними, ни с тобой.

С такими рассуждениями спорить было трудно. Дэанев умолк и собирался с мыслями. Впереди был достаточно долгий и трудный путь и надо было не попасть в такую же переделку, как в этот раз. Нельзя же совершать одни и те же глупости, к тому же подряд.

***

На следующее совещание король пригласил уже не советников, а всех высокообразованных учёных. Собрался целый зал. Король был уже не так встревожен происшествием с побегом принца — Шинхар уже успел начать вести работу в нужном направлении. Теперь уже многие думали, что принц не сбежал, а просто отправился по важным государственным делам, но все должны думать, что на самом деле всё не так и принц сбежал и его надо искать. Выяснять подробности никому не хотелось: королевская тюрьма — не лучшее место для обдумывания государственных тайн. Именно туда можно было попасть проболтавшись.

Королю было не по себе от того, сколько бреда ему предстояло выслушать от этого сборища, но дело того стоило. Кое-кто из них мог что-то знать и упустить момент было нельзя ни под каким видом.

Доклад продолжался с утра до вечера. У короля временами темнело в глазах и было трудно бороться с желанием позвать палача. Такой бред просто не имел право на существование в его королевстве, но народ надо чем-то развлекать и многие из этих проходимцев с этим успешно справлялись. Надо было терпеть.

— Уважаемые господа и мои верные подданные, — подвёл итог король после последнего докладчика. — вы оказали своему королевству неоценимую услугу. Все могут быть свободны. Я попрошу остаться придворного математика, историка, мага и естественника для разговора со мной и Шинхаром.

В зале осталось четыре человека. Никто из них не знал для чего их оставили, но каждого беспокоили только один вопрос: а что будет дальше? Само упоминание Шинхара могло испортить настроение любому, но, с другой стороны, может быть и наградят? Не зря же король устроил такое большое собрание.

— Пройдёмте со мной, Шинхар уже здесь, дальнейшее собрание мы продолжим уже в более закрытой обстановке. Ваши доклады мне показались самыми вменяемыми, но дело не только в этом. У меня и у Шинхара есть несколько вопросов по вашей части, нам надо не ошибиться в правильности наших рассуждений.

Шинхар уже ждал в небольшой комнате. Король приказал всем сесть вокруг стола и начал первый. После первых же его слов выяснилось, что позвали их только для совета по нескольким вопросам. Учёные заметно повеселели.

— Я не буду порочить вам голову и ходить кругами. — начал король. — Кто из вас что может сказать о предсказании, предвидении, ясновидении, гаданиях и прочих подобных вещах с точки зрения вашей науки?

— Обычно этим занимаются маги, то есть мы. Магия позволяет проникнуть в тайны мироздания…

— Особенно занятно такие проникновения выглядят: танец шамана с бубном и то научнее в тысячу раз…

— В истории были яркие примеры предсказательных видений, но вычислить когда где и у кого они будут и насколько достоверно…

— Особенно занятно смотреть, как люди рассуждают о вещах, о которых понятия не имеют. Кроме естественника кто-нибудь считал пальцы на руках? Я бы удивился…

— Прекратите балаган!!! — заорал на них король. — Я сейчас потеряю последнее терпение, а вы головы! Докладывайте по очереди.

Собрание заметно притихло. Сразу до всех дошло, что речь пойдёт о вещах серьёзных и бреднями о невыразимой сложности собственных познаний уже не отделаться.

— Чтобы вам было проще думать, я направлю вашу мысль. — король продолжал уже спокойнее. — Сначала скажите мне о чём наука каждого из вас и потом продолжим.

— Магия это наука о необъяснимом с точки зрения естественных причин, о сверхъестественном.

— История это наука о собирании событий в прошлом, изучении их в настоящем и стремлении предвидеть события в будущем.

— Естествознание это наука обо всём естественном и вещественном, оно изучает всё существующее и как оно устроено.

— Математика это наука о вычислениях, исчислениях и преобразованиях. На самом деле это не совсем точно, но достаточно близко.

— Ничего страшного, я понял, что ничего не забыл из уроков тридцатилетней давности. Теперь меня интересуют предсказания и прочее.

— Вас не затруднит уточнить, какие именно предсказания Вас интересуют, желательно с примерами, чтобы нам было проще представить, с чем мы имеем дело. — естественник начал первым.

— Надо же, оказывается некоторые учёные могут мыслить связно. Я приведу простой пример. Можно ли предсказать выигрыш в кости или карты, убийство человека или внезапную смерть? Можно ли узнать о местоположении предмета или человека, если никто не знает, куда его дели?

— Я смогу ответить только на несколько вопросов. — медленно приступил к делу математик. — Можно предсказать насколько вероятен выигрыш или проигрыш, не более. Уже много столетий мы знаем теорию, объясняющую почему монета не будет падать на одну и ту же сторону постоянно.

— Это я слышал, но каковы причины этого явления?

— Мы не вдавались в подробности. Это естественный порядок вещей, мы можем только его открывать, но не влиять на него.

— Мы не можем сразу понять всё, это очень долгий путь изучения и объяснения — вмешался естественник. Чудесами наука не занимается…

— А вот как раз и занимается! Магия позволяет…

— Остаться без головы! Перестаньте перебивать друг друга!

— …но некоторые вещи могут казаться чудесными только до тех пор пока не раскрыта их естественная природа.

— Например? С этого места поподробнее. — король чувствовал, что уже очень близко к чему-то более важному, чем простые досужие размышления на почве личного самолюбия.

— Например, сталь и медь можно получать из руды. Металл выходит из камня. Это было бы чудом пока не был открыт способ это сделать посредством печи. Можно даже проследить историю открытий на протяжении тысячелетий.

— Да, история многих вещей уходит в глубину тысячелетий. — перехватил историк. — Многие вещи раньше бы казались просто чудесами. Современное оружие намного превосходит то, которое могли изготовить тысячу лет назад. Мельницы и паруса это просто невероятное достижение современной техники, а ведь ещё полторы тысячи лет назад ветряных мельниц не было, а четыре тысячи лет назад не было даже водяных мельниц.

— Так, притормозите. Я достаточно понял. Всё есть чудо, пока этому не найдётся научное объяснение и тогда явление из магии переходит в естествознание. Историки могут это подтвердить?

— Именно так, Вы исключительно правы.

— Хорошо, тогда вопрос ко всем. Можно изменить законы природы? Можно заставить монету падать всё время на одну сторону или каждый раз угадывать на какую сторону она упадёт?

— В математике можно придумать всё, но тогда для чего можно будет это применять? Математика достаточно широко используется во многих науках.

— Само понятие естественных наук исключает такую возможность. Тогда это будет уже не открытие, а что-то другое.

— Вот именно! Это и есть магия! Именно магия позволяет подчинять себе то, что не поддаётся другими способами.

— Вот теперь Вы вовремя. Значит вы, маги, идёте впереди всех по неизведанному, пока другие не разберут то, что вы наоткрывали?

— Ну это не совсем точно, но если Вам угодно так считать, то вполне допустимо. Превращать камни в металл мы уже умеем, а вот металл в металл ещё нет, скажем свинец или медь в золото или серебро, а если бы можно было превращать в золото простой песок…

— То мы были бы разорены. Чем бы тогда мы расплачивались на рынке? Но тем не менее, раз вы впереди всех, то тогда ответьте мне на мой вопрос. Что вы знаете о времени? Можно ли побывать в прошлом или в будущем, или хотя бы его увидеть? Или увидеть что в настоящем, но везде и сразу?

— Я не могу ответить на такой сложный вопрос. Даже мы, маги, не можем и предположить чем на самом деле является время. Оно нематериально и непредставимо…

— Числа тоже нематериальны, но математики с ними справляются. Какие есть, вообще, соображения?

— Соображения были у нас. — на этот раз первым влез естественник. — Мы уже задавались этим вопросом, правда, с другой целью. Мы пытались понять, почему каждый предмет находится только в одном месте, а не в нескольких местах сразу.

— И что вы выяснили?

— Почти ничего, но один из учёных естественников, и одновременно математиков, высказал больше полутысячи лет назад одно предположение. С тех пор никто дальше него не продвинулся.

— Излагайте, наконец-то мы добрались до того, что я хотел от вас услышать. Постарайтесь говорить понятно.

— Ваше величество, вы видите камень в кладке стены?

— Вижу, и что? Камень, как и все остальные.

— Видите, какой он большой?

— Вижу, к чему Вы клоните?

— Представьте себе, что Вы положили его на стол.

— Допустим.

— И попробовали не убирая положить на это же место другой такой же камень. Что было бы?

— Это невозможно, место уже занято первым камнем.

— А теперь уберите первый камень и положите на его место второй, что Вы видите?

— Второй камень на месте первого.

— А как же то, что это место было занято?

— А это место уже освободилось…

— Вот именно! Из-за своих размеров две вещи не могут находиться на одном месте сразу, а если на одном месте лежит два предмета, значит между ними должно быть расстояние. И это расстояние не только в пространстве, но и во времени!

У короля загудело в голове. На этот раз это был не бред, а действительно что-то серьёзное и важное, но понять это было совершенно невозможно.

— Поясните подробнее, это любопытно, хотя и непонятно.

— У кирпича есть не только длина, ширина и высота, а ещё и четвёртый размер, но мы не знаем, какой он. Поэтому мы не можем положить в одно и то же место два кирпича, но можем положить их туда по очереди. Этот учёный считал, что вещи находятся не просто в настоящем, но и в прошлом и будущем одновременно, проходя через настоящее.

— А почему же я не вижу где эти камни были день назад или два?

— Видимо, это похоже на свет огня. Его очень далеко видно, но греет он очень недалеко. Вы видите его, но не замечаете…

Мысль озарения вспыхнула в голове короля: Шинхар был прав, кто-то мог знать больше, гораздо больше. Значит всё дело не в чудесах, а в способностях.

— А может быть кто-то замечает? Все эти предсказатели, ясновидящие и прочие? Маги, вполне возможно, очень близки к цели, но не знают, что искать, я правильно говорю?

— Мы идём путём внезапного озарения, мы слушаем свой внутренний голос. Только так можно проникнуть в тайны.

— В тюрьму не проникните. — мрачно пошутил король. — Я сегодня услышал достаточно, вы все свободны. Шинхар, задержитесь.

Разговор короля с советником по безопасности продолжался уже без посторонних. Тайна была слишком велика, чтобы её могли разнести по всем королевствам.

— Ваше величество, из сказанного сегодня всеми можно сделать уже ясные выводы.

— Один я уже сделал. У ясновидения и предсказания есть настоящая основа. Нужно только найти умеющего человека.

— Есть и второй вывод. Теория есть, но мы её не знаем. Я догадываюсь, что есть люди знающие, но они почему-то не показываются. Ни от предсказателей, ни от других учёных мы ничего не добьёмся. Каждый из них видит только свою часть и закрывает глаза на все остальные.

— Что нам теперь делать?

— Завтра проведём ещё одно совещание, только без историка. Вместо него лучше вызвать любого толкового жреца или священника.

— А этот нам зачем?

— Есть ещё одна вещь, о которой нам не следует забывать. Очень часто хорошие предсказания получались у так называемых одержимых или бесноватых, иногда даже сумасшедших.

***

Твэдх стоял не вершине башни с нехорошим настроением. Ему продолжало что-то не нравиться, и с каждым днём всё больше. Причину было приказано искать всем: от послушников до наставников, но обстановка не прояснилась, тревога продолжала оставаться.

— У короля сегодня было совещание. — к главе ордена подошел один из послушников. — Обсуждали предсказания и ясновидение.

— Это меня не удивляет. Наконец-то кто-то занялся настоящим делом. Я с трудом могу представить, что дворцовое сборище учёных, а правильнее было бы сказать неучей, сможет сообразить хоть что-то связное и толковое.

— Но совещание было продолжено после общего собрания. Король вызвал к себе математика, историка, естественника и мага.

— Надо же! Значит Шинхар что-то действительно важное раскопал, настолько важное, что даже серьёзных людей вызвали.

— Теперь нашему ордену угрожает опасность?

— Никогда нашему ордену не должна угрожать опасность, это недопустимо. Мы должны принять меры. Король, Шинхар и эта четвёрка бестолочей вполне могут проникнуть в наши тайны если найдут нужного человека.

— А кто этот нужный человек?

— Ты задаёшь странные вопросы для состоящего в нашем ордене.

— Простите, господин, я не сразу сообразил.

— Ничего страшного — ты ещё всего лишь послушник.

— Значит Хоншед как-то сумел овладеть нашим знанием, но как?

— Значит у него есть такая способность.

— Но почему же тогда наш орден не нашел его раньше?

— Мы сильны, но не всесильны. Он успел их осознать раньше, чем мы его нашли, к тому же есть вещи, которые предсказать невозможно. Именно поэтому он и не оказался в кругу наших интересов.

— Вы имеете в виду, что его уже не должно было быть в живых?

— Ты исключительно прав, но произошла случайность и теперь мы должны устранить её последствия.

***

Дэанев очень старался не угодить в неприятности по дороге к Проклятым Землям, но пакость всё равно случилась и опять почти у самой границы. Утешало то, что виноват был уже не он и не Хоншед.

Пока они ночевали около постоялого двора — от своих правил Шод не отказывался без веских причин, на постоялый двор произошло нападение разбойников. Само по себе это событие никак бы не отразилось на их путешествии, но разбойники ухитрились вырезать всех на постоялом дворе так хорошо, что сходство с предшествовавшими недавно событиями просто бросалось в глаза. Терпение у Шода закончилось, невезение доставало и надо было принимать меры.

На этот раз Шод сорвал злость на разбойниках в полную силу. Нэв наблюдал за всем происходящим из безопасного места и откровенно восхищался устроенной Шодом резнёй. Как ни странно, но в этот раз Шод не кромсал людей так изысканно, как в прошлый раз. Он ввязывался в драку с каждым, рубил несколько раз, потом менял оружие и бросался на следующего. Всю расправу Нэву посмотреть не удалось, но всю значительную часть он не упустил.

Надо будет потом его спросить почему он так странно в этот раз возится. И долго, и опасно, но какая-то причина должна быть. Шод просто так ничего делать не станет, сейчас и здесь во всяком случае.

Шод вернулся с гружеными лошадьми. Он был перекошен от злости: такого выражения лица у него Нэв ещё не видел. Нэв долго сомневался стоит ли вообще сейчас задавать вопросы, но Шод начал говорить первый.

— Такого невезения у меня не было давно. Если в прошлый раз можно было считать, что ты сглупил, то теперь уже надо задумываться об успехе вообще. Я теперь уже не уверен, что в прошлый раз ты был виноват в случившемся. Не пойди ты первый, так случилось бы ещё что-нибудь, даже не могу придумать что.

— А зачем ты всё это проделывал, ты же мог как в прошлый раз?

— А для того и проделывал, чтобы было не как в прошлый раз. Теперь подумают, что это постояльцы убили нескольких разбойников, но сил на всех не хватило. Тогда нас искать здесь уже не будут.

— А может будут? Ты же сам говорил в прошлый раз.

Шод умолк и задумался. Было видно, что он не очень уверен в себе. Решение было не из лёгких. Они уже мотались по собственному королевству достаточно долго и лучше их положение от этого не делалось. Дэанев устал от бессонных ночей и спал уже на ходу, едва не выпадая из седла. Хоншед был в лучшем состоянии, но его тоже надолго бы не хватило, если и дальше будет так продолжаться. Тем более, что принц прекрасно понимал, что от него Шоду не помощь, а, скорее, наоборот.

— Ты прав. — вышел из задумчивости Шод. — Они могут не понять и не подумать. Только время потратил зря.

— Не зря, может быть и подумают. Во всяком случае попытаться стоило, но теперь опять играть в угадайку.

— Ты исключительно прав. Меня трясёт от злости. Как будто нам пытаются помешать, только непонятно кто, непонятно зачем и непонятно как. Что-то странное и необычное происходит.

На этот раз угадайка показала на Безлюдную пустошь. Шода передёрнуло. Нэв увидел это и не удержался не спросить.

— Что такое? Совсем плохо?

— Не совсем, просто знаю я это место. У меня убежища во всех поганых местах, но Безлюдная пустошь — одно из самых неприятных. Там людей почти нет. Потом расскажу почему. Нам недалеко ехать и чем раньше — тем лучше.

Ехать действительно было недалеко — за один день можно было на лошадях добраться. Ночевать на улице уже не предстояло и можно было наговориться вдоволь. Первым делом принц потребовал рассказать ему историю этой пустоши.

Чем ближе они подъезжали к Безлюдной пустоши, тем признаков людей становилось всё меньше. Складывалось такое ощущение, что эти края люди вообще не находили. Дэанев сильно нервничал — от такой обстановки ему было не по себе.

— Я так понимаю, что ты хочешь услышать об истории этих мест. — начал Хоншед, когда они уже подъезжали к границам королевства.

— Очень хочу, опять история войны или чумы?

— Нет, ни войны, ни чумы здесь не было. Здесь вообще никогда ничего не было. Люди здесь не живут, а караваны проходят без остановок. Эти пустоши были такими всегда. Их не смогли занять ни разу за всю их историю.

— Ничего себе! Это почему?

— Потому, что здесь есть только страх. Каждый, кто подходил к этим пустошам испытывал неимоверный страх.

— Я это уже понял, мне страшно до дрожи. Почему?

— Не знаю, мне тоже страшно, но надо терпеть и не поддаваться страху. Здесь ни одна армия не смогла пройти, не говоря уже о сражениях — солдаты разбегались в ужасе.

— А что здесь вызывает такой ужас?

— Есть некоторые догадки: здесь звучат голоса, они идут из земли и воздуха. Голоса звучат в голове, перед глазами появляются видения.

— А почему только здесь?

— Не знаю и никто не знает. Мне, во всяком случае, выяснить не удалось больше ничего.

— А я тут не рехнусь? Я же в первый раз сюда приехал.

— Не знаю. Здесь люди часто сходят с ума, но с этим можно бороться. Главное не позволяй голосам приказывать и управлять тобой.

— А здесь только люди так страдают? Лошади совсем ничего не чувствуют? А собаки? Кто-то же здесь живёт?

— Животные не разговаривают, а может быть люди сильнее чувствуют. Из животных водится здесь только всякая мелочь. Я за всё время видел только несколько сумасшедших людей, но они убежали. Тут начинает казаться, что все вокруг враги и прочее.

— Может не надо было вообще сюда ехать?

— Надо, в других местах будет не лучше, но надо терпеть.

— С голоду не сдохнем? Здесь купить не у кого и нечего.

— Не сдохнем. У меня там запасы имеются, зато можно сидеть не в убежище, а на открытом воздухе — костёр здесь некому заметить.

***

Совещание было закрытым и началось в полдень. Советник по духовным делам посоветовал пригласить главу Ордена Сочувствия. Этот орден больше всего времени посвящал заботе о сумасшедших, безумных, бесноватых, слабоумных и одержимых.

— Я не буду повторять вчерашнюю речь — начал первым король. — и сразу задам вопрос Вам, как главе ордена, борющегося с многими хорошо известными бедами душ людей. Что Вы знаете об одержимости и её природе?

— Об одержимости мы знаем много, о её природе почти ничего.

— Вот как? Это любопытно. Орден с тысячелетней историей не смог ничего выяснить?

— Вот именно, что не смогли. Мы смогли упорядочить виды одержимости, её проявления, но ни на шаг не проникли в её природу. Самое большее, что у нас есть это несколько предположений, но…

— Это меня устраивает. Рассказывайте всё, что знаете.

— Было предположение, что в повредившихся умом людей вселяются бесплотные духи и овладевают их телом. Ещё один маг составил труд, в котором развивал мысль о бессмертии души человека и попытке продолжить жизнь после смерти. На самом деле его занимало не это, а как продлить свою жизнь. Чем-то подобным занимались некромаги, но о них я предпочитаю ничего не знать.

— Вот про душу любопытно, продолжайте.

— Сначала он пытался представить душу, как часть тела, но потом бросил это направление и перешел к более сложной теории о множественности миров.

— Вчера мне говорили что-то подобное.

— Я уже слышал, пока ждал, мы успели поговорить

— Тем лучше, что Вы в курсе, продолжайте.

— Он предположил, что существует множество миров, разделённых во времени, которые не пересекаются между собой, но как бы отбрасывают тень или свет друг на друга. Дальний огонь не светит и не греет, но дорогу показывает. Что-то в этом роде.

Всем сразу же вспомнилась вчерашний рассказ естественника. Это уже наводило на определённые размышления — два раза одно и тоже.

— Так вот, сознание человека из одного мира может проникать в другой, если там есть в кого вселиться потому, что само оно в этом мире слишком слабо и может только созерцать, но после вселения может уже действовать.

— Это так?

— Так он считал, но после этих рассуждений он перешел к каким-то странным рассуждениям о свойствах миров и о замкнутости этих свойств. Ещё он подводил под основание своей теории историю о сотворении мира.

— Вот теперь стало непонятно.

— Он говорил о порядке и беспорядке в мирах. Вы знаете, что говорится, что сначала был огонь, потом огонь разделился на небо и землю, потом… И так далее. Так вот, он считал, что мир возник не один и распался не только от огня к земле, но и на порядок и беспорядок. По его мнению возникло множество миров не только в разном времени, но и с разными законами природы их существования.

Вот теперь уже стало любопытно всем. Вчерашняя история повторялась шаг за шагом. Только сейчас становилось уже яснее и подробнее, чем вчера.

— Так монета в каждом из миров падала бы не на обе стороны поровну, а больше на одну или другую сторону в каждом направлении между порядком и беспорядком. Дальше было ещё захватывающе. В каждом мире существовало бы какое-то количество закономерностей и случайностей. Но тогда совершенный беспорядок стал бы порядком, а порядок с бесконечным количеством закономерностей стал бы беспорядком и круг бы замкнулся.

— Вот это уже совсем любопытно, а какие выводы он сделал?

— Он сделал выводы, что можно притащить вместе со своим сознанием в один мир закономерности другого мира и тогда миры изменятся. Это будет как мост между мирами. Сделать он это предполагал различными способами, которые все сходились на сосредоточивании внимания.

— И на чём он предполагал сосредотачиваться?

— На известном, на чём лучше получилось бы. У математика это могли бы быть цифры или геометрические фигуры, у мага это были бы символы, у естественника уравнения или ещё что-то. Я точно не знаю. Книгу эту я так внимательно не читал. Помню только, что сознание должно было столкнуться с родными и известными понятиями и подчинить себе материю.

— А что, есть ещё и книга?

— К сожалению есть и это большая беда. Эта книга свела с ума многих, кто пытался постичь эти знания. Автор обещал огромную власть тому, кто сможет овладеть его теорией. Было очень много желающих и почти все они в лучшем случае ничего не добились, а в худшем посходили с ума.

— А что по поводу всего этого могут сказать остальные?

— Это очень похоже на магию, но мне этим заниматься не приходилось. Я только очень давно слышал что-то подобное.

— Ни доказать ни опровергнуть всё это мы пока не можем, поэтому я, как естественник, ничего сказать не могу.

— Теория любопытная, но математика полна теорий, это можно исследовать, но не через аксиомы и теоремы.

— Мне всё понятно, где можно найти эту книгу?

— Я надеюсь, что Ваше величество не станет рисковать… — начал было возражать духовник.

— Я хочу пролистать. Где найти книгу?

— Почти в любой книжной лавке. Она попадается или как отдельная книга или в сборнике безумных теорий или ещё где.

— Вы оказали своему королевству неоценимую услугу. Я вам благодарен. Вы все можете быть свободны. Я вас больше не побеспокою ещё долго. Шинхар, найдите мне книгу.

***

Хоншед отыскал одно из своих подземных убежищ. Оно было непохоже на предыдущее: никаких кустов и прочей маскировки. Дверь была просто придавлена камнями, между которыми росла трава, что делало дверь незаметной издали.

На этих пустошах люди были заняты тем, чтобы не сойти с ума от ужаса. Искать на сотнях вёрст маленькую дверь на неровной местности при таких обстоятельствах было занятием совершенно безнадёжным. За много дней это была их первая относительно удобная и почти привычная ночёвка — было чему радоваться

Ночью почти перед рассветом задёргались лошади — что-то их сильно беспокоило. Хоншед подхватился и начал шарить по убежищу. Сначала он ползком подобрался к двери, а потом кувырком бросился обратно. Дэанев смотрел на это представление с изумлением.

— Что ты делаешь? Ты же сам говорил, что здесь нет никаких крупных животных?

Шод обернулся и Нэв увидел его лицо при свете факела. Его охватил ужас — такого лица он ещё не видел ни разу. Трудно было представить, что у человека может быть такое выражение лица, а тем более у Шода.

Глаза были вытаращены и закатывались назад и в стороны. Лицо выражало одновременно смех и злобный оскал. Шея напряглась так, что сухожилия вытянулись наружу, а углы челюсти выступали как будто щёк не было вообще.

Шод издал глухое шипение и на полусогнутых ногах, боком двинулся вокруг Нэва. Он одним прыжком оказался рядом с ним и обхватив руками поволок в сторону. Нэв пытался вырваться, но Шод только рычал и шипел. Вот теперь конец — думал Дэанев, вот теперь он меня прикончит.

— Ашихашиаш… Уыуаоу… Хи-хи-хи-хи-хи! — Тон Шода стал похож на безумный. Он точно был невменяем.

Внезапно Шод отпустил Нэва и сел на пол, обхватив руками голову. Было видно, что ему очень плохо и больно: рот был открыт, слюни текли по подбородку. Он не столько кричал уже, сколько выл. Вдруг он прекратил и почти обычным взглядом посмотрел на Нэва, который от страха вжался в угол.

— Ты живой? Голоса, этот рёв в голове, это невозможно.

— Шод, дружочек, что с тобой? Ты хоть помнишь, что делал сейчас? У тебя же припадок был самый настоящий.

— Помню, у меня ещё и призраки сейчас перед глазами.

— А почему со мной ничего такого нет?

— Каждый здесь сходит с ума по-своему и в своё время. Не волнуйся, до тебя ещё очередь дойдёт.

Шод уже вполне пришел во вменяемое состояние и мог связно говорить и почти разумно соображать. Нэв думал, что он скоро будет выглядеть не лучше, только бы не тронуться сразу двоим одновременно — тогда неизвестно что будет. Где-то было слышно, как позвякивают железки в убежище.

— Всё время этот звон. Здесь всё металлическое звенит, когда такое начинается, а иногда вода дрожит в тарелке мелкой такой рябью и гул из земли идёт. Если голову к доскам или просто к земле приложить, то можно его услышать почти всегда, но каждый раз, когда такое начинается, он становится сильнее. Такое начинается, такое начинается, такое начинается…

Глаза у Шода снова начали закатываться, но на этот раз обошлось. Шод потряс головой и хмуро полез наружу. Нэв неуверенно пошел следом. Вылезать ночью из безопасного места ему казалось не очень разумным.

Снаружи Шод окончательно ввернул себе ясность рассудка. Он смотрел по сторонам и в небо на звёзды. Видно ночью было далеко, несмотря на темноту. Издали донёсся жуткий вой. Нэв вздрогнул.

— Не у одного меня, значит, такое сегодня с головой творится.

— А это не зверюга? Может быть вернёмся?

— Нет, снаружи переносить всё это легче, не знаю почему.

— Ты точно знаешь, что сюда никто не забрёл? Нас же съедят.

— Точно, но скоро всё закончится.

— И часто здесь такие бедствия?

— Бывает по несколько раз в день, а бывает и десять дней ничего.

— Может обойдётся на этот раз.

— Я надеюсь, голова очень болит.

— У меня тоже и сейчас как будто хочет разорваться. В глазах свет какой-то непонятный…

Договорить Нэв не успел и упал на четвереньки. Издали казалось, что он собирается пастись. Потом он упал на землю и принялся кататься и биться об неё головой. Шод понял, что ещё немного и Нэв разобьёт себе голову так, что вряд ли выживет. Он схватил его за руки и придавил голову к земле.

Нэв пытался дёргаться, но вырваться ему уже не удавалось. На всякий случай Шод захватил его рукой за шею и прижал локтем челюсть так, чтобы тот не откусил себе язык. То, что такое возможно он знал не понаслышке. Когда-то давно он видел человека, прошедшего через безлюдную пустошь и лишившегося языка примерно при таких же обстоятельствах.

— Отпусти! — промычал Нэв через нос.

— Очухался? — спросил Шод выпустив его из захвата.

— Кажется да, гадость то какая! Здесь жить нельзя!

— Поэтому мы здесь, здесь у нас есть шанс остаться в живых.

— Останемся, если выживем, голова то как болит…

— Пошли спать, я закрою убежище — нечего тебе одному делать снаружи ночью. Почти — не значит совсем.

***

Наутро Шинхар уже нашел книгу. Оказалось, что для этого достаточно небольшой прогулки по городу. Книга продавалась чуть ли не в каждой второй книжной лавке.

— Ваше величество, вот книга, которую Вы просили найти. Я уже прочитал всё, что мне было нужно знать, и это меня беспокоит.

— А что именно? Опять напечатали призывы к беспорядкам?

— Хуже, гораздо хуже, читайте, потом обсудим. Агхаба и Залима пока не стоит даже посвящать в это.

Король быстро перелистывая просматривал книгу. Выражение его лица менялось от скучного к нахмуренному. То, что они искали несколько дней, прилагая неимоверные усилия и соблюдая строжайшую скрытность, оказывается, лежало у них перед носом и только, разве что, не кричало.

— Я запрещу магию. — мрачно высказался он. Хватит играть с огнём в соломенном доме. По сравнению с этим меркнет даже несчастный Хоншед. Я уже готов его простить, если он приведёт мне моего сына живым и почти без повреждений.

Книга действительно была научной. В ней действительно чётко и ясно излагалось, как можно смотреть в прошлое и будущее, разгадывать настоящее и вмешиваться в будущее по своему желанию усилием воли не пошевелив даже пальцем.

Даже пресловутая одержимость была объяснена на уровне складывания числа пальцев на руках. Из этой теории следовало, что каждый может лазить по всем мирам, какие сможет отыскать, притаскивать в свой мир кого захочет и вселять в кого получится.

Единственным туманным вопросом остался вопрос об изменении основ строения мира, но и без него было достаточно, чтобы схватиться за голову. Даже без превращения песка в золото было достаточно просто притащить чужое сознание из мира, где такое возможно, чтобы устроить конец света.

— Это всё? Есть ещё новости?

— Да, есть. Вчера упоминался замкнутый круг, в нашем королевстве действует Орден Замкнутого Пути, в книге говорится про замыкание конца с началом. Я не думаю, что это простое совпадение.

— Нет больше совпадений! Не верю я больше в совпадения! Кто правит королевством?! Я или неизвестно какой орден?

— Ваше величество, этот орден действует не только в нашем королевстве. И орден, скорее всего, это только малая часть того, что есть на самом деле. Переловить мы этих деятелей не сможем, они не знают друг друга и выдать не смогут. Если тронуть орден, то они вообще скроются.

Книгу изъять и запретить мы тоже не сможем. Тогда все поймут, что это не бред, и вместо одного открытого ордена мы получим десять тайных. Это ещё не считая самоучек.

— Что мы можем в таком случае противопоставить ордену, у которого на вооружении знание, которое сильнее любой армии? Если они действительно овладели этим знанием, иначе не о чем беспокоиться.

— Мы можем найти того, кто владеет этим знанием лучше их и будет верен нам. Тогда можно уже играть в эту игру на равных.

— А кто согласиться служить какому-то смертному королю, если есть нечто почти равное бессмертию? Чем я могу привлечь на свою сторону человека, у которого в руках сосредоточена власть над каждым королём и всеми его подданными?

— Хм, разве что личной привязанностью. Вечной жизнью занимались некромаги. Кстати, надо будет выяснить что это за орден. Я опасаюсь, что после обнаруженного нами Ордена Замкнутого Пути орден некромагов окажется ещё большей угрозой.

— Мне сейчас не до магов, шаманов, некромагов и колдунов. У меня сейчас королевство из рук выпадает. Я… Подождите, что Вы сказали про личную привязанность?

— Нам нужны люди, которым нужна не Ваша власть, а лично Вы. Вполне возможно, что среди них найдутся нужные.

— Назовите хоть одного. Я кроме Вас никого не вижу.

— Я очень польщён такой оценкой, но я не гожусь. Есть ещё один человек, но он сейчас в бегах с вашим сыном. Вот Хоншед может быть и владеет чем-то подобным, во всяком случае может. Без чего-то такого он не смог бы так долго скрываться и вообще…

— Хоншед меня ненавидит хотя бы за то, что я отправил его на казнь и если бы не мой сын, то и его бы не было. Даже если я прикажу снять с Хоншеда все обвинения, то он всё равно мне не поверит. Он больше никому не поверит. Хорошо, если он сам не из этого ордена, чему я не удивлюсь. А почему именно Хоншед?

— Я постараюсь это выяснить, а Хоншед может Вам помочь потому, что он готов помогать Вашему сыну. Я думаю, что кроме Хоншеда у нас пока никого нет на примете.

— Выясняйте что хотите. Что делать с Хоншедом?

— Прикажите поймать живым и только живым. Если Вы сейчас отмените его розыск, то это вызовет подозрения. Пусть всё идёт как шло. Не будем делать резких движений.

— Хорошо, ловите живым. Вы всё осмыслили из того, чем нам грозят эти проникновения?

— Вполне, но мне будет полезно услышать и Ваше мнение.

— Вам никогда не хотелось управлять страной?

— Только иногда я испытывал некоторое желание… У меня и так достаточно власти, чтобы желать ещё большего и ненужного.

— Как Вы думаете, на чём основана власть короля?

— Если честно, то на мысли большинства, что по другому быть не может и ничего другого быть тоже не может.

— Вы исключительно правы, а теперь представьте себе, что это не так и по-другому всё же может быть и кто-то это увидит. Что будет?

— Обычно люди способны на подвиги, когда чётко видят поставленную цель и ясный способ её достижения.

— Вот именно! Сейчас у них нет даже цели, не говоря уже о способах, но если поискать во множестве всех возможных способов, то найти будет нетрудно. Когда-то люди жили без королей. Может быть когда-нибудь это повторится.

— Я с трудом себе представляю подобное…

— Это потому, что Вы не жили по-другому. Иногда народу приходит в массовом порядке мысль о свержении королей, но это временное бедствие. После такого восстания начинаются такие бедствия, что народ согласен на любую тиранию, лишь бы это прекратилось.

— Да, про это я читал, успешных свержений было мало, и то все они закончились только сменой короля.

— Есть ещё одно. Если люди выбирают между плохим и хорошим, то выбор очевиден. Если они выбирают между хорошим и хорошим, то раскол неизбежен. Мы не можем этого допустить: они будут воевать до полного самоистребления.

***

Утром к главе ордена зашел один из наставников. Лицо у него было почти выражавшее скорбь по всему нажитому за всю жизнь и утраченному в один миг. Заметив такое Твэдх не стал дожидаться рассказа.

— Ваш вид мне не нравится. — начал он первым.

— Господин, для этого есть более, чем веские основания.

— Таких оснований нет. Есть основания для лёгкого беспокойства, не более. Наш орден не просуществовал бы больше тысячи лет если бы по поводу каждой мелкой неприятности устраивали суматоху, какую поднял король по случаю того, что его сын сбежал гулять с новым приятелем не спросив у папы разрешения.

— Но они нашли книгу с полным описанием. Шинхар сегодня прошел по книжным лавкам и книга теперь у короля.

— Ну и что?

— Но это же знание нашего ордена!

— Насколько я знаю, в лавках товар для того и выставляют, чтобы его покупали. Или эта книга попала в лавки случайно?

— Нет, что Вы! Эту книгу уже не один раз перепечатывали, её можно найти чуть ли не в каждой книжной лавке и не только в нашем королевстве, но её нашел Шинхар!

— Ну и что?

— Но он же советник по безопасности! У короля уже два раза проходили закрытые совещания по вопросу о содержании этой книги и Шинхар на них был. На всех!

— Ну и что? Что такого особенного?

— Он может запретить наш орден! Он может приказать нас арестовать и пытать! Он может разрушить всё! Если не он, то король по его совету может это сделать.

— Не может. Некоторые люди думают, что у них есть свобода воли и выбора. Но это они так думают.

— Но что им помешает?

— У них слишком мало свободы, чтобы они могли представлять опасность. Мы легко можем повлиять на их решение

— Но Вы же сами недавно приказали…

— …заняться Хоншедом. Он представляет опасность гораздо большую, чем король и все его советники вместе взятые. Теперь это стало ясно окончательно.

— Позвольте спросить почему?

— Он уже несколько раз увернулся. Это слишком много для того, чтобы считать это везением или простой случайностью.

— Мы уже приняли меры?

— Да, и они не подействовали. Это повод задуматься.

— Почему Хоншед так опасен?

— Он делает не то, что хочет, а то, что считает правильным.

— А разве это не одно и то же?

— Только иногда, но он принимает решения минуя желания и волю. Мы не можем оказать на него влияние пока это не изменится, а это не изменится ещё очень долго.

— Я опасаюсь, что нас начнут преследовать.

— Нас начнут преследовать, если мы будем против короля, но мы предложим ему помочь взять управление событиями в свои руки.

— Я беспокоюсь, лучше сделать это раньше, пока к делу не приступили Шинхар с Агхабом.

— Вы можете не беспокоиться — я займусь этим сам.

***

В последний день пребывания на Безлюдной пустоши их обоих снова накрыло волной безумия. На этот раз сознание помутилось сразу у обоих. Временами наступало небольшое просветление, но его хватало только на то, чтобы посмотреть на безумство другого.

Хоншед катался по земле и откровенно верещал схватившись за голову. Дэанев в основном бормотал что-то нечленораздельное, временами переходя на крик. Ему казалось, что он спит наяву.

— По сравнению с этим комната пыток меркнет! — первым вернулся в сознание Дэанев.

— Ты не зарекайся. — предостерёг Хоншед.

— Ладно тебе, уже и пошутить нельзя.

— Главная шутка это куда лошади подевались?

— А они разве не внутри были?

— Вот именно, что не внутри. Я их пастись выпустил.

Лошадей действительно не было. Их не было ни рядом, ни поодаль, на за пределами видимости. Может быть их напугали вопли, может быть на лошадей действовало то же самое, что и на людей, но лошади пропали.

— Нэв, что будем делать? Пойдём на своих двоих или пойдём искать лошадей, пока их в еду не превратили?

— А есть кому? Ты же говорил, что здесь мало кто водится из крупных хищников. Лошадь же большая.

— Из крупных не водится, а из средних водится и много. На человека они без необходимости не нападают.

— А что у них считается необходимостью?

— Когда есть некого. Здесь ещё твари неместные бывают мимоходом. Они тут не живут, но через эти места проходят.

— А лошади? Может быть всё-таки найдём?

— Я думаю, что останемся ещё на день. Если лошади к ночи не вернутся, то пойдём пешком. Приключений тогда у нас прибавится.

***

Следующее совещание уже проходило без учёных. Присутствовали: Шинхар, Агхаб и Залим. На столе лежали книги, которые Шинхар успел обнаружить в продаже. Король был в крайне мрачном расположении духа.

— Самое ужасное и печальное в сложившемся положении то, что виноваты во всём случившемся мы сами. Я, как король, должен был предвидеть последствия и не допустить сумятицы.

Вы все вполне могли разобраться в сложившейся недавно обстановке, но решили, что вас это не коснётся. Я вас предупреждал, что коснётся, но вы решили посмотреть, может быть обойдётся. Не обошлось. Читайте, мы с Шинхаром нашли скрытую угрозу, которую мы все потревожили поднятым переполохом по случаю исчезновения Дэанева и Хоншеда.

Советник охраны и военный советник молча перелистывали стопку книг. По лицам было видно, что понятно им мало или они не придают серьёзного значения прочитанному. Агхаб начал первый.

— В этих книгах много вольности, но опасности я не вижу. Это всего лишь научные предположения. Шаманские танцы и то сильнее.

— А про Орден Замкнутого Пути Вы тоже не слышали? — король уже начинал злиться и терял терпение.

— И слышал, и видел, и сам говорил с ними. Ничего они толком не могут. Если Вы пожелаете, то я могу приказать переловить хоть весь орден по обвинению в государственной измене и заговоре. Доказательства мы найдём без особого труда — почти каждый участник такого объединения хоть раз да нарушал закон.

— Вы переловите не весь орден, а только часть, а остальные начнут расправляться с нами. Если бы мы не подняли шумиху по поводу исчезновения, то всё бы обошлось, но теперь мы потревожили орден и они знают, что мы о них узнали. И что именно мы про них узнали.

В комнату вошел королевский писарь. Он был не очень уверен в себе: прерывать короля во время важного совещания было опасно, но доложить столь важные сведения королю с опозданием было тоже небезопасно. Король посмотрел на него хмурым взглядом.

— Ваше величество, глава ордена некромагов требует немедленно принять его. Он утверждает, что это касается принца и Хоншеда.

— Вот как! От меня уже начали требовать?! Он смеет требовать от короля? При других обстоятельствах я бы приказал его повесить за подобную дерзость, но сейчас не лучшее время. Пропустите его.

В комнату вошел человек в скромной одежде простого горожанина. Он слегка поклонился королю и советникам и молча стал перед столом, на котором лежали книги.

— Я глава ордена некромагов. Мне нужно срочно обсудить с Вами недавно возникшие обстоятельства.

— Твоя дерзость возмутительна! Назови хоть одну причину по которой я не должен тебя немедленно повесить за оскорбление короля в присутствии советников.

— Хоншед не угрожает жизни вашего сына. Ваш сын в опасности. Вы в опасности. Королевство под угрозой. Не надо было без причины беспокоить Орден Замкнутого Пути.

— Я решаю, кого беспокоить! Агхаб, прикажите приготовить комнату пыток! Угрожать королю… Какой ещё опасности? Какая угроза? При чём здесь Хоншед?

— Хоншед своими похождениями беспокоил орден. Орден принял меры, чтобы Хоншеда поймали. Ваш сын помешал уничтожить Хоншеда. Теперь орден примет меры против вас обоих и Хоншеда.

— Подобная наглость просто немыслима. Я прикажу тебя казнить если ты не объяснишь всё толком.

— Кажется, я уже всё объяснил. Что вам непонятно?

— Мне непонятна связь между Хоншедом, Орденом Замкнутого Пути, моим сыном и орденом некромагов. И особенно мне непонятны твоя дерзость и наглость.

— Очень странно, учитывая книги на этом столе. В них вы найдёте ответ на все вопросы, кроме последнего. Я привык говорить с королями очень многих эпох. Я некромаг и могу призывать души умерших, как и многие в моём ордене. Возможно, что после вашей смерти мы продолжим наш разговор по-другому.

— Моей смерти? В моём возрасте я могу пережить вас всех, особенно, если истребить ваш орден подчистую!

— Вы не понимаете, мы воскресаем в другом теле и продолжаем жить дальше. Собственно, поэтому я и здесь.

— Очень занятно. Какая связь между мной, орденом замкнутого пути, Хоншедом и орденом некромагов?

— Орден замкнутого пути всё время перебегает нам дорогу и путается под ногами. Они лезут в наши дела.

— И чем же они вам так мешают?

— Они занимаются тем же, чем и мы, но в своих целях. Это создаёт трудности в нашей работе. Мы имеем дело с прошлым, душами умерших, управлением жизнью.

— А они чем вам мешают?

— Они тоже лезут в прошлое и занимаются вытаскиванием душ оттуда. Им не хватает видеть от прошлого до будущего и не только в нашем мире. Они ещё и душами занимаются, демонов и бесов им как будто мало! Надо знать меру во всём. Мы же не лезем в их дела.

— Причём здесь тогда я, мой сын и Хоншед?

— Орден замкнутого пути не умеет делать что-либо тонко и без больших разрушений. Если им надо убить одного человека, то они не поищут наёмного убийцу. Они изменят будущее так, чтобы он вскоре умер. Им неважно вследствие чего: упал с лошади и сломал шею, или умер от чумы, или был убит на войне вместе с десятком тысяч других несчастных.

— Вы некромаги, смерть десятков тысяч должна приносить вам радость. Я так понимаю?

— Вы ничего не знаете о некромагии. Пусть Шинхар притащит вам ещё одну книгу. Он за последнее время в этом преуспел. Мы не сеем смерть, а управляем жизнью и смертью и жизнью после смерти.

— Все свободны, совещание окончено. А ты убирайся с глаз моих надолго! — заорал король на некромага.

Твэдх не стал дожидаться приёма у короля, когда узнал, что у него уже побывал некромаг. Он пришел раньше некромага, но рисковать прерывать совещание не стал. Можно было подождать следующего дня, но лезть к королю с дерзостью некромага это было уже слишком. Некромаги никогда не отличались осторожностью и жизнь ценили очень своеобразно.

Вполне возможно, что к вечеру будет продолжение совещания и тогда его появление на нём будет очень кстати. Некромаг уже скорее всего успел высказать всё, что считал нужным про его орден и король скорее всего со дня на день сам его вызовет, но лучше опередить его. Орден всегда должен опережать события и управлять ими, а не наоборот, как сейчас.

***

К вечеру нашлась одна лошадь. Шод оседлал её и поехал искать другую. Нэва он запер в убежище для его же собственной безопасности. На всякий случай он связал ему руки с ногами, чтобы тот не покалечил себя, если случится ещё одна волна. Нэв не возражал: ему меньше всего хотелось покалечиться здесь, в этих гиблых и пустынных местах, где даже хоронить его будет некому если он выйдет и убьётся неизвестно где.

Когда Шод уехал, в убежище стало очень тихо, совершенно тихо. Казалось, что слышно, как ревёт собственное дыхание. За дверью выл ветер и казалось, что там буря, но бури не было. В такой тишине всё казалось безумно громким.

За дверью послышались голоса. Кто-то с кем-то разговаривал на неизвестном Нэву языке и это был не Шод. Нэв старался не дышать, чтобы снаружи не услышали, что под землёй кто-то есть. Ему страшно хотелось чихать от пыли, но он боялся, что тогда эти люди найдут дверь и вытащат его отсюда.

Дэанев вспомнил, что он связанный и не может даже ходить. Как же тогда отбиваться от них? Они же ищут его, именно за ним они ехали. Они вытащат его отсюда наружу. Они будут бить его, потом насиловать, а потом убивать. Нет, они не будут его убивать, они продадут его. Они запихнут его в мешок и будут пинать ногами. Ему будет больно, очень больно. Его будут резать, калечить, увечить…

Захотелось кричать, кричать очень громко, чтобы сюда прибежали люди и спасли его от тех людей, но тогда первыми сюда войдут именно те люди, от которых он должен прятаться. Нужно вооружиться, хорошо вооружиться. Надо развязаться, найти оружие и приготовиться к нападению. Он связан, крепко связан, но он сможет развязаться.

Нэв дёргался всё сильнее, так, что верёвки резали тело. Ему казалось, что ещё немного и он освободится. Кто же его связал и зачем? Зачем он позволил себя связать? Значит меня уже поймали? Надо вырваться! Он напрягся так, что замигали вспышки в глазах. Верёвки не поддавались — они были слишком крепкие, его связали не просто так — его связали чтобы он не освободился.

Я мясо, я мясо и меня будут резать. Меня будут резать как кусок неживого мяса. Я буду кричать, меня спасут. Они не успеют проткнуть меня, как кусок мяса. Я живой, я ещё живой, я могу кричать. Они не сделают меня мёртвым. Мёртвые не кричат, они не могут кричать, хотят, но не могут. Я должен кричать! Я кричу!

***

Вечером король устроил второе совещание. Требовалось продолжить начатое днём и так некстати прерванное. Нужно было срочно решить что делать с Орденом Замкнутого Пути, чтобы удержать управление страной в своих руках и не довести дело до очередной войны, особенно гражданской.

— Нас утром прервали. — начал король. — Очень кстати, надо сказать, прервали. Теперь мы знаем, что у нас есть два ордена, которые между собой не ладят и готовы помогать нам друг против друга. Это хорошие новости. У нас есть союзник, хотя бы временный и неуправляемый.

— У нас есть ещё и противник. — напомнил Шинхар. — И противник серьёзный. Настолько серьёзный, что он даже не воспринимает нас в качестве угрозы.

— Вот именно. — продолжил король. — Если бы мы представляли для них угрозу, то они бы уже здесь побывали. Я не сомневаюсь, что они знают всё, что здесь происходит. Никто из них не удосужился это сделать за несколько дней.

— Ваше величество, глава Ордена Замкнутого Пути просит Вас принять его сейчас.

— Началось, как будто подгадывали нарочно. Передай ему, что у меня совещание и я никого не принимаю.

— Он сказал, что знает это, и именно поэтому просит принять его сейчас и говорит, что это очень важно и касается принца и Хоншеда.

— Они все сговорились. Прикажи пропустить. Занятно даже, что я сейчас увижу. Некромаг меня удивил. Я думал, что они там одеты в чёрное или черепа на одежде нарисовали, или ещё что-то со смертью связанное. Я не удивлюсь, если и этот придёт одетый так же.

В комнату вошел человек в серой рясе, как у монахов самых нищих орденов. Но в отличие от них на ногах у него были сапоги, а под рясой угадывалась одежда посерьёзнее рубашки.

— Я приветствую Вас, Ваше величество. — начал вошедший.

— Я так понял, что Вы и есть глава ордена?

— Да, я — Твэдх, глава Ордена Замкнутого Пути. Нам стало известно, что Вам требуется наша помощь в поимке опасного государственного преступника Хоншеда и поиске наследного принца Дэанева. Мы готовы помочь Вам чем сможем.

— У меня уже не так давно побывал…

— …глава ордена некромагов. Простите, что прерываю Вас, но он не внёс достаточную ясность в сложившиеся обстоятельства.

— Любопытно, откуда такая осведомлённость?

— Наши ордена не совсем ладят между собой. Некромагия это достаточно мрачная наука. Мы стараемся держаться от неё подальше.

— Мне он говорил другое.

— Я догадываюсь о чём он говорил, но он преувеличивал. Мы не можем вызывать стихийные бедствия и начинать войны. Мы не можем даже заставить своего послушника прийти к нам, если ему этого не хочется.

— Я читал и слышал другое.

— Желаемое было выдано за действительное. Мы можем повлиять лишь на принятие решения в точке равновесия событий.

— Переведите на человеческий язык.

— Если бы люди принимали решения так же, как падает монета, то есть примерно половина на половину, то мы могли бы изменить это решение где-то на сотую часть половины, не больше, если не на тысячную. Это ничтожно мало.

— А почему же тогда написано другое?

— Так хотелось автору. Иногда от того повернём мы налево или направо зависит очень много. Мы даже предвидеть можем только один из тысяч возможных случаев и то не всегда удачно. Если человеку предскажут, что его сегодня ограбят если он будет ходить по городу, то он из дома не выйдет. У настоящего есть множество возможных направлений развития будущего, а мы не способны предвидеть их все. Это всё равно, что пересчитать все возможные случаи сочетания из половины карт в колоде. Речь идёт о тысячах тысяч раз по тысячу.

— Вы оправдались. Тогда почему вы наводите такой страх?

— Только неграмотные люди верят каждому напечатанному слову. Нужно разбираться в вопросах, чтобы грамотно судить о таких сложных вещах. Вас же не удивляет, что каменщики на стройках двигают огромные глыбы при помощи верёвок и колёс? Вот так же и здесь. Чудо только для непосвящённых.

— Вы свободны. Совещание окончено.

***

Когда Хоншед подъезжал к убежищу с пойманной лошадью он услышал, как из-под земли раздаётся безумный, нечеловеческий крик. Кто же на этот раз? Неужели опоздал? Бедный Нэв! Шод рванул дверь так, что камни полетели в стороны. Из темноты в глубине убежища раздавались визг и рык, перемежаясь с криком и рёвом.

Шод зажег факел и вошел в убежище. На полу лежал Нэв и бился как припадочный непрерывно крича. Глаза у него закатились и верёвки уже местами оставили на теле синяки. Больше никого в убежище не было.

Хоншед повернул Дэанева набок и со всей силы ударил ладонью по заду. Звон шлепка перекрыл даже вопли Нэва. Шод лупил ещё и ещё, пока вопли немного не притихли, но не прекратились.

Надо же, не прекращается — подумал Шод и взялся за пальцы Нэва. Он пропустил его ногти между пальцами так, чтобы его пальцы чередовались с пальцами Нэва. Прости Нэв, но так надо. С этой мыслью он сжал пальцы с боков. Нэв заверещал от боли.

— Пальцы!!! Пальцы больно! Что ты делаешь?

— Меня узнаёшь? Кто я?

— Шод, ты — Шод, что ты делаешь? Мне же больно!

— Значит ты уже вернулся. С возвращением к действительности.

С этими словами он отпустил пальцы Нэва и стал его развязывать. Тот оглядывался с удивлением по сторонам.

— У меня всё болит. — жаловался он. — Я сидеть не могу. Как будто попу отбил об седло или ступеньки все где-то пересчитал.

— По попе я тебе раз двадцать отсчитал, но не помогло, пришлось давить пальцы — так больнее.

— А зачем, вообще, было делать мне больнее?

— В сознание тебя приводил. Ты снова рехнулся.

— А, я вспомнил, там были голоса за дверью, я хотел спрятаться, потом освободиться, потом уже не помню.

— Тебя накрыло. Здесь голоса звучат у всех. Если бы я тебя не связал, то ты бы оказался неизвестно где в этой пустоши или себя искромсал бы оружием.

— Поехали отсюда, я ещё раз не выдержу.

— Утром поедем. Ты сейчас всё равно сидеть не сможешь.

— А если ещё раз будет?

— К этому привыкнуть можно, а ночью мы никуда не поедем. Лошадь понесётся — свернёшь себе шею. Начнёшь орать ночью — услышат кому не надо у самых границ. Очень хочется приключений?

— Не хочется, попу жалко. Мне теперь на животе спать придётся.

***

Вечером Твэдх наблюдал закат солнца с вершины башни. К нему поднялся послушник. Он стоял за спиной соображая можно ли сейчас обратиться к главе ордена.

— Я был у короля сегодня. Больше нам ничего не угрожает с его стороны. Мы должны заниматься Хоншедом и орденом некромагов.

— Как скажете, господин.

— Что ты думаешь сам?

— Я не знаю, я не смею высказываться в присутствии…

— Само существование нашего ордена предусматривает смелость предположений, мышления и высказываний.

— Я не уверен, что король окончательно уверен в нашей безопасности для него. Я боюсь…

— Ты прав, но пока этого достаточно.

— Кто из нас может предложить вам помочь?

— Любой, кто сумеет вмешаться и ничего не испортить.

— Как следует понимать Ваши слова?

— Буквально. У нас нет запретов. Каждый сам решает за себя, что он может и что он будет делать.

— Мы будем стараться, хоть я и не всё понял.

— Понимание иногда приходит после завершения всего. Бывает.

***

Почти ночью король ещё раз встретился с Шинхаром. Беспокойство его не оставляло. Глава ордена некромагов утверждал, что орден замкнутого пути может представлять опасность. Глава ордена замкнутого пути утверждал, что никакой опасности они не представляют. Верилось больше последнему, но совсем не придавать значения словам некромага не хотелось.

— Шинхар, что Вы думаете про эти два ордена?

— Не знаю. Некромаги пугают больше, но, возможно, это просто внешнее впечатление. Все их обряды, деятельность и прочее. Но, возможно, это из-за того, что они всё время занимаются смертью, душами умерших, вечно крутятся вокруг кладбищ и склепов. Держатся они как-то отдельно от других.

— А кто они вообще такие, эти некромаги? Священник о них упоминал и предостерегал.

— Я знаю немного, но если пройтись по книжным лавкам…

— Скажите, есть что-то такое, чего нельзя найти в наших книжных лавках? Я слышу о них уже в который раз.

— Я думаю, что есть, но кроме лавок есть ещё архивы и библиотеки, причём там хранится книг гораздо больше, чем в лавках.

— Я думаю, что надо выбрать время и прогуляться по лавкам, архивам и библиотекам. Я правлю страной, но мало что знаю обо всём остальном. У меня такое ощущение, что я просто не замечаю что происходит вокруг. Я просто не могу этого заметить.

— Я не знаю насколько это будет полезно. Всё прочитать невозможно, тем более изучить и разобраться.

— Я всегда опасался заговоров. Я думал, что знаю, как заговоры создаются и кем, но теперь я понял, что я ошибался. Я ничего не знаю о заговорах. Как я могу раскрыть заговор, если в нём участвует всё государство? Как я могу разоблачить заговорщиков, если они даже не знают друг друга, но состоят в сговоре?

— Мы столкнулись с врагами, которых нельзя ни увидеть, ни схватить. Нельзя призвать к ответу обстоятельства.

— Но можно призвать к ответу тех, кто их создаёт. Если бы я только мог их найти!

— В этом то и состоит главная сложность. Раньше заговорщики пробалтывались, проговаривались, засвечивались, как-то себя проявляли. Каждому злоумышленнику нужны были сообщники. Без сообщников можно было сделать только что-то мелкое, а теперь…

— А теперь каждый желающий может сколько угодно подготавливать покушение на короля и никто об этом не узнает. Для этого теперь достаточно прочитать книгу и пожелать даже не вслух.

— Может быть изъять все эти книги? — предложил Шинхар.

— Можно запретить книги вообще, но я сомневаюсь, что это поможет. Если то, что мы знаем, теперь хоть частично соответствует истине, то книги даже не нужны. Нужно только иметь желание, а желаний у каждого несчитано.

— Если бы только Вы могли управлять не только их поступками, но и желаниями… — мечтательно произнёс Шинхар.

— Подскажите мне как и я это сделаю! Я сегодня умышленно прервал совещание почти сразу после прихода Твэдха потому, что я не хочу, чтобы мной начали управлять.

— Может быть и это написано в какой-нибудь книге…

— Тогда, Шинхар, найдите мне эту книгу!

***

Утром Хоншед засобирался уезжать. Он был серьёзен и сосредоточен. Принц ожидал обычного гадания на картах, но Хоншед отложил карты и отыскал игральную кость.

— Больше я картам не доверяю. Слишком много зависит от рук и слишком много раз нам не повезло за последнее время. — объяснил он Дэаневу. — Надо что-то получше.

— Будешь гадать костью? А сколько мест… — принц пересчитал по памяти все перечисленные Дэаневом места. — И как ты одиннадцать поделишь на шесть?

— С трудом.

Дэанев умолк и стал следить за действиями Хоншеда. Тот разложил шесть карт в ряд, потом разложил под ним второй ряд. Одна карта осталась без пары.

— А с этой что будешь делать?

— В чёт-нечет играть. Будем считать, что у неё пустая пара. Если выпадет, значит гадать надо по новой.

Хоншед бросил кость до потолка — выпала двойка. Он бросил кость ещё раз — выпала тройка.

— Вторая пара, нечётное. Это у нас Гиблое болото.

— А ты уверен, что так будет лучше, чем просто карты тянуть? Как-то странно получается.

— Главное чтобы возможность выпадения всех карт была одинаковая. У парных один из шести и чёт-нечет, значит один из двенадцати. У непарной тоже один из шести и чёт-нечет, значит тоже один из двенадцати.

— Мне один наш придворный математик как-то раз объяснял, как устроены азартные игры. Говорил, что есть даже целая теория по этому поводу. По-моему теория случайностей, кажется.

— И что он говорил?

— Мммм… Я не очень внимательно слушал.

— Меня бы хоть кто-нибудь чему-нибудь поучил!

— А ты разве ничему не учился?

— Сначала учился как все простые люди, а потом понял, что как все простые и сдохну если ничего не придумаю. Денег и желания учиться у меня не было.

— И что ты придумал?

— Ничего не придумал. Мне попалась одна книга, в ней было написано, как использовать знания других.

— А поточнее? — у принца захватило дух.

— Поточнее я тебе её найду и почитаешь сам. Она валяется в почти каждой книжной лавке, не говоря уже, наверно, про архивы и библиотеки. Называется «Научная некромагия» или как-то так и она была не одна. Ещё «Замкнутый путь» и «Множественный мир» были.

— Ладно, поехали, расскажешь по пути про это Гиблое болото.

***

Глава ордена некромагов Нучаб с утра был в приподнятом настроении: вчера ему удалось произвести впечатление на короля и опередить Орден Замкнутого Пути. До него дошли сведения, что Хоншед всё ещё жив и Твэдха это неслабо беспокоит.

Достаточно полное переселение души это само по себе редкое явление, а тем более сразу двух. Реже встречается только переселение между мирами, но часто обладатели новых душ долго не живут, а тут такое счастье и сразу.

— Приветствую главу ордена. — по дороге встретился брат по ордену, спешивший в библиотеку. — По какому поводу такая радость?

— У нас душа воскресла, древняя, из эпохи войн за справедливость. И не одна, а, похоже, сразу две.

— Войн за справедливость, говоришь. Значит, четыре с лишним тысячи лет назад. Какое событие! Последствия ожидаются? Тогда битва шла уже между остатками остатков королевств.

— Орден Замкнутого Пути уже весь дёргается. Вчера прибегали к королю, сам видел.

— А кто воскресил?

— Никто из наших. Сама воскресла, а другая следом за первой.

— Сами души не воскресают, значит кто-то постарался.

— Ну это ясно, но сам обошелся, без нас.

— А кто воскрес? Кто-то важный или так себе?

— Дгашхок, и догадайся в ком. — хитро спросил глава ордена.

— Дгашхок тогда и начал эту войну между всеми и со всеми, как борьбу за справедливость. Он выступил против лишних, по его мнению, правил в обществе за всеобщую справедливость для всех.

— Надо же! Я думал об этой эпохе уже никто и не помнит.

— Я и не помнил, недавно перечитал по случаю похождений Хоншеда. Подожди, ты хочешь сказать, что это Хоншед?

— Вот именно, а вторая это…

— …Бывший король Эмкроц, который сумел тогда остановить Дгашхока, захватить его живым и казнить особо изощрённым способом. Сам он потом очень сильно сожалел о содеянном. Дгашхока истязали пять дней, он выдержал в несколько раз больше обычного человека.

— А почему сожалел? С чего это? — удивился Нучаб.

— Эмкроц смог навести хоть какой-то порядок в своём королевстве только после воплощения некоторых замыслов Дгашхока. Собственно, он и править то смог только после того, как сам стал на его место. Под конец жизни он считал казнь Дгашхока самой большой ошибкой всей своей жизни. Чтобы удержать власть ему пришлось измениться самому и настолько, что он стал считать Дгашхока своим главным учителем.

— Теперь у меня не осталось сомнений в кого переселился Эмкроц. Улучшу момент, схожу во дворец и обрадую короля. Подожди, а как ты догадался?

— Легко. Души врагов и друзей часто воскресают парами, а здесь и то и другое сразу. — гордо ответил брат.

— Быть тебе главой ордена, если не главой, то наставником точно.

***

В полдень Шинхар посетил короля не с пустыми руками. У короля уже не было сил ничему удивляться.

— Только не говорите мне, что эту книгу Вы тоже купили в лавке.

— Я купил её в лавке. Она лежала среди других.

— И что там напечатали? Очередной способ всеми управлять?

— Почти. Как управлять желаниями людей в будущем, чтобы изменить их поступки в настоящем, которое наступит в будущем в то время, на которое мы влияли, чтобы изменить настоящее.

— Прямо так и пишут? Сложнее не могли ничего придумать?

— Напрямую не пишут, в большей части ссылаются на «Замкнутый путь» и ещё несколько книг по основам естествознания. Частично упоминают «Множественный мир».

— Я даже не буду сейчас это читать, у меня уже нет сил на это издевательство над моими мозгами. То, что они пишут хоть частично возможно?

— Я не нашел в этом ничего невозможного, но… Всё равно, есть более действенные и простые средства.

— Уточните, опять магия или некромагия?

— Нет, «Искусство убеждения». Это книга, в которой написано как уговаривать и убеждать. Я лично проверял и могу сказать, что она действительно помогает.

— Приведите пример, у меня болит голова.

— Ну, скажем, Вы хотите уговорить кого-либо одолжить Вам деньги в долг, а он не хочет соглашаться.

— А почему? Что ему мешает?

— Ну, скажем, он Вам не доверяет, но Вы советуете спросить про Вас у других людей и они рассказывают ему, что вы всегда возвращаете долги с прибавкой. Теперь он Вам доверяет и хочет получить прибавку побольше.

— Я понял, надо говорить кому надо и что надо. Я этим уже лет двадцать точно занимаюсь. Это называется политика. Но у этой книги есть существенный недостаток.

— Уточните, я заинтересовался.

— Очень просто. Надо очень многим очень много говорить, а это небезопасно со всех сторон. А в этих, принесённых Вами книгах, рассказывается, как всё сделать не говоря никому ни слова.

— Вы правы, у нас есть трудный выбор. Или действовать медленно, но надёжно. Или быстро, но как попало. Можно и сразу двумя способами, но это не очень важно. Итоги не очень впечатляют даже в объединённом виде.

— Почему Вы так сомневаетесь?

— Ваше величество, Вы умеете шить, ткать, делать мебель или ковать оружие?

— Что за вздор! Я никогда этим не занимался. Я король, я правлю королевством, и неплохо, смею надеяться.

— Вот именно, каждый умеет делать то, чему его учили, вдобавок ещё и к чему он имеет склонность. Нас не учили ничему из того, с чем мы столкнулись за последние дни. К тому же я сомневаюсь в наших способностях к этим вещам.

— К сожалению Вы правы, мы зашли в тупик. Сами мы ничего не можем и не умеем, а доверять мы никому не можем.

— Вы преувеличиваете. Что-то мы умеем и пользоваться должны мы именно этим, а не бросаться в исследования неизвестного ради сомнительного успеха.

***

Твэдх устроил собрание всего ордена сразу после полудня. У него были самые серьёзные намерения. Ждать было больше нельзя. Власть над событиями утрачивалась. До него дошли сведения, что произошло воскрешение сразу двух душ и не простых, а из почти забытой эпохи войн за справедливость. Повторения этих войн нельзя было допустить любой ценой. Это грозило разрушением всех королевств, гибелью почти всех людей и, самое главное, разорением и прекращением существования его ордена.

— Братья мои. Недавно у нас появилась серьёзная угроза в лице Хоншеда. Нам удалось выяснить, что Хоншед стал таким опасным не сам по себе, а после одержимости душой Дгашхока. Я не буду рассказывать вам кто это, вы можете это выяснить сами. Если Хоншеда не остановить, то история повторится.

Бросьте заниматься глупостями, мелкими склоками и всеми вашими личными делами. Направьте все силы на Хоншеда. Нельзя допустить окончательного воскрешения Дгашхока.

— Но господин! — вмешался один из послушников. — Может быть нам следует в таком случае обратиться к другим людям и они легко избавят нас от Хоншеда?

— Они не смогут этого сделать без нашей помощи. Хоншед стал неуловим. Ещё немного и он станет любим всеми. Дальше я пока предпочитаю не думать.

— Но мы поможем любому, кто…

— Это ещё не всё. — прервал послушника Твэдх. — Хоншеда, а точнее Дгашхока не остановят ни смерть, ни казнь, ни болезнь, ни яд ни что бы то ни было подобное. Если умрёт Хоншед, то найдётся другой ему на замену. Нужно изменить обстоятельства так, чтобы Хоншед сам захотел умереть, тогда Дгашхок умрёт ещё на несколько тысячелетий.

— Мы постараемся сделать всё так, как Вы решили. — почти хором ответили собравшиеся. — Мы не допустим такого будущего.

— Будущее должно замыкаться с прошлым, а не быть его продолжением! — завершил собрание Твэдх.

***

— Само название Гиблого болота говорит о том, что там кто-то гибнет. — заговорил с Хоншедом принц. — Это я понимаю. А почему там так все гибнут?

— Там есть две причины гибнуть и каждой из них достаточно. Первая причина это мёртвый воздух, который иногда выходит из болота. Огонь в нём не горит, а люди, и не только люди, задыхаются. Сначала тяжело дышать, потом кружится голова и колотится сердце, а потом теряешь сознание и дохнешь.

Иногда бывает и другое: этот мертвый воздух проникает и в постройки, и когда кто-то пытается зажечь огонь, то вспыхивает со страшным грохотом. Людей и животных разрывает иногда на куски и сильно обжигает.

Самое занятное другое: тот воздух, который душит и людей и огонь, собирается внизу, особенно в подвалах или погребах, а тот, который вспыхивает, собирается под крышей или под потолком, но задохнуться можно и там и там.

— А что ещё? Мертвецы из болота не выходят?

— Мертвецы не выходят, а вот насекомые выходят тучами. Известно, что от укуса любого насекомого там можно умереть от тяжелой болезни.

— И много там болезней?

— С десяток будет. От некоторых люди опухают, от других — впадают в жар и бредят, есть такие, от которых гниют живьём, а от некоторых внутри человека заводятся черви и поедают его мясо и внутренности, а иногда и мозги.

— А как же там живут?! Это же убьёт любого! Неужели есть такие люди, которых не кусают комары?

— Необязательно комары, там и вода с заразой, достаточно просто попить из пруда или озера.

— Ну так как же там живут? Или мы единственные, кто туда полезет? Жить мы где будем?

— Жить будем в моих убежищах. Там их три: два снаружи, а одно под землёй. Если повезёт, то и еды прикупим.

— Там ещё и торгуют?! В этом болоте?!

— Ну и что, что в болоте. Не все заражаются и не все заразившиеся дохнут. Я же там был и ничего. Чуть не сдох пару раз, но это не в счёт — сам был виноват.

— А со мной что будет? Я же там не был! Меня же муха какая-нибудь укусит и мне конец! Ты что делаешь?! Куда ты меня ведёшь?!

— А ты хочешь, чтобы тебя убили? — с удивлённым видом спросил Хоншед.

— Шод, я тебе очень благодарен за твои заботы обо мне и за увлекательное приключение, но это уже слишком. Я понимаю, что дворец теперь не самое безопасное место, но лучше проводи меня до столицы или я сам поеду.

Хоншед задумался — такой поворот в его намерения не входил. Надо было спасать Дэанэва от собственной глупости. Основная сложность заключалась в том, что вменяемого объяснения угрозе жизни принца у него не было.

— Ты уверен, что хочешь вернуться?

— Да, уверен. Я понимаю, что ты веришь в предвидение, но это всего лишь предвидение, а Гиблое болото это действительность, и все остальные места, по которым мы собрались прогуляться, тоже.

— Убедить тебя передумать не получится?

— Нет, я так решил. — тон Нэва становился упрямым.

— Хорошо, тогда поехали в столицу, но я тебя предупредил.

Разговор состоялся днём. До столицы можно было добраться к ночи. Дэанев рассчитывал быстро доехать до столицы, попрощаться с Хоншедом и вспоминать всё случившееся, как замечательное и увлекательное приключение. Может быть они ещё увидятся, и не раз.

С угрюмым видом Хоншед ехал рядом с направившемся в столицу принцем. Разговаривать не хотелось. Ничего хорошего от затеи Дэанева он не ожидал. И так за последние дни случалось слишком много непредвиденного и совсем ненужного.

Через пару часов они уже достаточно отдалились от ранее намеченного пути. Чтобы не петлять по лесам Дэанев ехал по открытой местности, по полям и просекам. Слушать Хоншеда, что лучше так не делать и лучше медленнее, но безопаснее, Дэанев не стал. Ему уже основательно надоели эти игры в прятки. Очень хотелось вернуться домой к обычной жизни.

— Да не криви ты морду! — пытался развеселить Хоншеда принц. — Хорошо погуляли, когда всё утихнет, будем встречаться. Я постараюсь папу уговорить.

— Мне всё это не нравится! Настроение у меня плохое и лучше не станет. Я не уверен в твоих замыслах. Может что-то случиться. Мы едем слишком открыто и напрямую.

— Да не переживай ты так, доберёмся, никого вокруг нет. Нас уже здесь не ищут, это точно. Доедем до столицы, я поеду домой, а ты куда захочешь. А, вообще, зачем ты со мной едешь?

— Одного я тебя не отпущу. Ты меня спас и я не брошу тебя одного на верную смерть.

— На какую смерть? Никто здесь меня не ждёт. Места обжитые вокруг, дорог много. Это мы когда сбежали таскались по диким местам, а здесь другое дело.

Спорить можно было долго. Хоншед бросил пустое занятие. Если человек не хочет слушать, то объяснять ему бесполезно. Оставалось надеяться на лучшее и ехать побыстрее.

— Скоро, скоро доедем. — не унимался Дэанев. — Главное добраться до дороги на столицу, а там уже…

Раздался лёгкий свист, звон удара и Хоншед свалился с лошади. В боку, немного спереди торчала арбалетная стрела. Дэанев побледнел и пустил лошадь галопом по кругу. Шод лежал на земле и не подавал признаков жизни.

Что теперь делать Нэв не знал. Он был верхом на открытом месте, Шод мёртвый лежит на земле, а где-то рядом кто-то целится в него из арбалета. Ускакать как можно быстрее он не мог — его могли уже поджидать где угодно. Было просто страшно — он чувствовал себя мишенью.

Впереди было небольшое поле, через него можно было промчаться галопом и никто там не смог бы легко спрятаться. Надо быстрее туда, там не смогут легко подстрелить, и бежать, бежать отсюда! В такую засаду попасть у самого дома почти!

Нэв гнал лошадь галопом к полю. Сердце колотилось так, что кружилась голова. Оставалось уже немного… Что-то мягкое и тяжелое ударило его в живот так, что он сложился пополам и чуть не вылетел из седла. От удара он задёргался и лошадь пошла кругами. Чьи-то руки схватили его и стянули с седла на землю.

— Связывай давай! Пока не очухался. Второй где?

— Там валяется, его убить пришлось: двоих мы не потянем.

— Остальные наши где?

— А я знаю? Я уже здесь, а третий может лошадь шарит или с того снимает, что есть.

Дэанев почувствовал, что его связывают так, что руки оказались на затылке, а верёвка под шеей. Рот заткнули и завязали тряпкой, на голову надели мешок, ноги тоже связали, но ходить некрупным шагом он мог. Его погрузили поперёк седла на собственную лошадь и повезли в лес. Люди в масках продолжали переговариваться.

— Где третий? Он уже должен быть здесь.

— Значит будет позже. Мы не можем ждать.

— Значит свою долю он, считай, подарил нам.

— Долю он возьмёт, того же завалили, а этого поймали.

— Та доля меньше. На раздел надо всегда успевать, а то обделят.

— Твоё то какое дело? Не твоя же доля!

— А чтобы предъявления обвинений мне не было, я вас знаю.

— Да не будет, поделим.

— Всё, сваливай, приехали.

***

На приём к королю ближе к вечеру пришел Твэдх. Король уже не вёл ставших обычными за эти дни ежедневных совещаний. Всё, что только было можно сделать, он уже сделал. Оставалось только ждать.

— Ваше величество, у меня есть для Вас сведения.

— Вы, наверно, хотели сказать новости.

— Нет, именно сведения, новости мы не собираем.

— Ну хорошо, что Вы можете мне сообщить.

— Воскресла душа Дгашхока.

— Кто это такой и почему Вы мне об этом рассказываете?

— Вам лучше самим перечитать историю, так будет лучше, я могу что-то пропустить.

— Хорошо, я вызову историка. Почему это так важно?

— Дгашхок воскрес в теле Хоншеда.

— … — король весь передёрнулся при упоминании этого имени. — Немедленно продолжайте, чем это грозит?

— Это грозит серьёзными бедами всем. Историк Вам расскажет лучше и подробнее.

— А с Дэаневом что будет? Он же сбежал с этим Хоншедом!

— Это вторая часть моего сообщения. У нас есть основания считать, что он вселил в себя другую душу.

— Чью? Как он мог?

— Король Эмкроц, который четыре с лишним тысячи лет назад казнил Дгашхока.

— Король… Король это уже лучше. В принцев, сыновей королевскго происхождения, вселяются души королей. Не думаю, что это хорошо, но это лучше, чем неизвестно кто.

— Не торопитесь радоваться, тогда Эмкроц казнил Дгашхока, но позже об этом сильно сожалел. Теперь он вернулся для того, чтобы исправить ошибку, которую, по его мнению, совершил четыре с лишним тысячи лет назад.

— Так, подождите. Мне кое-что становится ясным в Вашем изложении. Дгашхок воскрес неизвестно зачем в Хоншеде, не буду пока уточнять, а Эмкроц в моём сыне чтобы исправить свою ошибку с Дгашхоком, а ныне с Хоншедом, и помог тому сбежать. Всё логично!

— Я прошу позволения удалиться. Мне пока больше нечего Вам собщить. Я постараюсь выяснить больше.

— Подождите, это всё?

— Да, к сожалению. Пока мне больше нечего сказать.

— Постарайтесь, Твэдх, я очень на вас надеюсь. Вызвать ко мне Шинхара, Агхаба и главу ордена некромагов!

***

Дэанева сдёрнули с седла на землю. Он пытался осмотреться, но мешок с него не сняли, а освободить руки было невозможно. Рядом раздавались те же голоса, но к ним прибавились новые.

— Вот, привезли одного.

— А второй где?

— Одного мы убили, втроём двух мы бы не потянули.

— А где ваш третий?

— Не знаем, деньги как договаривались, с ним позже поделимся.

— Дело ваше, что привезли?

— Мальчика, лет примерно шестнадцать.

— А может уже не мальчик? Посмотрите и проверьте.

Нэв почувствовал, как с него снимают одежду. Кто-то взялся руками за его письку и слегка дёрнул за шарики. Нэв дёрнулся, неужели отрежут? Он слышал о таком, но никогда не думал, что его это может коснуться.

— Мальчик настоящий, спереди точно.

— А сзади?

Опять! Неужели никогда это не кончится?! Его попытались согнуть, но он сопротивлялся. Удар кулаком в живот был такой, что колени у него упёрлись в подбородок. Он почувствовал, что половинки сзади разводят в стороны и приготовился уже прощаться с задницей, но только услышал.

— Сзади тоже целенький, ещё не пользовались. Такой дорого стоит! Зубы тоже должны быть целые.

— Должны — значит показывайте, я вам деньги плачу.

У Нэва наполовину сняли мешок с головы, так, что он был всё ещё на глазах, выдернули тряпку изо рта и захватили сзади рукой за шею. Он вспомнил, как его так же в тюрьме держал Хоншед, но то был Шод и… Но откуда у Шода такие приёмы? Жалко, что теперь не спросишь. Шода убили из-за него, из-за его глупости, тупости и упрямства.

Нэв попытался укусить пальцы, которыми потянули его за щёки, но челюстью пошевелить было невозможно. В его рту за щеками водили пальцами по зубам, видимо, пересчитывая.

— Зубы тоже все. Можешь сам проверить.

— Не буду, я верю, вот ваши деньги.

— А может накинешь за качественный товар?

— На сколько договаривались, кости у него целые?

— Можете проверить сами. Мы старались.

Нэв почувствовал, что его щупают по рёбрам, рукам, пальцам… Тряпку запихнули обратно в рот, мешок опять надели на голову. Ясно было одно: он попал к работорговцам. Убивать его не будут, но точно продадут и неизвестно кому.

— Ладно, хорошо старались. Зубы все, глаза целые, попа целая, кости целые, писька не резаная. Но это уже пусть смотрит, кто купит — резать или не резать.

Его опять бросили на лошадь и повезли шагом. Те двое исчезли, скорее всего это были наёмники. Теперь было ясно, что его ждёт в будущем. Его продадут кому-нибудь для чего угодно. Он вспоминал рассказы о том, что делали с рабами, и жить не хотелось.

Рабство было вне закона, но кроме огромного острова, на котором располагался Елмаденвинал, были ещё и другие острова с другими королевствами, где рабство считалось обычным явлением. Участь раба была от завидной до ужасной.

По разным сведениям рабы могли пробовать пищу или ходить вокруг господина, чтобы того не застрелили издали. Могли просто читать вслух хозяйским детям или развлекать хозяев. Некоторые из рабов жили настолько хорошо, что вызывали нестерпимую зависть у вольных людей.

Но были и другие крайности и странности. Рабов лишали пола и отправляли обслуживать жен, которых не могли удовлетворить мужья, иногда мужья сами использовали рабов вместо жен или в качестве мужей. Некоторые просто срывали на рабах злость и истязали их по своему усмотрению.

Были и особо изощрённые случаи. Доходили сведения, что некоторые рабы покупались для того, чтобы доставить удовольствие любимому жеребцу или ослику. Рынки рабов предоставляли товар любого пола и возраста на любой вкус. Нэв представил себя под жеребцом, быком или ослом и ему захотелось умереть. Вместо приключения со счастливым концом и долгого царствования закончить жизнь в качестве игрушки для любимого животного хозяина-извращенца.

Сопротивляться было бесполезно. Эти люди умели обращаться с живым товаром. Все возможности убежать были исключены заранее. Он послушал голоса и попытался их сосчитать. Был один главный работорговец и при нём четыре охранника. Все были на лошадях, это было ясно по стуку копыт. Даже в свободном состоянии и с оружием он бы не смог справиться с ними, разве что Шод, но Шод мёртв из-за него, урода и придурка.

Он спас Хоншеда, да, он его спас, но он же его и убил, убил своей глупостью и упрямством. Шод знал, что погибнет, но всё равно поехал с ним, чтобы хоть как-то помочь и, может быть, образумить. Шод пожертвовал собой ради него и пожертвовал напрасно. Шод, который столько раз спасал его, и, скорее всего, спас и от очередного внутридворцового заговора. И этот Шод теперь лежит на дороге, убитый из-за него, а его самого везут на продажу.

***

Твэдх вечером поднялся на башню. Солнце каждый день уходило за край земли чтобы завтра выйти с другого края и в этом была основа спокойствия и порядка. Это было самое предсказуемое из предсказуемого. Хотелось бы, чтобы все события были также предсказуемы.

— Господин, — следом на башню поднялся один из братьев ордена. — Вы сегодня были у короля. Есть что-нибудь новое?

— Да, теперь король знает, кто и в кого вселился. Мы опередили орден некромагов. Хоншед исчез из будущего. Возможно, что навсегда, но нельзя быть настолько уверенными.

— А может быть так, что он исчез, но остался жив?

— Может. Если ты сейчас пойдёшь бросаться с башни вниз головой, то в будущем ты на время пропадёшь, может быть, но если ты передумаешь в последний миг, то снова появишься.

— Как такое может быть?

— Будущее меняется не мгновенно. В нём есть много возможных путей и не все из них можно видеть сразу.

— А можно использовать известные нам средства?

— Уточни какие и я скажу.

— Символы сосредоточения внимания.

— Я или кто-то ещё запрещал их использовать?

— Нет, но…

— Вот именно. Если что-то делать в нашем ордене будет запрещено, то ты, несомненно, об этом узнаешь.

***

Поздним вечером к королю явились все трое вызванных. Нучаб пришел последним — его долго не могли найти. Король злился из-за его отсутствия, но управлять людьми, которые могли говорить с собственными предками всегда было нелегко. Нучаб начал первый.

— Я так понимаю, что ты хочешь услышать, кто вселился в твоего сына, и кто такой Хоншед на самом деле?

— Да как ты смеешь обращаться ко мне на ты! Я же прикажу тебя до смерти запытать.

— Я смею обращаться на ты к очень многим королям из тех, которые жили. Почему я должен делать для тебя исключение?

— О твоём поведении поговорим позже. Ты обвиняешься в серьёзном государственном преступлении, точнее двух. Создании государственного преступника путём призывания и вселения опасной души и нанесения вреда сознанию принца тем же способом.

— Это глупость и бред. Вселить душу в тело человека без его желания невозможно, иначе некромагия не была бы такой трудной.

— Ты лжешь, что ты можешь сказать в своё оправдание.

— Для начала откройте и прочтите хоть одну книгу по некромагии, Шинхар их насобирал за несколько дней достаточно.

— Твоя дерзость возмутительна. То, что ты ещё не в комнате пыток, только потому, что я жду от тебя помощи.

— А орден замкнутого пути уже помощь предложил?

— Я думаю, что ты уже знаешь ответ. Сегодня…

— Я знаю, что было сегодня. Я спрашиваю: что вы все знаете о некромагии? Я не вижу смысла продолжать разговор если кроме меня никто не понимает ни слова.

— Хорошо, можешь в нескольких словах изложить нам основы некромагии? Только без вашего обычного бреда.

— Если кратко и в нескольких словах, то есть четыре основы некромагии. Четыре закона, лежащие в её основе. Закон необратимости. Это значит, что воскрешение мёртвого тела невозможно ни в каком случае и никакими способами. Закон переселения. Это значит, что для воскрешения души нужно живое тело. Закон сохранения количества жизни. Это значит, что для продления одних жизней требуется сокращение других. Закон обратного хода. Это значит, что тело можно омолодить через поглощение и передачу ему жизни других тел. Всё остальное это уже не некромагия, а знание ордена замкнутого пути.

— Почему же вы тогда говорили, что они вам мешают, если вы сами используете их знание?

— Да, мы используем их знание, а они лезут в наши дела. Это не одно и то же. Прочитайте для большего понимания «Замкнутый путь» или «Множественный мир».

— И, тем не менее, мы вернёмся к моему вопросу. Я хочу знать что и кто сделал с принцем?

— Я не могу знать точно, но могу догадаться что произошло.

— Этого достаточно, говори.

— Хоншед, скорее всего, занимался некромагией для своих целей с использованием знания замкнутого пути или множественных миров. А может быть и наоборот, но это не важно. Он открыл дорогу Дгашхоку в наше время. Удержать силу Дгашхока он не смог и стал его воплощением в какой-то степени. Как только воплотился Дгашхок, открылась дорога для его врага в молодости и лучшего друга в старости, когда Дгашхок был уже много десятилетий мёртв — Эмкроца.

— Как он мог быть его другом, если он был много десятилетий мёртв? Что это ещё за мёртвые друзья?

— Проще, он был бы его другом, если был бы жив. Эмкроц так считал. Так понятнее?

— Вполне. Значит, орден некромагов никаким образом к случившемуся непричастен.

— Вот именно. Эмкроц бросился исправлять ошибки далёкого прошлого, когда встретил Дгашхока. Именно поэтому принц и помог сбежать Хоншеду.

— То, что ты говоришь, настолько невероятно, что я тебе поверю. Выдумать такую изощрённую ложь ты бы не посмел. Что нам теперь делать? Где искать моего сына? Что делать с Хоншедом?

— Ничего не делать. Теперь уже ничего делать не надо. Всё, что мы можем, это устранять последствия их деяний. Разве что орден замкнутого пути станет им поперёк дороги, но я бы на их месте не рискнул: объединённая сила этих двух душ слишком велика.

— А если они всё же рискнут?

— Тогда поплатятся все — Дгашхок при жизни был беспощаден.

— А ваш орден будет на чьей стороне?

— На своей, как и Орден Замкнутого Пути.

— Вы же должны защищать своего короля!

— Мы верноподданные, а не самоубийцы. Рисковать жизнью и умереть это не одно и то же.

— Что они будут делать если они опять встретились?

— Исправлять ошибки, которые совершили в прошлом.

— А если мы просто не будем вмешиваться вообще?

— Орден замкнутого пути всё равно вмешается. Они не потерпят, чтобы будущее изменилось, и не только они.

— Значит выхода у нас нет?

— Я уточню, у нас нет выхода, который нас бы устраивал, точнее всех вас. Я ответил на все вопросы?

— Да, лучше бы ты на них не отвечал. Убирайся!

***

Лошади остановились. Ехали они уже очень долго и, скорее всего, уже наступала ночь. Разговоры шли на неизвестном Дэаневу языке. Кормить его, очевидно, не собирались. Слабый от голода раб не сбежит и не будет сопротивляться. Напоить, скорее всего, тоже собирались при удобном случае и никак не сейчас.

Он понял, что ошибался. Его сняли с лошади, перевернули, с нижней половины лица сняли мешок и в рот через тряпку стала просачиваться вода.

— Пей, пей, сдохнешь. — говорили ему на его родном языке.

Дэанев жевал тряпку и вода мелкими глотками проникала в рот. Он попытался мычать, чтобы тряпку вынули и напоили его как обычно, но его опередили.

— Пей, тряпку пей, кричать будешь без тряпки.

Эти люди знали всё. Они знали, что может быть на уме у свежепойманного раба. Ради того, чтобы один раз заорать и, может быть, кто-нибудь услышит, многие были готовы на всё. На жалость можно было не рассчитывать.

Его напоили, вернули на место мешок, но на лошадь не погрузили. Может быть они собирались ночевать или просто задерживались. Вокруг была возня, люди переговаривались, что-то кричали. В лесу раздавались громкие и непонятные звуки.

Дэанева снова зашвырнули на лошадь, но никто никуда не тронулся. Возня вокруг него продолжалась. Лошади задёргались и пытались разбежаться. Через мешок ничего не было видно, но слышно было прекрасно. Работорговцы сели на лошадей и кружили вокруг него. Было такое ощущение, что только его лошадь стоит на месте.

Голосов становилось всё меньше и вскоре они прекратились совсем. Дэанева стянули с лошади на землю и кто-то стоя сзади снял мешок с головы. Человек обошел его спереди и у Дэанева похолодели внутренности — перед ним стоял Хоншед.

— Так, значит ты ещё жив. Это я понимаю. Единственное, чего я не понимаю, это почему мои уговоры на тебя не действуют. У работорговцев управляться с тобой получалось гораздо лучше, а ведь и дня не прошло, а они из тебя вон какого человека сделали!

— Ммммм…

— Не надо ничего говорить, я и так всё знаю, что ты мне скажешь. Я тебе потом расскажу, почему я жив, а с тобой придётся провести разъяснительную беседу.

В руках Шода появилась плеть, он свалил Нэва на четвереньки и со всей силы ударил по заду плетью. Нэву показалось, что он сейчас умрёт от боли. Душевная боль была не меньше. С одной стороны, Шод имел все права злиться на него и срывать злость, как ему хотелось, так что это он ещё легко отделывается. С другой стороны, пороть плёткой своего друга, к тому же спасшего твою жизнь, как-то неправильно даже в воспитательных целях.

— Я знаю, что ты меня спас, поэтому и мне не всё равно, что с тобой будет. Я из тебя дурь выбью. За моё спасение я тебе вечно благодарен, но это не значит, что я должен умереть потому, что тебе дурь в голову ударила. Умереть надо за что-то важное, существенное, а не за чью-то случайную придурь.

Шод продолжал пороть по заднице Нэва так, что тот орал бы на весь лес, если бы не тряпка во рту. Шод был прав, Нэв это понимал, но боль была сильнее.

— Если до тебя не доходит через голову, то дойдёт через задницу! За чужую дурь всегда страдает противоположная сторона. Что там у тебя противоположно голове? Попа? Значит бедной будет попа!

Плеть Шода проходилась и по ляжкам и по половинкам Нэва. Каждый удар заставлял его дёргаться, как от огня, глаза лезли на лоб.

Я кожу не попорчу, поэтому одежду с тебя не снял, иначе плеть до мяса разрубит, а вот толк, без сомнения, будет. Пусть не только у меня бок болит. Думаешь, что плеть бьёт больно, а стрела из арбалета не больно? А вот и неправильно!

У Нэва уже непроизвольно лились слёзы. Терпеть такую порку было очень тяжело. Хорошо ещё, что не по голому телу порет — думал он, тогда бы точно конец.

— Я тебе говорил, что ехать надо на Гиблое болото? Говорил. Я тебе говорил, что не надо ехать в столицу? Говорил. Я тебе говорил, что ты погибнешь? Говорил. Ты меня слушал? Не слушал!

Нэв молчал. Дело было не в затыкавшей рот тряпке, а в том, что говорить было нечего. Возражать против правды было трудно. При всей болезненности убеждения Шод был прав.

— А теперь я тебя развяжу и мы поедем на Гиблое болото, куда тебя, кстати, и везли работорговцы. Но ты же решил, что сможешь своим упрямством изменить свою судьбу.

Шод развязал Нэва и усадил на землю. Нэв сидел с большим трудом и порка была не последней причиной этого. Шод с жалостью посмотрел на него и погладил по спине.

— Бедный, что они с тобой сделали. А ещё и от меня досталось. Ты хоть целый? Ничего тебе не покалечили?

— Зачем ты меня выпорол? Да ещё так сильно! Не мог просто сказать? Больно же до невозможности! Ну ударил бы пару раз, если тебе так уж хотелось.

— Мало — ты не понимаешь. Тебе я говорил, что надо делать и что будет, но ты не слушал.

— Как ты живой остался?

— Потом расскажу. Сейчас надо собрать барахло и лошадей. Надо переночевать и отправляться.

— Слушай, можешь объяснить мне почему ты гладишь меня, как собаку по спине? Я же не животное.

— А как ещё можно выражать свою доброту? Я умею только бить и гладить. Людей я люблю меньше, чем животных, а животным это нравится, когда их гладят.

— А ты разговаривать пробовал?

— Пробовал, не помогает, не буду больше тебя гладить, раз тебе так не нравится.

— Да ладно, раз ты по-другому не умеешь. Как-то всё равно успокаивает, хоть и непривычно.

— А ты не только обидчивый и соображаешь плохо, но ещё и ненаблюдательный до предела. Кто тебе сказал, что меня убили?

— Я сам видел, как ты лежал на земле с арбалетной стрелой в боку.

— Значит, что стрела арбалетная ты понял?

— Да, толстая такая, короткая.

— А что ещё ты увидел?

— Тебя на земле со стрелой в боку.

— И это всё, что ты увидел?

— Да.

— И тебя ничего не удивило?

— Нет, что меня должно было удивить? Мой лучший друг лежит на земле со стрелой в боку. Кто-то, возможно, целится в меня из арбалета, а я должен ещё чему-то удивляться?

— Значит так, мы когда до убежища моего доберёмся, я тебе занятие найду. Буду на полу мелочь всякую раскладывать, тебе показывать, а потом тебя выгонять, что-то менять и тебе снова показывать, а ты будешь мне говорить, что изменилось. Понятно?

— С какого перепугу я такое буду делать?

— Потому, что нельзя быть на свете таким дураком! И не видеть ничего дальше собственного носа, а что видеть, то не замечать!

— Чего я ещё не заметил?

— Шод очень пристально посмотрел на Нэва немигающим взглядом — тому стало не по себе. Что-то в рассказе Шода его настораживало. Казалось, что Шод ему на что-то пытается намекнуть, но только он не понимал на что.

— Я понял, стрелы на тебя не действуют. Они не пробивают твоё тело. Наверно это из-за…

— …того, что ты придурок. Ещё глупее ничего не мог придумать? Может быть у меня ещё и раны сами зарастают мгновенно? Может быть я, вообще, бессмертный?

— А что тогда? Что я должен думать, если я сам видел, как стрела воткнулась тебе в бок и ты повалился на землю. Я сам видел эту стрелу, она торчала сбоку из твоего живота, а вокруг…

Нэв замолк и поймал себя на мысли, что Шод прав насчёт придурка. Придурок он и есть придурок, сколько его ни стегай по заднице плетью. Захотелось самому взять плеть и отхлестать себя. Шод молча смотрел на внезапно умолкшего Нэва.

— А почему крови не было? — медленно переспросил он Шода.

— А ты подумай ещё и сам поймёшь хоть что-то.

— В самом первом убежище я видел у тебя доспех, но я не видел, как ты его надевал, когда мы уезжали.

***

Удар арбалетной стрелы пришелся в бок с уклоном назад. Хоншед еле удержался в седле, но понял, что лучше изобразить убитого. Неизвестно, сколько ещё арбалетов нацелено на них. Он не был удивлён такой засаде, учитывая, что Дэанев погнал напрямую без всяких предосторожностей.

Когда Дэанев решил ехать в столицу, Хоншед не был удивлён. Они жили так, что выдержать это мог не каждый, а тем более привыкший к роскоши принц. Отговорить его не получилось и оставалось только ждать случая, который вразумит Нэва. А учитывая то, что опыта таких похождений у того нет, то ждать придётся недолго.

Пока по пути в столицу Нэв забежал за кустики, Шод выволок из поклажи свой тяжелый, но очень прочный доспех и надел его под одежду. Ходить в такой броне было очень тяжело, но на лошади ездить можно было вполне. Броня закрывала только живот и грудь, пробить такую мог только очень сильный арбалет и почти в упор, а по рукам, ногам и голове стрелять с большого расстояния мало кто станет. Надо было только следить, чтобы они не ехали слишком близко к лесу.

Оставалось ехать рядом с Нэвом, ожидать засаду и надеяться, что или удастся всё-таки по пути его отговорить от самоубийственной затеи, или что он ошибся и ничего не произойдёт. Так что внезапное нападение не было таким уж неожиданным.

Когда он упал на землю и притворился мёртвым, Нэв заметался вокруг и понёсся к полю. Уже совсем далеко было видно, как он дёрнулся в сторону, как от удара. Хоншед лежал один на земле рядом с лошадью. Из леса вышел человек с арбалетом в руках.

Так, значит один здесь с арбалетом, а остальные занялись Нэвом. Только бы они его не убили, хотя тогда бы они уже это сделали прямо здесь. Хоншед не шевелился. Бок болел, но это было терпимо. Не тот арбалет и не то расстояние, чтобы кости под бронёй ломать и внутренности отбивать.

Человек в маске подошел ближе и наклонился над Хоншедом. Он собирался поискать, что было ценного на его теле, и лошадь с грузом тоже что-то стоили. Хоншед не подавал признаков жизни, стрела торчала в боку, а руки закрывали место, куда она воткнулась.

Человек взялся руками за одежду Хоншеда. Под одеждой прощупывалась броня. Добыча ценная, даже с учётом пробитой стрелой дырки. Человек попытался расстегнуть одежду.

Хоншед ударил врага в переносицу кулаком и ногой под колено — тот рухнул на землю слегка взвыв. С разворота Хоншед выхватил из-за пояса кинжал и всадил его противнику в глаз до упора.

Вот так, одним меньше, теперь меня искать некому, остальные где-то рядом занимаются Нэвом, надо посмотреть сколько их там. Он увёл лошадь в сторону, откуда пришел человек с арбалетом, оставив того лежать на дороге, а арбалет и стрелы прихватил с собой.

Лесом он добрался до места, где сбили с лошади Нэва. Тела не было, значит его увезли, скорее всего работорговцы. Это упрощало задачу. Работорговцы на острове сами не охотились, а нанимали кого-нибудь из местных. Значит есть ещё один-два человека из нанятых и три-шесть работорговцев где-то неподалёку.

По следам он догнал ещё двоих. Можно было бы попробовать вырезать их сейчас, но это было слишком рискованно. Рядом могли быть и наниматели. Надо было ждать.

Ещё немного и те двое выбрались к пяти работорговцам. Нэва осмотрели, расплатились и все разошлись в разные стороны. Торопиться за работорговцами не стоило, надо было сначала подчистить самую мелкую шайку.

Долго ждать не пришлось. Удержаться от пересчитывания денег они не смогли, а может быть собирались припрятать и прикарманить себе часть побольше. Первым же выстрелом из арбалета Хоншед продырявил голову одному из них. Другой бросился бежать вопя проклятия и оскорбления про своего подельника.

Так, хорошо, значит он думает, что на них напал их же собственный подельник, я же лежу мёртвый на дороге. Пусть он так и думает. Теперь займёмся работорговцами, впрочем, может быть удастся добить и последнего оставшегося.

Последний оставшийся бегал с воплями по лесу и проклинал своего приятеля. Он потерял самообладание и метался кругами. Где-то рядом должен был быть кто-то с арбалетом и этот кто-то целился сейчас в него. Шод просто обошел его кругом и сзади убил одним выстрелом, когда тот отвернулся.

Теперь оставалось истребить работорговцев. В открытую с ними можно было справиться, но если бы они бросились уходить вскачь, то Нэв мог рухнуть с лошади и свернуть себе шею. Надо было перебить их по одному или когда они остановятся на ночь.

Единственной хорошей новостью было то, что работорговцы направились в сторону Гиблого болота, что неудивительно, учитывая товар, который они везут. Значит добираться, когда всё закончится, будет легче.

Почти ночью работорговцы остановились на ночлег. Это было очень хорошо, с ним было два арбалета и двоих можно было убить сразу. Больше двух сторожить не будут, а лягут спать они рано.

Хоншед подобрался ближе к работорговцам со стороны леса и громко начал разговаривать сам с собой на два голоса. Работорговцы забеспокоились, скорее всего они думали, что это те самые наёмники с их деньгами. Места были глухие и можно было получить деньги назад, а товар был уже с ними. Двое охранников направились в его сторону.

Хоншед приготовил арбалеты. Стрелять придётся два раза и почти в темноте. Промахнуться нельзя, особенно в первый раз. Двое подошли уже близко и искали кто и с кем спорит. Первый же выстрел убил одного из них наповал, другой закричал и бросился назад. Второй выстрел свалил и его.

Оставшиеся трое вскочили, швырнули Нэва на лошадь и кругами завертелись вокруг него. Они не могли видеть, что произошло, но слышали крик и приготовились к нападению. Ещё немного и они поймут, что их осталось только трое — думал Хоншед взводя арбалеты. Трое кричали на своём языке, видимо звали.

Он обошел их с другой стороны, чтобы создалось ощущение, что нападение произошло со всех сторон, и выстрелил в одного из них. Он сделал выстрел с неясным криком, чтобы нарочно привлечь внимание. Один оставшийся в живых бросился вперёд, в сторону, откуда он слышал звук. Когда он оказался достаточно близко, чтобы оставшийся возле Нэва не увидел что произошло, Хоншед убил его одним выстрелом в голову так, что тот даже не выпал из седла.

Последний из работорговцев крутился возле Нэва и ждал своих охранников. Видеть, кто к нему едет, он не мог и Хоншед взвёл арбалет, скинул с лошади труп и влез в седло как будто он и есть охранник. В полутьме было не различить, кто едет, а когда увидит, то будет уже поздно.

Работорговец ехал ему навстречу и что-то кричал. Хоншед быстро выхватил из-за спины арбалет и выстрелил ему прямо в лицо. Был небольшой риск промахнуться, но Хоншед помнил про броню под одеждой. Работорговец рухнул мёртвый с лошади. Все пятеро были мертвы.

Хоншед осмотрелся на случай непредвиденных осложнений и подъехал к лошади, на которой поперёк лежал Нэв. Он был связанный, но на вид живой и целый. Шод снял его с лошади, поставил на ноги и стянул с головы мешок. Дэанэв был жив.

***

Наутро король вызвал к себе Нучаба. На этот раз вопрос ставился более чётко: причастны ли некромаги к существующим бедам или просто приписывают себе чужие заслуги? В этом вопросе надо было окончательно разобраться и время было подходящее.

— Я пришел… — начал Нучаб.

— …чтобы нахамить своему королю. Можешь не пытаться, меня уже это не впечатляет. Я требую, чтобы ты ответил мне на несколько вопросов.

— А если я не смогу на них ответить?

— А вот тогда и узнаешь, я решаю что делать.

— Как хотите. — тоскливо ответил Нучаб.

— Я хочу знать какие задачи ставит перед собой ваш орден?

— Никаких особенных задач: мы изучаем и практикуем общение с душами и переселение душ, продление и сокращение жизни.

— А ты знаешь, что только король может решать кому жить, а кому умереть? Или ты не слышал о королевской власти?

— Вы читали хоть одну книгу по некромагии? Если…

— Вы? Это уже лучше. Я задал тебе вопрос и требую на него ответить. И ты на него ответишь!

— А если я не отвечу?

— А если я найму некромагов и они превратят существование твоей перевоплотившейся души в кромешный ад?

— Значит книгу Вы всё-таки читали… Мы не препятствуем королевской власти и не стремимся укоротить чью-то жизнь. Чаще мы делаем совсем наоборот.

— Вот как, расскажи мне об этом. Как это можно магией продлить жизнь, к тому же магией смерти.

— Я приведу грубый, но понятный пример.

— Да, ты уж постарайся.

— Вот представьте себе двух человек, у одного больная печень и он скоро умрёт, но лёгкие у него здоровые, а у другого больные лёгкие и он скоро умрёт, но у него здоровая печень.

— Это я понимаю, продолжай.

— Если мы отнимем часть жизненной силы у лёгких первого и передадим второму, а у второго отнимем часть жизненной силы печени и передадим первому, то они каждый проживут дольше потому, что теперь у них и лёгкие и печень развалятся одновременно, но позже, чем было бы раньше.

— То есть вы уравниваете всё?

— Ну можно и так сказать. В моём примере тело человека живёт столько, сколько живёт его жизненно важная часть с самым меньшим сроком жизни. Вы же не представляете, чтобы человек жил без сердца, лёгких, печени, почек или мозгов.

— Про мозги ты неправ, но это неважно.

— Мы можем сократить жизнь одних органов и продлить других, а в итоге…

— Я понял, вы что-то вроде лекарей. Можете травить и можете лечить. Это мне понятно, но есть ещё и другой вопрос, более важный.

— Я Вас внимательно слушаю.

— Вы можете воскрешать души?

— При удачном стечении обстоятельств можем.

— Воскрешение Дгашхока и Эмкроца — ваших рук дело?

— Не наших, но некромагии научиться может каждый и не вступая в орден. Это не такая сложная наука…

— Ты не ответил на вопрос. Если ты думаешь, что сочинять вредоносные книги — не преступление, то сильно ошибаешься.

— Мы уже почти ничего не сочиняем — всё уже сочинили до нас и не одну сотню, если не тысячу лет назад.

— Без вас все эти сочинения давно были бы забыты.

— Кому нужно — те всё равно нашли бы.

— Хорошо, ваше переселение душ можно сравнить с выпусканием на свободу преступников.

— Не всегда…

— Не перебивай! Преступник проводит остаток жизни в тюрьме, на галерах или в каменоломнях. Ваша наука позволяет его после всего этого воскресить неизвестно в ком и он продолжит свои злодеяния.

— Ваше величество не совсем удачно всё представили.

— Откуда столько уважения? И почему неудачно?

— Потому, что, по-вашему мнению, что совершает человек, который выпускает преступника на свободу или помогает ему совершить побег и кем он является?

— Он преступник и совершает преступление.

— Вы полностью ответили на свой вопрос. Преступления можно совершать не только обычными средствами, но и магией, только раскрывать последние сложнее.

— Ты один такой умный или кто-то ещё об этом знает?

— Орден Замкнутого Пути знает всё, почти всё.

— Опять Орден Замкнутого Пути… Ты свободен, но придумай как загнать вызванную душу обратно.

— Никак, пока человек, в который её в себя вселил, от неё не откажется по своей воле.

— Я же сказал, ты свободен, и всё равно подумай.

***

С утра Твэдх был мрачен. Хоншед опять воскрес и умирать не собирался. Обычные средства не действовали, а применять магию… Как бы ни рассуждали маги, шаманы, чародеи, волшебники, колдуны и прочие мошенники и не совсем, но магия существовала и были весьма серьёзные основания для её существования.

Орден некромагов пользовался магией, как только мог: на опасность они просто не смотрели по своим убеждениям. Сама по себе магия была безобидна, но огонь тоже безобиден, пока не загорится склад соломы или дров.

Выбор был простой, несмотря на всю его сложность: или оставить Хоншеда и Дэанева в покое и смотреть, что они натворят; или применить самую мощную магию замыкания миров и ждать, что это поможет. Но если предсказать последствия деятельности этой пары можно было достаточно легко, а ещё к тому же и продолжать делать им пакости в расчёте, что хоть одна да сработает, то предсказать последствия применения столь сильной магии было уже невозможно.

Применений за всю историю было немного и каждое из них заканчивалось такими последствиями, что на много тысячелетий отбивало охоту применение повторять. От самой магии вреда было немного, если её использовать только для предсказания или вмешательства в будущее или переселения душ, чем занимались некромаги, но если применить магию замыкания для призыва демона из другого мира…

На это Твэдх был ещё не готов. Кто-то в ордене уже пытался применить магию, но это были слабые попытки. В одиночку демона не призовёшь, тут надо человек десять, если не сто. Пусть пока пробуют малыми силами. Применить массовую одержимость для поимки двух воскресших любителей приключений пока ещё рано. Это будет стрельба из арбалета по мухам.

***

Тем же утром к королю пришел Шинхар. Решение всех бед и забот, связанных с побегом Хоншеда и принца, было найдено совершенно случайно и было даже странно, что никто не додумался до этого раньше. Тем более, что решение было простое до безобразия.

— Ваше величество, я нашел способ исправить положение дел с побегом Хоншеда и Дэанева.

— Неужели всё-таки это хоть кому-то удалось?

— Всё очень просто, Ваше величество, Вы слышали о том, как учат подмастерьев, учеников, послушников и прочих?

— Неоднократно. И слышал, и видел, и жалобы разбирал.

— Раз мы не можем ничего сделать с побегом, и не можем его скрыть, то мы можем поменять его значение и оценку.

— Что-то Вы действительно умное придумали, раз я не понимаю.

— Всё очень просто. Мы объявим побег преднамеренным.

— Подождите, Вы говорили, что итак собирались так сделать.

— Да, собирался и уже сделал, но в другом свете: мы пустили слух, что принц отправился проводить расследование.

— Я помню, я сам Вам это посоветовал сделать, у нас тогда просто не было другого выхода — всё произошло слишком быстро.

— А сейчас мы объявим, что принц получил от Вас задание для самостоятельного выполнения и все должны оказывать ему содействие в этом.

— Очень любопытно, я даже слышал о чём-то похожем. Это выглядит очень прилично, нос совать в мои дела никто не посмеет. И всё это безумие приобретает совершенно другой вид.

— Да, и Дэанев перестаёт представлять интерес для заговорщиков всех видов, которые у нас, несомненно, есть.

— А не получится странным, что сначала мы объявили о побеге, потом об особом расследовании, а теперь объявляем о личном задании полученном от короля?

— Нет, не получится. Мы объявим, что все эти объявления были частью этого задания. А ещё немного погодя будем победоносно объявлять об успешном выполнении каждой части.

— А это будет не слишком сложно для понимания? Далеко не все отличаются острым умом.

— А всем подданным и необязательно знать и понимать дела и политику короля. Для этого существуют советники и помощники, а всем остальным достаточно просто повиноваться и одобрять.

— Если их об этом спросят. Это очень хорошее решение. Я думаю, что оно будет нашим окончательным выбором.

— Я очень рад, что Вам понравилось, теперь мы можем немного отдохнуть и заняться неотложными делами.

— Писарь! Подготовьте к оглашению новость, что принц Дэанев успешно выполнил уже две части моего задания. По случаю такого радостного события нищим подать милостыню.

— Да, милостыня подтвердит справедливость ваших слов.

— Да, это хорошо, но что делать с магией и орденами?

— Пока ничего: не надо усложнять итак непростое положение дел. Мы подождём, пока вернётся Дэанев и тогда уже будем что-то решать.

— А сколько он ещё может гулять по королевствам?

— Пока не наиграется в поиск приключений. Скоро он начнёт понимать, что ему уже ничего не угрожает и он может вернуться.

— А что будет с Хоншедом? Я же не могу его помиловать.

— Вы можете всё, что в вашей власти, тем более, что денег это не потребует, во всяком случае много. Теперь он может совершенно законно заслужить прощение, помогая принцу выполнять опасное и трудное задание короля.

— У Хоншеда очень богатый перечень преступлений.

— Ну и что? Часть из них мы можем с него снять, как не имеющие доказательств. Ещё часть он может искупить деньгами, а остальные службой королю на благо королевства.

— Как всё оказывается просто! Почему мы сразу так не сделали?!

— На это были свои причины. Не всегда сразу можно найти правильное решение, тем более, что тогда мы его и не искали.

***

На горизонте днём уже показались окрестности Гиблого Болота. Родные земли они уже миновали и ехали по низинам Шиматандива недалеко от границы с Жуднелтином. Работорговцы, скорее всего, собирались везти Дэанева через Жуднелтин, где было ближе и к морю и к болоту, поэтому пришлось сделать небольшой крюк.

— Ну что, всё ещё боишься насекомых? — издевательски спросил Шод уже зная ответ.

— К работорговцам насекомых! Переживу как-нибудь. Больше я в игры с судьбой не играю.

— Ну это ты неправ, играть надо, но с умом, а не так.

— Вот когда научусь, тогда и буду играть, а не сейчас.

— Тут ты прав, тут с тобой не поспоришь, но на болоте не так безопасно, как тебе сейчас кажется.

— Мне уже ничего не кажется. Там насекомые, зараза и черви, иногда встречаются работорговцы, раз меня туда везли.

— Вот насчёт последнего ты как раз и неправ. Работорговцы там встречаются не иногда, а постоянно и часто. У них там что-то вроде стоянки перед отплытием.

— А что их туда так привлекает?

— То же, что и нас — безлюдность мест.

— Э, подожди, а нас там не поубивают? Ты же убил работорговца и его охрану. Они же нас… ну ты понял.

— Невелика потеря, они друг друга не любят — борьба за рынок, но и до открытой резни дело не доводят: такое у них соглашение.

— А мы вдвоём на этот раз им не попадёмся? Тогда нас некому будет спасать.

— Не попадёмся, и в первую очередь не попадёмся на глаза.

— А если попадёмся?

— На болоте живут не только работорговцы. Там живут те, кого королевская власть не устраивает ни в одном королевстве. Не только там, кстати, живут.

— А, я вспомнил, ты же мне о проклятых землях что-то похожее рассказывал, только здесь по-другому чуток.

— Везде по-другому чуток, ты только глупостей не делай и меня слушай. Первыми они не нападут, но если повод дашь или почуют слабость, то пощады не жди.

— А работорговцы? Они же нас от работорговцев не защитят.

— Работорговцы к ним близко не подходят — не любят они работорговцев, но лучше ни с теми ни с другими без веской причины не встречаться и вопросов не задавать, тебя особенно касается.

— Да я всё понял! Только одно мне непонятно, почему стреляли тогда в тебя, а не в меня? Или мне просто повезло?

— Я в броне под одеждой выгляжу крупнее и толще. Тебя можно было продать дороже, значит убить надо было меня.

— Твари подлые! Это они такое у меня в королевстве вытворяют!

— Утешься, не только у тебя и они ещё не самое худшее.

— Да куда уж хуже! А кто ещё есть?

— Расскажу, когда встретим, не пугайся раньше времени.

***

— Господин Твэдх, — в комнату вошел послушник. — на площади огласили королевский указ о выдаче милостыни по случаю успешного выполнения принцем двух частей королевского задания.

— Они нашли простое решение для сложной задачи. Нам надо у них учиться.

— Что мы должны теперь делать? Продолжать начатое?

— Да, продолжайте, искать их теперь перестанут, так что пользы будет меньше, но меньше — не значит никакой.

— Может быть применить самую сильную магию? Если мы с братьями объединим свои силы, то, возможно, сможем призвать того, кто сможет остановить их.

— Ты знаешь правила ордена. Пока я не дал запрета вы можете пробовать то, что считаете нужным.

— А что я должен сказать другим братьям ордена, если они меня спросят?

— Сказать, что я не давал приказа и не давал запрета. Больше ничего ты им сказать не можешь.

— Я правильно понял, что я получил разрешение, но не приказ?

— Ты не получал разрешения — ты не получил запрета.

— А разве это не одно и то же?

— Некоторые думают именно так, но это не всегда правильно. Разрешение получают на то, что нельзя делать без разрешения, а запрет на то, что можно делать просто так. Ты можешь применять и делать то, что считаешь нужным пока я тебе это не запрещу.

— И остальные могут… или я могу сказать остальным, что…

— Именно так, скажешь им то же самое.

***

К середине дня Шод с Нэвом уже добрались до Гиблого болота. Несмотря на окружающие места настроение было хорошее. Собственно, и окружающие места не были такими уж мрачными. Растительность была яркая — сырость этому способствовала. Дэанев стремился болтать без умолку и вертеть головой по сторонам.

— Нэв, ты не увлекайся. Иногда в последний момент приходит не только спасение, но и гибель.

— Это откуда такие рассуждения?

— А это всегда так: когда вот-вот погибнешь, то вдруг спасаешься; а когда кажется, что вот-вот спасёшься, то неожиданно погибаешь.

— Совсем недавно мы оба чуть не погибли.

— И ты чудесно спасся, а я не хочу, чтобы стало наоборот.

— Ты же видишь, как я смотрю по сторонам!

— Ага, а у меня глаза на затылке. Это такая же правда.

— А что же ты тогда не заметил стрелка с арбалетом?

— Потому, что он хорошо прятался, вот и не заметил.

— Значит и тебя можно перехитрить… — грустно и задумчиво ответил Нэв. — А я то думал…

— Ты думал, что только у тебя одного дырка в заднице!

— Вечно ты какие-то сравнения приводишь странные. Я думал, что ты такой… ну в общем… не такой, как все.

— Я такой, я просто лучше, есть причина, мне это удалось.

— А ты расскажешь, как тебе это удалось? Я тоже хочу стать таким, как ты.

— Захочешь — станешь! — назидательно подчеркнул Шод.

— Захотеть мало, надо чтобы кто-то научил.

— Значит ты ещё не захотел. Когда ты чего-то действительно хочешь, то тебе уже ничего не нужно. Ты просто не замечаешь препятствий. А когда хочешь так себе, то ищешь всяких отговорок и причин, чтобы ничего не делать.

— А что я должен делать? — завёлся и начал возмущаться Нэв.

— В первую очередь перестать задавать этот вопрос.

— Ничего себе! Как я тогда чему-то научусь?

— Будешь смотреть и думать, думать и смотреть, смотреть и спрашивать, спрашивать и смотреть, думать и спрашивать, спрашивать и думать.

— А я что по-твоему делаю! За конец себя дёргаю?

— Почти: ты спрашиваешь, чтобы тебе рассказали. Ты подумал, что всё так сложно, что лучше и не браться.

Нэв поймал себя на мысли, что Шод прав. Где-то в глубине мыслей ему хотелось чтобы ему дали простой и лёгкий способ, а если такого нет, то легко будет найти объяснение, что ничего не получится потому, что всё очень сложно и можно не пытаться.

— Хорошо, с чего мне лучше начать, чтобы лучше получалось?

— Начать думать своей головой, это будет первый шаг.

Нэв задумался, на этот раз Шод явно его испытывал. Ему предстояло самостоятельно подумать и выбрать чему он должен научиться в первую очередь. Хотелось сразу и всего. Хотелось научиться драться как Шод, стать таким же хитрым и наблюдательным, думать как он. Постой ка! Вот тут то и есть моя ошибка. Думать надо самому, тогда только и поумнеешь.

Надо разобраться в каждом вопросе. Сильным за один день не станешь — это понятно. Быстрым, ловким и выносливым тоже — для этого нужно место и время. Сидя на лошади многому не научишься. Наблюдательным можно попробовать, для этого нужны глаза и… А что ещё нужно?

Он вспомнил, как не обратил внимание на отсутствие крови, когда в Шода попала стрела. Кровь должна была быть, но её не было. Он это видел, но не обратил внимания. А почему он не обратил внимания? А внимания он не обратил потому, что не подумал вовремя о причинах и их последствиях.

Стрела попала в Шода, Шод ранен, у него пошла кровь, кровь намочила одежду. Так должно было быть. Стрела попала в Шода, Шод ранен, крови нет, одежда сухая. Так было. В чём и где разница? В одежде? Если кровь есть, то одежда в крови, если крови нет, то одежда не в крови.

Это какой-то кошмар!!! Если так обдумывать каждый шаг, то можно рехнуться! Неужели всё так сложно? И так медленно. Если бы всё это получалось само, не задумываясь… Хотя, если поработать, то, может быть, есть надежда.

Так, о чём я до этого? Если кровь есть, то Шод ранен, если крови нет, то Шод не ранен. Уже лучше, начинает получаться. Если кровь есть, то Шод ранен, если крови нет, то Шод не ранен. Если Шод ранен, то в него попала стрела, если Шод не ранен, то в него… Подождите, так не пойдёт. Стрела то в Шода попала!

Начнём сначала. Если Шод не ранен, то стрела в него не попала. Ну да! Точно! Она же застряла в броне. Что у нас получается в итоге? Если кровь есть, то стрела в Шода попала, если крови нет, то стрела в Шода не попала. Остаётся только понять почему она в него не попала. А не попала она по чему только хочешь. Мимо пролетела или в доспех воткнулась… Неважно, важно то, что не попала.

Надо же! Получилось! Надо только научиться не думать так долго. Нужно почаще во всём разбираться самостоятельно, тогда уже привыкнешь и не будет так трудно. И не будет голова болеть с непривычки, как сейчас.

Шод посматривал на умолкшего и задумавшегося Нэва и не мешал. Лицо у того напряглось и непроизвольно подёргивалось. Думать принц явно не привык и овладение этой сложной наукой давалось ему не без труда.

— А как тебе удалось построить здесь подземное убежище, если вода в каждой яме? На локоть в глубину и уже вода, а убежище должно быть гораздо глубже, чем локоть, два и даже пять локтей?

— Значит думать ты можешь, когда захочешь, только делай это почаще. Убежище в небольшом возвышении, они тут есть, но сыро всё равно, очень сыро, я им стараюсь не пользоваться без крайней необходимости.

— Я вот чего не понимаю, когда я спасал тебя из тюрьмы, то смог сам придумать, как это сделать, а когда в тебя стрела попала, то не сообразил, что на тебе броня и ты жив.

— Когда ты меня спасал, то очень хотел спасти, вот у тебя и получилось, а со стрелой уже ничего не думал, вот и не сообразил.

— А как же я тогда учился? Меня же учили лучшие учёные королевства, даже математике и естествознанию.

— А тебя не учили, тебе голову забивали. Пищу надо есть ртом, а не запихивать в зад, тогда можно наесться с пользой. Тебе давали задачку, показывали, как её решать, потом следующую, показывали как решать, и так далее. Тебе надо было просто перебирать способы решений и выбирать подходящий. Думать для этого было не надо.

— Знакомое высказывание, кто-то его кому-то сделал по какому-то случаю во дворце. По-моему военный советник Залим орал на кого-то из своих подчинённых.

— А солдатам вообще думать не надо — за них думают их командиры.

— А как же думать, чтобы не убили?

— Вот всех, кто так думает, обычно убивают в первую очередь.

— А о чём же тогда должен думать солдат? Он же совсем не думать не может, я так думаю.

— Он должен думать, как ему приказ лучше выполнить, и всё.

— Вряд ли я смог бы так. Вдруг такое прикажут…

— А за такое пусть отвечает тот, кто такое приказывал.

— Ты подожди, раз уж я решил думать самостоятельно. Если наш военный советник отдаст такой приказ, что я даже не знаю, ну пусть будет повеситься. Что тогда, вешаться? Все же должны выполнять.

— Тогда надо заранее знать какие приказы ты присягал выполнять, а на какие не подписывался, чтоб не было таких вопросов.

— Логично, надо будет спросить у Залима, когда вернусь.

***

— Нучаб, что было нового у короля? — в конце дня новости удосужились узнать и в ордене некромагов.

— Король обдумывает, как отправить обратно воскресшие души.

— Он серьёзно в это верит? Мда…

— Я думаю, что скоро он захочет это попробовать.

— А о последствиях он знает или мы его потом расстроим?

— Я ему сегодня намекал на это — он не верит.

— А что он скажет, когда узнает, что следом за Дгашхоком и Эмкроцем сюда двинутся все их сторонники и сподвижники?

— Я думаю, что он не обрадуется.

— Да уж! Если бы он ещё не воспринимал некромагию слишком всерьёз. Впрочем, как и любую другую магию.

— Они думают, что магия всесильна и всемогуща.

— А Твэдх и другие крутят ему голову — важность свою повышают в глазах короля, думают, что зачтётся.

— Магия влияет на события, как ветер от веера на кирпич: сколько ни дуй, а кирпич ни с места.

— Ну ты же, Нучаб, понимаешь, что ветром кирпич поднять можно, только ветер нужен не знаю какой.

— Я то понимаю, а вот король вряд ли.

— А может стоит ему подробнее разъяснить? Пару уроков дать что ли. Как бы он глупостей не наделал.

— Главные глупости он уже сделал. Он всё ещё, наверно, думает, что у него такие дети из-за наследственности.

— Надо было хоть иногда следить за женой, которая из магии не вылезала, а поскольку магией она владела, мягко говоря, слабо, то достигала нужных успехов прозрения при помощи алхимиков, шаманов, химиков, знахарей и всех, кому не лень.

— А потом всё не мог понять, почему жене всё хуже и хуже, пока она не доконала себя окончательно.

— Ага, только с Дэаневом ему повезло, Тогда ещё всё обошлось без химической магии — Твэдх постарался лично.

— В зачатии Дэанева Твэдх участие не принимал, это я знаю точно, иначе бы я уже об этом знал. Ни прямо ни косвенно Твэдх к этому непричастен. Хотя нет, косвенно как раз причастен. Пока он учил её магии она по его же научению перестала употреблять всю эту дрянь.

— Нучаб, там всё было проще: ей магии хотелось, а Твэдх взялся учить, потом убедился, что достижений никаких, и доложил королю, что сделал всё, что мог, но бессилен против обстоятельств.

— А, я вспомнил, король тогда решил, что лучше бросить бесполезное занятие, а время потратить с пользой, но год, даже почти два, они на это дело потратили — как раз успел родиться Дэанев.

— Только королева так не считала и решила продолжить самостоятельно, как сумела. То есть до смерти.

— Твэдх теперь на Дэанева и Хоншеда охотится. Как бы он не угробил их обоих, было бы жалко.

— Не угробит, если бы он применил всё, что может, то по мостам между мирами уже ломились бы целые армии случайно воскрешенных душ.

— Такого счастья не бывает. Хоншеду досталась часть магии от Твэдха, так что пусть Твэдх не надрывается перехитрить себя же. Я думаю, что поэтому он и бесится. Боится потерять своё исключительное превосходство.

— Подожди, а Хоншед стал воплощением Дгашхока?

— Так вот, теперь и представь себе способности Твэдха с мышлением Дгашхока. Впечатляющая смесь?

— А я то ещё думал, чего это Орден Замкнутого Пути чуть ли не сразу полез на потолок — соперников увидели.

— Ясное дело! Не всё же только их ордену мир переворачивать. Мы тоже хотим! Делиться надо властью! — Нучаб назидательно поднял вверх кулак.

***

Уже к концу дня дня Хоншед остановился и начал метаться по сторонам. Это наталкивало Дэанева на нехорошие мысли о том, что они заблудились — Хоншед уже несколько раз обошел по кругу одно и то же место и продолжал ездить кругами.

— Я так понимаю, что ты не можешь найти своё убежище?

— Убежище я уже нашел, но точно его место опознать не могу.

— Это как такое тебе удалось?

— Здесь надо запоминать только самое важное: только большие деревья, только большие участки местности. Даже озеро здесь может зарасти за год — место такое. Убежище внутри круга, который мы сделали, но мы пойдём в его сторону только когда будем с нужной стороны, если тебе, конечно, не хочется искупаться в грязной воде и покормить пиявок.

— Ты, главное, не ошибись, здесь ночью должно быть опасно.

Шод посмотрел по сторонам и каким-то угловатым путём двинулся в заросли по выступающим буграм. В самых глубоких углублениях между буграми стояла вода. Ещё поворот, ещё поворот, налево, направо, направо, налево, ещё направо и вот она, хижина.

— Ну и лабиринт! А пройти сюда другим путём можно?

— Можно, и не одним, но другие или длиннее, или грязнее, или я их не помню. Здесь расстояние измеряется по-другому. Верста здесь другая: если не знаешь дороги, то одна превращается в десять.

— А если я поищу ещё? Может мне удастся найти.

Шод подошел к Нэву, взял за шиворот и несколько раз лупанул ногой под зад, потом встряхнул и сделал то же самое коленом.

— Болит? — с участием спросил он.

— Мало того, что я об седло всю попу отбил, так ещё и ты добавил! Что опять не так? Чего я ещё не предусмотрел?

— Попа болит — это хорошо, значит голова цела. Если будешь не глядя здесь лазить, то головы скоро не будет. Я и то не рискую без крайней необходимости.

— Может расскажешь мне под конец, чего я ещё не знаю?

— Здесь водится много ядовитых тварей, от одного укуса которых можно сдохнуть через час, если повезёт, то через два.

— А почему ты раньше не сказал? Я бы подготовился.

— К чему? Как? За письку бы себя подёргал? В попу ветку бы засунул, а лучше две. Это единственное, что можно подготовить, не зная к чему готовишься.

— Так, я понял, что ты хочешь сказать. Не увидишь — не поймёшь, не поймёшь — не подготовишься. Ты мне всех покажешь, от кого лучше держаться подальше, и как это лучше делать?

— Всех не обещаю, а что делать я тебе уже сейчас скажу. Топай посильнее, когда идёшь — они от топота шагов разбегаются. К паутинам не прикасайся никогда и держись от них подальше. Следи, чтобы паук на голову не спустился — они на паутинах любят висеть.

— Топать посильнее? Совсем наоборот, не как в лесу, там надо тихо ходить, чтобы на шум не прибежали. Охотник рассказывал.

— В лесу крупные водятся, а здесь таких мало и на человека они не охотятся почти все, но покусать могут, если испугаешь. Так что лучше топочи посильнее, чтобы разбегались заранее.

Хижина была такая, что можно было поместиться вместе с лошадьми, что у Шода, очевидно, было уже правилом: всё прятать.

— Нэв, пошли готовиться войти в убежище.

— А почему целый обряд по этому поводу? Опять угроза?

— Ага, берём палки подлиннее. Постой, смотри, чтобы под палкой многоножка не попалась, они ядовитые. Вот, теперь обходим дом и смотрим, что вокруг забора. Топочи посильнее и палкой шевели перед собой. Мошку разгоняй время от времени.

— Да вижу я, уже всего искусали, но я жив, а я боялся!

— Правильно боялся, лучше, чтобы не кусали. Вот она! Змеюка! Не трогай палкой! Пусть уползает, а то набросится. Всё, обошли, теперь открываем ворота. Не стой перед воротами! Вот, открыли, смотрим, чисто, входим, смотрим, чисто, змей нет, но паутины…

— Пауков, любопытно, тут много? Я боюсь, они мелкие, не видно.

— Сбиваем паутину палками и следи, чтобы не побежал по палке к тебе. Много их тут нет, но десятка два-три точно есть.

Пауки основательно облюбовали убежище Шода — гонять их пришлось не меньше часа. Часть пауков перебили, остальные убежали через забор. Оставался ещё дом.

В доме было ещё хуже: паутиной было затянуто всё. Когда после длительного уничтожения паучьей деятельности последний паук был выдворен из жилища, Шод обошел с факелом весь дом и удовлетворился достигнутым.

— Пауки это хорошо, пауки это не змеи, от змеи так просто не отделаешься, но змеи через забор не лезут, а пауки не так опасны.

— Шод, а зачем кровати висят под потолком на верёвках? Пауки и прочие всё равно же доберутся?

— Змеи не доберутся, а они тепло любят, лезут, но редко, но безопасность лишней не бывает. Вот так. И если будешь ночью вставать, то сначала зажги огонь и посмотри на пол, а лучше разбуди меня. Ночью по двору ползает разная мелочь, змеи редко, но и без них хватает.

— Кошмар какой-то! Хорошо, что у нас пауки не кусаются!

— У здешних убежищ занимательная история. Если ты посмотришь, то увидишь, что щелей почти нет, всё пригнано на совесть. Рабочие решили, что я тут собираюсь что-то ценное хранить в этих убежищах, а когда меня не было вернулись через несколько месяцев посмотреть.

— И всё разграбили? Или ничего не нашли?

— Почему не нашли? Нашли! Змей, пауков и многоножек. Я же, пока они строили, разгонял всех тварей вокруг стройки, а как перестал, так все вернулись через неделю.

— И как ты узнал, что они здесь побывали?

— По трупам. Некоторых ещё можно найти поблизости в виде скелетов. Они бросились бежать, а бегать здесь — самоубийство.

— А разве они не по тому же пути бежали, что и пришли? Ну тому, по которому мы добрались.

— Они решили бежать по прямой. Не знали, что здесь, на болоте, самое короткое расстояние — по кривой. Думали, что я их такими кругами вожу, чтобы они дорогу сами не нашли.

***

Король твёрдо решил довести начатое дело до конца. Если задание было придумано, то оно должно появиться. Только что придумать в качестве задания? Ну не доставку же писем по королевствам! Даже писем с тайными сообщениями королям. Принцам работать не положено, особенно наследным, а морочить голову народу без крайней необходимости небезопасно.

Но придумать то что-то надо! Шинхар бы придумал лучше, но надо попробовать обойтись без него, а ему сказать, чтобы тоже придумал, а потом сравнить для подстраховки. Но для этого задание надо сначала придумать, пока не начали перешептываться по углам и придумывать сами. Вот тогда уже мало не покажется.

Несколько часов отчаянных усилий не увенчались должным успехом. Король в мрачном расположении духа повертел на столе перед собой безделушку и внезапно задумался. Что-то неуловимое скрывалось в глубинах сознания не желая даваться в руки.

Он бросил безделушку и прошел в королевскую сокровищницу, но и здесь ответов не нашлось. Оставалось ещё одно место, куда, не считая короля, допускались только избранные — королевское хранилище тайн и знаний.

На самом деле особых тайн в хранилище в большинстве своём не было. Просто все особо важные знания записывались на глиняные таблички, обжигались и отправлялись туда на хранение. Иногда попадались и государственные тайны, но в основном ничего ценного. Хотя, что ещё считать ценностью. Способ получения железа из руды мог бы и потеряться после одной из эпидемий чумы.

Бумаги горят, кожа гниёт, металлы портит сырость или расхищают воры, а глина может хранить память тысячелетиями, если, конечно, не разобьют, но это в хранилище исключалось. Хранилище было создано в древнейшие времена, когда страшная вспышка чумы уничтожила почти всё население во время войны, а записей от ремесленников почти не осталось и возникла угроза начинать открывать всё заново. Но хоть что-то уцелело и нажитое за тысячелетия удалось спасти. Тогда ныне всеми забытый король приказал построить хранилище и на камнях высечь все важные знания.

Это было другое хранилище и располагалось оно не здесь, но начало было положено и хранилища были построены во всех королевствах в немалом числе. Всё содержимое повторяло друг друга в точности по несколько раз в разных местах. Это была единственная возможность восстановить всё быстро и без потерь в самом крайнем случае.

Король шел по хранилищу, глядя на полки с ящиками. За годы правления он не удосужился даже заглянуть хотя бы в один из них. Вполне возможно, что многие таблички невозможно было прочитать — языки, на которых они были написаны, вымерли тысячелетия назад. Хотя нет — таблички проверялись и переписывались чуть ли не по расписанию.

Сколько же здесь понасобрано за тысячи лет! А сколько ещё где-то лежит, а сколько ещё лежит там, где никто не знает… А вот это уже выход. Если на всех помойках, по которым поскачет мой сын, есть такие хранилища, то пусть ищет потерянные древние знания, может быть что-то ценное откопает. Дэанев, конечно, ничего не найдёт, но на то с ним и Хоншед, чтобы искать.

А вот что же он там ищет и зачем такая тайна? И почему доверили помощь Хоншеду? Пусть будет так: Хоншед рассказал и я отправил Дэанева на поиски, а в помощь ему дал Хоншеда. Ну и что, что государственный преступник? Зато верен Дэаневу! Только вот что он мог такое рассказать? А пусть будут новые сведения о Дгашхоке! Кажется так его называли. Вот и поручение особой важности и повышенной сложности, подробности которого надо держать в строжайшей тайне.

Всё это очень хорошо, но совершенно никуда не годится. Пусть лучше ищет хранилища. Так будет гораздо лучше. За долгую историю войн и потрясений можно было потерять всё, что угодно, и хранилище — не исключение. Пусть где-то обнаружится хранилище, а Дэанев отправляется на его поиски и Хоншед ему в помощь.

Вот теперь всё вполне благообразно. Солдат в чужое королевство не пошлёшь и через чужое тоже. Точнее пошлёшь, но слишком уж это хлопотно. Да и незачем им доверять поиск хранилища тайн. И разведчиков с лазутчиками не отправишь по той же причине — не заслуживают доверия и всё найденное разбазарят. Так что, кроме принца, поручить больше некому.

Хоншед в нарисованную картину сохранения тайны вписывается плохо, но раз уж он нашел хранилище, то куда тут денешься? Вот и пришлось помиловать, посвятить во что надо и отправить вместе с принцем государственного преступника. А что поделаешь? Вопросы государственной политики превыше всего и безопасности тоже. А кто будет недоволен — отдам Агхабу. У него в застенках перевоспитывают быстро.

Что теперь осталось? Подумать ещё день, может получится придумать что-то получше, и озадачить Шинхара. А самое главное — не сойти с ума от того, что продолжение моего рода и будущее моего королевства, причём лучшее и самое удачное, отправилось искать приключения вместе с государственным преступником, о котором месяц назад и подумать было страшно.

***

Уберечься от заразы Дэаневу не удалось. Через день пребывания на Гиблом болоте у него начался жар и видения. Не то, чтобы очень сильные, но иногда казалось, что рук и ног не по две, а по четыре или шесть. Особенно это проявлялось, когда он засыпал и просыпался. То ли от жара, то ли от болячки его ещё рвало и несло. Состояние было неважное и грозило скоропостижным завершением.

Хоншед ходил по убежищу из угла в угол и не находил себе места. Можно было даже не спрашивать почему. Он сам затащил Нэва на это болото и теперь Нэв может здесь и остаться, навсегда. Всё это путешествие он затеял для его спасения, а получилось, что наоборот.

Вдруг он ошибся? Он видел смерть Нэва в будущем, но там было после возвращения в столицу. Может он ошибся про столицу? Вчера они побывали в посёлке на болоте. Дэанева он взял с собой, не решился оставить. Купили всё, что нужно, никаких осложнений. Даже Нэв удивился, он молчал всё время, чтобы не брякнуть не к месту.

Почему он не смог предвидеть? Если бы в будущем Нэв умер здесь на болоте, то он же должен был это чувствовать. Уже сейчас должен был, а ничего нет. Но если ничего нет, то почему Дэаневу так плохо? Надо подождать, но ждать нельзя. Можно съездить ещё раз и потрясти местного лекаря. Только что делать с больным Нэвом? Оставить нельзя, таскать с собой? Как бы не стало хуже, хотя куда ещё хуже?

— Шод, что-нибудь против этой гадости есть?

— Скорее всего есть, но надо ехать. Ты в силах?

— Привяжи меня к лошади и поехали. Успеем как раз.

Через пару часов они добрались до посёлка. Дэанев еле держался в седле даже привязанный. В посёлке на него посматривали с опаской. Сначала Хоншеду казалось, что смотрят на него, но вскоре выяснилось, что смотрят на Дэанева. И очень скоро он узнал почему.

— Увози отсюда этого больного! Нам не нужны тут лишние болезни — их и так тут много!

— Это у него ваши болезни, можешь не сомневаться. Когда мы приехали, он был совершенно здоров.

— А ты не врёшь? Смотри, мы узнаем.

— Ты сам видел, мы вчера сюда приезжали. Видел нас?

— Не видел я вас вчера! Ты мне не ври.

— А раз не видел, значит не раскрывай рот! Пока я его не закрыл. А то как заставлю за слова ответить!

— А, вспомнил, теперь проходи.

Лекарь был занят изготовлением порошка из грибов. То ли грибы были недостаточно сухие, то ли просто плохо поддавались измельчению, но сделать из них порошок не получалось. Лекарь бросил ступку и принялся измельчать грибы ножом.

— Вот против этого у тебя что-нибудь есть? — спросил Хоншед, указывая на Дэанева.

— Это само пройдёт, можно не лечить.

— А если он сдохнет? Ты уверен?

— Эту болезнь лечить нельзя, нечем её лечить. Можно вылечить признаки, но не болезнь.

— Значит бесполезно лечить, а от неё мрут часто?

— Редко, очень редко, почти никогда.

— И на том спасибо.

С кислым видом они отправились назад. Можно было и не ездить. Может быть им наврали. Может быть всё, но сейчас лучше забраться в убежище и ждать. Ещё несколько дней и они отправятся с этого болота дальше. Главное — чтобы Нэв не откинулся.

К вечеру следующего дня жар прекратился и Нэв уже достаточно уверенно передвигался, не ощущая лишних конечностей. Шод решил, что лучше собираться сейчас, чем дождаться ещё одной заразы. Дэаневу хотелось узнать, куда они отправятся на этот раз, но Хоншед сказал, что всё надо узнавать в последний момент, особенно такие вещи.

***

Вечером король вызвал Шинхара и в общих чертах изложил ему придуманное задание для Дэанева. Шинхар дослушал до конца и ничего не ответил.

— Что думаете по этому поводу? Подойдёт? Я за два дня не смог придумать ничего лучше.

— Я думаю, что подойдёт. Ничего другого придумать не получится, как это ни печально.

— Почему печально?

— Потому, что выбирать не из чего. Это единственный род поручений, которые может выполнять Дэанев.

— Чем это может грозить?

— Хранилище тайн — очень закрытое место. Желающих попасть туда очень много. Если станет известно, что одно из таких хранилищ находится не в королевстве под охраной, а в диком месте со свободным доступом, то полчища желающих обогатиться бросятся на его поиски. Вряд ли они будут разборчивы в средствах, если встретят принца даже вместе с Хоншедом.

— Хоншед имеет такое большое значение?

— Да, его знают во всех королевствах. Он на многих наводит ужас. Уже одно его присутствие рядом с принцем отпугнёт очень многих желающих самолично выяснить у него расположение хранилища.

— Значит я правильно сделал, что отправил с ним Хоншеда! В смысле якобы отправил.

— И, тем не менее, желающих всё равно будет достаточно, а выбора у нас нет. Пусть будет так, как Вы придумали. Если мы не объявим этого, то придумают во много раз хуже. В смысле не объявим, а просто распространим слухи, сплетни и прочее.

— Да, было бы странно, если бы о тайном поручении объявляли на каждой площади.

— На площади уже объявили, но без подробностей. Просто объявили об успешном выполнении поручения государственной важности. Подробности не разглашаются.

— А какой тогда смысл объявлять?

— Объявлять для объяснения побега, скрывать подробности — для сохранения тайны. О том, что в государстве есть тайны знают все, но самих тайн не должен знать никто. Только те, кому положено.

— Если бы ещё знали только те, кому положено… Но всё равно приступайте, пока не стало хуже.

***

Утром Хоншед поработал с костями и картами и выудил, что им надо ехать в Вымершее королевство. Звучало это неплохо, но что-то в торжественности момента Дэаневу не понравилось. Как-то слишком серьёзно перед отправлением Шод перепроверил всё и ещё раз спросил его, в состоянии ли он ехать так далеко.

— Шод, ты мне не ври. Скажи хоть раз в жизни правду.

— Мы едем в Вымершее королевство. Это далеко отсюда.

— Зачем тогда такие приготовления? Мы уже проехали достаточно много, чтобы я привык. В чём дело?

— Мы едем через Мёртвую Долину, Чёрные Холмы и Дикое Высокогорье. Так лучше, всё по пути.

— В попу такие пути! Может перегадаешь?

— Не надо, всё равно нам там придётся побывать рано или поздно.

— А раз всё равно придётся, то зачем такие приготовления? Что там ещё есть такого?

— Ехать придётся через Лимунтад и Сминоквац.

— Ну и что такого? Королевства как королевства.

— Мальчик или девочка — какая в попу разница!

— Что? Всё так плохо? Или я чего-то не понял?

— Или ты чего-то не знал. Мы живём на огромном острове. Если говорить правильно, то на не очень большом материке, на котором есть девятнадцать больших королевств и одиннадцать небольших некоролевств. С последними проще, а вот королевства у нас разные.

— Ясное дело, что разные, а точнее?

— Есть королевства благополучные и развитые, а есть наоборот. Какие есть какие объяснять надо?

— Лучше объясни, а то я в своих знаниях сомневаюсь.

— Самые развитые и благополучные это Тацха, Елмаденвинал и Чабвопал. Просто развитые и благополучные это Имеруквар, Палвемихас, Бонхад и Шиматандив. Средние: Гиунватем, Кимт, Джитвог, Жуднелтин и Вадетвинх. Недоразвитые и неблагополучные: Зохверп, Выктуг, Рытжам и Мусбозекиг. А есть ещё самые недоразвитые и неблагополучные: Сминоквац, Нупковмок и Лимунтад. Последний — хуже всех! И нам через него ехать.

— А может не надо тогда туда ехать? — заныл Дэанэв.

— А может тебя в попу трахнуть? У меня уже больше месяца бабы не было. Стоит даже в седле.— оборвал Шод.

— Раз так, то поехали. Уговорил.

— А я думал ты ответишь: не надо меня туда трахать. — издевательски передразнил Шод.

— А в другом месте ты себе бабу найти не можешь?

— Да не в бабах дело! Я…

— …купился! Купился! Я тебя тоже провёл. Я понял, что ты хотел сказать, что не надо бояться и менять решения из-за каждой мелочи, но всё равно, как бы нас там не оприходовали.

— Мы осторожно, но смотри в оба!

— Расскажи мне про Мёртвую Долину, пока собираемся.

— Ты Безлюдную Пустошь помнишь? Гиблое Болото видишь? Вот это вместе и есть Мёртвая Долина, только без болота. И воздух там пахнет горелой серой и тухлятиной, не всегда, но пахнет

— Значит снова будем бегать и мяукать?

— Нет, у меня есть очень сильное средство в виде металлических шариков. Два шарика запихиваешь за щёки, один в попу и никакие волны тебе не страшны.

— А что же ты раньше мне не сказал, когда мы были на Безлюдной Пустоши? Таких бед бы избежали.

— Шучу я. Нет защиты никакой. Будем бегать и мяукать. Только мяукать там мы не будем. Там просто страшно, иногда без всякой причины, и внутри всё дрожит. Некоторые даже дохнут, но это, в основном, старые. И от воздуха то всё ржавеет, то рвать хочется. Растения там сохнут. Деревья почти не растут, а трава вся сухая бывает ни с того, ни с сего. Кусты вдруг высыхают.

— И часто там такое? Нас не накроет?

— Не предскажешь, но раз в год, а то и два, точно бывает. Много всего дохнет, а потом так и лежит, разлагается, заразу распространяет. Идёшь, а вокруг трупы валяются гниющие. Воды мало, чтобы пить, заражено почти всё. Новая живность приходит, заражается и дохнет. Люди тоже не исключение.

— Шод, а если мы будем в самой середине этой долины и всё вдруг начнётся, мы выбраться успеем?

— Успеем даже пешком, но надо сотню вёрст отмахать как можно быстрее. Долина эта почти круглая, две сотни вёрст в поперечнике примерно. Но у нас на то и лошади. Только надо начало бедствия не прозевать, а то накроет. Один день точно есть, а больше уже как повезёт, можно и не выбраться.

— Спасибо, успокоил, одну заразу я здесь уже подцепил.

— А ты меньше о заразе думай. Представь себе, что на тебя никакая зараза не действует вообще. Только по-настоящему представь. Представь, что если заразишься, то умрёшь точно, напугай себя. Тогда к тебе меньше всего будет липнуть. Мне такое помогает. Вымершее королевство — самое заразное место из всех. Хуже этого болота.

***

В полдень состоялось собрание Ордена Замкнутого Пути. Решался важнейший вопрос — как спасать положение. По всему королевству только и говорили, что где-то есть затерянное хранилище тайн и принц отправился на его поиски.

— Я знаю, что всё это придумали король с Шинхаром. Я знаю, что никакого хранилища на самом деле нет. — начал Твэдх. — Но неизвестно, насколько это достоверно. Если уцелело хоть одно настоящее хранилище тех времён, когда Вымершее королевство было ещё живо, то его могут и найти. Хоншед умудрился овладеть нашим знанием в достаточной степени для этого.

— Господин Твэдх, а если мы найдём это предполагаемое хранилище раньше их? И все знания древних достанутся нам.

— Мы его, несомненно, найдём, если оно есть. Кто-нибудь из вас знает, где оно? И я не знаю! Но самое главное не это. Нам некого послать на поиски. Даже если мы обнаружим расположение хранилища, то сами не сможем разобраться со всеми последующими делами, а посылать наемников слишком рискованно.

— У нас есть очень верные наёмники.

— Уточняю: у нас нет достаточно верных наёмников для этого случая. Цена разыскиваемого слишком высока. Если это хранилище содержит хоть что-то важное из той эпохи, то любой король заплатит за это все деньги из казны.

— Кстати, а что там может быть настолько ценного?

— То, чего нет в современных хранилищах. После великого развала, устроенного Дгашхоком, мало что осталось и хранилища тогда строить было ещё не принято. Как раз после всей этой свистопляски и начали строить. Так что если хранилище и есть, то это хранилище древней эпохи, построенное до Дгашхока или великой чумы.

— Кто-нибудь из королей знает о неполноте своих хранилищ?

— Знают, но не беспокоятся. Поэтому я и глава ордена. Мало кто может понять, что на самом деле представляет настоящую ценность. Чем дальше в прошлое, тем менее ценными становятся знания, до некоторых пор… Но так далеко никто не удосуживается зайти.

— И сколько может быть таких хранилищ?

— Неизвестно — сведений не сохранилось. Может быть ни одного. Может быть на каждой помойке по несколько штук. С точки зрения здравого смысла правильнее было бы последнее. Лучше убийственного окружения тайну никто не спрячет, особенно там, где, в общем, никогда никто не жил, не живёт и жить не будет.

— Но в нашем ордене есть те, кто мог бы добраться куда угодно. Есть даже те, кто прошел испытание Вымершим королевством и прочими опаснейшими местами. Мы можем отправить на поиски братьев, которые более, чем в состоянии найти хранилище.

— Уточняю: доехать до хранилища. Да, многие прошли испытание смертью и побывали в самых гиблых местах нашего материка. Да, они бы принесли нам всё, что есть в хранилище, если оно существует хоть одно. Но никто не знает, где находится хранилище, которое может быть и под землёй. Так что теперь осталось одно из двух: или остановить этих двоих, или найти хранилище раньше.

— А что может получиться лучше?

— Лучше и полезнее найти хранилище. Выудить душу хоть одного из этой пары гораздо труднее, но пробовать продолжайте. Есть ещё одна возможность — призвать ещё кого-то крупного из прошлого или будущего, а может и из другого мира, но последствия будут ужасны, гораздо ужаснее, чем последствия обнаружения хранилища. Так что пробуйте, но осторожно.

— Господин Твэдх, я думаю, что есть ещё один способ.

— Говори, пока не забыл, даже если это полная глупость.

— Мы можем изменить будущее так, чтобы это хранилище никогда не нашли?

— Если оно есть, то… Подожди, повтори ещё раз.

— Мы можем изменить будущее так, чтобы это хранилище никогда не нашли. Или хотя бы ещё лет сто.

— Вот это называется гениально! Учитесь! А вот это выход. И не надо никого призывать и ничего разрушать. Мы просто изменим будущее так, чтобы хранилище не нашли ещё хотя бы лет десять, хотя лучше бы и всю тысячу, если не десять тысяч.

— Только я не очень хорошо представляю, как можно так изменить будущее и кому это по силам.

— Зато я представляю. Пускай стараются напрасно. Пусть их нельзя уничтожить, пусть хранилище нельзя найти раньше них, так пусть они не найдут его никогда!

***

До Мёртвой Долины добрались без приключений за два дня. Хоншед отыскал убежище и отправился за водой. Вода была там самой большой ценностью не по причине своего отсутствия, а по причине своей почти полной зараженности.

Над долиной стояла вонь, самая настоящая вонь гниющего мяса и трупов. Ветер приносил её порывами, но от него вонь становилась только сильнее. Может быть к этому можно привыкнуть за пару дней. Больше они здесь не пробудут. Впрочем, зачем тогда привыкать?

Дэанев пошел прогуляться, чтобы немного осмотреться. За прошедшие десять дней они проехали тысячу вёрст, но кроме убежищ и дорог посмотреть не удавалось ни на что, а дороги везде одинаковые. Неужели это и есть вся жизнь Шода? Дороги, убежища и страх.

Страх был и сейчас, но Шод о нём предупреждал. Сердце колотилось и слегка тошнило. Может быть от запаха трупов, а может от чего-то ещё, но это было терпимо. Любопытно, а ещё люди здесь есть? Он у Шода не спросил, забыл просто, а любопытно.

— Что-то потерял? Может помочь?

— Нет, просто гуляю, окрестности рассматриваю. А…

Недалеко от него стоял неопределённого возраста человек, лет ему можно было дать от тридцати до пятидесяти. Оружия в руках у него не было. На работорговца он не был похож совершенно. По мнению Дэанева незнакомец угрозы не представлял и угрожать не собирался.

— Ты тут осторожнее, и один не ходи, места опасные.

— Ты что тут делаешь? Возле… Остановились мы здесь.

— А что ты здесь делаешь? Здесь же всё мёртвое.

— Да проезжали с другом, он за водой пошел, а я просто погулять решил. Тяжело весь день на лошади.

— Это да, с водой тут поосторожнее, пить не каждую можно. Здесь рядом есть один источник, сейчас он чистый. Каждый раз не угадаешь возле какого и что сдохнет.

— Ну счастливо, я пойду друга поищу, его долго нет.

— Тебе того же, осторожнее здесь.

Дэанев повернулся и пошел в сторону от убежища. Ещё не хватало только раскрыть убежище и опозориться перед другом. Мало того, что чуть не проболтался от неожиданности, а ещё называется Мёртвая Долина! Шляются всякие прямо вокруг убежищ.

В воздухе мимо него что-то просвистело, похожее на стрелу. Вот только этого ещё не хватало! Опять работорговцы или убийцы. Бегом к незнакомцу, вдвоём будет проще отбиться или хотя бы убежать.

Незнакомец лежал на земле, простреленный насквозь. Стрела торчала в земле недалеко от него. На высохшей траве она выступала окровавленной деревяшкой. Дэанев упал на землю и ползком двинулся к убежищу, дурным голосом зовя на помощь Шода.

— Нэв! Нэв! Стой же ты! Стой дурила!

— Откуда ты знаешь… Кто ты? Шод?

— Да я это! Я! Вставай, а то перемажешься неизвестно в чём.

— Что, проклятие, здесь происходит?

— Жизнь твою спасаю в очередной раз.

Хоншед подошел ближе и Дэанев встал на ноги. Рядом с незнакомцем валялся нож. Только незнакомец лежал уж очень близко к тому месту, откуда он пытался уползти.

— Ну что? Убедился, что тут за люди живут.

— Зачем ты его? Он же на меня не нападал. — начал Дэанев, но не очень уверенно.

— Он подкрадывался сзади, чтобы убить тебя. Я пошел за водой, но увидел его раньше тебя и притаился неподалёку. Даже если бы я его не увидел, то всё равно не выпустил бы тебя из виду. Ты скорее всего не удержался бы от желания погулять и приманил бы к себе какого-нибудь гадёныша. Я не ошибся.

— Чего он здесь искал? Вокруг одна мертвечина!

— Он искал погибших, чтобы обобрать трупы, и тех, кто ищет трупы, чтобы их обобрать, чтобы их убить и обобрать уже их трупы.

— Это здесь в порядке вещей?

— В Лимунтаде всё в порядке вещей, а это рядом.

— Отдохнём, переночуем, отдохнём и отправимся отсюда.

— Я надеюсь, что так у нас и получится.

— Что ты имеешь в виду? Вон сколько трупов! Если бедствие и было, то недавно. Нам нечего опасаться скорого повтора. Если ты, конечно, не ошибся.

— Здесь такое не после бедствия, здесь такое всегда, а после бедствия в разы хуже.

***

В ордене некромагов творилась суета. Само по себе воскрешение это хорошо, но души могут воскресать и не полностью. Чтобы воскресить их окончательно иногда требуются десятки, если не сотни, а то и десятки тысяч человек. А это значит, что надо продолжить воскрешение всеми имеющимися силами.

Обряд призывания следовал за обрядом. Некоторые уже покачивались и спотыкались от усталости, но работу не бросал никто. Все перечитали всё, что только можно, о Дгашхоке и Эмкроце и их времени. Не каждый день приходится воскрешать души тех, кто смог бы переделать мир.

Нучаб возглавлял мероприятие и воодушевлял братьев по ордену. Упускать возможность было никак нельзя — второго случая могло и не быть в ближайшую тысячу лет. Души то никуда не денутся, но вот найти их будет непросто.

В ход пошли все приёмы поиска и воскрешения — каждому хотелось вытащить часть души побольше и приблизить неизбежное полное переселение. Оставался только нерешенным один вопрос: а в кого вселить такую огромную духовную силу?

Не до конца был решен и ещё один вопрос — что делать с попутно призванными и воскрешенными душами? Нужную душу удавалось отыскать не сразу и обычно далеко не с первого. А для того, чтобы разобраться, кого воскресили, надо было сначала воскресить. Самое занятное было то, что загнать обратно воскрешенную душу было в общем-то невозможно.

Вместе с нужными частями, обрывками, кусками и крупицами двух нужных душ они воскресили сотни, если не тысячи душ разной мелочи. Ни Дгашхок, ни Эмкроц не были праведниками, так что попутно было поднято множество душ воров, грабителей, насильников, убийц, разбойников и прочего непотребья, представляющего интерес исключительно для палачей.

Дураков в ордене некромагов не держали и многих беспокоили вопросы безопасности мероприятия такого размаха. Всё призванное уберётся обратно не скоро, а по улице ходить всё-таки надо. Ни у кого не было желания раньше времени стать жертвой им же воскрешенной души, вселившейся в первого встречного.

— Нучаб! Мы сегодня воскресили всех, кого только смогли, но что теперь делать? Обратно же не загоним!

— Переживём, пусть гуляют — сами передохнут.

— А нас они вперёд себя не отправят?

— Не должны, во всяком случае пусть стража занимается.

— Ты так веришь в порядочность и трудолюбие стражи?

— Я верю в страх смерти, а у стражи особенно, так что переловят и передавят как миленькие.

— Как бы до короля не дошло и крик не поднялся.

— Королю я сам доложу о достигнутых успехах.

***

Отдохнуть получилось до середины ночи. Дэанев проснулся от того, что его мутило и нестерпимо хотелось рвать. В воздухе стояла сильнейшая вонь. Нэв пнул Шода и стал его трясти, тот просыпался неохотно.

— Чего тебе? Вылезай наружу сам, если тебе приспичило, там никого нет, здесь почти никто не водится.

— Меня тошнит от этой вони! Ты только понюхай! Давай вылезем наружу, пока мы не задохнулись под землёй.

— Что?! Выводи лошадей! Хватай, что есть и собираемся! У нас очень мало времени. Мы почти посередине долины.

Лошадей выгнали наружу первыми. При свете факела и луны всё, что могло пригодиться, было собрано и погружено на лошадей. Хоншед торопился, как будто за ним гнались.

— Нэв, Нэв! Грузи только нужное. Воду, оружие и еду.

— А деньги? Сколько взять? Когда мы сюда вернёмся?

— Я уже взял сколько надо. Через пять дней, не раньше.

— Что случилось? Почему такая вонь?

— То, о чём я предупреждал и чего боялся. Как назло подгадали! У нас полдня на то, чтобы убраться.

— Ты же говорил, что день! Или я не понял?

— Полдня мы проспали! Может быть и не проспали, но на это лучше не надеяться.

Сборы закончили меньше, чем за час. Нэв хотел было гнать во весь опор, но Шод дёрнул его назад.

— Не гони лошадей, новых мы найдём нескоро!

— А если не успеем? Мы же тут останемся, как эти!

— Мы успеем, мы всё успеем. Только в смятение не впадай. Земля аж дрожит и гудит. Страх тебе только кажется.

— А тебе разве не страшно? Или только мне?

— Страшно, только я страх давлю. Сейчас мы спокойно уезжаем отсюда. Убежище я уже закрыл. Мы идём в сторону Чёрных Холмов через Лимунтад. Сейчас нам надо только не пойти кругами. Смерть придёт сюда почти через день. Мы бы успели уйти даже пешком, а мы на лошадях. Только не метайся.

Лошади были неспокойны, они стремились шарахаться в стороны и бежать, куда глаза глядят. Дэанев был в ненамного лучшем состоянии: ему не терпелось пустить лошадей галопом и убраться отсюда, но он повторял про себя, что страх ему только кажется и почти убедил себя, что так оно и есть.

Наступило утро, потом день, а они всё ещё ехали по Мёртвой Долине и казалось, что конца этому не будет. У Шода посерело лицо, а лошади шатались. Нэв с трудом держался в седле, его иногда рвало, но легче от этого не становилось.

— Всё! Почти выбрались! Ещё час-два и мы в безопасности.

— Надо ещё прожить эти час-два и не подохнуть потом. У меня такое ощущение, что здесь в воздухе яд, только я не очень понимаю, как такое может быть.

— Поймём, когда узнаем, что такое воздух.

— Кроме шуток, мы действительно выберемся?

— Терпи, ещё совсем немного.

Прошли ещё два часа и дышать стало немного легче. Как будто вонь становилась слабее. Страх почти прекратился. Нэв остановился, слез с лошади и потрогал землю. Земля уже не дрожала и гула не было слышно.

— Шод, ты прав, уже тихо. Но воздух ненамного лучше.

— Нэв, работай лошадью и мы спасёмся.

Ещё через два часа в воздухе появились первые запахи. Не те, что носил ветер над Мёртвой Долиной, а самые обычные. Кошмар закончился и они были живы. Хоншед остановился, слез с лошади и свалился на землю.

— Успели, еле успели. Ещё бы день, даже полдня и склеп любимого дядюшки стал бы настоящим. Непредсказуемая и коварная Мёртвая Долина.

— Неужели мы могли не успеть? — Нэв всё ещё не верил.

— Если очень честно, то мы могли бы выспаться, собраться и неспеша уехать. Но я не знаю насколько бы ты выдержал. Иногда лучше поторопиться, чем опоздать.

— А ты бы выдержал? Или уже пробовал?

— Я старался сматываться при первых же признаках — со смертью лучше не шутить.

***

Утром, что было редкостью для некромагов, Нучаб был уже на приёме у короля. Дел было наворочено достаточно для того, чтобы их преподнести королю соответствующим образом, пока это не сделал кто-то другой. Король должен быть уверен, что в помощь его сыну выслали всех, кого только можно.

— Ваше величество, мы сделали всё, что могли, и призвали все остатки душ Дгашхока и Эмкроца.

— Да вы с ума сошли! Я же приказал попытаться загнать их души обратно! Вы что делаете?!

— Мы всё сделали правильно. Раз нельзя загнать душу обратно, значит надо притащить её полностью и она, может быть, покинет тело сама в поисках нового.

— То есть если нельзя потушить, значит надо сильнее поджечь? Чтобы быстрее сгорело?

— Вы не совсем правильно истолковываете…

— Да я уже понял, как надо истолковывать. Всё собрать вместе, чтобы эта парочка душ отправилась искать себе вместилище получше. Только вот как бы не стало хуже.

— Хуже уже не будет. Хуже уже некуда.

— Это ещё что такое? Откуда такие выводы?

— Если душа застрянет на полпути к воскрешению, то она может начать беситься и пытаться воскреснуть окончательно сама и угробить тело в которое вселилась.

— Только этого мне ещё не хватало! Почему раньше молчали?

— Мы не были уверены и нас никто не спрашивал. Может — не значит обязательно.

— Это уже хорошо, что необязательно, значит может быть всё обойдётся. А ваша деятельность к чему привела?

— Мы призвали и воскресили столько, сколько смогли. Сейчас наиболее благоприятное положение для того, чтобы все остатки душ объединились вместе и оставили Дэанева и Хоншеда в покое навсегда. Тогда они бросят приключения и вернутся к обычной жизни.

— А куда же они тогда денутся? Вряд ли мирно упокоятся навеки. Обратно не вернутся?

— Хуже, они могут даже не уходить, если случившееся воплощение наилучшее из всех возможных, но выбора у нас нет.

— А есть какие-нибудь соображения почему самыми лучшими, допустим, оказались Хоншед и Дэанев?

— Их собственные души оказались похожи на те, которые в них вселились. Так обычно и должно происходить.

— Лучше бы вообще не происходило!

— С этим мы ничего не можем сделать — мы предпочитаем направлять бедствие, раз уж не можем его предотвратить.

— Так направляйте тщательнее! Почему надо было направить это бедствие прямо ко мне во дворец? Вернёмся к предыдущему вопросу.

— Скорее всего первым воскрес Дгашхок, я в этом почти не сомневаюсь, а Эмкроц воскрес следом. Две очень похожие на них души оказались в одно время и в одном месте. Это большая редкость, но бывает.

— Лучше бы не было! Дгашхок жил больше четырёх тысяч лет назад! Как в наше время мог образоваться хоть кто-то похожий на него? Ведь столько лет прошло!

— А что изменилось?

— Да всё! Люди, порядки, одежда, дома, законы, оружие, обычаи.

— И это всё? И Вы в этом уверены? Особенно в отношении людей, законов, порядков и обычаев.

На этот раз уже задумался сам король. С одной стороны четыре тысячи лет это очень много, но ощутимых перемен за последние столетия не произошло почти никаких. Если подумать, то и за прошедшие два-три тысячелетия ничего сильно не изменилось.

Королевства воевали, восстанавливались после войн, снова воевали, меняли границы, иногда что-то менялось в хозяйстве, но больше не менялось ничего. Нучаб был прав: за прошедшие тысячелетия не изменилось ничего, связанного с людьми.

— Значит всё будет повторяться до бесконечности? Если люди не меняются, значит каждый раз будет в кого вселиться и продолжить всё заново? Каждый раз будет воскресать древний властитель и снова всё возвращать, как было? Это что, замкнутый круг?

— Нет, это замкнутый путь. — при этих словах король весь передёрнулся.

— Орден Замкнутого Пути! Я должен был сразу догадаться! Да я их истреблю подчистую!

— Не поможет. Уже было. Всё опять стало, как было. Душам воскресать не запретишь, а души воскресают и продолжают начатое заново. Нет движения вперёд.

— А почему его нет? Почему никто не хочет ничего менять? Почему люди не меняются?

— Люди не меняются потому, что им так удобно. Движение это труд, а лишнего труда никто не хочет.

— Нет, Нучаб, вот тут Вы не правы, люди меняются, но им мешают, старательно мешают. И теперь я знаю, кто им мешает! Теперь я знаю, кто всё тормозит, как может! Это же надо такую подлость придумать! Обеспечили себе почти вечную жизнь, почти лишили короля его законной власти и сделали из него прикрытие для своих дел.

— Где-то так всё и получается.

— Привести ко мне главу Ордена Замкнутого Пути! Если потребуется, то привести силой! Он обвиняется в заговоре и государственной измене. Вызвать Шинхара и Агхаба. Залим пусть приведёт в готовность армию.

— Ваше величество — в комнату вошел писарь. — к Вам прибыл глава Ордена Замкнутого Пути с докладом.

— Откуда… Пусть войдёт. Нучаб, Вы свободны.

***

— Вот он, Лимунтад. Нэв, нас ждут две ночёвки вместо одной и триста вёрст пути. Подвигов прибавилось.

— А мы можем ночевать как тогда — рядом с постоялыми дворами? Обошлось же.

— Мы не в Элмаденвинале, мы в Лимунтаде. Это там мы могли ночевать рядом и под открытым небом. Если бы разбойники и напали, то на постоялый двор. Ты бы стал на месте разбойников грабить людей, которые не могут даже заплатить за ночлег?

— Конечно нет! Зачем возиться из-за мелочи.

— А здесь тебя убьют за одежду, лошадь, нож или мелкую монету. Раньше можно было пробираться по дорогам опасаясь только разбойников и работорговцев, а если знать, где они могут оказаться, то это было нетрудно. А теперь мы должны опасаться каждого встречного. То, что в нас ещё не стреляют — только потому, что ещё не выяснили стоит ли тратить на нас стрелы, и не повредить случайно лошадей.

— Да как же они здесь живут?!

— Живут. Я могу тебя обрадовать. Работорговцев здесь нет — они сюда не заходят. Здесь почти нет подходящего товара, а носить здесь большие деньги — самоубийство.

— Ну хоть что-то хорошее. Это радует.

— Ты не радуйся. Ни с кем здесь не разговаривай. На вопросы отвечай просто и кратко. Никому не верь. Никого ни о чём не проси. Никого не бойся, как бы страшно ни было, а тем более не показывай вида, что боишься. Если они увидят страх — они набросятся. Не задумывайся и не зевай. Не поворачивайся спиной ни к кому. Глазей по сторонам, иначе даже я не успею тебя спасти.

— А как же стража? Или её здесь нет?

— Почему нет? Всё есть. И стража, и король, и армия. Всё как и положено в королевстве. Только если тебе в твоём же собственном королевстве собственные же стражники чуть в попу не вставили, то представь себе что за стражники здесь. Королевство из людей сделано, так что какие люди — такое и королевство. А вообще забавно звучит: какой народ — такая и страна, какая страна — такой и король, а какой король — такое и королевство.

— Шод, а если я вдруг кого-нибудь убью? Что мне здесь за это будет, раз тут убийства в порядке вещей?

— Ничего не будет, если докажешь, что убил за дело. Но вот доказать будет непросто. Никто за тебя не вступится свидетелем, а вот напасть могут.

— А если я много их поубиваю? Если нападут.

— Тогда будешь уважаемым человеком. Здесь прав не тот, кто прав, а тот, кто оправдался. Если ты убил пару десятков человек и остался жив, да ещё и не замечен и твоя вина не доказана, то ты чего-то стоишь.

— Это радует, я буду стараться.

— Я сейчас на тебе постараюсь! Совсем голову потерял!

Они подъехали к постоялому двору. Вокруг сновали люди и бегали дети. Ночлежка стояла посреди большой деревни и ничем не отличалась от других домов, кроме, разве что, размеров. Дэанев немного беспокоился.

— Шод, Шод, а стража тебя не сцапает? Тебя же ищут. Я слышал, что в моём королевстве уже объявили, что я успешно выполнил часть какого-то королевского задания. Меня уже искать перестали, раз такое объявляют, но про тебя то ничего не говорили.

— Здесь меня в лицо почти не знают, сыщики здесь не шарят — слишком опасно, а стража без денег не пошевелится.

Шод открыл дверь ночлежки. Был ещё день, но после такой ночи и приключений спать хотелось неимоверно. Они решили, что днём отоспятся, а ночью, почти утром отправятся. Если повезёт, то они тогда к ночи доберутся до следующей ночлежки перед Чёрными холмами.

Дэанев хотел зайти следом за Шодом, но вспомнил, что лошадей оставить не с кем, и остался снаружи. Мимо пробегали дети с дикими воплями. Они бегали вокруг и голосили так, что звенело в ушах. Сзади над коленом что-то ударило с такой силой, что он чуть не выронил поводья лошадей.

Он оглянулся и увидел мальчишку с ножом, который на мгновение раскрыл рот от удивления. Дэанев посмотрел на штанину и увидел, что она прорезана насквозь. Если бы он, наслушавшись Шода, не нацепил на себя всю защиту, какая только была, и не поджаривался под солнцем, то с ногой можно было бы прощаться.

Мальчишка бросился наутёк вместе с приятелями. Дэанев не сразу сообразил, что ему делать. То ли гнаться, то ли стрелять, то ли орать. Растерялся он не к месту и не ко времени.

— Стоять уроды, козлы, паскуды! Стоять суки рваные! Убью гадёнышей! Сволочи ублюдочные!

На вопли вылетел Хоншед. Он взглянул на Нэва и убегающих мальчишек. Выражение лица у него стало невесёлым.

— Нэв, заткнись. Что случилось?

— Под колено посмотри и сам поймёшь.

— Угу, я вижу, резанули. Как они к тебе подошли?

— Я стоял, держал лошадей, а тут дети набежали и разорались. Пока я на них смотрел…

— Скажи спасибо, что в спину не ткнули или из лука не выстрелили. Неопытные ещё или побоялись.

— Но это же дети обыкновенные!

— А дети ножом не могут резануть? Я что тебе сказал, когда сюда ехали. Ты их запомнил?

— Я их на всю жизнь запомнил! Чуть не искалечили, подонки!

— На всю жизнь… Значит на пару дней, дольше ты здесь не проживёшь. Ладно, ими чуть позже займусь.

— А что я должен был делать?

— Заорать, чтобы убирались, а если не поможет, то вломить ближайшему. Думаешь они случайно к тебе подбежали? Улицы для игр им было мало? Они тебя проверяли! Увидели, что ты не знаешь, что делать и напали. Лошадей, наверно, хотели забрать, но ты поводья не выпустил, это их подвело, да ещё и доспех под одеждой.

— А если бы я его убил? Это же ребёнок — я мог не рассчитать. Что бы тогда с нами было? У него же родители есть.

— Это уже его трудности и его родителей.

Шод подошел к нескольким людям возле ночлежки. Они стояли там всё это время и должны были знать что и кто пытался сделать.

— Эй, дня вам хорошего! Кто пытался взять наших лошадей?

— Ваши лошади — ваши заботы. Мы следить не нанимались.

— А если денег добавить? Вспомните?

— У тебя столько нет. Отвали от нас пока цел.

— А вот этого не надо было говорить!

Хоншед повернулся и резко крутанувшись назад резанул по шее ближайшего из них. Остальные попятились. Их приятель подыхал настолько быстро, что это невольно наводило на размышления.

— Ничего не вспомнили? Или повторить?

— Да местные это! Вон с тех домов. Мы можем показать.

— Передайте, что с них много денег, или я приду сам. Четверть полученного можете взять себе.

Шод с Нэвом вошли в ночлежку. За лошадьми уже пришли, а больше на улице было делать нечего. Обстановка была убогая и грязная. По дому шатались хмурые и мрачные личности крайне непотребного вида.

Ночлежка была совмещена с кабаком. На полу валялись пьяные люди, некоторые уже в лужах из всего, что только могло вытечь из пьяного. Впрочем, не все были в таком скотском виде. В углу сидел парень примерно двадцати пяти лет и с отсутствующим выражением лица кого-то ждал. По виду он был местным, но чем-то от всех окружающих отличался.

Хоншед заказал комнату, еду и выпивку, заплатил и потащил Дэанева наверх, подальше от приключений. Ему надо было выяснить, что делает трезвый в кабаке среди пьяных, а сделать это можно было только затолкав Дэанева в комнату. Он выбрал место поближе к парню, купил выпивку и стал ждать.

Было ещё одно дело, которое надо было закончить: утренняя поножовщина не должна была пройти бесследно. Или ему должны были принести деньги, или надо было отправляться на поиски мальчишек и тех, кто обещал выбить с них деньги. Деньги с них были не очень то и нужны, но спускать с рук здесь нельзя никому и ничего, иначе на них начнёт охотиться всё королевство.

Ждать пришлось не очень долго. В дверь завалились ещё четверо и сразу сели за стол к парню. Всё оказалось очень просто. Парень оказался местным торговцем, который заранее договаривается о сделке с торговцами из города. Когда он договорится сколько, чего и за сколько им надо привезти, они возьмут товар, охрану и привезут ему. Обычное дело в этих краях, где могли пообещать купить, а потом убить и забрать товар.

Торговцы договорились, попрощались и ушли. Парень допил и собрался уходить, когда его схватил за руку один из шатающихся по кабаку. Похоже, что ему не понравился слишком трезвый вид парня.

— А чего это ты тут такой ходишь? Вынюхиваешь?

— Торгую. Ещё вопросы есть? Тогда я пошел.

— А куда это ты пошел? А вот никуда ты не пойдёшь! Пока не расскажешь, что это ты тут делал.

Парню драться, видно, не хотелось. Ещё оставалась возможность решить всё тихо и без большого вреда.

— Пойдём выйдем и я тебе расскажу, а то у меня дела.

— А вот у меня нет дел, а почему это твои дела, а я должен выходить? Никуда я не пойду!

Крик и вопли привлекли внимание окружающих. Парня окружили со всех сторон все, кто мог стоять на ногах. Пока им было просто любопытно, но это было пока.

— А вот ты нам сейчас и расскажешь, какие у тебя это тут дела и с кем! А то дела у него, деловой нашелся.

— Мои дела здесь уже закончились. — стремился уклониться от неравной драки парень, пытаясь продвинуться к выходу.

— А вот у нас тут дела не закончились! А ты уходить собрался. Значит с нами ты дела иметь не хочешь? Брезгуешь?

— Вот тебе мои дела! — с этими словами парень ударил пьяного прямо в переносицу. — Ещё хочешь узнать?

Именно этого все и ждали. На парня навалились сразу все, его свалили на пол и немного попинали ногами, но, по-видимому, всем хотелось чего-то более изощрённого. Побитый пьяный поднялся на ноги и приступил к развлекухе.

— Так ты меня ударил? Как же ты мог меня ударить! Как это тебе такое в голову только пришло! А может быть не в голову? А вот мы сейчас проверим!

Парня поволокли и бросили животом на лавку. Остряк уселся на него сверху и продолжал развлекаться.

— Вот, посмотрим на его голову. Может быть это не голова? А мы сейчас поверим! Вы только посмотрите! Этот дурак надел штаны на голову! И кто он после этого? — все окружающие заливисто заржали.

С парня стянули штаны и оставили лежать с голым задом кверху. Хоншед видел, что парень уже краснеет от злости, но не хотел вмешиваться. Неизвестно за кого заступишься, к тому же здесь это не принято. Даже если заступиться, то парню же будет хуже после того, как они уедут. Отомстят точно и ещё хуже сделают.

— А может у него голова пустая? Как барабан пустая. А мы сейчас проверим! Побарабаним!

Он начал барабанить ладонями по заднице парня с такой силой, что от хлопков стоял звон по всей комнате. Парень терпел, стиснув зубы. Было больно, но терпимо. Видно боль старались причинить не столько физическую, сколько душевную.

— А может он у нас не мальчик, а девочка? Смотрите, какая послушная! А может и не девочка? На заднице не написано! А мы сейчас посмотрим и проверим! — с этими словами он раздвинул парню половинки в стороны, как тот не сопротивлялся. — Ой, смотрите, у нас же дырочка рваная! Я же говорил, что это девочка!

— Можешь поцеловать мою дырку в заднице! — огрызнулся парень. — Ты уже почти готов это сделать! Придурок!

— А девочки не должны так разговаривать! Мы тебя сейчас за это накажем! Непослушных девочек катубасят.

Парень затих и насторожился, положение у него было дрянное. Отбиться он не мог, а до чего может додуматься это невменяемое сборище, без ужаса представить было нельзя. В лучшем случае они его изнасилуют, а в худшем сунут в зад раскалённую кочергу. А может быть придумают что-нибудь поизощрённее. Ещё неизвестно, что означает слово катубасить.

Его перевернули на спину и завернули руки под лавку. С одной стороны это могло быть и к лучшему, значит насиловать не будут, а с другой может быть займутся органом спереди, а он гораздо болезненнее задницы.

— Тащите сюда мешок с овсом! Там пол мешка в углу валяется.

Остряку дали мешок меньше, чем на половину заполненный чем-то сыпучим. Тот закинул мешок в четверть пуда весом за спину и со всей силы огрел парня между ног. Парень взвыл.

— Вот, вот, вот, это только начало! Дальше хуже будет.

— Чтоб ты сдох! Скотина!

— Ах я ещё и скотина! Вот как ты меня назвал.

Следующий удар мешком парень получил уже по животу, потом по груди, а последний по лицу. Хоншеду очень хотелось вмешаться и перебить всю эту пьяную свору, но он терпел. Иногда лучше потерпеть, чем устранять последствия. То, что парень — не дрянь, он уже понял. И проделывают с ним такое не в первый раз. Что-то ему это подсказывало — над плохим человеком они так издеваться не будут. Хотя бы из страха перед местью. К тому же он местный, да, тяжело ему здесь приходится.

Парня оттащили на край лавки так, чтобы его голова, шея и немного плечи свешивались через край. Остряк ходил вокруг размахивая мешком и подзадоривая зрителей.

— А вот сейчас ты узнаешь, что такое катубасят! Так узнаешь, что больше не захочется!

Он подошел к парню и замахнулся мешком, чтобы ударить его по лицу на весу особенно сильно. Окружающие предвкушали незабываемое зрелище.

— Ты же ему шею сломаешь, придурок чокнутый! — заорал Дэанев из коридора. Всё это время он, оказывается, стоял там и наблюдал за происходящим. Неудивительно — на такой шум мог не прибежать разве что глухой.

Ждать было больше нельзя. Хоншед схватился за оружие и заорал на весь дом.

— Где деньги за моих лошадей?! Чьё отродье хотело их у меня украсть?!

Речь произвела впечатление. Пьянь попятилась, не ожидав такого напора от казавшегося пьяным Хоншеда, который уже бежал к ним с ножами в обеих руках. Хотя ножи это было мягко сказано, скорее это было похоже на тесаки.

Парень прикинулся мёртвым и не вставал с лавки. Вокруг него хлестала кровь и летали отрубленные части тел. Дэанев, за десять дней уже поднаторевший в махании железом, бросился на помощь Хоншеду, не столько для самой помощи, сколько для собственного удовольствия.

Драка закончилась быстро. Дэанев и Хоншед с оружием в руках подошли к парню, всё ещё лежащему на лавке.

— Ребят, я не знаю кто вы такие, но я всё отдам, только не убивайте. Я скажу, что они сами на вас напали.

— Это уже само по себе хорошо. — первым начал Хоншед. — Только если бы мы хотели тебя убить, то мы бы это уже сделали. Одевайся, а то мой конь тебе обзавидуется. За что они тебя так не любят?

— За то, чему твой конь обзавидуется. Тут половина мужиков на баб может только смотреть. Вот и злятся от зависти. Я здесь живу и каждый раз у них есть повод меня отлупить или поиздеваться. Иногда новые способы придумывают, как сегодня.

— А чего ты их не поубиваешь по одному? — спросил уже Нэв. — Не всё же время они здесь ошиваются.

— Я бы поубивал, но я на них не похож и не только местами. Они когда видят, что кто-то не такой, как они, то тут же объединяются. Здесь не все скоты, но скотов больше. А что там у вас случилось с лошадьми?

— Моего друга хотели покалечить и забрать лошадей. Я сказал местным, чтобы решили этот вопрос, иначе перережу тут всех.

— А, так это вы там такой шум подняли. Да я знаю этих детей, даже знаю, где они живут. Денег у них нет и не бывает, так что ничего вам они не принесут. Ни сами, ни те, кого вы за ними послали. А как вас зовут? Меня Ювэн, просто Вэн.

— Не надо было тебе это спрашивать… — начал Шод.

— Не надо! Не… — заорал Нэв и схватил Шода за руки.

— Да не дёргайся ты! Теперь и на него начнут охотиться.

— Кто за вами охотится? — удивился парень.

— За ним уже никто, а на меня почти все. А может и за ним, но он об этом не знает. Я бы не был так уверен.

— Спасибо, что меня спасли, в любом случае. Если так, то лучше не называйтесь, а то…

— А то уже случилось. Столько трупов оставляет только один человек, а остальные ещё хуже меня. Я Хоншед.

— А я Дэанев. Для тебя просто Шод и Нэв.

— И как я сразу не догадался! Тут дней десять назад такой шорох был, когда вас искали, даже награду объявили за тебя живого и за тебя в любом виде. Только её отменили за вас обоих недавно.

— С собой мы тебя не возьмём, не обижайся. И тебя трогать уже не посмеют. Если посмеют, то скажи, что я вернусь и не один.

— А мой папа может сюда не то, что не один явиться, а с армией и весь этот рассадник разогнать. Даже без войны обойдётся, если денег даст вашему королю.

— С папой поговоришь позже, а сейчас займёмся малолетними уродами, пока они не выросли.

Дома напавших на Дэанева нашли быстро. Почти все были в сборе и нагло скалились.

— А чё ты нам сделаешь? Ты знаешь, что с тобой мой брат сделает? — начал один, обращаясь, по видимому, к Дэаневу.

— А вот сейчас и узнаю. — с этими словами Хоншед одним ударом снёс голову мальчишке.

Оставшиеся поняли, что шутки кончились и бросились в рассыпную. Дэаневу не очень хотелось гоняться за детьми на лошади, но слова Хоншеда о слабости не оставляли сомнений. Он лично убил оставшихся двух, а третьего уже зарубил сам Хоншед.

— Всё Шод, теперь нас тут все возненавидят точно после такого. Их родные точно не простят.

— А вот мы останемся и посмотрим, у меня ещё дело к тем, что обещали их найти.

Дело закончилось быстро. Те, что обещали поискать детей и принести деньги, не пошевелили и пальцем и пьяные бродили по улице. Хоншед расправился и с ними. У Дэанева было нехорошее предчувствие. Когда они вернулись в ночлежку, хозяин встретил их на пороге.

— Как вам было прогуляться, господа? Я очень опасался, что вы заблудитесь. Я запер комнату, чтобы никто не трогал ваши вещи. Лошадей уже покормили, полы помыли, так что отдыхайте спокойно. Приятного отдыха, ночью можете смело обращаться, чтобы вам ни понадобилось.

— Шод, неужели Ювэн проболтался? Когда успел?

— Да не пробалтывался он. Они тут так живут. Мы сегодня такую резню устроили, что они нам попы целовать и сапоги лизать будут.

— Не их погаными языками мою попу лизать!

— Это ты правильно заметил! Спать. И ночью ехать.

***

Вопреки сложившемуся обычаю Твэдх пришел к королю почти вечером. Нучаб ещё не успел закончить свой доклад, а он уже ждал приёма. Нучаба он не встретил — тот вышел другим путём. О чём он успел рассказать королю, можно было даже не догадываться.

— Ты пришел как раз вовремя — я только что послал за тобой. Ты обвиняешься в государственной измене и заговоре против короля. Что можешь сказать в своё оправдание?

— Я не буду даже спрашивать, откуда взялись такие обвинения против меня, но отвечу на все вопросы и дам все необходимые разъяснения.

— То есть опять заморочишь мне голову? Я не советую этого делать. Откуда ты узнал, когда надо сюда прийти? Хотел опередить Нучаба или кто-то из дворца сообщил тебе?

— Ну о том, что Нучаб устроил вчера, и куда он сегодня пошел, узнать было совсем нетрудно. Я немного подождал и пришел как раз к ожидаемому концу его доклада. Я даже не буду спрашивать о чём он докладывал потому, что почти точно это знаю.

— И что? Сейчас скажешь, что всё это клевета?

— Нет, это правда. Мы стараемся предотвратить беды и потрясения, которые случаются, когда всё меняется слишком быстро.

— Это уже занятно, а не много ли власти вы на себя взяли?

— Нет, кроме нас с этой задачей никто не может справиться. Только орден некромагов иногда пытается нам помешать, но сделать с этим мы ничего не можем.

— Некромагов оставь мне, а теперь я хочу услышать, чем тебе не угодило движение общества вперёд?

— Не просто движение, а слишком быстрое движение вперёд.

— Всё равно, я желаю знать правду. Что от меня скрывают?

— Ничего от Вас не скрывают. Люди меняются очень медленно, а всё остальное они меняют очень быстро. Вот Вам и причина всех бед.

— Допустим, я тебе поверил, а что ты можешь привести в подтверждение твоих слов?

— Доказательства лежат в Вашем королевском хранилище тайн. Вы можете сами найти и проверить или я сам Вам покажу.

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите? В королевское хранилище не впускают никого! Только немногие могут туда войти и то не всех и не везде в нём пускают.

— Большая часть того, что там лежит, была отправлена нами. Это мы собрали почти всё, что сейчас лежит в хранилищах, и позаботились о том, чтобы раньше времени оно на свет не вылезло.

— Откуда у вас такие знания?

— Мы умеем их собирать и хранить, при этом скрывая от всех, кому это знать не положено.

— А королю знать тоже не положено? — король начинал терять терпение от этой игры.

— Есть вещи, которые лучше не знать, но если вы настаиваете, то мы готовы рассказать Вам всё.

— Вот и начните с того, что мне лучше не знать.

— Как пожелаете. Люди могут жить без королей и без законов, почти без законов, по нескольким простым правилам. Существует возможность создать оружие, которое будет сжигать целые страны. Наш мир не не единственный во вселенной и существует множество миров, подобных нашему. Свет не распространяется мгновенно и везде. Между мирами можно совершать путешествия, а сами миры вращаются вокруг солнц, а не наоборот. Живое можно создавать из неживого. Люди могут спокойно обойтись без судей и палачей. Власть может принадлежать не только одному человеку и передаваться по наследству. Ещё продолжить?

— Достаточно! — король вспомнил свой недавний разговор с Шинхаром. — Этого никто и никогда не должен узнать! Если люди узнают, что такое возможно, то смуты не избежать. Бесполезной и бессмысленной кровавой смуты. Такое будущее не должно наступить ни сейчас, ни сегодня и ни завтра — никогда!

— Когда-нибудь об этом узнают, но случится это через десятки тысяч лет, может быть сотни.

— Но только не сейчас! Не вздумайте всё это разбазарить. Храните так, чтобы никто и никогда не смог до этого добраться. Ни сейчас, ни сегодня и ни завтра никто не должен этого узнать. Я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы Орден Замкнутого Пути снабдили всем необходимым и предоставили вам неограниченный доступ в королевское хранилище тайн.

— Вы очень милостивы, мой король.

— Вы верный подданный, Твэдх, идите и пусть будущее наступит нескоро.

Король был подавлен. Он не мог себе даже представить, какую угрозу от него скрывали, точнее от какой угрозы его защищал орден. Нучаб ввёл его в заблуждение. Хотя нет, в заблуждение он ввёл себя сам. Снова великие и непостижимые силы играли его судьбой и разумом. Отменить тревогу и отдыхать — это всё, что сейчас можно сделать. Либо всё остановить и жить без перемен к лучшему при своей жизни, либо отпустить всё и пусть неизвестно какое будущее наступит — худший выбор трудно было придумать.

***

В середине ночи они проснулись сами. Было почти пора ехать и спать не хотелось. Дэанев накануне всё беспокоился, что ночью проникнут и их перережут, но Шод его успокаивал, что не полезут и не посмеют. Поджечь, правда, могут.

— Нэв, ты пойми, что у них мышление основано на страхе. Кто самый жестокий и самый сильный — тот и самый главный. Видишь, с нами ничего не случилось за ночь, а почему?

— Не знаю почему. Если бы в моём селе устроили такую бойню, то я бы или подкрался и убил нас, или подпёр двери снаружи и подпалил ночлежку, или лошадей убил или отравил, да и нас заодно.

— Ты не понимаешь, вот если бы ты не смог всё это сделать и тебя убили? Что тогда?

— Ну и пускай бы убили! Я хоть отомстить попытался бы!

— А они боятся, что убьют. Больше их ничего не волнует. Ты показал, что ты злее и сильнее. Они тебя признали главным. Для них существует два вида людей: одних пинают они, а другие пинают их. Тебе удалось попасть во второй вид. Если найдётся тот, кто сможет пинать нас, то они будут ползать перед ним.

— Ни чести, ни совести, ни памяти!

Дверь подпёрта не была, лошади были целы и сыты, хозяин вертелся вокруг них. До рассвета оставалась ещё пара часов. Они не спеша собрались и отправились по дороге на Чёрные Холмы. Впереди была ещё одна ночёвка в Лимунтаде.

— Странно, — не унимался Дэанев. — на нас никто не нападает!

— И ещё долго не нападут. Мы прославились по понятиям этого королевства.

— А стража? Мы же резню устроили. Или их в той деревне нет? Нас ещё и здесь искать будут. Тебя понятно, что уже ищут.

— Уже не ищут. Здесь уже не ищут. Здесь уже обо всём догадались, кто мог такое творить. Главное чтобы мы не перебежали дорогу кому-нибудь из власти.

— Тогда ты можешь больше не скрываться по убежищам, а жить здесь. Кто тебе помешает?

— Тот, кого наймут меня убить, или тот, кто захочет занять моё место. Мне такое надо?

— Лучше расскажи мне про Чёрные Холмы.

— А много про них не расскажешь. Это почти такое же место, как Мёртвая Долина, но не такое страшное. Только трава там очень часто чернеет и высыхает. И не только трава, но и деревья, кусты, всё, что растёт.

— Я догадываюсь, что там воздух тоже не лучший.

— Воняет горелой серой, но не всегда и не так сильно, как в Мёртвой долине. Долго там жить нельзя, поэтому никто и не живёт.

— Да, Мёртвую Долину я долго не забуду. Любопытно, из тех кто там был, кроме нас, кто-нибудь спасся?

— Скоро узнаем. Через Мёртвую Долину нам придётся проезжать часто, очень часто.

— Гораздо чаще, чем мне бы хотелось.

— Нэв, когда всё это закончится, постарайся найти время, уговорить папу и съездить за Ювэном. Не надо его оставлять там, где он сейчас живёт.

— Да, конечно, я сразу и не сообразил. У меня всегда найдётся место в свите для всех друзей, которых мы сможем найти. К сожалению, не так их и много.

— Король может этого не понять — они не из знатных людей.

— Зато из верных, а это самое важное. Я постараюсь ему всё объяснить. Папа хороший, но очень упрямый.

— Это я помню — ты мне сам рассказывал. Государственные интересы превыше всего, но иногда надо вспоминать, что люди важнее государственных интересов. Государственные интересы это линии границ на бумаге и записи чьих-то подвигов и достижений, но без людей, которые это смогут оценить, всё это будет бесполезно.

— Рассуждаешь, как придворный мудрец.

— Сам не знаю, как мне это удаётся.

***

В полдень Твэдх с несколькими помощниками уже рылись в королевском хранилище тайн. Достижения от раскопок были незначительные — всё, что удавалось найти ценного, уже или было известно ордену, или стояло слишком далеко от поставленного вопроса.

Некромаги приложили свои усилия к происходящему слишком поздно. Должна была быть причина по которой Дгашхок воскрес, да ещё и с такой силой. Нучаб может говорить что угодно о совпадениях, но причина должна быть у всего.

Сам Хоншед может пойти и подохнуть хоть сейчас, хоть через десятки лет. Ему не удастся изменить мировой порядок вещей даже на пару с принцем, даже если тот станет королём. Все уже были и всё уже было — все подохли и следов не оставили, за редким исключением, которое не стало от этого правилом.

А теперь после стольких тысячелетий благополучия является Хоншед, он же новоиспечённый Дгашхок, и устраивает конец света вселенского размаха. И никто начала этого конца света даже не замечает! Но когда-то же что-то подобное должно было случиться в прошлом — мало что начинается в первый раз.

Твэдх продолжал перебирать ящики в хранилище. Хоть где-то и хоть что-то должно было навести на разгадку тайны повторения одного и того же. Раз такое возможно, значит должно быть объяснение и задача должна иметь решение.

Но чем больше он изучал древнюю историю, тем меньше у него оставалось уверенности. Кроме случая с Дгашхоком, упоминаний о схожих событиях не было нигде и никаких. Но люди существуют не семь тысяч лет и не восемь! Неужели за десятки тысяч лет не было ничего похожего?

Нет, вот тут надо помедленнее, а лучше остановиться. Если не было условий, а их точно не было, иначе они бы уже о них узнали, то не должно было быть и последствий. Значит Дгашхок четыре с лишним тысячелетия назад появился в первый раз. Вопрос только в том, откуда у него оказалась такая сила? Такой разрыв без причины невозможен. Это всё равно, что сто раз подброшенная монета сто раз упадёт на одну и ту же сторону. Этого не может быть потому, что не может быть никогда.

Раскопки продолжались и пользы не приносили: по нескольку раз было перечитано одно и тоже, перепроверили каждый ящик и перечитали каждую запись, но к ответу не приблизились ни на шаг. Кто на самом деле кого убил. Кто на самом деле кем и кому приходился. Как изготовить то… Способ приготовления этого… Применение возможно только в будущем. Состав лекарства от… Подождите, а что это там о будущем?

Запись о будущем оказалась совершенно бесполезной. Описывался способ производства чего-то из чего-то, к тому же устаревший не одно тысячелетие назад. Твэдх положил запись на место и задумался. У него снова появилось ощущение, что где-то рядом летает муха.

Разгадка была уже где-то рядом, решение было почти найдено, но до победы оставался один шаг. Как бы этот шаг не превратился в бесконечность — примеров было множество. Если каждый следующий шаг будет вдвое короче предыдущего… В науке это называется парадокс. Такое впечатление, что он сам столкнулся с парадоксом доселе неизвестным., только непонятно каким.

Парадокс, парадокс… опять вокруг летает назойливая муха. Появление Хоншеда, точнее воскрешение Дгашхока — не парадокс. Появление Дгашхока — парадокс. Будущее и прошлое, прошлое в настоящем, настоящее в прошлом, ещё раз, настоящее в прошлом…

Если верить хоть какой-то научной теории, то оказаться нельзя ни в прошлом ни в будущем. Но это совсем не значит, что ни прошлого, ни будущего не существует. Все события происходят сразу в прошлом, настоящем и будущем. Вся разница только в количестве и качестве. В настоящем всё плотно, а вне его прозрачно. Похоже, что кое-что начинает прорисовываться.

Очевидное решение нашлось в самом конце: Дгашхок не мог прийти из глубочайшего прошлого — его там просто не было. Он не мог прийти из настоящего — неоткуда ему тут взяться. Он пришел из будущего в прошлое и воскрес в настоящем. Чётвёртого быть не может. Выглядит как бред, но всё объясняет.

Вот теперь всё становится на свои места. Где-то в очень далёком будущем кто-то решил изменить своё прошлое, которое ещё не наступило потому, что вместо него было ещё более далёкое прошлое. Это как если бы кто то из послезавтра попробовал изменить завтра. Ну что же, изменить вчера из послезавтра ему удалось, но вот удастся ли изменить завтра, если я уже об этом знаю. Вот это вопрос и решится он не в его пользу.

Итак, происхождение Дгашхока мы выяснили. Происхождение Хоншеда всем и так ясно. Неясно только то, как такое удалось проделать без чьей-то поддержки. Между этим затейником и первым появлением Дгашхока лежат тысячелетия моего ордена, который не должен был пропустить такую попытку дальше первого раза.

Снова вспомнился парадокс: а что будет, если переместиться на сто лет назад и убить кого-нибудь из своих предков. Тогда ты перестанешь существовать, но тогда никто не переместится на сто лет назад и не убьёт твоего предка и ты снова будешь существовать — замкнутый круг. Или замкнутый путь. Нерешаемая задача, точнее нерешаемая простой логикой.

Теперь заменим себя на орден и потомка из далёкого будущего. Вот как раз примерно так и будет: кто-то пожелал перемен, в ещё не наступившем прошлом Дгашхок натворил дел и после этого появился орден, чтобы принять меры, чтобы никогда не появился Дгашхок. Но если он не появится, тогда никогда не появится и орден, а без него появится Дгашхок.

Монета выпадает на обе стороны одинаково. Прошлое уже наступило и не изменится. Осталось только подправить настоящее так, чтобы в будущем никто не попытался изменить прошлое и породить там Дгашхока. Вопрос только в том, нужно ли тогда что-то менять, если прошлое уже наступило?

***

Это была их последняя ночёвка в Лимунтаде. Как ни опасался Дэанев нападений и засад, но по по пути им не встретилось ни одной. Это было самое тихое путешествие по этому королевству, если, конечно, не считать резни в самом начале. Хозяин ночлежки встретил их прямо у ворот заведения.

— Приветствую дорогих гостей! Проходите, у меня всегда есть комната для таких уважаемых людей. Лошадей сейчас же накормят и напоят. Может быть хотите девочек?

— Спасибо, мы посоветуемся насчёт девочек. — не дал Дэаневу первым начать Хоншед.

Уже в комнате они долго стояли переглядываясь и обдумывая, что делать дальше. Можно было сделать приятное для Дэанева и взять девчонку, но кое-то мешало это сделать.

— Нэв, бабу ты ещё не пробовал, правильно?

— Да, но хотелось бы, надоело за конец дёргать.

— Это я понимаю, особенно для принца, это странно и противоестественно, возможностей много, а услышать отказ почти невозможно ни от кого.

— Да, но и поймать заразу я тоже не хочу. На Гиблом Болоте я ещё легко отделался. Надо знать, кому вставлять. Если эта давалка ложится под каждого, кто здесь проезжает, то я не ручаюсь ни за что.

— Ты прав, но есть ещё одно, о чём нам не следует забывать. Ты видел, как нас встречали?

— Ещё бы, как королевских особ. И я догадываюсь почему.

— Вот именно! И пока мы будем по очереди или сразу вдвоём ей всаживать, то нас могут так и застать с голыми попами, а не с оружием в руках, а вынутый конец — оружие плохое, им только девственниц можно пугать, и то, есть у меня большие сомнения.

— Не хотелось бы, я догадываюсь, что нас тогда ждёт. Но мы можем и по очереди. Если бы не одно обстоятельство, о котором я говорил в начале, то можно было бы так и сделать. Мы их напугали досмерти. Они нас боятся и ненавидят. Убить они не рискнули, отравить не посмели, а вот заразить напоследок вполне могут.

— Отсюда следует вывод: никаких девок! Из этого королевства мы выберемся целыми. О нашем путешествии знают все, такой приём — наглядное подтверждение. А если тебе приспичило — или терпи, или подёргай за конец.

Нэв понял, что Шод преподнёс ему очередной урок. Если бы не Шод, то первый раз с девушкой стал бы для него и последним. Людские подлость и хитрость безграничны. Сколько же ещё ему предстоит увидеть мерзости, прежде, чем он сможет предвидеть что его ждёт?

А если бы он не встретил Шода? Если бы опоздал, отправился на охоту, уехал в путешествие или что там ещё может быть. Если бы не смог помочь ему сбежать. И кем бы он был сейчас? Папенькиным сынком, который ничего не видит, не слышит и не способен чихнуть без посторонней помощи.

А Шод? Если бы он не спасся, то всё, чему его сейчас учит Шод, было бы потеряно для всех. Да, Шод жесток и беспощаден, но это ещё как посмотреть. Я ещё не видел, чтобы он кого-то убил без причины или для забавы. И что за жизнь теперь у Шода? Скитания по убежищам. Нет, надо что-то с этим делать. При всей его везучести, Шод когда-нибудь ошибётся и погибнет. И лучше пусть это случится поздно, чем рано, а лучше никогда! Хотя… Вряд ли Шод умрёт от старости, это не в его духе.

— Шод, а раз на Чёрных холмах не так опасно, то почему там никто не живёт? Я не очень правильно сказал. Можно же там не жить, а проезжать, задерживаться, несмотря на запах серы.

Можно, но есть странная особенность. Или в местности есть королевская стража, какая ни поганая, но есть. Или в местности есть такая смертоносная угроза, что прежде чем туда пойти, десять раз подумают. Иначе туда набиваются подонки всех разновидностей. Ты сам видел в Мёртвой долине.

— Ага, значит подонки сначала выживают приличных людей, а потом и друг друга.

— Именно так. И нам предстоит с ними встретиться.

***

Утром Дэанев проснулся первым, он увидел, как спит Хоншед и подумал, что если бы их захотели прирезать этой ночью, то сделали бы это без особого труда. Открыть дверь, подкрасться и ударить по голове сразу обоих.

— Шод, ты уже проснулся? А как же мы недосмотрели про дверь? Спим, как у себя дома, ну или в убежище, а если бы ночью пробрались?

— Думаешь ты правильно, но медленно и неточно. На дверях изнутри не замок, а засов, лазов в полу нет, окна запираются изнутри. Снаружи сюда не пролезешь.

— Хорошо, что так, а если бы было наоборот и мы бы не подумали? Вот было бы нам!

— Это очень хорошо, что ты это понимаешь!

— А раз всё так хорошо, то почему мы баб не взяли? Не тех, что нам бы предложили, а других, которых бы сами нашли. Кто бы сюда вломился?

— Захотели — вломились бы. Я не хочу рисковать. Я думаю, что ничего не изменится, если ты отложишь это дело на несколько дней.

— Да я не тороплюсь. Сейчас главное — долго ещё мы будем скитаться по помойкам? Нас уже не ищут, меня точно, тебя ради моего возвращения готовы простить, я уже не сомневаюсь. Мы в одном дне перехода от моего королевства.

— Если ты хочешь вернуться, то можем попробовать, но вот в чём вопрос: а жалеть ты потом не будешь? Сейчас угрозы больше нет. Ты можешь вернуться домой и жить как раньше. Я может быть рядом останусь, если ты папу уговорить сможешь. А вот кем ты вернёшься — уже от тебя зависит.

— Если можно вернуться, то какой смысл скитаться? Тем более, что ты со мной останешься.

— А теперь задумайся вот над чем: меня хитро угробили, тебя чуть не угробили, но бежать заставили. Что ты будешь делать? Ты скрываться умеешь? Ты прятаться умеешь? Ты прокрадываться и пробираться умеешь? Ты драться умеешь?

— Последний вопрос ты мне уже задавал в тюрьме и я слишком хорошо помню, как ты на него ответил. Я уже догадался, что ты хочешь научить меня всему, что знаешь и умеешь сам. Я не против, но может немного передохнём?

— А ты во время драки не предложишь нападавшим то же самое? Давайте передохнём, а то у меня уже вся спина от попы до затылка вспотела. Они тебе голову оторвут и в попу засунут.

— Значит я должен научиться выдерживать трудности, тяготы и мучения? Звучит неплохо, но даётся как-то тяжело. Я понемногу учусь у тебя, как драться, но до хорошего ещё далеко. Времени не хватает, мы всё время в разъездах.

— Времени всегда не хватает и никогда не будет хватать. С временем дружит только Орден Замкнутого Пути, но они сейчас не на нашей стороне.

— С чего это ты так решил?

— Нам слишком часто не везёт, слишком часто для случайности. Я многое изучил из их учения, но понял хорошо, если половину. Твэдх подозревает, что я что-то знаю и хочет это исправить.

— А чем ты один можешь помешать целому ордену? С ними только некромаги рискуют связываться.

— Тем, что могу изменить будущее по своему усмотрению. Немного, но изменить. Не так, как хочется ордену. Они привыкли сами решать кому помогать, а кого убивать, а я решил, что буду решать сам, без них.

— А в орден ты вступить не пробовал? Тебя бы приняли, я думаю, что приняли бы. Ты умный, в их бреднях разбираешься. Чего им ещё от тебя надо?

— Надо доказать, что ты достоин. Если ты хочешь войти в Орден Замкнутого Пути, то должен сам найти способ доказать, что достоин этого. Тебе никто не будет помогать и подсказывать. Никто не скажет, что надо сделать, пока ты сам этого не поймёшь.

— А как же можно ответить на вопрос, если тебе его ещё не задавали? Это же бессмысленно!

— В этом весь смысл этого ордена. Всё знать заранее. Отвечать на вопрос до того, как его зададут, и кто это делает лучше, тот и поднимается выше в ордене.

— Но ты же и это можешь! Доказал бы и вступил! Был бы сейчас у них послушником или братом.

— Почему я должен вступать в орден, если мне это не нужно? Почему я не имею права жить, как мне хочется, только потому, что орден решил, что все мне подобные должны состоять в ордене?

— Я понял: у них там свои порядки и тебе они не нравятся. Мне тоже многие порядки не нравятся и я тебя понимаю, а я принц.

— Да нет у них порядка! Никакого порядка нет! Каждый делает что хочет, пока старший не запретит или не прикажет, а бывает это настолько редко, что при жизни может и не случиться.

— А в чём тогда подвох?

— Я не терплю, когда мной помыкают неизвестно зачем, когда от меня всё скрывают, когда мне ничего не говорят. Есть люди, которым это нравится, которые без этого жить не могут, но я не из них.

— Может всё не так плохо? Вступил бы в орден, а если не понравилось бы, то ушел бы.

— Из ордена не уходят, не из этого. Я не видел ни одного ушедшего из ордена замкнутого пути. Даже бывших из ордена некромагов видел, но не из этих. Или туда попадают только те, кто никогда не уйдёт, или не успевают уйти при жизни. Мне такое не нравится.

— Ничего, мы выясним вопрос с орденом, когда вернёмся. Что это ещё за власть, кроме королевской!

— А знаешь что я сейчас подумал? Что все наши приключения нам устроил именно орден. А знаешь почему? Потому, что этот разговор рано или поздно состоялся бы.

— Не может быть! Ты же кости бросал и прочее. Они не могли знать, куда мы поедем и, тем более, устроить такое в Мёртвой долине.

— Они могли знать, когда всё это могло случиться и как мы в будущем поедем. Всё уже предопределено и орден всё знает. Что бы мы сейчас не предприняли, но изменить уже ничего нельзя.

— Не может такого быть, орден не настолько всемогущ, но что-то в твоих рассуждениях есть.

— Я понимаю, что не настолько, но ощущение именно такое. Ну что, отправляешься домой или покатаемся по королевствам? Будет занимательно и орден пусть подёргается.

— Каждый человек должен совершить подвиг, хотя бы один, или получить такую возможность. Но не надо превращать в подвиг обыкновенную глупость.

— Это значит ты едешь домой?

— Это значит мы едем дальше! Я хочу посмотреть на мир, которым буду править.

***

Незадолго до полудня Твэдх устроил совещание ордена. Впервые за три недели появились хоть какие-то ответы хоть на какие-то насущные вопросы. Если ещё сегодня удастся всё привести в порядок, то можно продолжать жить спокойно.

— У нас есть серьёзное продвижение вперёд в беспокоящем нас вопросе. Наконец-то удалось выяснить происхождение Хоншеда и его предшественника — Дгашхока. — собравшиеся притихли и внимательно смотрели на главу ордена. Работа ордена была построена так, что в резких движениях и срочных мерах необходимость возникала крайне редко и увидеть их при жизни становилось большой удачей — Так вот, Дгашхок пришел не из прошлого, а из будущего. Да, да, из будущего в прошлое, когда оно ещё не было настоящим.

В никем не нарушаемой тишине можно было услышать каждый шорох. Сейчас должно было что-то произойти, что-то очень важное и требующее вмешательства каждого. В ордене замкнутого пути, живущем очень размеренной жизнью, это было большим событием.

— Самое трудное в сложившемся положении это то, что мы узнали о случившемся слишком поздно — всё уже случилось, когда нашего ордена ещё не было. Теперь нам придётся не просто предотвратить, а устранить последствия. Было бы гораздо лучше, если бы Дгашхок вообще никогда не появлялся в нашем мире, но это уже случилось и он никогда и никуда не уйдёт, а будет воскресать всё чаще и чаще, пока не выполнит задачу своей жизни, а потом будет возвращаться, чтобы выполнить её повторно снова и снова. Наша задача — не допустить его возвращения никогда.

— Господин Твэдх, а как мы можем предотвратить такое? — впервые кто-то из собравшихся задал казавшийся наивным, но не терявший от этого своей сложности вопрос.

— Дгашхок воскрес не просто так — кто-то позвал его душу. Значит обстоятельства сложились так, что кому-то это потребовалось. Мы должны исключить возможность такого стечения обстоятельств в дальнейшем и Дгашхок не воскреснет больше никогда.

— А можно узнать поподробнее, откуда он взялся и зачем потребовался этот Дгашхок?

— Можно: где-то в очень далёком будущем кто-то изучал своё прошлое и оно ему очень не понравилось. Я так предполагаю, но возможны и другие причины. Может быть кому-то просто захотелось помечтать, а мечты — не такое невозможное явление, как многим кажется.

— С причиной появления понятно, а как удалось воплотить?

— А очень просто, как и все прочие глупости: мечты помчались в прошлое навстречу тогдашнему настоящему, то есть тогда, более четырёх с половиной тысяч лет назад, оно было настоящим, и влились в чью-то душу, придав ей нечеловеческую силу.

— Лучше бы ему захотелось чего-нибудь в будущем! Сколько можно копаться в прошлом!

— Пока не надоест или не появятся более важные занятия. А наше занятие теперь это исключить повторение этой неприятности.

— Раз одного демона уже призвали без нас, то призывать второго для борьбы с первым мы не будем. Я правильно понимаю?

— Исключительно правильно! Хватит с нас ордена некромагов, которым законы не писаны. Любое ничтожно маловероятное событие при бесконечном количестве повторов когда-нибудь случается. Значит надо отбить желание повторять.

— Мы правильно поняли, что в глазах потомков Дгашхок из учителя и защитника должен превратиться в разрушителя и злодея?

— Он не должен превратиться, он и есть разрушитель и злодей. Мы не допустим никаких перемен, пока люди к ним не будут готовы. Во всяком случае постараемся.

— А недавняя выходка ордена некромагов нам поможет в этом или помешает?

— Это очень редкий случай, но некромаги нам только помогли. Они напризывали столько душ стольких подонков, что сейчас королевство, впрочем, не только наше, а все королевства захлебнутся в наплыве головорезов и совпадёт это с воскрешением Дгашхока. Если повезёт, то всё это свалят на Хоншеда.

— То есть в памяти потомков останется уже память о его новых делах и все увидят, что на самом деле из себя представлял и чего на самом деле хотел Дгашхок?

— Да, и что из себя представляли его приспешники тоже.

— Господин Твэдх, а может случиться так, что Хоншед и Дгашхок войдут в историю не как человек и его перевоплощение, а как два разных человека и мы потерпим неудачу?

— Вполне могло быть, но орден некромагов любезно исключил эту возможность. Теперь все уверены, что Хоншед это то же самое, что и Дгашхок, а если кто-то не верит или когда-то не будут верить в перевоплощение душ, то их убедит полнейшее сходство поведения Хоншеда и Дгашхока.

— Значит теперь мы должны переключиться на превращение путешествия Дэанева и Хоншеда в кровавый кошмар?

— Вы должны сделать так, чтобы каждый их шаг сопровождался для окружающих ужасными событиями. Чувствуете разницу? Теперь задача в корне изменилась и хорошо, что нам не удалось выполнить задачу по уничтожению Хоншеда. Его запомнят как самого кровавого преступника всех времён и народов. Во всяком случае мы об этом позаботимся.

— А как тогда притянуть эти преступления к Дгашхоку?

— А очень просто. Все будут знать, что Хоншед следовал тем же путём, что и Дгашхок, но, в отличие от последнего, довёл начатое дело до конца. Так что всем станет ясно, чего хотел Дгашхок и как хорошо, что ему этого не удалось.

— А мы сделаем это сами или перепоручим наёмникам? — от наивного вопроса не удержался один из младших братьев ордена.

— Сразу видно, что ты в ордене недавно. Мы никогда и ничего не делаем сами, тем более не поручаем это наёмникам и вообще никому. Мы изменяем обстоятельства и всё само происходит так, как нам надо. И этот раз, я думаю, не станет исключением.

***

В середине дня они уже добрались до Чёрных холмов. В воздухе ощутимо пахло горелой серой. Вокруг были деревья, кусты, трава, часть всего этого была сухая, часть зелёная, но чёрного не было.

— Шод, а почему тогда их назвали Чёрные холмы, если здесь ничего чёрного нет?

— Если честно, то не знаю. Я тоже их чёрными не видел. Может быть когда-то так случилось и назвали, а названия живут долго.

В отличие от Безлюдной пустоши, Гиблого болота и Мёртвой долины, признаки жизни на Чёрных холмах были. Ехали они по дороге, а не по едва заметной тропе. Вокруг были следы, а местами сохранились и сами постройки.

Постройки были, но людей не было. И кроме этих построек не было больше никаких признаков людей: ни полей, ни огородов, ни заборов. По сторонам дороги можно было увидеть следы костров, но по пути им не попадался никто.

Хоншед вертел головой по сторонам. Дэанев делал то же самое и уже не спрашивал Шода зачем. Лимунтад был недалеко, но досюда вполне могли не дойти новости об их подвигах. Дэаневу не нравилось быть мишенью. Если здесь люди и живут, то не лучшие в королевствах. Если в Лимунтаде большая часть населения — сволочи, скоты и подонки, то кто же тогда должен жить здесь, если даже в Лимунтаде их считают такими?

Убежище было где-то рядом. Хоншед свернул с дороги и поехал кривыми путями. Между холмов был настоящий лабиринт, в котором можно было бы заблудиться, если бы не возможность переезжать через холмы.

— Всё, приехали. Нэв, выгружаем всё, что привезли, отыскиваем всё, что надо. Нас выкурили с Мёртвой долины слишком быстро, чтобы можно было что-то взять.

— Хорошо, что жизни свои успели забрать — уже неплохо. Я уже думал, что нам конец.

— За конец ты можешь себя подёргать, а мы ещё побегаем. До вечера можем погулять, нечего без причины сидеть под землёй, потом переночевать, а утром ехать к Дикому высокогорью.

— А нас не прикончат, пока мы тут гулять будем?

— На дороге могли, но здесь двадцать вёрст до любой дороги. Если никто не знает где мы, то никто и не прикончит, а если орден подсуетится, то прячься — не прячься, а всё равно не спасёшься. Не надо портить себе жизнь неизбежным.

— Чем займёмся, опять мордобоем?

— Я не знаю как тебе, а мне надоело мыться переплыванием в одежде водоёмов рядом с лошадью. Я хочу поплавать сначала в одежде, а потом и без.

— А есть где? Как бы нас, пока в воде будем, не того. Ты же с оружием плавать не будешь.

— Не того. Здесь есть небольшое озеро и река протекает через него. Можно наплаваться вдоволь без посторонних глаз.

— А одежду постирать можно не на себе?

— Можно, но лучше на себе — так проще.

Вода была немного прохладной, но не холодной. Плыть в одежде было трудно, но приходилось стараться. Из тюрьмы Шод притащил целый набор насекомых, которые перебрались и на Нэва при первой же возможности. Хорошо помыться, намылившись и облившись горячей водой, не удалось ни разу со времени побега из столицы.

Шод вылез из воды, разделся, намылился, оделся, ещё раз намылил уже одежду и потёр на себе руками. Нэв повторял за ним всё в точности. Шод посмотрел на себя и удовлетворившись стиркой полез в воду смывать мыло. Каким бы странным это ни казалось, но одежда отстиралась весьма неплохо.

Отстиранную и выполосканную одежду оставили на берегу и с чувством выполненного долга принялись наперегонки плавать по озеру. Наперегонки было сказано слишком сильно. Через пару сотен саженей Нэв отставал от Шода уже непонятно насколько.

На обратном пути почти высохла даже одежда. От усталости покачивало в стороны, но Дэанев утешал себя мыслью о том, что если так стараться, то Хоншеда он догонит быстро, а догнать хотелось. Сегодня он видел своего друга полностью голым и мог только позавидовать такому развитому телу.

При дневном свете шрамов обнаружилось больше, но все они были от неопасных ранений, скорее царапин. На более загорелом теле они казались немного светлее, но таких, какие он видел на некоторых людях, красных, рубцеватых не было ни одного. И это при таком-то боевом пути Шода! Нэв клятвенно потребовал от своего друга рассказать про каждый шрам, когда появится время.

Шод был доволен. Удалось помыться, поплавать и отдохнуть. Расслабиться не удалось, но это подождёт. Голое тело в воде — не лучшая защита от стрелы. Риск был велик, но он того стоил. Нельзя таскать на себе целое поселение насекомых и заразы с Гиблого болота и Мёртвой долины.

Весь вечер до самой ночи Хоншед учил Дэанева премудростям боевых искусств. Дэанев пытался ныть, что устал, только что помылся, постирался и не хочет взмокнуть и вымазываться по-новой, но Шод прекратил всё разом.

— Пока не высохнешь — не вспотеешь!

— Понатираю себе всё мокрой одеждой!

— Тогда раздевайся и работай голый. Никому тебя здесь не видно. Если бы было видно — давно бы пристрелили.

— А ещё раз купаться пойдём?

— Ещё не раз купаться побежим!

Сам для себя Дэанев убедился, что махать руками и ногами в голом виде гораздо легче, чем в одежде. От взгляда Хоншеда это не ускользнуло.

— Вот когда оденешь броню, тогда тебе одежда покажется незаметной, но броню ещё рано. Ты и так еле шевелишься.

— Хватит, уже темнеет, я весь взмок и хочу поплавать немного. Или отложим назавтра?

— Бежим сегодня, можешь не одеваться.

До озера действительно пришлось бежать. Сначала бегать в голом виде было немного непривычно, но ко всему со временем привыкаешь. Хоншед бежал рядом в одежде и даже не вспотел, а Дэанев уже обливался потом — был повод серьёзно задуматься.

Обратно пришли уже шагом. Нэв хотел поплавать подольше, но Шод не разрешил и дал только немного проплыть и окунуться недалеко от берега. Темно, Нэв устал и задыхался, а Шоду нужен живой друг, а не утопленник.

За этот день Дэанев устал так, что не заметил, как заснул в убежище. Сначала хотелось ночевать снаружи, но Шод даже и слышать об этом не захотел. Ещё не хватало, чтобы их тут поймали и неизвестно что сделали, пока они будут спать. Убежище надо ещё найти, даже с собакой, а увидеть, как они вдвоём валяются на земле можно издали, а это уже опасность.

— Шод, но здесь же никого нет, даже зверюги не водятся. Что со мной станет?

— Ничего не станет, если я буду сидеть рядом и сторожить, а ты спать. Тебя так устраивает?

— Но здесь же никого нет! Я голый бегал и не заметили! А белое тело на зелёной траве далеко видно.

— Никого нет — не значит, что никого не может быть! Разница понятна?

— Понятно, пошли спать внутрь.

***

Утром, не очень рано, король с Шинхаром изучали сводки донесений со всех королевств. Их замысел заработал исключительно успешно. Отсутствие следов — тоже след. То здесь, то там видели кого-то похожих на Дэанева и Хоншеда. По бесхозным землям сведений было меньше, но следы тоже попадались. Короля снова посещала назойливая мысль изловить обоих и вернуть на место.

— Шинхар, раз мы уже почти знаем, где они есть, то может приказать изловить и вернуть? Если уж Дэанев так сдружился с Хоншедом, то пусть уже этот Хоншед живёт. Снимем с него обвинения, назначим какое-нибудь мелкое дворянство и пусть гуляют здесь, пока не надоест. Мне неспокойно, когда мой сын скачет по гиблым местам почти один и ищет приключений.

— Изловить можно только попробовать. Хоншед не так слабо владеет предвидением или ясновидением, чтобы не почувствовать, что его снова начали ловить. Они снова начнут скрываться и неизвестно чем всё это кончится.

— Но может быть разослать им сообщения? Что у нас, мало посыльных и бумаги? Пусть хоть напишет мне при случае. Может быть договоримся. Что это за игры в прятки?

— Я подозреваю, что они не просто прячутся, а что-то ищут.

— Что они могут искать? Несуществующее хранилище, которое я сам придумал? Приключения на свою голову или ещё на что-то, чем они думают? Мир хотят посмотреть? Так для этого не надо скрываться. Достаточно попросить и я им обеспечу путешествие хоть на всю жизнь. Чего им ещё надо?

— Я думаю, что это надо не Хоншеду, а Дэаневу, а хочется ему самоутвердиться в собственных глазах. Вы знаете, что ваш сын всё ещё девственник?

— Что? Вы что, шутите? Он себе что, девку найти здесь не смог и погнал искать куда подальше? Он что, меня не мог попросить и я бы ему приказал пригнать хоть на каждый день, хоть на каждый раз?

— Вот именно, что здесь всё делали за него, а там он всё решает сам — наследственность.

— Безусловно, только как бы эта наследственность раньше времени не закончилась.

— Мы мало чем можем им помочь в этом вопросе. Вот донесение, что их видели на Гиблом болоте и один был болен.

— А почему я об этом не знаю? Может быть мой сын уже умер.

— Нет, вот их видели по дороге к Мёртвой долине.

— Значит на этот раз обошлось. Как-нибудь можно выяснить куда их несёт?

— Затруднительно, скорее всего они выбирают направление случайно. Монету подбрасывают или кость катают, может быть карты перемешивают. Так что вычислить не получится. Никто не может сказать, куда они поедут после Мёртвой долины.

— И где они сейчас? Или новых сведений не поступало?

— Почему? Поступали. Может быть тогда посмотрим весь их путь с самого начала?

— Действительно, что там было в начале?

— Вкратце было следующее: резня на постоялом дворе недалеко от Разочарованного леса — видно они туда собирались ехать дальше. Были убиты несколько переодетых стражников. Кто-то из уцелевших рассказал, что они пытались изнасиловать какого-то парня, но вбежавший парень чуть постарше, устроил жуткую резню и спас первого. Судя по описанию это был Хоншед.

— А тот, которого они собирались изнасиловать, судя по всему был Дэанев. Да этого Хоншеда не то, что помиловать — его наградить надо! — король пришел в ярость и еле сдерживал гнев. — В моём собственном королевстве подчинённые моего начальника охраны чуть не изнасиловали моего собственного сына. У Агхаба будет очень тяжелый день! Я его службу перевешаю и на колья пересажаю вместе с ним, если потребуется! Это же надо, такое от меня скрыть!

— Вот дальше: резня на постоялом дворе у границы Проклятых земель. Вырезаны все постояльцы и целая банда разбойников. Судя по всему под конец драки вмешался Хоншед и убил оставшихся в живых разбойников.

— Так, а где была стража? Или она искала кого бы ещё изнасиловать, ограбить или убить? С Агхабом придётся провести разъяснительную беседу о неполном служебном соответствии, может быть даже с пристрастием.

— Стражи по странному стечению обстоятельств на постоялом дворе не оказалось. Стража подъехала позже, когда все были уже убиты и в живых не осталось никого.

— По странному стечению обстоятельств Агхаб окажется скоро в комнате пыток — его люди сговорились с разбойниками!

— Далее, как я уже говорил, их видели на Гиблом болоте, а потом они устроили резню в ночлежке и в селе — кто-то напал на принца и Хоншед не оставил это без последствий.

— Я этого Хоншеда произведу в личные охранники Дэанева, а потом подумаю, куда ещё повыше. Мой сын в друзьях не ошибается, вот так вот выходит.

— А самое последнее сообщение было о том, что их видели недалеко от Чёрных холмов. Судя по всему, именно туда они и направлялись. Новых сведений пока нет — ждём дальнейших донесений.

***

Проснулись они уже днём — сказывалась усталость. Хоншед перерыл всё, что было, и погрузил на лошадей самое нужное. Следующее убежище было на самой границе Чёрных холмов — можно было не нагружаться сверх меры.

Пока они ехали в сторону Дикого высокогорья по дороге, позади послышался стук копыт. Кто-то догонял их как можно быстрее. Шод развернулся и поехал навстречу. На погоню было не похоже, скорее на одного всадника, но даже одного не стоит оставлять за спиной.

Из-за холма показался один человек на лошади, увидел их, скачущих ему навстречу, и остановился. Они остановились тоже и никто не решался подойти ближе. Хоншед знаком показал, чтобы незнакомец подъехал к ним — тот медленно двинулся вперёд.

Он подъехал ближе и Дэанев успокоился. Это был всего лишь ровесник Шода с довольно добродушным выражением лица. Хотя, если вспомнить, что мог творить Шод, то внешность могла скрывать смертельную опасность.

— Проезжай, проезжай, если бы я хотел убить тебя, то уже бы это сделал.

— Откуда такая уверенность? Хотя, если вас двое…

— Хватит и меня одного. Ты что, не проезжал через Лимунтад? Или они уже всё забыли?

— Так вы те самые? Такое творить мог разве что Хоншед, но о нём давно не слышно.

— Я и есть Хоншед, так что можешь подъехать. Безграничная дурость меня приводит в неудержимую ярость.

Парень подъехал и осмотрел их обоих. Неужели вот эти двое почти ещё подростков могли устроить такую бойню? И не убили его здесь прямо сейчас.

— Если ты думаешь, почему тебя не убили, то я тебя сразу спрошу: зачем нам тебя убивать?

— Хоншед, но про тебя рассказывают страшные вещи! Этому трудно не верить!

— Одному парню не давала ни одна девушка. Он со злости и отчаяния пошел на конюшню, засадил кобыле и задолбил её досмерти. Ты этому веришь?

— Чего-то я сомневаюсь в этой истории от начала до конца. Что я, жеребцов не видел?

— Вот про меня такие же истории рассказывают. Нашли на кого сваливать и продолжают. Из того, что мне приписывают, я совершил отсилы четверть.

— Э, четверти тоже достаточно.

— Слушай, как там тебя зовут, будешь дальше тупить — и я разозлюсь. — Шод терял терпение.

— Зовут меня Некит, а это с тобой Дэанев?

— Ты исключительно догадлив, поехали с нами. Здесь не очень хорошо путешествовать одному.

— А вы меня точно не прикончите?

— Вот сейчас стащу тебя с лошади и надаю ногами по заднице! Больше мне делать нечего, Зачем тебя понесло через эти края?

— Я не должен этого никому говорить.

— Значит тащишь письмо или устное сообщение. Я даже не буду спрашивать про остальное. Ты хуже дороги, чем через Лимунтад и Чёрные холмы, придумать не мог?

— А откуда ты знаешь откуда и куда я ехал?

— А знать не надо! Эта дорога идёт из Лимунтада. Другой дороги отсюда туда нет. На посыльного из Лимунтада ты не похож. Там посыльные прячутся не хуже разведчиков.

— Быстро вы про меня всё выяснили.

— Я боюсь, что не только мы. Может всё-таки с нами поедешь? Хотя бы до границы.

— Не могу, мне надо успеть до захода солнца — очень срочное поручение.

— Тогда не скачи по дороге, а гони напрямую. Так безопаснее для тебя.

Парень погнал вперёд и скрылся за холмами. Шод и Нэв смотрели ему вслед. У обоих было какое-то грустное настроение, как будто что-то должно было случиться.

— Нэв, смотри, он всё-таки по дороге поехал.

— Лучше бы он с нами поехал, а почему мы едем по дороге, если по дороге ехать опасно?

— Потому, что мы едем вдвоём и я с тобой. По дороге можно перекусить, поторговать и узнать новости. Но одному по здешним дорогам, да ещё и ничего не зная — слишком опасно.

До границы Чёрных холмов ехать оставалось ещё немного. К ночи следующего дня можно было уже добраться до Дикого высокогорья, а сейчас они просто ехали к убежищу. Последние дома оказались совсем необитаемыми. Не то, чтобы это было чем-то особенным, но выглядело странно. Впрочем, к странному после таких путешествий начинаешь привыкать.

Очередной дом подавал признаки жизни, из него доносились стоны, а иногда крики. Хоншед направился в сторону дома, но Дэанев попытался его остановить.

— Может не надо? Помнишь, как ты уже зашел на похожие звуки? Оказалось, внутри парень засаживал девушке, а ты застал их прямо на середине. Мне стало аж неудобно.

— Переживут, невелика потеря, подумаешь, увидели их за сокровенным занятием — не того стесняются.

— Ладно, но в этот раз я вхожу первым. У тебя странное свойство — врываться с арбалетом наперевес.

— Входи. Странное свойство, странное свойство, может там кого-то убивали.

Дэанев вошел внутрь. Дом имел от дома только название. Это была постройка с несколькими комнатами и косой дощатой крышей. Полы были из досок, лежащих прямо на земле. Из одной из комнат раздавались звуки. Он вошел в туда и заорал от увиденного.

— Шод! Шод! — протяжно вопил Нэв.

— Чего ты там увидел? — в комнату вошел Шод и остановился на пороге. — Вот и всё. Приехал. Успел до заходя солнца.

В комнате с балки под крышей свисала верёвка с крюком, на которые развешивают разделываемые туши. На крюке висел совершенно голый Некит. Для большей изощрённости крюк был вставлен в его зад, а спереди проткнул низ живота и охватывал кость внутри. Тело висело спиной вверх и покачивалось в стороны.

Шод обошел Некита вокруг и посмотрел на окровавленную голову — в нескольких местах в неё были вбиты гвозди. Было странно, что с такими ранами в голове ещё можно было жить. Гвозди вбили не все — рядом на полу валялись ещё. Становилось ясно, что убийцы бросили дело на середине.

— Некит, Некит, кто это сделал? — пытался спросить Нэв, но на ответ уже можно было не рассчитывать

— Нэв, он не может говорить — они ему голову повредили. Кто-то ещё очень хотел узнать, что он везёт и не задумывался о средствах.

— А если гвозди вытащить, и с крюка его снять? Если он не выживет, то может быть хоть назовёт кого-нибудь? Он же их видел.

— Уже не назовёт — говорить он никогда не сможет. Я думаю, что его так изувечили не для допроса, а для устрашения. Его дождались, поймали, допросили, а когда всё узнали, то расправились с ним.

— Что же он вёз? Надо было узнать. Пусть силой, но узнать. Почему как только я с кем-то познакомлюсь, так обязательно с ним случается несчастье. Плакать хочется!

Дэанев уже не раз ловил себя на слезах, но сделать ничего не мог. Жизнь издевалась над ним как умела, но била не его, а тех, кто ему нравился. На кол чуть не угодил Шод, над Ювэном всю жизнь издевались, а Некита убили, ещё не до конца, но это было ещё обиднее.

— Спасти его мы не можем. Узнать от него ничего мы тоже не можем. Нэв, я предлагаю его просто добить, чтобы он не страдал. Жалко, конечно, но больше ничего не остаётся.

— Делай что считаешь нужным. Я не хочу смотреть. Я видел много пыток, но эта изощрённее всех. Тогда я смотрел и мне было скучно. Даже зрелища приедаются со временем. А сейчас я смотрю и мне больно, очень больно. Оказывается можно истязать человека даже не прикасаясь к нему.

— Всё можно, но к боли придётся привыкнуть. — с этими словами Хоншед перерезал горло Некиту.

После того, как тело Некита сняли с крюка и положили на пол, похоронить его не удалось — не было лопаты, ехать было уже невесело. Дэанев не привык терять друзей и знакомых, во всяком случае пока те не переставали таковыми быть. Теперь всё стало по-другому. Теперь не он распоряжался событиями, а события им.

Чёрные холмы остались позади. Ехали они уже по Елмаденвиналу. Некит не доехал совсем чуть чуть. От этого становилось совсем погано. Через Сминоквац ехать уже не стали — раз никто их уже не ищет, то и скрываться особенно незачем. Но это не значит, что надо выставить голую задницу на дорогу и ждать пока тебе засадит первый встречный! Хоншед рассуждал именно так и ехали они со всеми предосторожностями, как будто их продолжали искать. Дэанев был расстроен и ныл.

— Я не понимаю одного, Шод, вот они такое делают с людьми. Неужели им не жалко их? Уродуют, калечат, истязают, убивают, пытают, терзают.

— А тебе было жалко тех, кого твой папа отправил на казнь? Тех, кого допрашивали при тебе с пристрастием? Кого сгноили в рудниках и каменоломнях?

— Кроме тебя — никого. Но они получили за дело, я надеюсь, что за дело. Неужели я ничем не лучше их? И ты тоже. Мы такие же, как они, только цели у нас разные. Каждый сам за себя и за своих.

— Нет, мы разные. Мы каждый за себя и за своих, а они каждый сам за себя и только. Они грызутся из-за чего угодно. Они не способны делиться и жертвовать ради кого-то.

— Я знаю, что ты готов был пожертвовать собой ради меня, но я то чем пожертвовал? Когда ты рисковал собой, чтобы проводить меня перед тем, как я попал к работорговцам. Они ведь могли и в голову выстрелить.

— Ты пожертвовал своей безопасностью и рисковал своей жизнью, когда спасал меня из тюрьмы.

— Я тогда не знал, скольким я жертвую.

— Ты знал. Ты пожертвовал своим благополучием, этого достаточно. Большинство неспособны даже на это. Они будут объедаться, отбирая у других, которые будут умирать с голода, пока не убьют и не займут их место и не продолжат делать то же самое.

— Конец этому когда-нибудь будет?

— Никогда. И нам придётся видеть это всю жизнь.

***

После полудня король устроил выговор Агхабу. Вообще, Агхаб после случившегося посчитал, что легко отделался. При других обстоятельствах можно было не миновать комнаты пыток и встречи с палачом. Впрочем, зарекаться не стоило.

— Агхаб, — начал король с порога. — доложите мне о случае на постоялом дворе около двух недель назад.

— Ваше величество, можно уточнить, о каком именно случае идёт речь? В королевстве каждый день много чего происходит.

— Очень любопытно, а раз так, то перечислите мне все случаи того времени. Может быть я что-то упустил?

— Был случай с нападением на постоялый двор разбойников. Когда подъехала стража в живых уже не осталось никого.

— А где же была стража? Почему её не было на постоялом дворе, когда я приказал дополнительно расставить стражу везде, где могут остановиться беглецы?

— Стража отправилась преследовать похожих по описанию, а когда вернулась, то на постоялый двор уже произошло нападение разбойников.

— А что, преследовать подозреваемых отправилась сразу вся стража с постоялого двора? Сколько же стражи там было?

Агхаба мелко затрясло. Сейчас он был очень близок к комнате пыток, о которой знал не понаслышке. Ещё немного и король от подозрений прикажет перейти к допросу, а тогда мало уже не покажется.

— Около десяти человек, но на дорогах неспокойно и разделяться было опасно. К тому же для преследования подозреваемых стражники вынуждены были разделиться на два направления и двигаться в противоположные стороны.

— Очень занятно и рассудительно, а ещё?

— Был случай с убийством семерых переодетых стражников на постоялом дворе. Убийц так и не нашли. Хозяин постоялого двора рассказал, что убийца вообще был один и в одиночку перебил всех.

— Очень любопытно, а как это кому-то удалось в одиночку расправиться с семерыми хорошо обученными и готовыми к нападению стражниками?

— Нападение произошло внезапно и никто не успел ничего сделать. Так мы решили по рассказу хозяина.

— И кто же мог совершить такое нападение?

— Есть предположения, что это был Хоншед.

— Очень любопытно, а он был один или с кем-то?

— Хозяин сказал, что с постоялого двора ушли двое.

— И кто же был этот второй?

— Известно, что Хоншед сбежал не один, а с принцем, следовательно вторым мог быть только принц Дэанев.

— И когда же появился этот второй? Точнее когда на постоялом дворе появился мой сын?

— Принц Дэанев появился на постоялом дворе по словам хозяина… точнее тот, кто ушел потом с Хоншедом по словам хозяина, пришел незадолго до его появления. — Агхаб начал запинаться.

— И что делали стражники, когда пришел Дэанев?

— Хозяин рассказал, что началась какая-то возня, а потом ворвался Хоншед и перебил всех стражников.

— И что же это была за возня? Можете рассказать?

— Мы считаем, что стражники попытались задержать Дэанева по Вашему приказу, но Хоншед помешал им это сделать.

— Ага, теперь мне кое-что становится понятно. А как они пытались задержать Дэанева, что так увлеклись и Хоншед застал их врасплох? Моему сыну ещё пятнадцать лет не исполнилось.

— Вполне возможно, что Дэанев оказал сопротивление и, в соответствии с Вашим приказом обращаться с принцем осторожно, его пытались связать и привезти во дворец.

— Очень хорошо, а сколько же стражников понадобилось для того, чтобы связать Дэанева, с учётом того, что рядом с ним мог в любое время появиться Хоншед?

— Очевидно двое или трое, а остальные следили, не появится ли Хоншед. Я так думаю.

— А что по этому поводу говорит хозяин?

— Он не видел подробностей происходящего в комнате.

— Значит, как я понял, Дэанев вошел в комнату, стражники задержали его, но вошел Хоншед и всех перебил потому, что часть стражников отвлеклась на Дэанева, а остальные оказались неспособны отразить нападение Хоншеда меньшим числом?

— Да, именно так всё и было.

— А откуда ваши стражники узнали, что вошедший был именно Дэанев? Или они все знают его в лицо?

К такому вопросу после рассказа Агхаб оказался не готов. До этого всё так хорошо сходилось и складывалось, а тут получилось полное расхождение со всем и во всём.

— Я не думаю, что они знали в лицо принца — мои стражники не все бывали в столице.

— С чего же они тогда решили, что вошел принц, если они его никогда не видели и вошел он один, а искать было приказано двух?

Агхаб замялся и мысленно сделал ещё один шаг в сторону комнаты пыток — король затеял этот разговор не просто так и знает гораздо больше, чем показывает.

— Достоверно я не знаю. Мы основывались на показаниях хозяина, а он мог и всё перепутать.

— Или Вы могли всё неправильно истолковать. Есть другие толкования происшествия?

— По не до конца проверенным сведениям несколько стражников попытались изнасиловать неизвестного, который проиграл себя им в кости. По случайному стечению обстоятельств неизвестный оказался принцем Дэаневом и, к счастью, почти сразу следом за ним вошел Хоншед, который и предотвратил преступление.

— Хоншед оказал Вам неоценимую услугу. Вы знаете, что полагается за надругательство над дворянином, особенно если это наследный принц? Вы знаете, что полагается даже за попытку укрывательства такого преступника? Если такое будет продолжаться и дальше, то Вы можете легко занять место Хоншеда в камере и его приговор станет Вашим.

— Ваше величество, единственным моим ничтожным оправданием служит то, что я не могу лично проследить за каждым из стражников и это позволяет им совершать злоупотребления своей властью.

— Вот именно, так что с этого момента будьте предельно осторожны, учитывая единственное и ничтожное оправдание.

Агхаб был подавлен. Это был не какой-то мелкий проступок — это было государственное преступление, в котором он оказался сам для себя неожиданно замешан. Его служба чуть не рухнула из-за скотской выходки нескольких его рядовых подчинённых.

К сожалению для него Хоншед слишком быстро избавил их от мучений. Если бы ему самому удалось их поймать живыми, то их вопли месяцами сотрясали бы стены комнаты пыток. Теперь оставалось только самому не попасть в эту комнату.

***

Вечером удалось добраться до Дикого высокогорья. Дорога незаметно шла вверх и где-то на горизонте показывались горы. Дышать становилось немного труднее, как это бывает в горах.

— Шод, может расскажешь про эти места, раз мы уже почти добрались? Пока ещё говорить можно.

— Дикое высокогорье — место непростое. Ты Безлюдную пустошь помнишь?

— До самой смерти не забуду. У меня там чуть мозги через уши не полезли.

— Так вот, здесь то же самое, только послабее. По мозгам так сильно не бьёт, но при долгом пребывании с ума сводит, за несколько лет точно. Не всех сводит, но многих, каждого десятого точно, а каждого пятого может быть. Ты не бойся, нас не коснётся. С ума тут сходят те, кто уже был немного тронувшийся.

— Это успокаивает, я уже боялся повторения Безлюдной пустоши и её кошмаров.

— Ты не радуйся, Дикое высокогорье пустует не просто так. То-есть оно не совсем пустует, а ни одно королевство его к себе не присоединило, и не напрасно. Следом за чокнутыми начинают сходить с ума люди вменяемые. За тысячелетия на Диком высокогорье сошло с ума и одичало столько людей, что само место оказалось проклятым. Рассказы ходили в таком количестве, что можно было все библиотеки наполнить. В итоге никому не хотелось повредиться умом и Дикое высокогорье оставили в покое.

— Занимательное место, там, наверно, весело.

— Когда на кол попой насаживают, тоже поначалу весело, только потом не очень приятно.

— Да шучу я, будем следить друг за другом. Мы же туда не на годы собрались.

Тогда Дэанев ещё не знал, насколько он ошибается и что его ждёт на этом высокогорье. Хоншед рассказал историю, но не всю. Всю он просто не знал. Им ещё предстояло узнать, какая связь между Диким высокогорьем и Вымершим королевством.

— А жить где будем? Опять по убежищам?

— В убежище поедем только в крайнем случае. На Диком высокогорье можно жить где хочешь с остальными людьми, это тебе не Лимунтад. Люди на Диком высокогорье небогатые, так что любителей наживы там мало. Придурков разных много, но они неопасные.

Пока они говорили, уже подъехали к небольшому селу возле дороги. Уже издали был слышен крик, визг и вопли. Дэанев присмотрелся и поехал быстрее. Во дворе одного из домов разыгрывалось настоящее представление, то-есть издали показалось, что представление.

Совершенно голый парень насиловал овцу прямо посреди двора, а совершенно голая девушка лупила его веником и орала на всю деревню. От увиденного Дэанева чуть не стошнило, но прислушавшись к их воплям, ему стало просто дико смешно, настолько, что он чуть не свалился с лошади.

— Ты мне не дала! Я за это всю твою скотину перепихаю!

— Нет, ты не скотину будешь трахать, а меня!

— А тебя я после всей скотины отымею!

Парень отпустил овцу и погнался за козой, девушка побежала следом, продолжая лупить его веником и иногда тыкая ручкой веника в зад. Коза бодалась и уворачивалась, но участи овцы не избежала.

— Хорошая у тебя коза… была. Вот если бы ты была такая же хорошая, как твоя коза!

— А вот сейчас узнаешь! Я тебе сейчас такое покажу!

С этими словами девушка оторвала парня от козы за уши и поволокла в сторону двери дома. Вокруг забора за происходящим с вниманием наблюдали дети и просто прохожие, сбежавшиеся на крик.

— Во! Ребята, а у вас кобылы или кони? Я ещё кобыле хочу сунуть! У меня кобылы ещё не было!

— Не получится! У нас жеребцы! — сам от себя того не ожидая заорал Нэв.

— А за отсутствием кобылы сойдёт и жеребец! У него только дырок меньше!

— А ты у меня дырки считал?! — заорала девушка и, стиснув голову парня между ног лицом вверх, поволокла в дверь раскачивающейся походкой. Парень только возмущённо мычал.

Когда веселье стихло и стало ясно, что продолжения не будет, сборище быстро разбежалось. Судя по виду общественности такое тут было не редкость и случилось сейчас далеко не самое большее из того, что иногда случалось.

— Шод, мне бабу на несколько месяцев точно расхотелось после увиденного.

— Это ты ещё не всё видел. Поехали искать ночлежку или что у них вместо неё.

Дэанев с любопытством разглядывал обитателей Дикого высокогорья, ему с непривычки было на что смотреть. Некоторые из них вообще не носили одежду, а объяснялись нечленораздельными выкриками, отдалённо напоминающими человеческую речь. Другие были такие же нестриженные и небритые, но ещё носили какое-то рваньё. Остальные производили вид разумных людей, но всё равно вели себя странно.

— Шод, они что, такие бедные, что у них даже одежды нет? Здесь что, холодов не бывает?

— Здесь всё бывает, но они считают, что так лучше, можешь их самих спросить, только лучше ни с кем не разговаривай без крайней необходимости.

Лошадь под Дэаневом дёрнулась и взбрыкнула задними ногами так, что чуть не скинула его. Он обернулся и увидел, как от лошади отбежал кто-то из местных.

— За хвост лошадь дёрнул. — пояснил Шод.

— Зачем? Она же его убить могла. Я мог слезть и его прибить за такое. Думать надо, что делаешь.

— Они не думают зачем и что делают. Здесь так принято. Другие здесь не живут. Ты ищешь логику там, где её нет. Все их поступки в той или иной степени просто случайны.

— А если кому-нибудь вдруг меня убить захочется? Случайно. Тоже убьёт?

— Вполне может, но это вряд ли. Они по мелочам умом трогаются в первую очередь.

Ночлежка обнаружилась в самой середине деревни. Заведение имело непотребный вид, но лучшего можно было не ожидать. В Елмаденвинале так не выглядели даже постройки для животных. С недобрыми предчувствиями Дэанев открыл дверь и вошел внутрь. Странно, но внутри всё было очень даже прилично. Такого увидеть в такой развалине он не ожидал.

Проходивший мимо человек непонятного возраста вдруг повернулся к Нэву и схватил его одной рукой за попу, а другой спереди между ног, нащупывая пальцами письку. Это был уже перебор! Такого терпеть было нельзя, разве что от девушки.

Дэанев крутанул руку, с хватившую его спереди и ударил придурка под колени. Тот рухнул и Нэв, почувствовав, как его охватывает какое-то новое ощущение сильнейшей ярости, придающее неимоверную лёгкость всему телу, со всей силы ударил его по затылку кулаком. Раздался хруст и человек мешком повалился на пол.

— Девок будешь лапать! — прорычал Дэанев, еще не вполне понимая, что впервые смог убить кого-то голыми руками. — Скажи спасибо, что не убил!

— Лучше бы ты его убил. — раздался голос хозяина. — Он уже достал всех.

Придурок лежал и не шевелился. У Дэанева возникали нехорошие подозрения. Ещё не хватало нажить приключения здесь, сразу по прибытии. Шод пнул ногой труп и посмотрел на Нэва.

— Нэв, ты его насмерть уложил с одного удара. Поздравляю! Мои уроки не прошли даром.

— Эй вы! Ночь бесплатно и выпивка с едой тому, кто закопает его подальше — мне возиться лень. — влез хозяин.

Хоншед выволок тело за ноги за дверь, хозяин дал в руки Дэаневу лопату и указал куда тащить и где закапывать. Всё происходящее казалось каким-то несерьёзным, если бы не труп, который они тащили.

— Шод, они что, не понимают, что я сделал?

— Всё они понимают, но им какая разница.

— Я не понял, как это какая разница? Я приехал и прибил одного из них, пускай за дело прибил, но тем не менее. Он же чей-то родственник в конце концов.

— А им нет дела ни до чего: ни кто чей родственник, ни кто кому кем приходится. Помнишь парня, который с козами и овцами, и девку, которая его била? Так вот, это была его сестра, причём родная, я тут краем уха слышал пока мы ехали.

— А разве можно вставлять собственной родной сестре? А если ещё и дети получатся?

— А их это не волнует!

Дэанев промолчал — его мутило от всего происходящего. Каждый раз, когда ему казалось, что хуже быть уже не может, он делал шаг вперёд и убеждался, что может! Ещё как может!

Неизвестного закопали и притоптали землю. Еще пройдёт немного времени и от могилы не останется даже следов. Не хотелось бы, чтобы прибили здесь — так и закопают, если удосужатся закопать. Хоншед клялся, что видел здесь скелет, заброшенный на дерево. Видно, решили не закапывать, а на дерево поместить — чтобы место на земле не занимал.

Пока они шли через огороды к ночлежке, в одном из огородов наткнулись на пугало. Ещё немного присмотревшись они увидели, что пугало сделано из скелета, насаженного на кол. Дэанев очень надеялся, что после естественной, насколько это можно, смерти.

Двое ребят примерно их возраста проволокли за ноги третьего задницей по земле мимо них. Дэанев бы после всего увиденного не обратил внимания, если бы не их разговор.

— … А давай ему эту деревяшку в задницу забьём?! Представляешь, как весело будет?

— Это ты здорово придумал! Она толстая!

Трое уже скрылись за углом дома, но Дэанев уже шел следом, чтобы не потерять их из виду. Ему не хотелось влезать раньше времени потому, что ещё оставалась надежда, что они шутят и просто хотят напугать своего приятеля. Он вспомнил свои игры в детстве и подумал, что они творили ещё и не такое. Один раз так увлеклись, что напугали палача в комнате пыток. Издали доносились разговоры.

— Урода два! Вы же попу мне порвёте!

— Гы-гы-гы-гы-гы…

— Смотри, дурак, а соображает!

— А я что говорил — будет весело!

— Отпустите уроды! Придурки! Что я вам сделал? Передурки придурковатые!

— Отпустим, отпустим, колышек маленький в попочку забьём и отпустим!

— Гы-гы-гы-гы-гы…

Догнал он их немного позже за домами. Двое уже положили третьего на живот и стягивали с него штаны. Третий сопротивлялся, как мог, но сил явно не хватало.

— Погоди, ты тяжелее — сядь сверху и держи ему руки, а я штаны сниму. Вот так. Получается!

— Снимай быстрее, пока никто не пришел, вот деревяшка, а чем забивать будем?

— У, проклятие, не подумал, давай ногами забьём.

Дэанев увидел, как с лежащего сняли штаны и приставили в попе заострённый кусок полена. Если всё это игра, то сейчас они заржут и разбегутся. Он обернулся и увидел крадущегося за ним Шода. Тоже идёт следом, значит дело серьёзное, может быть серьёзное. Стоящий слегка пальцами ноги пнул полено.

— Больно. Не получается. Пяткой надо изловчиться или как-нибудь ещё придумать.

— Жиром надо было натереть или маслом. Сейчас я ему конец полена вставлю, а дальше само пойдёт. А ну не сжимай задницу! Всё равно запихну!

Вот это были уже не игры. Ярость снова вспыхнула в Дэаневе и он с разбега ударил стоявшего в бок ногой под рёбра — туда, где должна была быть печень. Сидевший от неожиданности выронил деревяшку и уставился на Дэанева, раскрыв рот, а его приятель уже лежал на земле, сложившись пополам.

— Рот надо закрывать, когда в задницу смотришь! — с этими словами Дэанев ударил сидевшего на парне ногой в челюсть. От удара челюсть съехала набок, а зубы полетели в стороны.

— Мы… играли… — пытался произнести лежавший на земле, держась за отбитый бок.

— Я тоже сейчас поиграю! Знаете какие у принцев игры?! Сейчас узнаете! Всё узнаете!

Дэанев пинал этих двоих так, что аж вспотел. Сзади стоял Хоншед и хлопал в ладоши. Когда Дэанев остановился, то те уже не дышали — он забил их насмерть.

— Можешь же! Можешь, когда захочешь! — радовался за друга Хоншед.

— Ребят, только меня на радостях не убейте, ладно. — повернув голову осторожно сказал всё ещё лежавший на земле.

— Занозы вынуть, или ты сам? — спросил Хоншед.

— Обошлось без заноз, но если бы вы не успели, то конец был бы мне не скорый, но верный.

— Мы за ними проследили, когда они тебя ещё волокли. За что они тебя? — полюбопытствовал Дэанев.

— Просто так, ради удовольствия и развлечения.

— Мы сначала думали, что вы так играете.

— Никто тут не играет, а ты правда принц?

— Да, тот самый Дэанев, которого недавно искали.

— А это с тобой должен быть Хоншед. Недавно вас искали так, что всё тут перевернули.

— Я догадываюсь: папа денег, наверно, не пожалел на награду за меня, а ты кто?

— Я — Кеним, можете ночевать у меня. Наша ночлежка — место весёлое, но шумное — вам отдохнуть не дадут.

— Мы уже видели. Я там ещё одного прибил.

— А! Так это ты его прикончил? Ты просто наш благодетель. Как мы от этого придурка натерпелись! Он ни одного мальчика не пропускал, чтобы не облапать и не пощупать.

— А чего вы сами его не прибили? — не удержался Шод.

— Не успели — не до него было.

Дэаневу снова становилось плохо. Почему-то вспомнилось, как у него пару лет назад разболелся живот и его лекари промывали водой через попу, было небольно, но неприятно. Сейчас было похожее ощущение, что душу промыли дерьмом и вытащили через задницу.

— Так жить нельзя!!! Так жить нельзя!!! — орал он изо всех сил. — Так жить недопустимо!!!

— Ха-ха-ха-ха! Хи-хи-хи-хи! — это уже хохотал Хоншед. — Довели! Довели! Доконали!

— Чему ты смеёшься?! Плакать надо!

— У меня сил нет плакать, сам потом поймёшь.

День закончился у Кенима отмечанием знакомства. Шод и Нэв обсуждали стоит ли взять его с собой или подождать, пока всё закончится, и пригласить уже во дворец. Решили, что таскаться втроём, конечно, веселее, только заметнее и лучше подождать, пока всё закончится, тем более, что у Кенима есть дела и бросать их сейчас не стоит. Ещё месяц его никто не тронет точно, а через месяц он будет уже с ними.

***

В полдень, ближе к концу, в ордене некромагов свирепствовал и бушевал разъярённый Нучаб. Мало того, что орден Замкнутого Пути обошел его орден, это ещё можно было как-то пережить — не в первый раз случается, так ещё и сами же проглядели происхождение почти обожествлённой души.

— Все мы неучи и бездарности, а я — главный неуч и бездарность! Как можно было такое проглядеть? Нет, вы мне скажите, как можно было такое проглядеть всем орденом?

— Но ведь все мы ошибаемся, ничего же страшного не произошло. — пытался образумить Нучаба кто-то из собравшихся вокруг него.

— Такие ошибки недопустимы! Так жить нельзя! Так жить недопустимо! Всё произошедшее недопустимо!

— Да в чём же дело? Чего ты так надрываешься? — вокруг Нучаба собрался если не весь орден, то большая половина.

— Кто мне сказал, что воскресла душа Дгашхока? Покажите мне, кто это сказал?

— Да ты сам сказал! Забыл уже что ли?

— Ничего я не забыл! Неужели никто не обратил внимания на странность этого воскрешения? Неужели никого не удивило, что вдруг неизвестно у кого появляется такая силища?

— Ну и пусть силища, а в чём подвох то?

— А подвох в том, что я глупость сказал, а никто эту глупость не проверил и все начали за мной повторять. У нас здесь что, Орден Замкнутого Пути или церковная школа? Хотя зря я клевещу на их орден — даже они до такого не доходят.

— Глупость то в чём заключается? Ты скажешь уже наконец?

— А глупость заключается в том, что мы приняли за воскрешение и потом ещё пробовали воскрешать душу, которой не было.

— А теперь переведи всё сказанное на человеческий язык.

— Твэдх выяснил, что Дгашхок обрёл такую силу потому, что кто-то из будущего наделил его ей. А знаете, что это значит?

— Да говори уже, сил нет — развёл тягомотину.

— Кому-то из будущего не понравилось его прошлое и он пожелал, чтобы там появился кто-то подобный Дгашхоку. Всё бы ничего, но, когда он это пожелал, время Дгашхока ещё не наступило в самом прямом смысле. То есть и то и то было в будущем, а было это, может быть, пять тысяч лет назад. Теперь понимаете?

— То есть самозародившаяся душа, демон. Душа породившая сама себя из ничего. Так все души берутся из ничего. Мы даже ещё не выяснили, откуда они берутся.

— Вы не орден! Вы сборище слабоумных! Ваше место в Ордене Сочувствия. Следствие легло в основу своей причины! Кроме меня это кто-нибудь понимает?!

— То есть душа, которую мы приняли за обычную, оказалась просто воплощением чьего-то желания?

— … — Нучаб умолк и перестал орать от неожиданности. — А ты откуда знаешь и почему до сих пор молчал?

— Так ты же говорить никому не даёшь — орёшь непрерывно.

— А раз ты так хорошо всё знаешь и понимаешь, то тогда и объясняй всем вместо меня.

— А тут и объяснять нечего. Ты хоть одну книгу по некромагии вспомни, особенно про души.

— Я что, по-твоему, этого не читал?

— Значит перечитай. Ты со своей занятостью скоро уже основы некромагии забудешь. Души бывают самозародившиеся или обычные, а бывают наделённые извне, как в случае с Дгашхоком.

— А что же ты такой умный молчал, когда мы мероприятие по воскрешению проводили?

— Когда вы его проводили, я ещё не приехал. У вас тут, похоже, на почве всеобщего счастья весь разум отшибло.

— Да уж, было отчего рехнуться. А вот теперь дальнейшее воскрешение будет затруднительно, причём виноваты в этом мы. Мы навоскрешали столько всякой дряни, что омрачим всё пришествие Дгашхока её похождениями. Мало кто пожелает теперь воскресить Дгашхока, а ныне Хоншеда, после всех последующих событий.

— Надо бы хуже, да некуда. Но ничего, всё ещё можно исправить. Нучаб, ты можешь внятно изложить, что ты наворотил?

— Я пытался вытянуть из прошлого душу, которую надо было тянуть из будущего.

— Так какие трудности? Вытяни из будущего её и ещё столько душ, сколько сможешь. Чего ты вцепился в куцее прошлое, когда в твоём распоряжении бесконечное будущее?

— О горе мне! Горе! За что меня боги наказали такой тупостью! — с воплями и проклятиями Нучаб устремился к себе — познания собственной глупости и недальновидности на сегодня было достаточно.

***

По Дикому высокогорью они ползли два дня. Уже через день Нэв понял, что рассудок его тронулся, когда пытался доказать Шоду, что все лица у людей одинаковые, а разница только кажется потому, что одни лица человек видит долго, а другие редко.

Однообразие дикости утомляло. Эти места назывались дикими не потому, что люди сходили здесь с ума, а потому, что они дичали. Всё, что здесь можно было увидеть, не было сумасшествием, это была просто дикость, которую посторонние люди принимали за сумасшествие.

Дэанев представил себе, как он пришел бы на завтрак голым, сославшись на жару. Да, папа бы точно решил, что я спятил. Почти взрослый сын шастает по дворцу голым и утверждает, что ему жарко. Такого не то, что представить — о таком он подумать не мог.

Ну ладно, голым в жару ещё можно было себе представить, но использовать вместо девушки овцу или козу? Развлекаться делая всё, что захочется? Да, можно, но только если другие не страдают. Он вспомнил, как один из местных попросил у них за деньги арбалет, чтобы пострелять по своим детям потому, что жена их слишком много нарожала, а жена стояла рядом и предлагала деньги.

Даже это ещё можно было понять. Ну наплодилось детей больше, чем хотелось, но зачем их выращивать для того, чтобы убивать, причём самому? Родители сказали, что хотят посмотреть, какое это произведёт на детей впечатление, когда они начнут по ним стрелять.

Шод тогда потерял терпение настолько, что едва не зарубил их обоих. И он сделал бы это, если бы они не предложили зарубить вместо себя соседей потому, что у соседей нет детей, а они очень хотят и просят у них дать им хоть одного ребёнка потому, что у них детей настолько много, что девать некуда. Дэанев ещё раз вспомнил вчерашний случай и ему снова стало плохо.

— Эй! Если вы ищете, где ночевать, то идите к нам. Мы вам ещё денег дадим. — орал хозяин дома.

— А с чего это такая щедрость? — недоверчиво засомневался Шод. — Мы только ночевать, а не попы подставлять.

— Да в задницу ваши попы! У вас, я вижу, арбалет есть. Дадите пострелять?

— Да стреляй сколько хочешь, только много не постреляешь — у меня арбалет тугой.

— А мне много и не надо. У меня жена детей слишком много нарожала, я их поменьше сделать хочу, ну и развлечься заодно.

— А зачем тебе тогда арбалет? — уже не удивлялся Хоншед. — Ты же не попадёшь! Поленом по голове прибей или утопи.

— Дядь, не давай ему арбалет! — кричали столпившиеся вокруг Шода и Нэва штук пять детей от шести до двенадцати лет возраста. — Он по нам опять стрелять начнёт!

— Опять?! — не выдержал уже Нэв. — Что вы ему сделали, что он вас убить хочет?

— Мы к соседям в гости ходим, помогаем, чем можем, а родители не любят соседей и хотят, чтобы нас стало меньше. А соседи предложили пару штук нас им подарить потому, что у них своих нет, а папа решил, что лучше нас убьёт.

— Да, убью, я не для того вас выращивал, чтобы отдавать соседям. Я лучше в вас постреляю — так веселее.

— Нэв, тебе это ничего не напоминает?

— Даже не намекай. Я, когда вернусь домой, очень серьёзно поговорю с отцом.

— Я думаю, что решу этот вопрос. — злорадно ответил Шод. — Дети, ничего, если я ваших папу с мамой немного покромсаю?

— А по-другому нельзя? — спросил один из детей.

— А по-другому не получится! — с этими словами Шод схватился за клинок.

— Ты лучше соседей наших покроши! — наперебой заголосили муж с женой. — Тогда детям ходить не к кому будет.

— Всё, придурки, не надо было меня так доводить!

Обоим был бы конец, если бы Нэв не схватил Шода за шиворот и не заорал, что не допустит, чтобы тот убивал родителей на глазах у их собственных детей.

— Это родители?! Это родители?! — не унимался Шод. — Это уроды, а не родители! Выродки проклятые! Зачем выращивать детей, чтобы самим их убивать?! Ты где такое видел?!

Хоншед разошелся не на шутку: он сунул в руки Нэву заряженный арбалет и ткнул пальцем в среднего ребёнка.

— Стреляй! Давай, стреляй! Не можешь?! Рука не поднимается?! Я тебе больше скажу, даже у меня рука на таких детей не поднимается, а это редко бывает. А их папочка решил по ним пострелять ради развлечения, чтоб к соседям в гости не ходили. Правильно, да?!

— Шод, да успокойся же ты! Тебе не надо никого убивать.

— Я ещё понимаю, если бы они только что родили ребёнка и просили меня его убить. Я ещё понимаю, если бы ребёнок оказался калекой и пришлось бы его убить. А этот выродок хочет пострелять по здоровым, красивым, умным детям из боевого арбалета, который пробивает насквозь бронированную лошадь!

— Тогда убей их родителей и дело с концом! — теперь разозлился уже сам Дэанев. — Меня уже трясёт!

Может быть Хоншед и убил бы мужа с женой, но почуяв, что дело плохо, те исчезли. Дети окружили их и выжидающе смотрели, что будет дальше. Шод забрал у Нэва арбалет и обратился уже к детям.

— Берите, что у вас есть, и перебирайтесь к хорошим людям, они есть во многих королевствах, или ваш папа вас когда-нибудь поубивает. Надеяться вам не на кого, я вас здесь всю жизнь защищать не смогу. Если хотите, то могу вас завтра проводить до другого села или деревни, а сегодня нам надо где-то ночевать.

— Мы отведём вас к нашим соседям. Если они вас пустят, то утром уйдём все вместе. Мы не хотим попасть к работорговцам по дороге к лучшей жизни.

— Очень мудрая мысль, хотя работорговцы здесь редкость. Пошли к вашим соседям.

И вот с утра они сначала вели детей до ближайшей деревни, а потом распихивали их по домам. Дэанев поклялся, что даст ещё денег или придёт с войсками и спалит здесь всё, если хоть один из этих детей пострадает или будет продан работорговцам.

Оказывается, все уже знали, кто они двое такие и даже не задавали вопросов. До Дэанева только после дошло, что они очень недалеко от границ его родного королевства. Ещё раз объяснив, что за детьми скоро приедут и напомнив про неотвратимость расплаты за предательство они отправились дальше.

Предстояла одна единственная ночёвка. Хоншед говорил, что это будет отдых перед въездом в Вымершее королевство. И если так говорил даже Шод, то отнестись к этому следовало со всей серьёзностью.

***

В середине дня Нучаб устроил в ордене переполох. Всё началось с того, что главе ордена захотелось найти того, кто дал ему вчера такой хороший, полезный и дельный совет, что в ордене некромагов встречалось не часто, а, более точно говоря, крайне редко. Самое занятное, что найти его не только не удалось, но никто даже не помнил, кто это был и как его звали.

Нучаб облазил все помещения и приказал прочесать весь город, но поиски оказались бесполезны — никто и нигде не ви* * *дел никого похожего. Пришла очередь перечитать списки ордена и, может быть, найти забытого собрата.

— Нет, это не орден! Это какой-то проходной двор! Где этот вчерашний?! Нет, вы мне скажите где он?! Почему я его не знаю?! Кто его принимал в орден? Порядок в ордене когда-нибудь будет или нет?

— Нучаб, ты чего-то в последнее время слишком часто повторяешься. Только вчера тут бился и надрывался, а сегодня опять то же самое? Новое чего-нибудь придумай.

— Кто это был?! Кто это был?! Кто это был?! Я вас спрашиваю! Хорошо, тогда как он сюда вошел? Здесь что проходной двор для всех желающих приобщиться к вечному?

— Ты по делу сказать что-нибудь можешь?

— Плохи наши дела, очень плохи. Мне вчера один из вас дал очень ценный совет, можно сказать, сделал очен* * *ь полезное замечание. И сегодня я не могу его нигде найти. Ладно, я не могу уследить за каждым, но почему никто не запомнил, кто это был и куда он делся?

— А чего ты сам его вчера не спросил?

— А не до того мне вчера было!

— Ага, ты слишком увлёкся самоистязанием и самообличением, куда уж тут до дел насущных.

— Это мне решать, какие дела в ордене насущные, а какие нет. Мало того, что мы недавно натворили, так ещё и упустили того, кто мог мигом со всем этим разобраться.

— Нет, ты сначала скажи, почему ты его не запомнил и даже не спросил, как зовут?

— А не до того было! Кто мог знать, что он сегодня исчезнет? Кто-нибудь из вас его знает? Кто знает, кто это был?

Самое ужасное, что никто о вчерашнем человеке ничего не знал. Складывалось впечатление, что кто-то зашел прямо с улицы и так же ушел. Если бы это был лазутчик, то всё становилось бы на свои места — лазутчик проник, узнал и скрылся. Может быть ещё сделал пакость. Но зачем лазутчику помогать ордену, а затем исчезать?

Но даже если это был лазутчик с неизвестно какими намерениями, то чей? Орден Замкнутого Пути такого бы не сделал — от них ордену некромагов можно было ждать чего угодно, кроме помощи. Какой-нибудь Орден Сострадания тоже исключался — они держались от некромагов как можно дальше. Но кто-то же это был?

— Хорошо, — Нучаб немного успокоился и мог уже связно рассуждать. — допустим, что это был кто-то посторонний, скажем, неизвестный доброжелатель. Он узнал о наших бедах и пришел к нам на помощь, когда мы в этом больше всего нуждались. Честь ему за это и слава. Пусть даже ему после этого понадобилось тайно уйти. На всё могут быть свои причины — может быть опасался мести наших противников. Но где он так овладел некромагией?

— Эка невидаль — в любой книжной лавке валяются наши труды, только никто не покупает. Неужели ты думаешь, что никто не мог сам во всём этом разобраться?

— Разобраться — да, а вот сделать — нет. Вы не задумывались, почему мы, и не только мы, собираемся вместе? Я вижу, что не задумывались. А вот для того и собираемся, чтобы объединить и умножить свою силу. У нас тут один плюс один не два, а два плюс два не четыре. У нас тут другие законы сложения: вдесятером мы делаемся в сто раз сильнее. Ощущаете разницу? Иначе мы бы сидели дома и не напрягались. Понимать надо!

— Подожди, а что он такого сделал? Ну пришел, ну указал нам на очевидную ошибку. Чего в этом странного и сверхъестественного?

— А откуда он про всё это узнал? Или вы всему королевству раструбили, что у нас тут делается и когда?

Повисла полная тишина. До всех понемногу стало доходить, что же повергло главу их ордена в такое уныние и привело в такую ярость. Где-то мог существовать орден похожий на их, но в десятки раз могущественнее. Если поразмыслить и сопоставить, то, возможно, и более могущественный, чем Орден Замкнутого Пути.

— В общем так. Я предлагаю считать, что у нас появился весьма могущественный союзник или союзники. Это не значит, что теперь можно сложить руки и сидеть, а наоборот — приложить все усилия к объединению с ним. Судя по весьма уместному их появлению, наши союзники владеют не только некромагией, но и ещё полным набором из умений Ордена Замкнутого Пути, которому мало теперь не покажется. А я при первом же удобном случае обрадую кроля.

Где-то в потаённых мыслях Нучаба скрывалось подозрение, что таким могущественным союзникам его орден не нужен и даром, но он эту мысль старательно давил. Даже если это не союзники, а противники, то Ордену Замкнутого Пути будет всё равно плохо, если он перейдёт им дорогу. Ради такого счастья можно было и потерпеть.

***

Утром Хоншед поднял Дэанева и с хмурым и сосредоточенным видом направился в сторону Вымершего королевства. Даже бывалые местные говорили им, что они не вернутся — почти никто не возвращается из Вымершего королевства и даже законченные сумасшедшие не решаются ходить туда.

— Нэв, ты хоть о Вымершем королевстве слышал?

— Никогда, я же говорил: история — скучная.

— Это самое древнее из всех королевств и самое первое. С года его основания ведётся счёт лет и пишется вся история всех королевств.

— Подожди, но королевство то маленькое, а наш материк такой большой. Что вокруг-то было?

— А ничего не было. Бегали дикие племена. Королевство становилось всё больше и больше, присоединяя кусок земли за куском. Через несколько столетий оно занимало весь материк. А чуть меньше, чем через тысячу лет, распалось и погибло почти сразу.

— А с чего оно вдруг распалось, если просуществовало больше тысячи лет с большим успехом?

— А вот это и есть великая тайна, которую не знает сейчас никто. Даже самые могущественные ордена ничего не знают о причинах гибели Вымершего королевства. Известно, что шесть с лишним тысяч лет назад погибла столица королевства — что-то там случилось нехорошее. Сначала все начали сходить с ума всё больше и больше, как на Диком высокогорье. Позже появился запах, как в Мёртвой долине. Под конец началась эпидемия и в границах старого королевства вымерли почти все, как на Гиблом болоте. Оставшиеся в живых заговорили о проклятии, а потом сцепились между собой, как в Проклятых землях. Остатки королевства перегрызлись между собой и больше никогда не пытались вернуть свои начала.

— А ты уверен, что никто не пытался его завоевать?

— После того, как все заговорили о проклятии, никто даже не высказал такого пожелания. Существует пророчество, что тот, кто завоюет Вымершее королевство, разделит его участь вместе со своим. Ни у кого не возникло желания рискнуть ради такого никчёмного места.

— А там сейчас так же, как тысячи лет назад?

— Как ни странно — да: всё так же заразно, всё так же сводит с ума, всё так же воняет тухлятиной и горелой серой и всё так же проклято. Это самое гиблое место из всех возможных. Тайны древнего королевства хорошо спрятаны смертью.

— Может быть я уже окончательно тронулся, но я хочу узнать эти тайны. Я чувствую, что Орден Замкнутого Пути не просто так забеспокоился. Там очень гиблое место?

— Воздух как в Мёртвой долине, но терпеть чаще всего можно — не задохнёшься. Голова страдает не больше, чем здесь. С заразой сложнее, а проклятие оно и есть проклятие: хочешь — верь, не хочешь — не верь.

— А что там за особенная такая зараза?

— Есть зараза, от которой страдают все. Есть зараза, которой болеют один раз в жизни, и те, кто выживает, больше не болеют. А от той заразы, что там, некоторые дохнут, а некоторые даже не заболевают вообще, а те, кто выздоровеет, болеют снова и снова.

— Это похоже на проклятие, а я если заболею, то что будет со мной? На Гиблом болоте я ещё легко отделался, как я понимаю.

— Я был в Вымершем королевстве и не заразился. Из заразившихся выживает мало, один из десяти разве что. Я не знаю насчёт тебя, но ты возле меня пока жив, а я как раз незадолго до нашей встречи побывал в Вымершем королевстве. Если ты не заразился до сих пор, то может быть и не заразишься.

— Это утешает, я уже забеспокоился.

— Это ещё не всё. Кроме этой заразы там есть и другая и она разнообразнее, но не такая опасная. Эту называли проклятием вымершего королевства или как-то наподобие, но она нигде, кроме вымершего королевства не встречается. Ну разве что если кто-то оттуда притащит, но она в других местах не приживается.

— И много желающих попытать там счастья?

— Почти никого. Те, кому удалось там не сдохнуть, не очень то любят там торчать и дышать отравой, а остальные не осмеливаются туда соваться.

По мере приближения к Вымершему королевству, признаков людей становилось всё меньше и меньше, зато всё больше стало появляться развалин и вид у них был зловещий. Обычно развалины как-то разграбляют, ломают, разрушают, а тут было такое ощущение, что к ним никто не прикасался никогда.

Всё деревянное истлело само. Из окон росли деревья и кусты. Местами корни и стволы деревьев не оставили камня на камне. Некоторые постройки были превращены в груды камней, но не был взят ни один камень. Кое-где развалины были уже погребены под землёй, которую нанесло за тысячелетия.

— Шод, смотри, даже камни не растащили. Неужели никто так и не решился?

— Вымершее королевство это образец смерти. Никто не хочет играть со смертью ради нескольких камней.

— Мне любопытно, а из живности в этих местах что водится? Мы как-то забыли.

— Ничего я не забыл. Из опасного здесь ничего не водится, а в Вымершем королевстве вообще почти ничего не водится.

— Трава, я надеюсь, там растёт? А то лошадей кормить чем будем? Мы же с гор уже съехали.

— Не беспокойся, трава там растёт — есть её некому.

Горы действительно остались позади. Развалины встречались всё чаще. Такое количество каменных строений наводило на мысли о том, что жили в королевстве не бедно. Если бы ещё узнать, что ожидает их в этом королевстве.

— Шод, до убежища далеко? Как бы нам не пришлось ночевать на развалинах.

— К ночи доберёмся, может даже раньше. Если хочешь порыться в истории, то сегодня не получится. До столицы от первого убежища ехать ещё день, а возле столицы есть ещё одно.

— Ты меня, конечно, прости, но я думаю, что ты чего-то недоговариваешь. Здесь не так смертельно опасно, как ты мне представил, а готовился ты очень серьёзно. Что ещё?

— Ты слышал про ордена Замкнутого Пути, некромагов, Сострадания и прочие? Есть ещё ордена рыцарей, наёмников, разведчиков.

— А в чём разница? — с недоумением спросил Дэанев.

— Снимай штаны и поворачивайся задом! — неожиданно заорал Шод так, что Нэв вздрогнул. — Кто здесь принц? Я или ты? Почему я тебе рассказываю вещи, о которых должен тебя спрашивать?

— Я мог бы тебе сказать, что мне ещё рано было понимать или лень изучать, но принцев не порют по заднице за невыученные уроки, а потом такие как ты ловят попой кол из-за нашей пустоголовости.

— Я очень рад, что ты это понимаешь. Так вот, есть ордена, которые принимают всех подряд. Есть ордена, которые устраивают вступительное испытание. А есть ордена, в которые труднее вступить, чем стать бессмертным. И с повышением в ордене та же история. Бывает, что вступить легко, а подняться почти невозможно или наоборот.

— Я уже почти понимаю и мне от этого нехорошо.

— Раз ты уже почти всё понял, то тебе будет любопытно узнать, что для вступления или повышения надо выполнить очень трудное испытание и хождение по Вымершему королевству стало таким излюбленным испытанием.

— А как же другие помойки? Не подошли?

— Другие можно преодолеть, если очень осторожно действовать, но от проклятия Вымершего королевства защититься нельзя. Оно или не поражает никогда или поражает всегда. Не страдают только избранные и никто не знает, кто эти избранные.

— А ну ка стой! Долго ты мне голову морочишь. Ты мне только что сказал, что выживает один из десяти заболевших, что все выжившие заболевают снова и снова, а некоторые не заболевают вообще. Сам не запутался?

— Я скажу коротко и понятно, раз тебе так любопытно. Не заболевает примерно один из десяти. Из тех, кто заболел, выживает примерно один из десяти. Из выживших повторно заболевает каждый и снова выживает примерно каждый десятый.

— Я всё понял: это почти верная смерть для того, кто попытается туда сунуться.

— Именно поэтому побывать и вернуться из Вымершего королевства — самое трудное и почётное задание в любом ордене.

— Так, всё — враньё от начала и до конца. — произнёс Нэв после недолгого раздумья. — Враньё полное!

— Зачем мне тебе врать и для чего?

— Врёшь не ты, а тебе. Нет никакого задания. Не нужно никакому ордену никакое задание. Я знаю, что на самом деле. Если бы орденам нужно было доказывать такими способами верность, то они бы придумали жребий или выбор из десяти чаш с девятью отравленными, чем посылать неизвестно зачем.

— А что же тогда на самом деле? — теперь уже был в недоумении Хоншед — такая мысль ему раньше не приходила.

— Ордена хотят выяснить, что там есть в этом королевстве, они посылают самых отчаянных, чтобы у них были люди, способные проникать в это королевство и находить то, что прикажут. Если не заразился один раз — не заразится никогда.

— А ты прав! Вот это скорее всего, а что там можно искать в развалинах? Или кого?

— Если кого, то может быть любого, а если что, то я догадываюсь что. Эту историю я услышал ещё давно и решил, что это сказка.

— А почему я её ни разу не слышал?

— А потому, что принц тут я, а не ты. Некоторые тайны хранят настолько тщательно, что их знает только несколько человек, но есть одно затруднение: люди — смертны.

— Подожди, я догадался. И если погибнут сразу несколько хранителей тайны, то тайна будет утеряна навсегда. Поэтому должен быть способ хранить тайну без человека.

— Бумаги горят, пергаменты гниют, металлы поедает вода, но камни с резьбой и обожженная глина с письменами почти вечны. Я сам видел эти записи во дворце, но мне лень было учить всё это.

— Всё, я понял, что ищут ордена. Они отыскивают древние знания, чтобы использовать, но почему я не видел ни одного применения древних знаний?

— Ты не можешь их увидеть. Я прочитал многие письмена и не нашел ничего, что можно было бы применить. Некоторые письмена повторяют математику, естествознание, историю и прочее, а большая часть посвящена магии.

— Ну хоть что-нибудь про эту магию расскажи.

— Ну вот, мне понравилось. Огонь металлов зажигает солнце в воде. Жар света расплавит даже камень. Смерть останется надолго.

— Бессмыслица какая-то, особенно про жар и камни.

— А вот и неправда! Нам с папой придворный учёный показал, как такое большое зеркальное приспособление щепки поджигает. И ещё сказал, что если бы у него был отражатель размером с дом, то он бы мог расплавить даже камни.

— Да, неплохо было бы. Если бы ещё и без солнца и на расстоянии, то таким приспособлением можно было бы городские стены прожигать насквозь.

— А там и про такое было написано, как свет прожигает железо. Чего только не было, но всё это невозможно. Даже говорилось про то, что от солнца до нашей планеты свет идёт сколько-то там минут, а ведь всем известно, что свет переносится мгновенно и никто не знает, что это такое.

— Я не знаю, насколько это возможно, но только не сейчас, не сегодня и не завтра. А что ещё было из магии?

— Ещё было совсем немного по основам предсказания и предвидения, но очень мало.

— А можно мне будет посмотреть всё это?

— Давай сделаем так: я не буду тебе ничего обещать показать, но обещаю поговорить с папой и он, скорее всего, разрешит — я его буду старательно уговаривать.

— Откуда шесть тысяч лет назад люди могли знать то, что мы не знаем сейчас? Всё это было на самом деле или это просто предсказания? Если всё это было, то куда это делось?

— Шод, я понял, я всё понял! Раз королевство погибло не сразу, то хоть что-то хоть где-то бы уцелело, но нигде нет ничего. Всё это было предсказано и записано, а самое большое количество записей у них по предсказаниям и всему похожему, а лежат они как раз в развалинах Вымершего королевства.

— Повтори ещё раз — я половину не понял.

— Они занимались только предсказаниями: узнавали, как можно предсказывать лучше и точнее, и всё предсказанное записывали, а больше всего у них записей по предсказаниям.

— И Орден Замкнутого Пути мечтает всё это заполучить. Так вот чем они там занимались в этом королевстве! Они предсказывали, как можно лучше предсказывать, и преуспели.

— Одного не понимаю: если Орден Замкнутого Пути хотел всё найти, то у них были на это столетия. Что можно там искать сейчас? Стены и камни?

— Побываем — узнаем. Мне теперь самому любопытно, что там такое скрыто, раз столетиями лазят.

***

На утренний приём к королю Нучаб явился раньше всех — надо было опередить Твэдха, вполне возможно, что он тоже сегодня пойдёт докладывать королю о достигнутом. Если бы не позавчерашний гость, то, возможно, докладывать было бы нечего.

— Ваше величество, по интересующему Вас вопросу произошли перемены. Вы позволите доложить подробнее?

— Вы хотите ещё кого-то обвинить в том, что сами натворили? Я предлагаю начать с Ордена Сочувствия — они опаснее всех.

— Ваше величество, позвольте спросить, кого и в чём я обвинил?

— Где-то неделю назад Вы обвинили Орден Замкнутого Пути в том, что они остановили движение общества вперёд и по причине этого происходит непрерывное и устойчивое воскрешение всякой давно подохшей дряни. Вспоминаете?

— Безусловно, и я очень хорошо помню каждое сказанное слово. Вас не затруднит воспроизвести, как именно и в чём я обвинил Орден Замкнутого Пути? У вашего писаря должна же быть запись всех ваших разговоров за день.

— Запись пока отложим: я и так помню всё сказанное. Вы сказали, что общество не развивается потому, что люди не меняются. Я спросил, что это что, замкнутый круг? А Вы сказали, что это замкнутый путь. Я сказал, что это дело рук Ордена Замкнутого Пути, а Вы сказали, что так оно и есть и за топтанием на месте стоит этот орден.

— Ваше величество позволит уточнить, кого я обвинил?

— Вы обвинили… точнее согласились с обвинениями Ордена Замкнутого Пути в непрерывном… в умышленном замедлении развития общества с целью… в попытке предотвращения…

Король замолчал — его обвинения против Нучаба выглядели крайне нелепо — он сам выдвинул обвинение против ордена, сам же с ним согласился, а приписал его Нучабу.

— Так, хорошо, я признаю, что неправильно истолковал Ваши слова о замкнутом пути, расценил их, как намёк на Орден Замкнутого Пути и как обвинение в отношении их ордена. Что дальше?

— Относительно их ордена ничего. Желаете выслушать новости?

— Новости относительно чего? Дэанева или некромагии?

— Новости в основном касаются Хоншеда и его вдохновителя.

— Это тоже важно. Что узнали нового о Дгашхоке?

— О нём теперь известно гораздо больше и в первую очередь мы выяснили его настоящее происхождение — Дгашхок появился не сам по себе, а его обычная душа была наделена силой извне, а точнее из далёкого будущего. Остальное мы пока ещё выясняем.

— И какая нам от этого польза? Будущее ещё не наступило.

— Обратите внимание: будущее, в котором мечтают о Дгашхоке; будущее, в котором ждут Дгашхока; будущее, в котором хотят, чтобы Дгашхок появился в прошлом и победил.

— А вот это уже хуже, Орден Замкнутого Пути знает?

— Я думаю, что да. Они недавно собирались, а нам редко удаётся их обогнать. Но мы, предположительно, обнаружили ещё кое-что пострашнее Дгашхока — где-то есть ещё один орден, который по могуществу превосходит мой орден, Орден Замкнутого Пути и, вероятно, все остальные ордена, гильдии, союзы и объединения вместе взятые.

— А это Вы откуда взяли? Опять душу покойника допрашивали?

— Не допрашивали и не душу, — у Нучаба снова промелькнула мысль о некстати упущенной возможности. — а видели вполне живого их представителя и, судя по его рассказу, они продвинулись во всём настолько далеко, что нам до этого ещё не одна тысяча лет.

— Это он вам там сам рассказал, или вы сами догадались?

— Догадаться мне оказалось нетрудно даже без посторонней помощи — теперь мне придётся основательно пересмотреть всю некромагию.

— Я вообще вашу некромагию наукой не считаю и не без оснований. Какие выводы я должен сделать из всего сказанного?

— Выводы, к сожалению, печальные. Есть кто-то, кто с лёгкостью выдернул душу Дгашхока из прошлого и отправил гулять по настоящему. В будущем образцом для подражания считают не законопослушных людей, а Дгашхока и поддерживают его перевоплощения и наделяют всеми мыслимыми силами и способностями. Противопоставить нам совершенно нечего. Если мы не примем меры, то скоро моему ордену станет некого воскрешать — Дгашхок в образе Хоншеда сметёт королевство за королевством, а при такой поддержке неизвестного ордена остановить его будет уже некому.

— Вы преувеличиваете возможности какого-то мальчишки. К тому же разве не Вы и Ваш орден его тайно поддерживали?

— Мы поддерживали перемены к лучшему, надежду на которые возлагали на воскресших Дгашхока и Эмкроца. Чтобы они немного прижали Орден Замкнутого Пути, а потом всё спокойно улеглось. А сейчас выяснилось, что кто-то породил чудовище неимоверной силы и останавливать его при таком покровительстве некому.

— Что-то это покровительство не спасло его от попадания в тюрьму и если бы не вмешательство моего сына… — король умолк, понимая бессмысленность довода. Любопытно, а что скажет Нучаб?

— …ради вовлечения которого в эту историю Хоншеда и отправили в тюрьму даже без его ведома. — завершил Нучаб.

— Но чтобы Хоншед угрожал сразу всем королевствам…

— Это уже говорили про Дгашхока короли, правившие четыре тысячи лет назад. Вы не помните, как звали хоть одного из тех королей? Хотя нет, одного звали Эмкроц, а как звали остальных?

— Эмкроц единственный уцелел в устроенном Дгашхоком хаосе и смог его прекратить. Это я уже запомнил за многие дни.

— Позвольте уточнить. Эмкроц ускорил прекращение хаоса, когда тот уже прекращался сам. Любой пожар рано или поздно заканчивается и было бы не совсем верно провозглашать потушившим пожар того, кто просто вылил ведро воды на тлеющие головешки пепелища.

— Хотелось бы мне, чтобы Вы были неправы, но мне нечего возразить. А теперь скажите: какие меры можно принять?

— Я вынужден Вас разочаровать. Мер против всего этого в общем-то не существует — мы не можем изменить прошлое, породившее Дгашхока и не можем заставить его душу исчезнуть. Мы не в силах даже изменить настоящее так, чтобы ему не в ком стало воскресать.

— А вот относительно настоящего Вы неправы, ой как неправы…

***

До убежища возле столицы удалось добраться только к следующей ночи. Дэанев сам себе удивлялся, что отважился так рисковать своей жизнью. Самое занятное, что всё обошлось. Снова вспомнилась история Шода. Если он угодил в тюрьму прямо после Вымершего королевства, то почему его пустили на допрос?

Заговор, не иначе заговор, только заговор и ничего иного. Как хорошо всё придумали сволочи! Поймали возле Вымершего королевства первого встречного, объявили государственным преступником и подсунули в тюрьму. Догадывались, что на нём зараза оттуда может быть почти смертельная и почти неизбежная. Папе не сказали, а утаили, а папа и рад поучить сына.

Утром оба отправились в столицу изучать развалины. Дорог в Вымершем королевстве не было. Хорошо, что ещё лесом всё не заросло, а то пришлось бы пробираться через чащобы. Но поганый воздух губил растительность достаточно часто и проехать было можно без особого труда.

Внезапно Шод остановился и остановил Нэва. Что-то впереди ему не нравилось, но не было видно что. Шод постоял ещё немного и повернул в сторону, немного попетлял и, оставив лошадей у дерева, пешком пошел к тому же самому месту, потом крадучись и под конец уже ползком. Нэв не задавал вопросов, а повторял следом.

— Видишь что-нибудь? — шепотом спросил Нэв.

— Жду, сейчас должно появиться, я надеюсь.

К тому месту, где они повернули, подъехал на лошади человек в маске. Одежда у него была какая-то странная, она подошла бы охотнику, который хочет, чтобы его не было видно в лесу: серые, зелёные, рыжие, желтые, непонятного цвета пятна или лоскуты. За спиной большой арбалет и меч, а на поясе ножи и ещё что-то.

— Шод, это не охотник. Что он здесь делает?

— Нас ищет, я думаю. Он пытается понять почему и куда мы повернули, сейчас по следам пойдёт.

— Ты его заметил и поэтому повернул?

— Не заметил, но решил, что сейчас надо повернуть. Иногда мне удаётся предвидеть.

— Хорошо, что ты не ошибся. Что будем делать?

— Уходить отсюда. Нам здесь нечего больше делать. Ни в какие развалины мы не проникнем.

Они забрали лошадей и ещё немного покружившись отправились обратно в убежище. Исследование развалин завершилось не начавшись. Настроение было испорчено.

— Шод, я правильно понял, что это был не разбойник, и не бандит, а охранник развалин столицы, и он был не один, иначе ты бы так легко не остановился.

— Я не хочу, чтобы меня ещё до семнадцати лет убили, а про тебя уже даже не говорю.

— Зато мы разгадали тайну Вымершего королевства. Я теперь знаю, что там было и почему такая охрана. Та история, которую ты мне рассказал, не совсем точная. Вымершее королевство действительно было самым первым, но располагалось оно не здесь, а где-то ещё.

— А где оно тогда располагалось?

— Только не там, где считается сейчас. Просто оно там сейчас сохранилось, вот и стали так считать. Когда началось всё, что ты перечислял, кроме заразы, то они решили ужать расходы и построили там какие-то хранилища для своих записей. Что-то они там ещё делали, но я не знаю что. Я не знаю можно ли создавать болезни, но если можно, то они могли создать сами проклятие Вымершего королевства.

— А зачем им туда всё свозить?

— А затем, что там уже было куда. Всё было построено и место становилось малопригодно для жизни. Население сходило с ума и разбегалось, а воздух портился со страшной силой. Это уже хорошая защита для тайны, если никто не ходит вокруг. Они туда всё свезли, а потом прокляли это место и перестарались.

— Стой, я понял. Что-то пошло не так и зараза разошлась, а потом началась война и появилось проклятие. Королевство погибло, а знания остались. Самое полное собрание знаний о предсказании.

— Шод, я всё равно не могу понять, как можно предсказывать будущее, тем более точно. Вот мне бы предсказали, что меня завтра убьют на улице, так я из дома бы не вышел и предсказанное бы не сбылось. Что это тогда за предсказание?

— Я думаю, что тогда тебе бы этого не предсказали. Хорошее предсказание должно учитывать, что ты о нём будешь знать. Ну представь себе, что ты идёшь, а я за тобой бегу. Когда я добегу до того места, где ты стоял, то ты пройдёшь ещё немного, а когда я добегу снова, то ещё немного, но это немного будет становиться всё меньше и меньше и доходить я буду всё быстрее и быстрее. Я где-то прочитал, что половина плюс четверть, плюс восьмая плюс шестнадцатая и так далее даст в итоге единицу потому, что до неё будет не хватать всё меньше и меньше.

— Наверно здесь что-то похожее. Мне наш придворный математик пытался объяснить, что можно вычислить уравнения кривых, но я так и не понял, как. Он показывал, что даже у круга есть уравнение.

— Наверно есть, только не для наших умов понимание этих вещей. Вот ты, например, или врёшь или говоришь правду, правильно?

— Правильно, только я не вру, стараюсь не врать.

— Вот если ты сказал, что не врёшь или говоришь только правду, то ты сказал или правду или неправду. Если ты говоришь правду, то это правда, а если неправду, то неправда потому, что ты врёшь.

— Правильно. — немного подумав ответил Нэв.

— А вот если ты скажешь, что врёшь, то уже нельзя понять, что ты сказал. Если правду, то это неправда, а если неправда, то правда.

— А как же тогда понять, что я сказал?

— А не знаю! В книге про логику дальше было непонятно. Я почти ничего не понял. Там говорилось про то, что нужна другая логика, но я так и не понял, как это логика может быть не одна.

— Наверно и с предсказаниями так же. Надо будет спросить придворных математиков. Но в Вымершем королевстве, наверно, знали про всё это больше, раз они такого натворили.

— Натворили такого, что сами вымерли, не оставив после себя ничего, кроме развалин.

— А гораздо позже несколько орденов разузнали, что там хранится и почему-то закрыли всем туда доступ, выставив свою охрану. Может быть что-то использовали, но никому об этом не сказали. Как ты думаешь, можно посмотреть что там хранится?

— Бери армию и попробуй завоевать Вымершее королевство, но кто пойдёт на верную смерть, а ордена тебе никогда не признаются.

— А я понял, что там хранится. Описание какого-то оружия, может быть магии, настолько сильного, что одного его применения хватило на то, чтобы уничтожить огромное королевство полностью. Если оно попадёт не в те руки, то всё повторится с нынешними королевствами.

— Хотел бы я узнать что же это такое!

— Шод, лучше этого нам не знать никогда. Мне страшно от одной мысли, что в чьих-то руках сосредоточена такая сила. Если ордена столетиями как-то справляются, то пусть так остаётся и дальше. Я думал, что они собирают знания, но оказалось, что они охраняют других от этих знаний.

— А тебе не приходит в голову, что тогда настоящая власть сосредоточена не в руках королей, а в руках глав орденов?

— Но главы орденов подчиняются королю! — Дэанев умолк, поняв, что сказал глупость. Подчинение основано на уважении, зависимости, страхе, обязанности — чём угодно, чего нет между королём и главами орденов. Не всеми, но очень многими. Во всяком случае Орденом Замкнутого Пути, гильдией разведчиков, орденом некромагов и прочими им подобными.

— Поговоришь с папой насчёт королевской власти.

— Похоже, что власть моего папы, представляет угрозу только для твоей попы.

— Похоже, похоже, только теперь за нас ордена возьмутся уже не так себе, от нечего делать, а на полном серьёзе и в полную силу.

— Шод, а кто это мог быть? Тот, которого мы видели.

— Скорее всего какой-нибудь разведчик из охраны или прямо из рядов какого-нибудь ордена. У меня не было желания подходить ближе — об этих людях я только слышал, причём ничего хорошего.

— Теперь понятно, почему отсюда почти никто не возвращается. Кто не погибнет от заразы — того убьют наёмники какого-нибудь ордена, если он попадётся им на глаза.

— Поэтому я до сих пор петляю и мы даже ночевать здесь не останемся. Он — разведчик и следы читать умеет. Лошадей оставим подальше от убежища, возьмём, что надо, и уезжаем.

— Думаешь, что он может проследить нас до убежища? Это же далеко. Пока он будет за нами гоняться…

— …Есть ещё, и не один. Он может гоняться за нами по всем королевствам, если захочет, но если увидит, что мы уедем, то далеко за нами не увяжется. Он знает, что мы тоже могли его видеть, раз повернули и уехали петляя — можем и сами напасть.

Шод отпустил Нэва кататься кругами, а сам отправился в убежище. Через какое-то время он вернулся и, отыскав его, с кислым видом сел на лошадь. Было ясно, что гадание состоялось и ехать предстоит не в лучшее из мест.

— Отправляемся в Свободную низину. Там как на Гиблом болоте, только воздух без подлостей, по мозгам бьёт как на Диком высокогорье, но без вывертов. Только ехать через Сминоквац, что ненамного лучше Лимунтада. В Свободную низину стекались любители свободной жизни, которым не нравились порядки в королевствах. Жить без законов и указов им представлялось лучше, даже не глядя на всякое отсутствие защиты — поэтому её так и назвали.

— Шод, а я знаю, куда разбежался народ из Вымершего королевства — на Дикое высокогорье. Я только что догадался, откуда там такое проклятое место. Те, кто туда пришли, уже были покалеченные на голову, вот так и получилось то, что там есть.

— Наверно ты прав, только они не были покалеченные на голову, я так думаю. Всё королевство стало таким, а эти просто дожили до наших дней в подходящем месте.

— Целое огромное королевство впало в дикость. Хорошо, что это было так давно, что уже не повторится никогда.

***

Поздним вечером Твэдху не спалось — его беспокоили мысли о совершенных ошибках. Вся эта история, которая началась выходкой неуча и похождениями самоучки, приобретала совершенно неожиданный для него оборот. Как можно было проглядеть столько очевидных вещей и наделать столько грубых, глупых и непростительных для знатока его уровня ошибок?

Хоншеда он проглядел и обратил на него внимание слишком поздно. Потом потратил столько времени и сил на бесполезные мероприятия потому, что неправильно определил причину происходящего. Потом соревновался с Нучабом неизвестно ради чего. Точнее, ради чего известно, но смысла в этом соревновании не было никакого.

Сам, непонятно почему, поверил всем рассказам Нучаба, который сам не знал, что делал — некромаги никогда серьёзно не занимались наукой и ошибались пять раз на день. Что стоило самому разобраться, а потом уже делать выводы? Понятно, что если сам не спрашивал, то в ответ не соврут, но думать то надо!

Нучаб обманул сам себя, а следом и всех остальных. И он оказался в числе этих остальных. Это же надо до такого скатиться! Что теперь на очереди? Для окончательного унижения надо будет посетить рыночную гадалку — уж она то точно знает всё: что было, что будет, где что есть и что надо делать.

Что имеем теперь? Теперь имеем замкнувшийся во времени круг и призванную Нучабом и сотоварищами толпу негодяев из прошлого. Но это ещё не всё: мы теперь получили полную неясность всего.

Раньше всё было ясно: Хоншед это воскресший сам по себе Дгашхок; Дэанев это воскресший сам по себе следом Эмкроц; надо всё сделать, как было; всё произошедшее это просто самая обыкновенная случайность. Стало: Хоншед это воскрешенный чьими-то усилиями из будущего Дгашхок; Дэанев это непонятно кем и как воскрешенный, хорошо, если не сам воскресший Эмкроц; во времени образовались причинно-следственные кольца, которые неизвестно как убрать, и то уже все не уберёшь; дальше всё сделать, как было.

Но и это ещё не всё! Некоторые признаки показывают, что управляется всё это безобразие не из будущего, а непосредственно из настоящего — слишком уж хорошо всё получается.

Твэдх задумался над последним наблюдением. Оно было слишком очевидным, чтобы оказаться ложным, хотя… история с Хоншедом тоже недавно казалась совершенно ясной. Но, в отличие от истории с Хоншедом, в этой были неопровержимые доказательства, которые слишком явно… указывали на ещё один орден или гильдию!

Вот только этого мне ещё не хватало! Мало мне Нучаба с его полубезумным орденом. Но если Нучаб был почти всегда почти вменяем и с ним можно было иногда даже найти общий язык, то с этими…

Но если этот орден, буду так его называть, существует, то почему я о нём ничего не знаю? Мы же всё-таки не объединение гадалок или союз предсказателей. Мало кто может с нами сравниться в умении работать с временем и пространством, хотя мало кто знает, что это такое, а, если честно — никто. И как при таком умении мы проглядели целый орден?

Причина может быть только одна — им не надо, чтобы о них знали. Но тогда как пополняются их ряды? Откуда они могут знать, кого позвать в орден, а он сразу согласится и ещё ничего не разболтает?

Впрочем, вопрос сохранения тайн в ордене и сохранения тайны существования самого ордена вполне разрешим. Наш орден же хоть и не существует в тайне, но и тайны свои не раздаёт подряд всем желающим. Но даже при таком подходе как сохранить тайны от нас?

Да, мы не засылаем лазутчиков и не подкупаем неблагонадёжных. А зачем? Всё, что сегодня считается тайной, через тысячу, а то и сто лет, перестаёт быть таковой. Вывод: не получилось добыть в своём времени — узри будущее. Это ещё не считая ясновидения, которое позволяет тащить всё, а если добавить ещё и чтение мыслей…

И при таком богатом наборе средств обнаружения кто-то умудряется прятать от них целый орден. Причём не один год прятать и не два! Как такое может быть?

Ответ образовался сам собой — следы можно или не оставлять или не замечать. Когда-то с неба падали камни. Никто в это не верил, пока опять не случилось пять или шесть тысяч лет назад. Но случилось же! Записи то есть, но и им не очень то верили, пока не так давно один из небесных камней не рухнул недалеко от города и не оставил после себя яму размером с озеро — вот тогда все поверили.

Любопытно, а какие следы может оставлять орден? Может быть мы их каждый день видим, только внимания не обращаем? Нечто можно не заметить по двум причинам: или оно слишком маленькое, или слишком большое. Наш мир круглый, но кто это замечал, пока случайно не обнаружили.

Может быть и ещё одна причина — всегда так было. Раз нет перемен — значит ничего не происходит, а раз ничего не происходит, то нет ни причин, ни их следствия. А вот если то, что отсутствуют перемены, это и есть то, что происходит?

Действие в бездействии, бездействие в действии, движение в покое и покой в движении — вот что-то такое. Не видеть — не значит не замечать, а не замечать — не значит не видеть. Надо искать следы нового ордена там, где следов никто не видел. Столь могущественный орден, как наплёл Нучаб, не мог не оставить следов, если только он не ставил перед собой задачу убрать все следы своей деятельности.

Остаётся только один вопрос: что делать, когда удастся найти этот орден? Древняя пословица гласила, что в охоте на чудовище самое главное с ним не встретиться.

***

По Сминоквацу пришлось пробираться самыми безлюдными путями со всеми предосторожностями. У Дэанева возникла было бредовая мысль, что можно переночевать на постоялом дворе, но он её даже не озвучил — они снова превратились в беглецов.

Ночевать пришлось как когда-то, возле постоялого двора. Ночевать это было слишком сильно сказано. Сидеть и смотреть в оба в разные стороны, чтобы не подкрались в темноте. Раньше им приходилось опасаться стражи, но сейчас за них взялись уже выходцы из ордена, даже неизвестно какого.

Стража была ленива и неумела. Даже при возможности она не могла их поймать, но умельцы, которых испугался даже Шод… Если бы они были всего лишь беглецами, то всё могло забыться — люди не вечны. Но если эти люди узнали тайну, которая ставит под угрозу орден, то ждать нельзя и орден ждать не будет.

Путешествие из лёгкого и весёлого снова превратилось в трудное и опасное. Даже в самом начале оно не было таким опасным. Если в самом начале смерть грозила только одному из них, то сейчас уже обоим. Кто угодно мог представлять угрозу и с этим уже ничего нельзя было сделать.

— Вот видишь, Нэв, всё стало, как было: мы снова скрываемся и убегаем. Как думаешь, орден уже знает о нас? Или ещё не донесли?

— Они видели двоих. Мы сбежали вдвоём. В тот же день из Вымершего королевства отправили доклад о нас. Как только глава ордена получит сообщение — он прикажет убить обоих не глядя.

— Если они уже не идут следом за нами. Вполне возможно, что главе ордена могут и не докладывать по каждому случаю. Разве что отчёт за месяц, если не за год.

— Как ты думаешь, если они узнают, что я принц, то могут передумать? Или совсем отстать?

— Я думаю, что их это не волнует — безопасность ордена важнее. Поборники уже получили приказ найти и убить — больше их ничего не волнует.

— Шод, а ты дурак то редкий и на преследовании помешался! Я всё понял; мы можем ничего не бояться и ехать дальше как всегда.

— А ну рассказывай, что придумал, пока не забыл!

— Они ищут двух человек и нас двое, но они не видели нас вблизи. Если бы они знали, что в Вымершее королевство полезли не мы, то перестали бы нас преследовать.

— Значит надо найти двоих, которые сошли бы за нас и сказали, что это они были несколько дней назад там. Только где найти таких придурков?

— Мёртвые сошли бы? Которые полезли туда, потом их спугнули, а они вернулись, но уже не так удачно.

— Нэв, всё это хорошо, но орден так просто не обманешь. Они всё равно выяснят, кто из охранников убил кого и когда — подбросить тела не получится.

— Получится, Шод, получится — есть в тех краях убийца, который ни перед кем не отчитывается. Мы собрали на себя всю грязь и пыль того королевства. Всё, что нам сейчас надо, это найти двух или больше подходящих мерзавцев и заразить их. Когда они будут мертвы, то вопросов уже не будет.

— Тогда будем действовать поодиночке. Я отправляюсь на постоялый двор и отыскиваю подходящих выродков. Ты приезжаешь попозже и незаметно присоединяешься ко мне. Лучше, если я тебе ещё и морду набью. Никто не должен понять, что мы вместе. Когда орден узнает, что куча народа передохла от проклятия Вымершего королевства, то решат, что все мертвы.

— Шод, стой! Никуда не годится, я всё понял. Скрытые следы — тоже следы. Это уловка ордена.

— Какая ещё уловка? Всё же хорошо придумали.

— Сколько у нас по дорогам людей катается вдвоём? Или мы одни такие? Они нас там не видели. Они даже не думают, что это мы полезли в Вымершее королевство, а не два других придурка. Орден обо всём позаботился заранее.

— Поехали к реке, надо смыть с себя всю заразу. Если бы мы сделали, как ты говорил, то выдали бы себя. Нас хотели перехитрить. Кто-то хорошо нами управляет.

— А нас не прикончат? Может быть я неправ?

— Ты прав. Они заставили нас думать так, как им надо. Ордена слишком могущественны, чтобы их можно было так легко перехитрить. Нам нужно сохранять спокойствие и рассудительность, а именно это у нас хотят отнять.

— Тогда получается, что нас просто напугали. Мы должны были задёргаться и наделать ошибок.

— Они нас поймали, выхода нет. Мы не можем угадать, что они задумали на самом деле. Нэв, ты помнишь, как я тебе объяснял, про логику? Так вот, логика тут не поможет. Они видели двоих и это могли быть мы. Этого достаточно, чтобы отдать приказ нас убить.

— Нет поможет! Хватит сходить с ума! Мы уже столько таскаемся, что я уже счёт дням утратил. Неужели ты думаешь, что за всё это время никто туда вдвоём не полез? Да, на Диком высокогорье знают, что мы туда поехали, но это не значит, что мы полезли в тамошнюю столицу. И самое главное: если сбежали мы, то и другие не хуже нас. Пока никто не охраняет сокровище — никто не знает, что оно есть. Зачем ордену ставить охрану там, где и без охраны мало кто побывает? Чтобы все поняли, что там есть что-то ценное? Тогда уже никакая охрана не удержит, я человеческую жадность знаю лучше тебя! Я принц как-никак! Девять из десяти погибают, скажите пожалуйста. Да хоть девяносто девять из ста! Один из тысячи выживет — достаточно! Полезут грабить всё равно!

— Кто тогда это был? Кого мы тогда видели?

— А вот над этим, Шод, и надо думать. Вот это и есть загадка. Если бы орден что-то скрывал, то мы никогда бы об этом не узнали. Мне эти знания чуть ли не в задницу пихали и безрезультатно.

— Ясно только одно — это не орден. Ты прав, даже если бы они убивали каждого, кто сунулся, то это только вызывало бы любопытство — опасность только привлекает.

— Если это не орден, не грабители — нечего там делать грабителям, не искатели сокровищ и не путешественники, то кто и зачем охраняет развалины? И от кого? Это задача для моего папы с его государственным умом.

— Папу звать на помощь не будем. Сами — не маленькие дети. Это не расхитители древностей — там уже ничего не осталось. Это не из орденов — там ни охранять ни собирать нечего — уже всё растащили за тысячелетия. Это не те, кто проходят испытания — они на людей не охотятся. Кто ещё это может быть?

Дэаневу пришла самая дурацкая за всю его жизнь мысль. Она была настолько дурацкая, что он сначала пытался её прогнать, но она не уходила. Надежда была только на Шода.

— Шод, а вдруг он тоже как мы туда поехал и хотел посмотреть на развалины, изучить. Наткнулся на нас, испугался и задёргался.

— Ты ещё после всех на голову действующих мест в сознание не пришел! Там сотни вёрст и…

— …только одна дорога. Тебе такое в голову не приходило? Мы вдвоём испугаем кого угодно.

— Знаешь что! Сейчас утро и мы недалеко отъехали. Разворачиваемся и едем обратно. Пора проверить твои предположения. Если мы не повстречаем там ещё никого, то ты прав, а если встретим, то заодно убедимся в своих подозрениях.

***

Несмотря на то, что у короля уже побывал Нучаб, прийти на утренний доклад было необходимо. Пусть нечего докладывать, но уже сам приход многое значил и бывал важнее доклада. Нучаб не мог доложить всё как надо, но для этого Твэдх и шел к королю.

На этот раз сходу произвести впечатление на короля не удалось. Если бы некромаги неизвестно откуда не получили помощь, то перевес был бы на его стороне, но всё уже случилось.

— Твэдх, Вы слышали, что в королевстве, а может быть и вне его, появился, а точнее был обнаружен новый орден? — король начал первым не дожидаясь доклада.

— Да, я слышал и шел об этом Вам доложить. Я так понимаю, что Нучаб успел меня опередить?

— Откуда Вы узнали… Хотя, зачем я спрашиваю — от вашего ордена ничего не скроешь.

— Я не могу сказать точно, что именно рассказал Нучаб, но точно знаю, что он много и часто ошибается. Вспомните все его доклады и насколько они были противоречивы.

— Но и у Вас не обошлось без ошибок. Помните, сколько раз следующий Ваш доклад опровергал предыдущий?

— Ваше величество, безусловно, правы — в этой истории и я и Нучаб выглядим не лучшим образом, но между нами есть существенная разница в подходе. Если мы оказываемся неправы, то потому, что ошибочными были предпосылки, а Нучаб оказывается неправ из-за ошибок в рассуждениях.

— Второе хуже. — оценил король после недолгого раздумья, в которое его погрузило последнее высказывание Твэдха.

— Именно поэтому я и здесь, чтобы внести ясность в путанные рассуждения Нучаба, иногда непонятные даже ему самому.

— В первую очередь меня интересует новый орден, о котором я почти ничего не знаю, но возможности его неимоверны.

— Касательно нового ордена, хотя он, я думаю, не новый, а может быть и старше всех остальных, Нучабу повезло больше — к нему они соизволили обратиться. То, что этот орден не из слабых — совершенно точно Они умудрялись до сегодняшнего дня скрываться настолько хорошо, что даже мы не смогли их обнаружить!

— А что нужно сделать для того, чтобы Ваш орден кем-то заинтересовался? И как вы этого кого-то обнаруживаете?

— Ну… Если не вдаваться в незанимательные подробности, то я приведу простой пример. Вы можете отыскать факел среди свечей? Я знаю, что можете. Так вот, для людей с нашими умениями, все люди как бы светятся и как только кто-то начинает применять какие-то сверхъестественные способности, то тут же засвечивает себя, как факел глубокой ночью. Света от него никакого, но зато его видно на целые вёрсты. К сожалению, сами мы светимся так же.

— И что, не существует никакого способа скрыться? Да, и ешё, а для такого свечения обязательно применять свои особые способности, или достаточно их только иметь?

— Второй вопрос самый простой — для того, чтобы засветиться, способностями достаточно всего лишь обладать. На первый вопрос ответить будет сложнее. Даже факел может померкнуть и затеряться среди свечей, если их будет слишком много.

— Я правильно понимаю, что там, где есть скопление людей, затеряться будет легко даже со всеми способностями? Или есть ещё и внешние признаки? Цвет волос, глаз, форма носа…

— Да как Вам сказать… не всегда, но довольно часто есть. Но вот какие именно мы даже сами ещё толком не разобрались. Проще сказать кого среди людей с такими способностями нет: тупиц, уродов, слабоумных, калек и прочих.

— Так, хорошо, значит мои советники и ближайшее окружение вне подозрений. Ещё какие-нибудь внешние признаки есть?

— Таких, чтобы наверняка, нет, но среди обаятельных людей такие встречаются чаще. В общем: тем чаще встречаются, чем дальше от тех, среди кого не встречаются.

— Вот, а вот это уже что-то. Вот это уже руководство к действию. Вот на таком основании уже можно что-то придумывать.

— Ваше величество, всё не так просто, как Вам показалось.

— Мне пока ещё ничего не показалось. А применение способностей на свечение влияет? Факел в костёр не превращается?

— Не всегда и не у всех и не все это могут обнаружить. Если бы это было так, то наша жизнь существенно бы упростилась. Когда я говорил про свечение во время применения способностей, то несколько преувеличивал. С одной стороны свечение не гаснет никогда и это для нас хорошо, а с другой не всегда вспыхивает и это плохо.

— И много таких светящихся в Вашем ордене и прочих тоже?

— В моём — все, в остальных тоже предостаточно: зависит от направления деятельности ордена, союза, или прочего.

— А может оказаться так, чтобы орден образовался в другом ордене или гильдии, точнее, чтобы члены нескольких объединений образовали новое объединение? Тогда никто ничего подозрительного даже не заметит.

Твэдх молчал — вопрос короля убил его наповал. Он недавно ловил на ошибках и небрежности Нучаба, но не мог даже представить, что сам допустил такую чудовищную небрежность, проявил вопиющую безответственность и даже не удосужился подумать над такой возможностью, что он тоже мог допустить ошибку.

А теперь король, далёкий от всех сверхъестественных наук, своим вопросом сам отвечает на вопрос, который должен задавать ему. Звучит путано и глупо, но так оно и есть. Если кто-то и захочет создать тайный орден, то спрячет его не в далёкой глуши, а внутри других орденов и никто даже и не подумает там искать. Есть только одна загвоздка: как общаться между собой, если части ордена состоят в разных орденах? Но и это не преграда — очень многие ордена общаются между собой.

— Я не вижу препятствий для этого. В Вашем предположении нет ничего невозможного.

— А как тогда можно их обнаружить? Я могу приказать распустить все объединения в своём королевстве и даже уговорить это сделать во всех остальных. Но будет ли толк?

— Боюсь, что нет — я думаю, что их не затруднит обойтись без собраний и непрерывного общения.

— А насколько они могут быть опасны? Может быть мы зря поддаёмся смятению? Я думаю, что если бы они собирались что-то сделать, то времени у них было предостаточно. А мы сейчас натворим дел, испортим всю обстановку и всё это ради устранения несуществующей угрозы. Я даже поставлю вопрос по-другому: замышляют ли они что-либо опасное и могут ли это сделать.

— Я не могу пока ответить на этот вопрос — для ответа мне недостаточно того, что я сейчас знаю.

— Тогда идите и узнайте больше. Время у вас теперь есть.

***

Вечером, злые и усталые, они вернулись в убежище, из которого выехали из Вымершего королевства. Хоншед ехал зигзагами, но скорее для того, чтобы кого-то встретить, чем избежать встречи.

Искать на ночь глядя было делом бесполезным и было решено, что утром они отправятся на то же место, где встретили того, кто нагнал на них такого страху. Если на этом месте никого не будет, то облазить другие места и выяснить, что на самом деле происходит.

Утром поехали к месту происшествия той же дорогой, что и в прошлый раз. Когда они подъехали ближе, Хоншед мрачно оглядел окрестности и поехал дальше. Никого нигде не было. Тот, кого они так испугались, исчез.

На самом деле можно было только радоваться. Если никто не охраняет развалины, то можно наконец их исследовать. Сколько тайн там можно найти — даже дух захватывает. А путешествие можно продолжать и не прятаться опять по задворкам.

Хоншед снова остановился. Вдали уже виднелись развалины, но, как и в прошлый раз, он повернул в сторону и поехал кругами. История повторялась, но никто не появился. Ждали они ещё долго, но никто не выехал посмотреть на следы.

Они поехали дальше другой дорогой, но направление держали к столице. Было такое ощущение, что за ними кто-то наблюдает, но они никого не видели. Хоншед снова закрутился и залёг в засаде. На этот раз неизвестный появился, но ненадолго и сразу повернул обратно.

— Может быть они места меняют? Чтобы труднее было найти.

— Нэв, если бы не моё умение предвидеть, то мы были бы уже мертвы, но кто на нас охотится я выясню.

Они крадущимся бегом вернулись к лошадям и рванули догонять неизвестного. Шод снова остановился и поехал кругами — не хотелось бы из охотников превратиться в добычу. Они немного постояли на безопасном месте и развернув лошадей галопом погнали обратно к убежищу.

Немного погодя они притормозили и свернули в сторону. Невдалеке был слышен стук копыт, но Шод снова погнал вперёд. Так повторилось несколько раз. В очередной раз он слез с лошади и отправил Нэва одного с двумя лошадьми.

— Поскачешь как раньше и вернёшься.

— Я понял — мы его обманем.

Хоншед скрылся в зарослях. Дэанев ещё не успел скрыться вдалеке, а на дороге появился тот самый всадник. Видно Нэв уже остановился, раз всадник остановился тоже и ждал. Шод снял арбалет и взял его на изготовку. У неизвестного арбалет тоже был в руках. Разговор обещал быть трудным.

— Не дёргайся и я не выстрелю! Чего тебе от нас надо? Зачем ты за нами следишь?

— Не делай глупостей! Если убьёшь меня, что вряд ли, то не вылезешь отсюда живым. — голос был молодой.

— Ты наёмник ордена или кто? Мы с другом не доверяем странным людям, особенно скрывающимся от нас. Мы тебя уже здесь видели раньше — ты шел по нашим следам.

— Если хочешь говорить, то вылезай из кустов и мы тебя не тронем. Если бы мы хотели тебя убить, то уже убили бы. Твой друг возвращается с лошадьми.

— Ты здесь один и ты это знаешь.

— Если выстрелишь, то узнаешь, что неправ.

— Подними арбалет и я выйду.

— Я согласен, но перестань вертеться и ждать, когда я отвернусь. Ты всё равно уже под прицелом. От нас не убежишь. Хватит уже придуриваться. Вылезай и друга своего возьми.

Что-то подсказало Хоншеду, что незнакомец прав. Но осторожность лишней не бывает и он полез сквозь кусты, стараясь чтобы его мог видеть только один — тот, с кем он говорил. Дэанев уже двигался к ним с лошадьми. Незнакомец отвёл арбалет немного в сторону, но не вверх не поднял.

— Я же просил поднять арбалет. — Шод был раздражен и готов был продырявить неизвестного.

— А ты свой поднял? Или всё ещё собираешься стрелять в меня? Решил меня обмануть?

Хоншед опустил арбалет и посмотрел на всадника, тот делал то же самое, поднял над головой руку и повертел ладонью как-то особенно, как бы подавая знак. Раздался топот лошадей и к ним подъехало ещё четыре человека. Положение было почти безвыходное.

— Ну и зачем было устраивать все эти виляния задом? — начал один из незнакомцев. — Если бы мы хотели вас убить, то сделали бы это ещё в твоём убежище или на подходе к столице. Если бы вы хотели нас убить, то вы бы нас даже не увидели перед смертью. Зачем всё было так усложнять.

— Кто вы такие и кому служите? — Шод сразу хотел выяснить самое важное.

— Мы не служим, мы развалины изучаем. У нас такое весёлое объединение исследователей. Мы все из разных орденов, но, несмотря на это, хорошо дружим. Некоторые даже в орденах не состоят.

— А зачем на нас такую охоту устроили? Зачем маски, столько оружия и скрывающая одежда?

— Ты ещё про броню под одеждой спроси. Ты знаешь, кого тут только не носит? Как будто здесь не самое убийственное место на материке, а собрание развлекательных заведений.

— Но кому понадобится рисковать жизнью ради того, чтобы побывать в месте, где почти никого нет?

— Вот все и думают, что здесь никого нет.

Хоншед завыл и неслабо несколько раз ударил себя ладонями по лицу. Он крутил головой и завывал от осознания собственной глупости и тупости — такого унижения собственных самолюбия и гордости он не испытывал давно.

— Лучше бы вы меня убили! Я же должен был сам догадаться. Если где-то точно никого нет, то все туда попрутся потому, что там никого не должно быть. Простая логика!

— Поехали с нами, только не пугайтесь: мы маски не снимаем, чтобы лица не светились. Многие следят за подходами к городу в засаде или выехали в дозор. Долго здесь не пробудешь, но за несколько дней можно облазить всё, что нужно, если только сера не полезет — тогда уже надо сматываться.

— А оружие у вас только для устрашения или пользоваться тоже умеете. Только честно. — Дэанев уже подъехал и стоял рядом.

— Нэв, тут всё честно. Да, мы знаем, кто вы такие. Видели и слышали возле твоего, Шод, убежища. Хотели познакомиться, но вы слишком быстро сбежали.

— Если бы вы только знали, как вы нас тогда напугали! — не удержался Нэв.

— Мы догадались, что вы не охрана, а просто по развалинам лазите. — вмешался Шод.

— Мы сами себе охрана. Здесь одному или вдвоём нельзя. Если сюда идут люди, которые готовы выжить в одном случае из десяти, то это или ради великой цели или от большой беды и последних больше. Все сюда бегут спасаться от расплаты за дела хорошие. Зараза губит почти всех, но почти это не всех и выживает достаточно, чтобы отравить нам итак непростую жизнь.

— А я вас раньше не видел, когда убежища строил.

— Ты же в столицу не ездил, а мы вокруг городов только бываем. Нас увидеть трудно.

За разговорами время пролетело быстро и они въехали в столицу. Вокруг были развалины домов, из которых росли деревья. От местности за городом столица отличалась только обилием развалин. Если здесь что-то и было, то пришлось бы поискать. Присоединившиеся к ним как будто читали их мысли.

— Всё, что здесь можно посмотреть, мы вам покажем. Хотя, тут несколько храмов то и есть. Найти что-то и унести невозможно: ни одной вещи уже не осталось и, мы думаем, уже не первую тысячу лет не осталось. Если вообще здесь что-то осталось после гибели королевства: живые уходили отсюда, оставляя только дома.

Все добрались до лагеря и остановились. Маски поснимали и Дэанев оценил, кто здесь собрался. Народ был примерно от пятнадцати до тридцати пяти лет. Придурков не было. Хорошо, что Шод никого не продырявил — было бы жалко и обидно. И всего-то собралось народу десятка два. А сколько же тогда погибло, если Шод говорил, что выживает каждый десятый?

— Ребят, вы только не поймите неправильно, но сколько же тогда сюда из вас не дошло? — Нэв чувствовал, что ответ уже близко и Шод чего-то не знал.

— Дошли почти все, за редким исключением тех, кому сказали, что они придурки, но они всё равно попёрлись — хотели доказать всем и себе обратное.

— Вы хотите сказать, что это проклятие поражает только придурков и прочих им подобных?

— Нэв, мы не хотим — мы знаем. Прочитали в одной здешней библиотеке. Проклятие было призвано очистить мир от тупиц, выродков, слабоумных, уродов и придурков, но что-то пошло не так и накрыло почти всех. Очень уж Дикое высокогорье досаждало своими выходками — вот они и не рассчитали.

— То есть они хотели решить вопрос в корне, но не осилили? — полюбопытствовал Шод. — А я всегда считал, что безумие перекинулось на Дикое высокогорье отсюда.

— Осилили, но не так, как собирались. Одно королевство было тогда, как все сегодня вместе взятые. Только Дикое высокогорье никак не поддавалось облагораживанию. Все, кого туда посылали, чтобы навести порядок, дичали и сами становились такими же. Беду решили искоренить простым и надёжным способом — когда здесь стало невозможно жить, избрали это место для опытов с магией для истребления дикарей. Один из опытов привёл к успеху и вспыхнула эпидемия, уничтожившая почти всех. Им ещё повезло, что к тому времени почти все уже отсюда разбежались.

— А почему только здесь? Разве она не перекинулась на всё королевство? — Шод аж трясся от любопытства.

— Мы думаем, что здесь есть то, что способствовало эпидемии и без чего зараза не живёт. Вот и свирепствует в границах этого места уже седьмую тысячу лет.

— А разве может зараза выбирать кто придурок, а кто нет или кто дикарь, а кто высокоразвитый? — Нэв сам не верил услышанному.

— Мы не знаем — те, кто это сделал, утащили свои знания с собой, даже записей не оставили, если эти записи вообще были. Здесь вопросов больше, чем ответов. Привыкайте к загадкам.

— Ребята, — Нэв аж светился от счастья и гордости. — хотите я вам расскажу, что было на самом деле? После эпидемии просочились сведения о её причинах и королевство раскололось. Когда все узнали, какой угрозе их подвергло правительство, то началась великая смута и началась война за власть после свержения старого правительства, а договориться мирно они не смогли.

— Наверно ты прав, но сейчас это уже ничего не меняет. Великих знаний вы здесь не найдёте.

День ещё только начинался и развалины можно было ещё обследовать. От всей столицы уцелели только несколько крупных храмов или неизвестно чего, чем они на самом деле были. Всё остальное было разрушено временем и растительностью.

Они вошли в один из храмов, решили называть то, что осталось храмами, и осмотрелись по сторонам. Да, здесь действительно знаний собрать удалось бы немного. Всё, что осталось, это стены, колонны и прочие архитектурные изыски строителей. Даже статуй не было или прочего, чем так любят украшать здания на века. Сначала показалось, что их растащили или разрушили, но их просто не было.

Закрадывалась мысль, что всё это где-то спрятано внутри стен и надо найти только скрытую дверь или открыть в полу лаз, но до этого ещё дойдёт, может быть. На стенах были выложены простейшие узоры и знаки. Какие-то цифры и надписи, больше напоминавшие указания и руководства.

С расстроенными лицами Дэанев и Хоншед ходили по залам в сопровождении новых знакомых и смотрели на стены. Было такое ощущение, что в этих храмах поклонялись или совершали обряды пустоте или чему-то вроде. Даже надписи все оказались на известном и родном языке. Никакой тайны, никакой загадки, никакой истории. Да в любой бедняцкой хижине магии больше, чем здесь!

Разочарованные они вернулись в лагерь к остальным. Хоншед смотрел под ноги и ничего не говорил. Дэанев смотрел по сторонам и всё ещё надеялся на чудо. Может быть хоть где-то что-то спрятано и они просто ещё не знают что и где.

— Ничего мы не нашли. — Шод ожидал разъяснений. — Что вы здесь столько времени делаете? Все эти развалины можно за пять дней облазить вдоль и поперёк. Может быть что-то скрыто в стенах или под землёй?

— Мы уже искали, где только можно, ясновидящих привлекли — ничего нигде нет. Даже план нарисовали, с верёвочкой все стены обмерили. Ничего не нашли, даже пустот и подвалов. Есть только то, что вы видели.

— Соображения есть, что всё это значит?

— Мы думаем, что всё это и есть то самое, но нам до этого, как до неба. Вы много поняли?

— Да ничего почти не поняли! — злился Нэв. — Всё, что там можно было делать, это стоять и смотреть на всякие знаки на стенах. Что можно сделать созерцанием стен?

— То, что они сделали. Мы так и не поняли больше вашего. Мы думаем, что они знали настолько много, что им того, что вы видели, было достаточно.

— Всё равно не понимаю! Стены тогда зачем созерцать? Что они нашли на этих стенах?

— Ты можешь по трём сторонам узнать углы и площадь треугольника? — спросил кто-то из толпы.

— Какого треугольника? Причём тут треугольник?

— Да к примеру исключительно.

— Ну только если с прямым углом, а если углы все разные, то может быть и можно. Я геометрию так тщательно не учил.

— Вот когда ты выучишь основы геометрии, то у тебя вопросов про треугольник станет меньше. И с магией то же самое. Она скорее всего основана не на пляске с бубном и хождением по кругу, а на каких-то законах и нам их понять ещё предстоит. А пока остаётся только созерцать стены и ждать просветления и озарения.

Вернусь во дворец — придворные математики из моей комнаты не вылезут — думал Нэв. Кто же мог знать, что вся эта бредятина с цифрами и точками на отрезках может иметь чуть ли не магическую силу и станет на пути к такой власти! Ну почему раньше никто мне не сказал! И вот сейчас я стою перед сосредоточием магии и не могу даже прочитать о чём, как и зачем!

— Мне любопытно другое. — Шод перешел к важным для него вещам. — Вы здесь как дошли до такой маскировки и вооружения?

— Всегда так было. Мы же кто в послушники, кто в братья, а кто и в наставники метим. Ордена простые задания не дают, а может верность проверяют или просто хотят избавиться. Приходим, учимся у предшественников уже много тысячелетий.

— А почему же я вас таких не видел раньше нигде ни в одном королевстве? Куда вы деваетесь?

— Поживёшь здесь и научишься прятаться. Чем меньше людей знает о нас, тем лучше. Ты же про убежища свои не рассказываешь всем подряд. И мы не хотим, чтобы о нас все знали. Тебе нравится, что тебя обвинили во всём, чего ты не делал? Ты знаешь, как люди смотрят на тех, кто может убивать их голыми руками так, что они даже не заметят, как к ним подошли?

— Ладно, не продолжай, я всё понял, мы поехали дальше.

— Если захотите тут погулять, то скажите нам. Одни не лазьте — будет жалко, если вас убьют.

— Кто убьёт? — ляпнул Дэанев. — Вы же сказали, что здесь придурков нет.

— А всякие подонки не всегда оказываются придурками — иногда приносит гениальных выродков. Несколько дней назад мы восьмерых ребят потеряли, пока сумели найти и убить одного такого. Охотился на нас ради развлечения — головы собирал.

Нэв похолодел. Если эти несколько дней охотились на такого, то что он мог сделать с ними двоими, а они как раз в это время здесь крутились. Да хорошо, что они нас не убили! Могли подумать, что мы с ним и расправиться и с нами заодно. Вот попадаем каждый раз!

Весело попрощавшись они отправились в Сминоквац обратно к постоялому двору. Тайна Вымершего королевства не была раскрыта, но была уже в руках. Для того, чтобы её понять и разгадать нужно было время, но время у них ещё будет, а пока можно погулять и поучиться.

***

Через день, тщательно обдумав всё, что он теперь узнал, король вечером вызвал к себе Шинхара. Разговор ожидался долгий и трудный. В бредни о воскресших душах и наделение силой сквозь время король не верил, но неизвестный орден был настоящим и требовал к себе внимания, если он, конечно, существовал.

— Шинхар, скажите мне честно хоть раз в жизни правду, Вы о новом ордене слышали? О том, что обнаружили Твэдх с Нучабом.

— Я слышал о том, что Нучаб, а следом за ним и Твэдх узнали о существовании нового ордена и уже успели Вам доложить.

— И это всё? Какие-нибудь свои соображения у Вас есть?

— Безусловно, если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет. Отсюда следует вывод, что новый орден вполне мог существовать и не попадаться никому на глаза или не влезать ни в чьё поле зрения. Бурная деятельность всегда привлекает внимание, а области деятельности очень часто пересекаются, так что я бы поставил вопрос по-другому: почему столь долго и тщательно скрывавшийся орден вдруг обратил на себя внимание именно сейчас?

Теперь зашаталась вся цепочка рассуждений уже у короля. Шинхар мог поставить в тупик любого, но каждый раз оказывался прав. Действительно, а зачем надо было именно сейчас вылезать из тени?

— Шинхар, скажите честно, это не Вы возглавляете этот новый орден? Очень на Вас похоже.

— Такого счастья не бывает, Ваше величество. Я о руководстве таким орденом могу только мечтать. Орден, для которого не существует тайн, да ещё и под моим руководством, решил бы все наши проблемы. Осталось только нейти его и возглавить.

— Издеваетесь? Я Вас не осуждаю. Найти сможете? Или хотя-бы выяснить существует ли он на самом деле потому, что я совершенно не доверяю ни Нучабу, ни Твэдху, ни Агхабу, последнему особенно.

— У Агхаба сейчас очень много работы — он проводит чистку рядов своих подчинённых. Палачи работают круглосуточно, а пыточных помещений просто не хватает.

— Всё так запущено? Это называется не было бы счастья… Но вернёмся к нашим делам. Надежда найти хоть что-то есть?

— Хоть что-то мы уже нашли. Мы знаем, что новый орден помог некромагам — значит они не будут помогать Ордену Замкнутого Пути. Это значит, что Орден Замкнутого Пути может представлять для них угрозу. Мы можем этим воспользоваться.

— Может представлять для них угрозу… Как овца для волка! Шинхар, хоть Вы то думайте, что говорите. Или по-вашему Нучаб с Твэдхом ко мне забегали просто так? Перед королём начинают пресмыкаться и выслуживаться только когда надо спасть себя.

— Хорошо же их тогда напугал новый орден, если даже Нучаб забегал и залепетал. Чем они навели на него такой ужас?

— Сумели. На Твэдхе тоже лица нет. Твэдх такой же спесивый и самовлюблённый, как и Нучаб, только вежливость изображает.

— Этот новый орден было бы полезно привлечь на свою сторону — тогда бы мы быстро навели порядок в королевстве.

— А вот это Ваша работа и прямая обязанность, Шинхар. Поэтому скажите мне честно: можете найти этот орден или нет?

— Я не могу ответить на этот вопрос. И какая разница можем мы или не можем найти этот орден, если сделать с ним всё равно ничего не сможем? Что мы сможем сделать?

— Предложить союз, объявить войну, посадить в тюрьмы или сгноить в рудниках. Власть в королевстве принадлежит мне!

— А за границами королевства? Внутри ордена объединены между королевствами, а королевства? Каждое королевство существует само по себе и как только Вы попробуете тронуть хоть один орден в своём королевстве, то тут же получите войну со всеми остальными — орден об этом позаботится. Вы уверены, что сможете её выиграть или позовём Залима? Он то, я думаю, точно знает ответ.

— Хорошо, что тогда я должен делать?

— Самое большее, что Вы можете сделать в борьбе с любым, распространившимся на несколько королевств орденом, это попросить другие королевства о помощи в борьбе против ордена, но чтобы Вы ни сделали — орден успеет раньше и сделает больше.

— Ну почему я король, а не глава такого ордена?!

— Королём быть лучше — глав ордена иногда переизбирают

— А королей свергают или ограничивают власть. Я ничего не могу сделать в собственном же королевстве, не согласовав каждый свой шаг со всеми орденами, гильдиями, союзами, объединениями и прочими сборищами. Похоже, что власть есть у всех, кроме меня.

— Ваша власть принадлежит Вам по закону.

— А у них власть настоящая, пусть и незаконная. Или, когда Вас будут убивать или грабить, Вы будете в ответ кричать, что это незаконно? Власть это сила, а сил у меня нет. На одном уважении далеко не уедешь, разве что во время бедствий.

— Для обладания настоящей властью одной силы недостаточно.

— А вот тут поподробнее и помедленнее.

— Как Вы думаете, кто может править королевством? Я отвечу сам — не только король. Править может кто угодно и это главная проблема. Место только одно, а желающих много. Так что стоит только занять это место, как тут же начинается борьба за его удержание, а доказательств на право обладания как раз и нет.

— У короля есть нерушимое доказательство прав на власть — наследственное по праву происхождения.

— Вот именно, и количество имеющих это право ограничено, к тому же есть ещё и порядок наследования права по возрасту. Так что никаких споров быть уже не может. Трон унаследует не умный, не сильный, не смелый, не богатый, а только один наследник.

— Если он есть. Иначе будет то, о чём Вы говорили: каждый будет считать, что править должен именно он, а не другие и приводить любые основания, которые будут у каждого свои. При таком подходе к удовлетворяющему всех решению прийти невозможно.

— Поэтому за свою власть можете не волноваться — все понимают, что другой быть не может.

— Это хорошо, что пока другой быть не может, но мы должны решить вопрос с новым орденом, а не поговорить о преимуществах королевской власти. Я хочу знать, что мы можем предпринять для их поиска и при этом не натворить бед.

— Я знаю, что мы можем предпринять для их поиска — то же самое, что сделали некромаги под руководством Нучаба.

— И что же они такого сделали, кроме очередной глупости?

— Они привлекли к себе внимание ордена и орден сам их нашел. Если мы будем делать всё правильно, то орден сам обратится к нам.

— Я всё понимаю, но что мы должны делать? Провести обряд некромагии по всему королевству? Назначить Нучаба придворным учёным? Призвать демона из непонятно какого времени? Что такого сделал Нучаб, что ему одному было оказано такое внимание?

— По мне известным сведениям, неизвестный представитель ордена обратился к Нучабу, когда тот устроил над собой и орденом настоящий суд, обвинил и обличил сам себя во всех совершенных ошибках, которые они там все действительно совершили.

— Любопытный подход, только мне устроить такое не позволяет положение о правилах поведения королевских особ, которое я подписал при вступлении на трон. Если бы можно было обойтись без устроенного Нучабом представления, то можно было бы попробовать.

— Я думаю, что дело было не в представлении, а в признании. Нучаб признал свои ошибки, да ещё и признал себя виновным в их совершении. Известно, что такого он раньше не делал, да и не только он один. Какие свои ошибки мы можем признать и в чём сознаться?

— Королевская власть основывается на непогрешимости и безошибочности короля. Король всегда прав, даже если он неправ. Я не могу признать свои ошибки, даже если они очевидны. Если король назвал чёрное белым, а белое чёрным, значит так оно и есть. Если король назвал воду маслом, значит вода это масло. Так было принято на протяжении многих тысячелетий.

— Но, насколько я вижу, Вы не очень-то и следуете этому правилу. Вы признавали свои ошибки не один раз.

— Да, но не при всех, дела королевского двора посторонних не касаются, особенно простолюдинов.

— Но при сложившихся обстоятельствах может быть пора изменить правила? Вы имеете на это полное право.

Король задумался надолго. Речь шла об изменениях в королевском правлении. Вопрос был поставлен более чем серьёзно. Вправе ли король изменить правила, которые он же поклялся соблюдать? Вправе ли он отменить принятые его предшественником для самого себя законы? Насколько власть короля распространяется на самого короля? Кто, кроме короля, решит вопросы королевской власти?

— Шинхар, подумайте пока над этим сами, поройтесь в королевском хранилище, где недавно рылся Твэдх, просто подумайте и поищите похожие случаи в истории. Только не ошибитесь потому, что если мы ошибёмся на этот раз, то новый орден нас просто уничтожит.

***

К ночи удалось добраться до того самого постоялого двора, возле которого они ночевали. Но на этот раз уже не надо было ютиться и скрываться. Дэанев первый подошел к двери, открыл её и чуть не упал в обморок от увиденного: за столом сидел хозяин и с каким-то парнем вёл разговор, больше похожий на начало драки, на столе лежали восемь отрезанных человеческих голов.

— Ты обещал мне деньги за головы! Я хорошо помню, как ты это сказал! Не отпирайся!

— Я разве спорю? Я разве спорю? Я не спорю. Я сказал, что плачу за голову каждому. Вас было двое, вот тебе твои деньги за головы. Что тебе не нравится?

— Ты сказал, что платишь за голову, значит должен мне и моему напарнику. Давай сюда наши деньги, пока я сам не взял!

— А вот не найдёшь! Приводи своего напарника и получишь деньги. Нет напарника — нет денег!

— Его убили — я за него! Давай деньги!

— Вот твои деньги, а напарник получит, когда сам придёт. Меня не волнует, что его убили.

— Как я его приведу, если его убили и утащили?

— А меня не волнует! Вот твоя доля.

Дэанев с Хоншедом осторожно подошли. По возрасту головы как раз подходили к тем, про которые они слышали. Так вот зачем понадобились головы — для украшения дома. Дэанев дрожа от волнения подошел поближе к столу и незнакомый парень посмотрел на него. Дэанев взял свой нож и протянул к одной из голов, лежавших на столе, делая вид, что хочет её повернуть. Резкое движение и… нож бы прошел мимо горла парня, а руки оказались за спиной и собственный нож под собственным горлом. Именно так бы всё и закончилось.

— Почём головы? Они же у вас протухнут, — начал Дэанев вместо этого. — а нам здесь ночевать.

— Это вы этому слабоумному объясните, что мне нужны деньги за головы, а он даёт только половину.

— Вы с напарником договаривались пополам — половину ты и получишь, пока не приведёшь напарника.

— Пока вы будете спорить у вас головы протухнут. — повторил Дэанев. — И нам ночевать здесь надо, а вы головы по дому развешивать собрались. Шод, ты лошадей привязал или нет? Пошли посмотрим, а то у меня голова трещит от их спора.

Хоншед вышел следом за Дэаневом во двор. Дэанев вцепился в друга мёртвой хваткой и потребовал помочь убить того парня, который продавал головы. Дэанева колотило от гнева.

— Это же он! Это он убивал тех ребят! Это его напарника они убили! Восемь голов, и там убили восьмерых. Каких доказательств тебе ещё надо? Время то же самое — головы ещё свежие.

— Сейчас пойдём и выясним что к чему. Если это он, то я тебе помогу, не сомневайся. А как он мог убивать их, если это сделал его напарник?

— Ничего, там разберёмся кто кого и сколько убивал.

В доме продолжалась перебранка между парнем и хозяином. Казалось, что ещё немного и на столе появится девятая голова. Хозяин продолжал упираться.

— Или ты продашь их мне за те деньги, что я обещал, или пускай они у тебя протухнут! Я тебе при свидетелях говорю, что без напарника получишь только свою долю.

— Ничего, ещё день протянут, а больше двух дней головы не лежат. Он думает, что целую банду на дороге легко вырезать, чтобы головы не попортить, а потом ещё целый день их таскать по жаре. — это парень уже обращался к ним.

— А вы их высушивать будете или черепа делать? — начал расследование Хоншед.

— А я вам расскажу. Я пару дней назад, а точнее позавчера, наливал ему и его приятелю выпить и они болтали о том, что у меня тут не хватает чего-то такого, для остроты ощущений и устрашения робких. Я спросил их, что может быть мне сушеные головы тут развешать, чтобы посетители пугались? Они ответили, что да, и я сказал им, что пускай приносят головы, а я заплачу каждому из них за каждую голову. Они сказали, что согласны и отправились за головами.

— Да, ты сказал, что заплатишь каждому, а теперь отказываешься платить долю моего напарника!

Шод с Нэвом загибали пальцы, пытаясь прикинуть время, когда были добыты эти головы. Время на пару дней не сходилось, но надо было быть до конца уверенными. Надо было осмотреть сами головы. Убить восьмерых за один день в Вымершем королевстве можно было только напав на лагерь, а по одному ушло бы два, если не три дня. Где-то была скрыта правда. Хоншед пошел на хитрость.

— Я сейчас всё сделаю и всё прекращу. Для этого мне надо посмотреть на головы.

— Да вон они лежат, головы, смотри. — парень указал на разложенные на столе головы.

Хоншед посмотрел на головы вблизи и убедился, что они очень свежие. Можно было не беспокоиться. Это было простое совпадение, которое чуть не стоило многим жизни.

— Хозяин, ты обещал заплатить им за головы?

— Да, обещал и я заплачу.

— Ты знаешь сколько денег должен был отдать им обоим?

— Конечно знаю — я сам считал.

— Вот столько и отдай ему. Тебе же нет разницы, сколько человек получат эти деньги.

— Конечно нет, пусть разбираются потом между собой.

Хозяин отсчитал парню деньги и тот радостно вздохнул. Видно, такая ссора изрядно его утомила — мало того, что чуть не остался без денег, так ещё и пришлось выцарапывать их. Шод с Нэвом подошли к нему поближе и отвели в дальний угол.

— Сейчас мы тебя обрадуем ещё больше. Хочешь?

— Хочу, а что?

— Ты только что чудом остался в живых. Мы тебя сначала приняли за другого: недалеко отсюда, как раз недавно, убили восьмерых человек, примерно того же возраста, что и твои головы. Мы думали, что ты привёз головы как раз тех людей, которых ты же и убил со своим напарником. Нэв собирался тебя сразу убить, но я уговорил его подождать и не напрасно.

— Кто вы такие? Кого ещё и где убили?

— Неважно, потом узнаешь, а где ты добыл эти головы и что стало с твоим напарником?

— Мы вырезали целую банду. Мы думали, что вырезали целую банду, но ошиблись. На нас налетели, моего напарника убили и утащили, но семь голов у меня остались, а хозяин хотел зажать половину денег. Я вам очень благодарен. Было бы обидно ещё и половину денег получить. Я хорошего друга из-за этих денег потерял.

— Жалко твоего друга, но ты меня прости за то, что я тебя сразу хотел убить. Кто-то убил восемь хороших ребят, можешь спросить Шода. Того, кто это сделал, убили, но я думал, что он был не один.

— Хорошенькое совпадение! В одно и то же время убивают одно и то же количество людей одного и того же возраста и отрезают головы. Да я вообще не могу поверить, как вы меня сразу не убили! Как у вас только сил удержаться хватило?!

— У меня хватило, а Нэв сразу готов был тебя искромсать. Его трудно за это винить.

— Нэв… Шод… Дэанев и Хоншед, так это вы, а я Рагтог, если просто — Раг. Можно с вами?

— Сейчас лучше не надо. Нэв решил собрать всех друзей после своего возвращения. Ему надоели предатели вокруг.

Рагтог оказался весёлым и добродушным парнем на пару лет старше Хоншеда. Хозяин на радостях, что разрешился спор между его жадностью и скупостью, приносил им еду и выпивку прямо в комнату. Иногда Нэву становилось ужасно стыдно, что он чуть не убил Рага по собственной поспешности. Надо будет быть рассудительнее — думал он. Нельзя выносить приговоры, не разобравшись до конца.

Утром все проснулись поздно. Дэанев был в восторге от своего нового друга, удивляясь, что тот умудряется совмещать в себе добродушие с готовностью откромсать голову. Хоншед был доволен тем, что всё обошлось без лишней резни. Под конец перед тем, как отъехать он оттащил Рагтога к столу и усадил для серьёзного разговора.

— Тебя или прокляли, или качественно подставили. На самом деле таких совпадений не бывает. Подумай, что могло случиться?

— Шод, я не знаю. Я даже не знаю с чего начать.

— Давно у тебя был твой погибший друг?

— Не очень, не больше месяца.

— Он не рассказывал о себе ничего?

— Да нечего было рассказывать. Встретились, познакомились, погуляли. По самый конец сюда заехали.

— А кто на самом деле предложил собирать головы?

— Один из нас и… нет, точно не я. Я так много не болтал. Он же сам со мной познакомился и он же и предложил хозяину развесить здесь головы. Я не помню кто из нас… Хозяин говорил, что он сам предложил, а может ему до этого кто-то сказал. Я не помню.

— Дальше уже неважно. Тебе очень повезло. Прежнего напарника твоего друга убили в Вымершем королевстве за то, что он охотился на ребят, которые изучают развалины и прочее. Он как раз убил восемь человек и отрезал им головы. Вместо него убили его напарника, скорее всего кого-то вроде тебя. Там ребята оказались не простые, но и твой друг тоже не сплоховал. Теперь понимаешь?

— А как же тогда… Его же убили…

— Иногда и негодяев убивают. Если бы всё пошло, как он задумал, то убили бы тебя и концов не найти. Он бы позаботился о том, чтобы все дела свои хорошие спихнуть на тебя. Ты точно уверен, что он убит или просто хотел прибрать его долю к рукам?

— Он точно убит — я сам отрубил ему голову после того, как стрела пробила его насквозь и не одна. Даже голову прострелили. Он умер у меня на руках. Ещё говорил, чтобы я не отдавал им его голову, чтобы они ей не забавлялись. Сказал, чтобы отдал вместе с остальными головами. У нас как раз их было семь. А потом ему прострелили голову и он умер, тогда я отрубил ему голову. Потом на меня снова напали и пока я отбивался, они утащили его тело.

— Даже головы своей ради подлости не пожалел! — воскликнул Нэв от удивления.

— Ну уж нет. Испугался живым к ним попасть. Кто знает, насколько его раны окажутся смертельными, а заодно и подлость Рагтогу завершить.

— В следующий раз будь осмотрительнее. И помни: попа для того, чтобы на ней сидеть, а голова для того, чтобы ей думать, а не наоборот. Нэв! Отправляемся.

***

Король предавался размышлениям с утра. В последнее время он успел сделать много важных государственных дел и над их последствиями стоило поразмыслить. Иногда бывает полезно вернуться и пересмотреть всё. Поэтому все важные бумаги лежали днями, а то и неделями. Возвращаясь через несколько дней к гениальному, казалось бы, решению, он понимал всю его бредовость и переписывал заново и снова откладывал на несколько дней. Так и в этот раз следовало всё пересмотреть, передумать, переделать.

За последнее время он хорошо напугал Агхаба, так, что тот даже вспомнил про свои прямые обязанности, которые бросился с рвением исполнять. Привёл в сознание оторвавшегося от жизни Нучаба. Поставил на место зарвавшегося Твэдха и надолго озадачил Шинхара. Теперь можно и подумать над важными вопросами: как спасать королевство от гибели, возвращать сына и отыскать новый орден.

Если вдуматься, то новый орден в отыскивании не нуждался. Орден ничем не проявил себя за сотни, если не тысячи лет. Почему тогда он должен что-то натворить именно сейчас? Если бы хотели, то с такими возможностями давно бы уже натворили и перетворили.

Натворить дел мог как раз не новый орден, а старые: Нучаб от осознания такой поддержки мог рехнуться окончательно; Твэдх с перепугу попытаться совершить дела ему недоступные; все прочие ордена от ужаса могли просто разбежаться, а заполнять образовавшуюся пустоту будет некому; служба охраны найдёт на кого снова сваливать всё, что только можно. Нехорошо.

Теперь о последнем разговоре с Шинхаром. Шинхар прав — надо придумать в чём покаяться или раскаяться, не знаю, как правильно сказать, и всё само получится. Если удастся заручиться поддержкой нового ордена, то я все безобразия в королевстве сразу прекращу.

Только сказать будет легче, чем сделать. Во-первых, у меня нет ошибок в правлении королевством. Во-вторых, неизвестно что считать ошибкой в данном случае. Да, просчёты у меня были, не буду этого отрицать, но виноваты были в них те, кто с ошибками докладывал и вводил в заблуждение. Если бы Нучаб был человеком, то можно было бы с ним договориться, хотя куда там…

Кстати, о Нучабе. На чём там себя поймал Нучаб? Он рассказал, что ошибся потому, что… А дальше неважно. Значит не сам ошибся, а помогали. Так мы и поступим. Надо бы ещё благообразие придать всему мероприятию — король не может бесноваться, как Нучаб.

Вопрос даже не столько в том, как и в чём признать свои ошибки, а в том, как это воспримут. Могут воспринять и за слабость, а тогда мало уже не покажется — всё королевство по кускам растащат и ахнуть не успеешь. Хорошо, если не свергнут раньше времени.

Вот если бы признание своих ошибок, недочётов и промахов было бы признаком великой силы. Если бы чем важнее было признание, тем более сильным считался его совершивший. Если бы принято было считать, что… А почему если бы? Раз нельзя отменить старый закон — рано его ещё отменять, то почему бы не принять новый?

Тут самое важное это подобрать правильный порядок действий. Если король начнёт первый, то неизвестно, как это будет воспринято. Это понятно, а вот если начать с другой стороны. Пусть свои ошибки сначала признают простые люди, а потом знатные, потом дворяне, а там и до короля дело дойдёт, который это дело возглавит. Вот тогда никто не придерётся — король подаёт пример своим подданным.

Так получается даже лучше. Заставить нижестоящих ничего не стоит, потом это дело войдёт в обычай, а раз есть такой обычай, то король первый должен ему следовать. Только надо не гнать слишком быстро и торопиться. Пусть сначала какое-то время новый закон касается только простолюдинов, потом примем новый или поправим старый — найдём предлог, чтобы привлечь людей повыше и так постепенно дойдём и до меня.

Вот только есть вопрос: а к чему приурочить это мероприятие? Можно назначить указом в разовом порядке. Можно объявить какой-нибудь день и придумать ему название. День объявлять не хочется — слишком уж бесповоротное решение, а назначать указом как-то…

Не надо назначать ни день, ни указ — есть Орден Сострадания, Орден Сочувствия, до сих пор не понимаю, чем они отличаются, Орден Замкнутого Пути, орден некромагов… Надо будет заставить Агхаба в наказание составить полный список орденов, для порядка… Раз есть столько орденов, то пусть их станет ещё на несколько больше. Учрежу Орден Раскаяния и Орден Признания. Пусть обнимаются с орденом Сочувствия и Орденом Сострадания.

Два новых ордена решат все мои проблемы: король вправе вступать в любой орден и выходить из любого ордена. И не надо ничего придумывать, ничего назначать и потом выкручиваться. Надо поручить Шинхару… Нет, только не Шинхару и, тем более, не Агхабу. Я сам всё сделаю и… Нет, лучше вызову глав орденов Сострадания и Сочувствия и пусть уполномочат кого-нибудь из своих рядов.

Выберут двух глав для орденов, те наберут хоть пару человек и дело пойдёт. Подвижники, сподвижники, нуждающиеся… Кстати о нуждающихся, вот эти пойдут куда угодно. Нищих и несчастных у меня в королевстве достаточно, так что дам денег главам орденов и пусть приманивают.

После учреждения двух новых орденов можно будет надеяться, что новый орден обратит на него внимания. Вступлю сразу в оба ордена, признаюсь и раскаюсь в какой-нибудь мелочи, а потом буду ждать и допрашивать Нучаба. Куда-нибудь дело сдвинется.

— Писарь! Я приказываю завтра вызвать ко мне глав орденов Сочувствия и Сострадания. Пусть казначей приготовит деньги, сколько мы там подаём нищим по разным случаям. И осведомитесь у советника казначейства, какая печальная участь постигла Агхаба и всё его ведомство. Ничего, я вам покажу, кто в государстве король…

***

На половине пути к Свободной низине им по дороге встретился ещё один гонец. Он снова обгонял их и уже было скрылся вдали, но Хоншед толкнул Дэанева и погнал вдогонку. Даже без разговора было понятно, что история с Чёрных холмов повторяется в точности.

Догнать удалось не сразу. Догонять вообще дело неблагодарное, а догонять человека, доставляющего срочное поручение, особенно. Если бы не дальний путь и необходимость ехать небыстро, то догнать бы им его так и не удалось, но вот он был всё ближе и ближе, а они надрывали голоса изо всех сил.

— Подожди, подожди! Не гони так! — орали они почти хором, но человек впереди их как будто не слышал.

Ещё немного гонки, ещё ближе, ещё немного крика до хрипоты и… и он прибавил скорость. Наверно решил, что они на него хотят напасть, но лошадь под ним, наверно, стоила своих денег. Оставалось только разогнаться навстречу друг другу и удариться головами.

— Нэв, ничего, мы его догоним по-другому. Пусть думает, что оторвался от нас. Мы поедем побыстрее рядом с дорогой. Здесь есть где срезать.

— Он нас увидит и снова ускачет.

— Мы его будем догонять с двух сторон: ты сзади, а я спереди, тогда он остановится точно. Надо постараться, чтобы он нас услышал. Если он не захочет слушать, то я припугну его арбалетом.

Ещё несколько часов они плутали по тропкам и вышли на ту же дорогу, но оказались гораздо дальше. Дэанев недоумевал, почему они поехали по дороге, а не поехали сразу так. Хоншед в очередной раз пообещал его отлупить за тупость. В королевствах дороги — самые безопасные пути, а между королевствами — самые опасные.

Тот же самый всадник показался на дороге и Хоншед поехал наперерез вперёд, а Дэанев отправился закрыть ему путь к отступлению сзади. Иногда спасение человека бывает настолько сложным, что вызывает сомнение сама его необходимость. Хоншед остановился на дороге и повернул в сторону всадника, тот попытался повернуть, но его уже догонял Дэанев. Посмотрев по сторонам он уже собирался бежать от них вбок от дороги, но Хоншед уже целился в него из арбалета и приказывал остановиться.

— Стой, а то застрелю! Стой на месте!

— У меня ничего нет! Не стреляйте!

— Чего ты от нас убегал? Тебя же просили остановиться! Мы чуть голос оба не сорвали.

— Кто вы такие, чтобы меня останавливать?

— Те, кто не убил тебя сразу. Устраивает ответ?

— Не устраивает. Чего вам надо?

— Нам надо, чтобы ты постоял на месте и послушал пару слов. Или ты так торопишься умереть?

— Говорите, только быстро, у меня мало времени.

— Это точно — жить тебе осталось мало, возможно, если нас не выслушаешь.

— Говорите уже, хватит меня пугать.

— Не так давно человек вроде тебя обогнал нас по дороге через Чёрные холмы. Вскоре мы нашли его убитым. Очень изощрённо убитым. Тебе хочется слушать дальше?

— Да, а почему вы так решили?

— Тогда подъезжай ко мне вместе с Нэвом и хватит уже перекрикиваться через всё королевство.

— Так ты Хоншед. — всадник подъехал и снова возникло ощущение, что история повторяется — он был немного старше того, которого они видели на Чёрных холмах.

— Да, и я очень зол на тебя, так что не разозли меня ещё больше. Неужели ты думаешь, что если бы мы хотели тебя убить, то не сделали бы этого сразу, а позволили бы тебе уйти, а потом догоняли?

— Откуда я знаю, что у вас на уме?

— У меня на уме поставить тебя на четвереньки ногами в стороны, снять с тебя штаны и со всей силы ударить по шарам ногой, чтобы ты не размножился и в мире не прибавилось придурков.

— Ах я ещё и придурок!…

— А кто ты ещё? А теперь слушай. Ты что-нибудь слышал о пропавшем гонце? Он ехал через Лимунтад и Чёрные холмы. Больше мы ничего не знаем. Он вёз письмо или сообщение.

— Не слышал я ничего и при чём тут я?

— А при том, что нас обгоняют не так часто и тем более в таких безлюдных местах.

— Мне поручили всего лишь доставить письмо…

— И ты ещё смел говорить, что у тебя ничего нет? Да за некоторые письма можно умереть быстрее, чем ты успеешь их прочитать.

— Я не знаю, что в письме — оно запечатано.

— А от кого и кому письмо ты тоже не знаешь?

— Я получил его от гонца и должен передать гонцу. На письме ничего не написано.

— Какая скрытность! А тебя это ни на какие мысли не наводило? Зачем устраивать такую сложную передачу одного письма, если можно послать одного гонца?

— Какое моё дело? Мне платят — я выполняю.

— И подыхаю. Именно так всё закончилось для одного из вас. Так что теперь будем делать?

— Вы можете отобрать у меня письмо, но вскрывать его сам я не собираюсь.

— Я предлагаю проводить тебя до следующего гонца, пока ты не передашь письмо ему.

— Если вам не лень, то можете провожать.

Всё шло уже почти хорошо. Новый попутчик по имени Вираним вёл себя спокойно и только жаловался, что они едут слишком медленно, а ему надо торопиться. И всё было бы хорошо, если бы они оба не потеряли бдительность и Хоншед не закинул за спину уже разряженный арбалет.

Тут всё и случилось: Вираним при первом же удобном случае погнал лошадь галопом по дороге и свернул неизвестно в какую сторону. Догонять его было делом почти бесполезным. Можно было попытаться, но были сомнения, как бы не стало хуже. Дэаневу стало грустно.

— Нэв, ну не расстраивайся так, может быть всё обойдётся, мы же не знаем.

— Сам то веришь в то, что говоришь? Я уже не верю в счастье. И почему только все вокруг такие упрямые?!

— А случай с работорговцами забыл?

До Свободной низины оставалось ехать ещё день. Ещё одна ночёвка почти на границе Сминокваца с Лимунтадом. Одно королевство было плохое, а другое ещё хуже и где-то по этим королевствам уходил от мнимой погони насмерть перепуганный Вираним.

***

Мероприятие по разъяснительной работе Нучаб отложил на вечер. Собрался почти весь действующий состав ордена. Нучаб решил, что все важные занятия нужно проводить вечером, когда все уже выспались, переделали свои дела и способны ясно соображать.

После происшествия с появлением незнакомца порядка в ордене стало больше: если до этого Нучаб был для всех кем-то вроде приятеля, то после он превратился в наставника и строгого учителя. Его сегодняшней целью было разъяснить всем, что безответственность в науке до добра не доводит.

— Король в некромагию не верит, это я понял. И это хорошо, что не верит! Иначе нас бы всех пересажали! Между прочим, правильно бы сделали. Кто из вас знает, что такое некромагия? Некромагия это раздел магии, который изучает… Не буду продолжать, важно, что изучает. Так вот, некромагия это раздел магии, а магия это наука, которая… И так далее. Так вот, магия это наука и некромагия тоже, а вы что вытворяете?

Повисла тишина. Собравшиеся понимали, что натворили дел.

— Да, я не говорю, что виноваты все, кроме меня. Да, я тоже виноват в случившемся. Но это не значит, что надо повторять за мной каждую глупость. После не значит вследствие. Это ещё когда было сказано! Или вы решили, что быть умными это повторять за мной?

— Нучаб, ты по какому поводу так надрываешься?

— Ты как разговариваешь с главой ордена? Страх потерял?

Нучаб повернулся к говорившему и на того потянуло холодом и тьмой. Нучаб редко выходил из равновесия, но когда выходил, то был ужасен: за годы работы с жизненной силой он достаточно хорошо освоил, как её отнимать.

— Простите, господин Нучаб, я совершенно…

— Ты хотел сказать совершенно глуп? Это недалеко от истины. Некромаг служит посредником смерти. Некромаг может отнимать и передавать жизненную силу. Некромаг стоит между жизнью и смертью. Вы понимаете всю ответственность?

Орден смиренно молчал — желающих спорить с разъярённым Нучабом не было.

— Ну так вот. Я ваши безобразия прекращу. Больше вы у меня ни одной души не призовёте без согласования со мной и обоснования необходимости. Орден это не базар и не балаган. Орден это упорядоченное объединение. Вы слово упорядоченное понимаете?

— Господин Нучаб, мы сделаем всё, что Вы прикажете. — робким голосом решился заговорить один из стоявших подальше.

— Вот как заговорили! А раньше что мешало? Что вам мешало раньше, я вас спрашиваю? Где записи работы каждого? Где отчёты о проделанной работе? Хотя бы в устной форме, про бумажную я уже не спрашиваю. Где нет отчётности — там безответственность!

— Но господин Нучаб, Вы же никогда не требовали от нас никаких отчётов, никаких и никогда.

— А призывать всё подряд я требовал? Нет, я требовал или не требовал? Значит как дело доходит до порядка, так никто от вас ничего не требовал, а как касается личной заинтересованности, так начинается такое рвение, что не до отчётности.

— Но вы же не можете проверять все наши отчёты, даже устные. Вы же один, а нас так много.

— Это я буду решать, что я могу, а что нет. Если вы думаете, что завалите меня отчётами о каждой мелочи и я от вас отстану, то не надейтесь. Я распределю обязанности так, что будете докладывать каждый шаг. Вы историю Агхаба слышали? Или хотите повторения?

— А что случилось с Агхабом.

— Ах вот оно как! Значит кто там умер и сколько тысяч лет назад они знают, а про обвинение советника охраны в государственном преступлении нет. А из-за чего, точнее из-за кого, он попал под это обвинение вы знаете? А я скажу! Из-за своих подчинённых, которые творили, что хотели. Или вы хотите и меня подвести под ответственность? Не получится! Я вас в духов бесплотных превращу, вы будете ходить по стойке смирно, как солдаты в армии, но без моего разрешения никто больше в ордене шагу не ступит.

— Господин Нучаб, но при таком строгом подходе мы не сможем быстро работать. Всё время будет уходить на согласование, разрешение и отчёты о проделанной работе.

— А сейчас у вас на что время уходит? На недоделывание и переделывание? Сделаем что попало и как попало, а потом будем переделывать. А теперь так не будет! Вы хоть одно важное дело ордена можете вспомнить? Не можете, и не сможете потому, что таких дел нет. Вы всё время топчетесь на месте и ходите по кругу. Может нам название поменять на Орден Замкнутого Пути? Только такой орден уже есть, так что вам туда, кто не согласен.

— Господин Нучаб, мы не хотим в Орден Замкнутого Пути — там нам будет плохо.

— А вам теперь везде будет плохо и чтобы не стало ещё хуже, надо слушать меня, а не заниматься самодеятельностью. Можете пока разойтись и подумать.

— Господин Нучаб, вот вы сами говорили о порядке, а некоторые ушли не дожидаясь вашего разрешения.

— Что?! Кто посмел?! Кому жизнь не мила?! Кто ушел без моего разрешения?

— Один из братьев нашего ордена ушел совсем недавно, почти перед тем, как Вы сказали всем расходиться.

— И как зовут этого негодяя?

История недельной давности повторилась в точности. Опять никто не знал и не видел ушедшего. Все думали, что это кто-то новый и не из их круга. Нучаб был в бешенстве.

— Опять то же самое! Почему во двор нашего ордена пускают всех? Где списки ордена? Почему я не знаю лично каждого? Всё, кончилось моё терпение. Завтра же я выгоню отсюда всех и будете заходить по одному, пока я не запомню каждого и не проверю все списки. Каждому выдам удостоверение и без него не пускать никого! Всё, я этот проходной двор закрываю. Теперь в ордене будет порядок и наведён он будет любой ценой, сколь бы высокой она не оказалась.

***

Редкий случай, но переночевать удалось без приключений. До Свободной низины оставалось совсем немного и добраться можно было засветло. Оставалось некоторое время для поисков Виранима. Хоншед начал расспрашивать хозяина ночлежки.

— Посыльный, спрашиваешь, а на кой он вам сдался этот посыльный?

— Он нам ни на кой не сдался. Мне надо знать, когда он сюда добрался. Сначала он нас обогнал, потом мы его догнали, потом он опять нас обогнал. Здесь что, есть более короткая дорога?

— Лошадь у него хорошая, а дорога здесь одна. Он говорил, что его в дороге догнали двое странных людей и пытались узнать что и куда он везёт. Это вы были?

— Мы, но про письмо он говорил так таинственно, как будто это было письмо короля королю.

— А чего вы к нему вообще пристали?

— А я не доверяю тем, кто меня обгоняет. Правильно, Нэв? Может он разбойникам вёз сообщение? Вот мы и решили выяснить.

— Да, разбойники тут зверствуют, особенно в Свободной низине, этот тут, недалеко. Самое любопытное, что он собирался отправиться туда, чтобы вы за ним не увязались.

— А зачем же ты тогда нам всё это рассказываешь? — влез Дэанев. — Если он хотел от нас отвязаться.

— А может он сам разбойник? На нём же не написано. Вдруг он от вас не просто так скрывается, а то бы он стражу позвал, если был бы порядочным и честным человеком.

От хозяина они ушли с таким ощущением, что он сказал больше правды, чем знал. Слишком много правды вызывает подозрение. Было такое ощущение, что хозяин рассказал им то, что ему приказали им рассказать. Они вышли с лошадьми на улицу и неспеша поехали в сторону Свободной низины. Хоншед начал первым.

— Нэв, у тебя попа чешется?

— Нет, а ты думаешь, что мы опять насекомых насобирали? По таким местам недолго.

— Некоторые слушают ушами, а некоторые дыркой в попе. А некоторые не знают, что некоторые слушают ушами и лезут в попу языком, чтобы лучше было слышно. Вот попа у меня и зачесалась от его языка.

— Значит он нам всё наврал.

— Откуда он узнал про хорошую лошадь? Он ей в зубы и под хвост не заглядывал. Он нам сказал про Свободную низину и сказал, что там разбойников тьма, а их там почти нет, но об этом мало кто знает.

— Шод, теперь и у меня в попе зачесалось. Что будем делать? Вернёмся и допросим хозяина?

— Нет, мы прокатимся и вернёмся погулять по деревне. Мимо ночлежки гонец бы не проехал. Его болтливость оказалась очень некстати. Кто-то заранее всё оплатил. Если бы ты хотел похитить гонца, то куда бы ты его утащил?

— Мы не на Чёрных холмах, так что в дом бы не потащил. Перехватил бы по пути, но вот куда он поехал?

— В обход Свободной низины. Деревня отменяется. Здесь есть только одна обходная дорога в ту сторону, куда он мог ехать. Если как можно больше сократить путь по Лимунтаду, то он ехал досюда по Сминоквацу, а теперь поехал по самой границе между Свободной низиной и Лимунтадом. Стремится в Палвемихас безопасным путём.

— А откуда он туда едет?

— Вот научился ты вопросы задавать. Я пока только догадываюсь, но все гонцы у нас ехали по направлению от моря к морю. Ты карту помнишь?

— Приблизительно.

— Нэв, иногда мне хочется сделать с тобой что-нибудь страшное, мерзкое и пошлое. То ли в попу изнасиловать, то ли по губам концом настучать, чтобы ты глупость не нёс. Вот как можно так жить, ничего ни о чём не зная? Да ещё и страной управлять собрался.

— Ты не переживай, я уже пуганый. Меня уже чуть не изнасиловали, чуть не продали в рабство, так что я уже пуганый-перепуганный.

— Гиблое болото находится на берегу моря. По пути оттуда нас обогнал гонец в направлении другого моря. Оба моря глубоко вдаются в сушу. Вымершее королевство тоже близко к морю, которое тоже глубоко вдаётся в сушу. Если оттуда ехать в то же самое место, откуда выехал первый гонец, то как раз надо проезжать по той дороге, где мы встретили Виранима.

— Вывод: кто-то за нами следит и отправляет гонцов из конца в конец в том же направлении, что мы едем.

— Близко к истине. Вопрос — зачем?

— Не знаю и догадаться не могу.

— Значит твой вывод неправильный. Если бы кто-то знал, где мы есть, то нас давно бы уже изловили. Пока те, кто могут это сделать, узнают где мы, мы уже успеваем оттуда исчезнуть. А вот между морями кто-то действительно гоняет гонцов, но нас это не касается. Люди ведут свои дела. Но следить могут за нами, а охотиться на тех, кто проезжал мимо нас потому, что они, в отличие от нас, не прячутся так как мы.

— Вот это умозаключение!

— Учись, пока я жив. Вывод: за нами кто-то всё время следит, но теряет из виду.

— Может быть Шинхар приказал? Или ордена развлекаются. Но почему ещё нас тогда не перехватили?

— Нас не перехватили потому, что рядом с нами никого нет, но кто-то очень хочет, чтобы было наоборот. Я слышал, что ясновидящие могут указать местоположение чего-то или кого-то, но они всегда очень приблизительно указывают место.

— Если так, то нас не могут вычислить, но могут обнаружить. И как только обнаруживают, так сразу используют все средства выяснения подробностей. И я уже видел, что это за средства.

— Может быть нам поменять имена? Но что это изменит? Они тут же станут известны. Не называться никому тоже бесполезно — каждый догадается, кого он видел.

— Шод, выход есть: надо найти тех, кто это делает и объяснить, насколько они были неправы.

— Будем надеяться, что мы им, а не они нам.

В Свободную низину они не поехали, а повернули раньше. В обход шла не очень хорошая дорога с не очень хорошей славой. Здесь проходила граница государства с тем, что не было государством. Многие нехорошие люди избрали эти места для жизни. Местами встречались дома, но они не пустовали, как на Чёрных холмах. Если бы ещё знать, куда понесло Виранима…

Мысль о способах выяснения у Хоншеда была: можно было пройтись по домам под любым предлогом и заглянуть в каждый угол. Только домов много, а времени мало. Если бы ещё знать точнее, куда могли утащить Виранима. В первый же дом бы не потащили, во второй тоже, в третий… А кто сказал, что должны были утащить в дом?

— Нэв, сейчас ломимся в первый же дом и спрашиваем, где можно разделать свиную тушу, которую мы недавно купили. Нет, даже не так: мы стащили свиную тушу и хотим тихонько её разделать без лишних глаз.

В первом же доме им указали направление на небольшой заброшенный дом. И самое хорошее, что дом этот был здесь один и они ещё не успели его проехать. Оставалось совсем чуть-чуть. Может быть дальше были ещё такие брошенные дома, но это будет дальше, а пока надо спасать Виранима, если его вообще надо спасать. Может быть ему повезло и с ним ничего не случилось.

А вот и дом, действительно заброшен. Кто же здесь жил? Дэаневу уже приходилось видеть разваливающиеся дома, но этот выглядел как-то совсем заброшенным: всё вокруг заросло так, что даже следов тропинок не осталось. Когда же его бросили? Впрочем, неважно. Дэанев вошел внутрь. Крыши не было — она просто сгнила и обвалилась. Из углов единственной комнаты были протянуты верёвки, а на верёвках…

Дэанева затошнило так, что он едва удержался и не позволил внутренностям выскочить наружу. Очень вовремя он вспомнил про внутренности. Еле сдерживая рвоту он ещё раз посмотрел на подвешенное спиной вверх на четырёх верёвках за руки и за ноги растянутое тело. Всё было бы ничего, но у живота отсутствовала вся передняя и боковые части: всё мягкое было вырезано и внутренности свисали из живота, а кишки лежали на земле.

Дэанев вышел из дома и вытолкнул уже собиравшегося войти Хоншеда. Ему почему-то хотелось, чтобы этого никто больше не увидел, особенно Шод. Тот смотрел на побледневшее до зеленоватости лицо Нэва и понимал, что всё, чего они боялись, уже случилось с Виранимом.

— Шод, Шод, не входи, не надо, не смотри.

— Это Вираним? Он ещё жив?

— Уже нет. Не входи, не смотри. Они превзошли даже палачей. Я такого ещё не видел.

Дэанев уже был почти готов упасть — у него кружилась голова и всё плыло перед глазами. Да и глаза закатывались так, что он с трудом смотрел перед собой. Хоншед под руки отвёл его в сторону и усадил на землю. Какое-то время Дэанев сидел неподвижно и не открывал глаза. Потом несколько раз глубоко вздохнул и встал на ноги, ещё немного покачиваясь.

Не свалиться бы в обморок — думал он. Повод уважительный, но надо быть сильным. Надо быть сильнее собственной слабости. Вон Шод вошел и вернулся. Ничего, держится, только тоже немного бледный. Ничего, кто-то скоро ответит за всё.

— Шод, как они могли такое с ним сделать? Кто они после этого? И они сделали с ним такое не для того, чтобы он им рассказал всё, что знает. Они его убили, как предупреждение нам. Это нас пытаются запугать.

— Я знаю, но это им не удастся.

— Я бывал в пыточных. Я видел, как пытают и как казнят. Но даже не все палачи берутся за каждую работу. Я сам видел, как некоторые из них просили прощения у своих жертв за ту боль, которую должны были им причинить. Эти люди даже не палачи — они своей жестокостью превзошли всех.

— Нет, не всех. И ты знаешь о ком я говорю. Они боятся нас и не осмеливаются напасть в открытую, но пытаются запугать нас на расстоянии. Наступит день, когда мы встретимся с ними. Может быть тебе повезёт и я буду рядом. А если не повезёт, то запомни всё, что ты видел, запомни и вспомни, когда их встретишь.

Дэанев задумался. Ему казалось, что пришло время нового откровения или познания. Когда наступит день отмщения, надо будет вспомнить всё, что он видел. Надо будет собрать и умножить свою боль, а потом тысячекратно умножив причинить её тем, кто в ней был виновен. И свою боль, и чужую, раз она стала не чужой.

Они обрезали верёвки и оставили тело в доме. Опять не удалось похоронить, но к этому уже не приходилось привыкать. Привыкать к этому придётся скоро тем, кто всё это совершил с Некитом, Виранимом и другими, которых они не знали. До ближайшего села в Свободной низине было недалеко и они погнали лошадей подальше от этого места. Скоро уже должно было темнеть и не хотелось остаться в этих местах на ночь под отрытым небом.

***

Вечером Твэдх обдумывал события последних дней. События происходили настолько важные и серьёзные, что привели в чувство даже Нучаба. Так что если даже Нучаб занялся наведением порядка в своём ордене, то задуматься было о чём.

Больше всего беспокоило внимание нового ордена к ордену некромагов. Зачем им орден некромагов? Что они в нём нашли? Могущества никакого, порядка нет, глава полусумасшедший, толком сделать ничего не могут. И зачем им такое? Понятно, если бы к нам тоже обратились, но не обратились же!

А если вдуматься, то обращаться они должны были к нам. У меня самый передовой и продвинувшийся дальше других орден, которому орден некромагов даже в качестве жалкого подобия не годится. Чего они там такого нашли у Нучаба? До чего он там такого додумался, что ему оказали такое внимание?

Ещё бы знать, ради чего такое внимание? Что они собираются делать дальше? Может быть они решили всё выяснить и разогнать орден некромагов? Тогда всё идёт хорошо и пусть голова болит у Нучаба, хотя есть большие сомнения, что в ней есть чему болеть. Но может же быть и наоборот! Что если они выбрали какой-то орден для того, чтобы ему помочь? С разгоном ордена некромагов всё понятно, а вот с помощью им нет.

А самое ужасное, что собрались они, скорее всего, помогать. И кому! Самому невменяемому, безумному, неуправляемому и сумасшедшему ордену, в котором всегда царил полный хаос. И ради чего? И какая тогда участь уготована другим орденам? Будет совсем неудивительно, если мне придёт письмо с требованием распустить орден. Но не пришло же!

Если вдуматься и разобраться, то в происходящих сейчас всех важных событиях замешаны два ордена: его и орден некромагов. Ко мне пока никто не обращался и уже, я думаю, не обратится, значит помогать они будут некромагам, но зачем? Случай с разгоном их ордена мы рассматривать не будем, как благоприятный. Некромаги всегда стремились к переменам, значит кому-то понадобились перемены и опять возникает вопрос а зачем? Почему именно сейчас?

Для того, чтобы разобраться, лучше отбросить все эти малопонятные переселения душ и кольца во времени. Что тогда останется? Тогда у нас останутся: не очень счастливый король; его сын попавший под влияние своего нового приятеля и, собственно, сам новый приятель с незаурядными способностями.

Ну и что в этом сочетании такого особенного, что заставило вмешаться? Таких как Хоншед всегда хватало, королей с несложившимися делами тоже, а вот Дэанев оказался исключением. Вокруг него всё это и завертелось: есть в нём любовь к людям странная и противоестественная для его положения.

Если бы он не подружился с Хоншедом, то ничего бы не было. Если бы он не любил так своих друзей, то тоже ничего бы не было. И если бы не его неестественное желание знать всю правду, то опять таки ничего бы не было. Но и это ещё не всё! Если бы он опирался на власть, деньги, силу, связи, положение и прочее, то опять же ничего бы не было. Но он решил опираться на личные отношения, верность, преданность, дружбу и любовь, если не ещё что-то. И самое ужасное, что он прав!

Всё, что делал Дэанев, годилось не для королевства, а для ордена! Именно так и следовало создавать орден, иначе он не просуществовал бы и дня. Есть вопросы в которых цена верности слишком высока и орден тому самый наглядный пример: в орден не затащишь насильно и насильно не удержишь, орден силой не подчинишь, отношения в ордене держатся на доверии, уважении, общих задачах и даже на готовности к самопожертвованию ради общей цели.

Таким образом получается, что принц из своего путешествия вынесет неисчислимое количество опыта и приведёт немалое количество друзей, коими, как выяснилось, он обзаводиться любит. И что мы получим? А вот что: крепкий новый орден с надёжными, уверенными друг в друге, мало склонными к предательству, прошедшими множество жизненных испытаний и много чего ещё друзьями принца с ним самим, собственно, во главе. Да, таким голову не заморочишь.

Остаётся непонятным одно: при чём тут и какое к этому имеет отношение орден некромагов? Принц решил найти настоящих друзей — это понятно. Он ради этого даже Хоншеда выпустил — тоже понятно, хотя, скорее, было наоборот, но неважно. Каким боком ко всему этому подлезает Нучаб — вот что непонятно. И какое дело до этого новому ордену столь долго и успешно скрывающемуся?

С новым орденом разобраться будет проще — они дождались подходящего момента и начали действовать. Труднее разобраться зачем было связываться для этой цели с некромагами. Я бы понял, если бы к нам обратились хоть как-то, но не обратились, значит надо разобраться и понять почему. Как же я не люблю все эти тайны и загадки! Как будто мало я совершил ошибок за это время.

Пока всё окончательно не прояснится я сделаю простой и надёжный вывод: новый орден хочет создать ещё один орден с принцем во главе и, возможно, объединиться с ним. Немного, но уже есть что доложить королю при удобном случае.

***

Свободная низина оказалась не настолько ужасным местом, как ожидал Дэанев. Изводили только насекомые и какое-то подобие того, что было на Безлюдной пустоши. Но с насекомыми можно было смириться, а с Безлюдной пустошью приступы безумия было просто не сравнить: так, лёгкое временное помешательство.

Люди оказались тоже вполне приличные: никто никого не задевал, не лез с дурацкими вопросами, не пытался обокрасть и не пытался даже оскорбить или подразнить. Создавалось впечатление, что они находятся в лучшем из королевств, а не на ничейной земле.

Хоншед для предотвращения неприятностей прочёл Дэаневу целое наставление о том, что, как и кому можно или нельзя говорить и что можно, а что нельзя делать в Свободной низине. Выяснилось, что от дворцовых порядков местные отличаются несильно.

Нельзя было ничего брать без разрешения и пристально смотреть на что-то или на кого-то. Толкать, хватать, приставать, задавать много вопросов. О ком-то что-то без его согласия выяснять. Задирать и ввязываться в драку под любым предлогом. К девушкам Хоншед запретил не то, что приближаться и знакомиться, а даже здороваться и смотреть. Даже просто смотреть, не то, что на другие места. Дэанев не удержался от искушения подразнить своего друга.

— Хорошо, а если у меня между ног задёргается, что мне делать, если мне девушку захотелось?

— Найти спокойное место, и подёргать за конец. А если очень хочется именно в девушку, то пойди к хозяину ночлежки, кабака или постоялого двора и скажи, что тебе нужна баба.

— А познакомиться, попихаться?

— Это будет последний пих в твоей жизни! Точнее последняя попытка познакомиться и пихнуть.

— А чего у них тут так со всем строго? А ещё называется Свободная низина.

— Она потому и называется свободная, что здесь никто другой свои порядки не устанавливает. Им так жить нравится и они так живут. Твоё мнение здесь пока никто не спрашивал. Не нравится — уматывай куда хочешь и устанавливай порядки там.

— Ну а если я бы в девушку, скажем, влюбился. Как мне с ней тогда знакомиться?

— Прийти к её родителям и сказать, что ты хочешь на ней жениться. Если она к тебе сама раньше не пришла и не предложила выйти за тебя замуж или просто перепихнуться.

— А ты же сам сказал, что…

— … что нельзя самому приставать. Так что жди, пока на тебя посмотрят.

— А если она совсем сирота? К кому мне тогда идти просить и спрашивать?

— Тогда вообще близко не подходи. Здесь приставать не принято, к девушкам особенно.

— А не получится так, что она сама ко мне придёт, а мне потом за всё отвечать придётся?

— Не получится, разве что она, как ты сказал, совсем сирота. Здесь прежде чем что-то сделать родителей спрашивают или того, кто вместо них.

— Ну и строгость!

— Зато нет чудесных неожиданностей!

В воображении Дэанева роились образы, как к ним подходят девушки и хотят познакомиться и затащить в кровать. Наследный принц весьма уважаемого королевства и прославленный преступник. Чего ещё девушкам можно хотеть? Перед глазами уже была картина, как к нему подходит девушка, гладит между ног и говорит, какой у него крупный…

Нэв открыл глаза и увидел, как ему прямо в промежность носом тыкается собака. Вот зараза такая! Как будто мало ей кобелей! Рядом хихикал Шод, глядя на него, бормочущего и размахивающего руками.

— Нэв, видел бы ты себя сейчас!

— Чему ты смеёшься? Плакать надо! У меня опять крыша поехала, как в той пустоши.

— Она здесь так сильно не поедет. Ты говорил, говорил, а потом умолк и стал размахивать руками. Даже собака к тебе подбежала.

Время провести в Свободной низине удалось с пользой. Не получилось только с плаванием и девушками. С девушками и так было всё заранее понятно, а вот поплавать, несмотря на обилие всевозможных водоёмов, оказалось негде — вся вода была с присутствием в ней всевозможной заразы и пить её даже случайно было нежелательно.

Зато удалось отъестся, отоспаться, заработать денег и значительно улучшить боевые навыки Дэанева. Хоншед всем показал свои умения попадать в цель почти чем угодно из почти любого положения. Нож, топор, меч, кинжал, звёздочка, серп, стрелка, ещё несколько неизвестных железок. Дэанев пытался повторять за Хоншедом и у него иногда получалось.

Смотреть на уроки Хоншеда собиралась каждая деревня, в которой они останавливались. Хоншед сказал, что зрелища стоят денег и никто даже не возражал против. Им платили не много, но достаточно, чтобы не было мало.

Больше всего Дэанев опасался, что каждое занятие будет заканчиваться большой дракой. Он временами выбирался на прогулки за город и видел, что творится в мире. На рынках и ярмарках драка была любимым развлечением. И несмотря на печальную участь предшественников, новый желающий показать себя устремлялся вперёд в надежде неизвестно на что, получал и ложился рядом с остальными, освобождая место для следующего.

А здесь никто даже не предложил сразиться на спор. Это становилось даже скучно. Никто не лез горланя про то, что он сейчас всем покажет, как надо и этим двоим в особенности. Никто не подстрекал выкриками, что каждый так может. Между делом Дэанев так пристал к Хоншеду, что вынудил рассказать остатки правды.

— Шод, а если всё вспомнить, то почему здесь такой порядок, а не то, что везде?

— Если очень хорошо подумать, то здесь ничего не делают наполовину и обо всём думают заранее. Если ты решил с кем-то поругаться, то будь готов к смерти. Ты видел, как дерутся дети?

— Конечно видел. Дурак — сам дурак! Ты кого дураком назвал?! Ты кого толкнул?! Сейчас получишь!

— А здесь с детства учат, что если тебя оскорбили — убивай сразу, а не дожидайся сначала ссоры, потом драки, а потом кто кого убьёт. Если у тебя что-то взяли, то убей вора и забери своё обратно.

— Так жить нельзя. Ты меня тоже как только не называл. Мне теперь тебя убить за это?

— Есть люди, которым позволено больше других. Те, кому что-то позволено, знают об этом. И если при тебе здесь кого-то все называют придурком, то это не значит, что ты можешь сделать то же самое, если не хочешь получить ножом в живот или по горлу.

— И как они решают кому и что можно?

— Как-то решают. Никогда не стремился это выяснить. Вот ты мне позволяешь и не задумываешься. Они знают друг друга, договариваются, подают знаки. Это их жизнь и я в неё не лезу.

— Наверно правильно, только непривычно.

— Занятно, как можно привыкнуть к тому, что тебя всё время задевает каждый первый встречный?

— Ты прав, лучше не привыкать.

Вдали было видно море. Ещё немного и придётся снова проезжать через Лимунтад. Иногда казалось, что его нет, но он был уже так близко со всеми своими мерзостями и подлостями, особенно в береговой части. Свободная низина была всего лишь промежуточной остановкой по пути в Ничейные земли. О них Хоншед рассказал только сейчас.

— Нэв, ты Безлюдную пустошь помнишь?

— Помню, говорил уже, помню.

— А Мёртвую долину помнишь?

— Нас ожидает очередное смертоносное место?

— Да, воздух как в Мёртвой долине, а голова страдает как на Безлюдной пустоши.

— Что из достопримечательностей?

— Высоко в горах и огромные запасы руд. И непрерывно воняет серой и тухлятиной. Завоевать даже не пытались. Там сейчас добывают руды и серу. Кто успевает, тот и выносит добытое.

— А лошадей чем кормить, если там сера?

— Есть чем кормить, но мы там побудем недолго. Я заодно договорюсь с рудокопами, чтобы они отправили хорошую руду моим знакомым кузнецам. Всё оружие, которое ты у меня видел, сделано на заказ и лично для меня, а я ничего не заплатил за это.

— Опять ограбил или стащил?

— Ну что ты! Как можно! Договорился с кузнецами. Я же иногда могу видеть будущее, узнавать прошлое, догадываться о настоящем. Нарисовал им несколько рисунков оружия. Добыл несколько книг и разгадал при помощи знакомых учёных несколько составов сталей. Кузнецы за такие сведения меня пожизненно наперебой оружием обеспечивают.

Свободная низина закончилась. Вокруг был уже Лимунтад. После такой гостеприимной Свободной низины к окружающему придётся долго привыкать. Хорошо бы, чтобы привыкать не пришлось слишком долго, хотя и досадно снова привыкать к мерзости.

***

Король был очень доволен содеянным. Перед утренним приёмом он оценивал созданные им самим ордена и был в полном восторге от их уставов. Недаром он создавал их не без помощи глав орденов Сочувствия и Сострадания. Теперь он сам стоял во главе новых орденов и мог позволить себе всё, что не так давно казалось невозможным — уставы ордена Раскаяния и Признания позволяли.

Теперь можно было всё делать в полном соответствии с законами, обычаями, правилами, уставами и прочими положениями. Теперь можно было признаваться во всём, в чём захочется, и просто ждать, когда на него обратят внимание те, кто ему нужен.

Но оставались и сомнения, которые продолжали беспокоить. Нучаб своё признание делал добровольно, а вон он сам как будто нарочно. Эдакая попытка казаться лучше, чем есть на самом деле, неискренность какая-то.

Неискренность могла и не пройти, только выбирать пока не приходилось. Что бы я стал делать на месте того тайного ордена? Вот у меня ни с того, ни с сего начинает распинаться Нучаб и я решаю ему помогать. Следом решает исправиться король и надо ли ему помогать, если он это делает для того, чтобы получить помощь ордена? Или для того, чтобы просто сделать лучше.

Вот теперь надо понять, что они поняли и как восприняли. Имеет ли значение личная выгода? Имеет ли значение следование за кем-то? Имеет ли значение осторожность? Имеет ли значение личное отношение к содеянному? И много чего ещё, а ясности никакой.

Ясно одно: ничего не делать нельзя. Сегодня придётся сделать первый шаг — самый опасный и рискованный. Пора завершить поиски Хоншеда и снять с него обвинения. На это есть много причин и все серьёзные: мой сын не должен шляться с преступником, преступник не должен быть героем, заслуги Хоншеда перевесили его злодеяния и множество обвинений против него были не доказаны.

Потом останется не менее трудное: переписка и уговоры других королей в том же самом. Хоншед отметился не только у меня, поэтому оправдать его захотят не все. Ничего, потерпят, кому-то надо денег, кому-то хватит объяснений, а я всё обставлю так, что выглядеть это будет, как шаг навстречу каждому.

Гораздо хуже у меня обстоят дела с орденами. Нучаб взялся наводить у себя порядок и неизвестно чем это закончится. К тому же ему взялся помогать этот новый орден. Твэдх притих и пытается хоть что-то выяснить. Новый орден ещё раз появился у Нучаба и скрылся, может быть даже навсегда, хотя надежды на это мало. Ну почему они выбрали именно некромагов? Самые бесполезный орден, я думаю.

Этот новый орден может, и, я думаю, натворит бед. И натворит не умышленно — при их возможностях нарочно причинять вред уже не нужно. Так, мимо проходили, локтем случайно зацепили, всё и рухнуло. Много ли надо?

Надо будет выяснить, что же привлекло внимание ордена на самом деле? Я не верю в орден некромагов. Если кто и будет ему помогать, то только для отвода глаз. Нет, есть ещё одна причина — Нучаб мог натворить случайно дел и ему помогают всё исправить, но только в своих целях. Я больше ничему не удивляюсь.

Цель нового ордена — что-то на самом деле важное и совершенно вещественное, а не эта пляска со сверхъестественным. А из вещественного в этой истории есть только две вещи: Хоншед и Дэанев. Кто же из них привлёк внимание ордена?

Вообще, надо будет обсудить с Шинхаром, если самому не получится. Хоншед подходит плохо — таких как он много и влияния у него никакого. Вот Дэанев — другое дело, он наследный принц и у него есть власть, во всяком случае будет, если он до неё доживёт. И Дэанев очень привязан к Хоншеду, а теперь, наверно, и не только к нему одному — где один друг, там и два, а там и до десятка недалеко.

Так ради чего им понадобился именно Дэанев? Если бы дело касалось захвата власти, то можно было бы выбрать любого из моих детей и убить всех старших, включая Дэанева, а после обработать, как надо и творить, что захочется. Значит Дэанев нужен им живым и здоровым. Они как-то влияют на все эти события и чего-то добиваются. Если бы только ещё понять чего.

А понять то и нетрудно: они хотят каких-то перемен, а совершить их кратчайшим и легчайшим путём может только Дэанев. Вывод: Дэанева они ждали очень долго и следили за каждым его шагом со дня рождения, хотя нет, чуть попозже, когда выяснили, каким он будет, когда вырастет. Значит такие, как мой сын, встречаются раз в несколько тысячелетий. Такое вот исключительное сочетание качеств. Теперь они хотят не упустить удобный момент.

Чего они затеяли я пока не знаю и не скоро узнаю, но дурачить меня теперь будет гораздо труднее. Я знаю, что им нужен Дэанев настолько, что они даже про осторожность забыли. Я знаю, что Нучаб никому на самом деле не нужен вместе со всем своим орденом. Я знаю, что Хоншеда они же Дэаневу и подсунули, и хорошо, что подсунули. Я знаю, что ничего не знал о своём сыне, более того: он сам о себе многого не знал. Я знаю, что вся сверхъестественность происходящего если и присутствует, то не в таком количестве, как некоторым хотелось.

А теперь я буду действовать не так, как мне скажут, а так, как я сочту нужным. Сейчас я сниму с Хоншеда все обвинения и посмотрю, как все задёргаются.

— Писарь! Подготовьте указ о снятии с Хоншеда всех обвинений. Подробности спросите у Шинхара и Агхаба.

***

Лимунтад удалось проскочить без приключений. Может быть здесь их ещё не забыли, а может быть уже Дэанев научился не находить приключения. После Лимунтада Палвемихас казался просто чудесной сказкой: ни дикости, ни разгулявшихся подонков, ни произвола властей. На дорогах можно было встретить даже отряды стражников, чего давно не было.

Всё меркло по мере приближения к Ничейным землям. Даже достаточно благополучное королевство в этих местах становилось похожим на захолустье. Жилых мест становилось всё меньше, а брошенных строений всё больше. Дэанев не упустил случая спросить.

— Шод, а чего отсюда люди ушли?

— Мы идём вверх, как ты мог заметить. Ещё немного и перевалим через горы. Оттуда часто несёт серой, а здесь не очень то приятно жить. И с рудников приходят все, кому не лень.

— Значит пожили и бросили. Построил кто-то дом, пожил пока не надоело и оставил.

— Ну где-то так. Надолго здесь не задерживаются.

В середине дня они перевалили через горы и увидели с высоты Ничейные земли. Вокруг были горы, а вдали простиралась покрытое пятнистой растительностью местность. Где-то всё высохло, а где-то зеленело. Пятна зелёного, чёрного, бурого и серого.

— Неудивительно, что здесь никто не живёт. Шод, а часто здесь как в Мёртвой долине?

— Не очень, но не угадаешь — горы непредсказуемы.

Ещё долго они петляли по изрезанной ущельями и выступами местности, пока Хоншед не отыскал одно из своих убежищ. Оно было вырублено прямо в скале в конце одной из трещин. Заметить дальше, чем за сто шагов его было невозможно.

Возиться с убежищем Хоншед не стал, а просто вошел, что-то взял и вышел. Остановка надолго не намечалась. Дэанев вспомнил Мёртвую долину и понял, что торчать здесь без причины — только напрасно рисковать. Где-то рядом должны были быть рудники.

Ещё несколько часов рыскания привели их к пещере из которой выкатывали тележки с рудой. Раньше рудники Дэаневу видеть не приходилось, хотя он знал, что на них ссылают за многие дела. И теперь он видел, что ссылают не напрасно.

Из пещеры несло серой и в воздухе висела пыль. У выходящих из пещеры рудокопов был такой вид, как будто до завтра они не доживут. Вокруг рудника был построен забор и вдоль забора ходила охрана. Занятно, а охрана которой из стран?

— Шод, я правильно понимаю, что здесь работают заключённые? А вот что за охрана?

— Правильно, а охрана смешанная из всех стран, которые сюда ссылали. Когда будет выброс серы, то все отсюда разбегутся. Некоторых уведут под охраной, некоторых отпустят, а некоторые даже изловчатся сбежать.

— И побегут куда только можно. Я теперь понимаю, почему люди не стремятся селиться близко отсюда.

Хоншед отыскал начальника рудника и передал ему деньги. Начальник вручил в ответ какую-то бумагу и махнул рукой в сторону. Оставалось непонятным зачем покупать руду именно здесь, а не купить сразу сталь у кузнецов.

— Шод, а не проще купить сразу на месте, чем сюда таскаться. Ты же мешок руды с собой не повезёшь?

— Не всё так просто. Для того, чтобы купить руду, надо ехать на рудник, а после этого отправить её к плавильщикам. А вот к ним уже идёт тот, кто хочет купить железо. Я заплатил за всё, так что плавильщики выплавят железо и отправят его уже к кузнецам.

— А не проще выплавлять железо прямо здесь?

— А здесь не то, что выплавлять, здесь жить можно не всегда. Безлюдную пустошь забыл?

— А, понял. А как же тогда все они с ума не сходят?

— Сходят, ещё как сходят. И рудокопы, и заключённые, и охрана. Так что поехали к убежищу и убираемся отсюда, пока нас не начало бить, как на Безлюдной пустоши, или травить, как в Мёртвой долине.

На этот раз в убежище они зашли оба и Хоншед принялся готовиться ночевать. Уехать отсюда засветло было уже невозможно, а плутать по горам в темноте не был готов даже Хоншед. Состоялось очередное гадание и на этот раз им предстояло ехать в Спорные земли. Хоншед даже замычал.

— Есть ещё что-то, что я должен знать?

— Нэв, мы едем почти в такое же место, как здесь. Разница только в том, что если отрава там всё та же, то по мозгам бить нечему, а вот проклятие там есть самое настоящее.

— Откуда взялось проклятие?

— Оттуда же, откуда и название Спорные земли. За эти земли воевали сразу пять королевств. О том, что там нельзя жить, никто не думал. Очередное королевство завоёвывало их, удерживало, а потом теряло за несколько дней, когда воздух становился ядовитым. В дело вступало уже следующее королевство, совершенно не разбираясь в причинах гибели части предыдущего.

— И никто не задумался, отчего там все вдруг мрут?

— Почему, задумывались и решали, что всех убили враги их королевства и шли отвоёвывать своё обратно.

— А когда всё выяснилось?

— Выяснилось не сразу и не всеми. Тогда эти земли были прокляты и брошены, а из-за многократного оспаривания прав на них, они стали называться спорными.

— А проклятие? Что за проклятие?

— Там все подозревали в предательстве всех. Тысячи людей умерли, подозревая всех в предательстве. Там сейчас даже рудокопы бросаются друг на друга потому, что подозревают друг друга в совершенно невероятных вещах. Помнишь, я тебе рассказывал про Проклятые земли?

— Помню, а раз там рудокопы, то и руды есть, как здесь? Или что-то ещё копают?

— Там руды немного другие. Я не выяснял, но то ли камни там есть драгоценные, то ли медь и серебро, но металлы не для оружия точно, а камни я копать сам не собираюсь.

Снаружи уже стемнело, но спать было тревожно. Вспоминалось бегство с Мёртвой долины. Если ещё и здесь повторится, то мало не покажется. В тумане по горам далеко не ускачешь. Одно хорошо — пока ещё ничего не принялось изводить голову.

Утром Хоншед поднял Дэанева ещё до рассвета и отправился в путь. Второй раз ночевать здесь ему не хотелось. Все дела были сделаны, а ждать пока поедет крыша или воздух наполнится серой лучше было в пути и поближе к границе, только с чем?

— Шод, а куда мы едем? Мы же не этой дорогой приехали. Ты только не заблудись ненароком.

— Постараюсь. Ты по морю плавал когда-нибудь? Есть два пути в Спорные земли: длинный — по суше через Спорную низину, а другой короткий — через море. Как поедем?

— Давай через море. Я так давно не плавал на корабле. Мы в бурю не попадём?

— Не успеем. Там по морю вёрст двести будет — за день-два доберёмся.

— Тогда поворачивай к морю.

— Мы уже едем через Выктуг к морю. Я знал, что ты согласишься. Тебе понравится.

Уже в середине дня они добрались до границ Ничейных земель. Только здесь можно было почувствовать, насколько чистым может быть воздух без запаха серы. Оставалось добраться до побережья и пересечь пролив. Ещё бы найти того, кто согласится перевезти их через пролив, но кто-то же там должен ещё направляться через этот пролив, кроме них. И должен же кто-то перевозить через пролив и зарабатывать деньги.

***

Не начиная важные дела с самого утра, король начал собрание попозже. Агхаб, Залим и Шинхар настороженно сидели напротив короля и готовились к неизвестному. Причин для опасений было много и путь от королевской приёмной до комнаты пыток был короток, особенно это беспокоило Агхаба.

— В моём королевстве произошли существенные изменения. — король выразительно посмотрел на Агхаба и тот похолодел от ужаса. — Совсем недавно обнаружился совершенно новый орден.

— Вы совершенно правы, совсем недавно… — начал Шинхар.

— И было бы желательно, если бы я узнавал все важные новости государственного значения от Вас, Шинхар, а не от Нучаба. Или Вы хотите, чтобы я назначил его советником по безопасности?

— Не надо Нучаба советником по безопасности. — влез Залим. — Он нам всё королевство развалит — он даже со своим орденом справиться не может.

— Вот поруководите орденом некромагов и тогда посмотрим кто и что может. Могу хоть сейчас отправить Вас на место Нучаба. Хотите?

— Помилуйте, Ваше величество…

— То-то же! Так вот, я приказал снять обвинения с Хоншеда, это вы уже знаете. А сейчас я решил дать нового помощника Шинхару, чтобы ему было легче справляться со своими обязанностями. С сегодняшнего дня Хоншед переводится в Ваше подчинение, Шинхар, ответственным исполнителем по особо важным поручениям.

Шинхара покачнуло от услышанного. Он несколько раз переменился в лице и после недолгого раздумья спросил:

— Ваше величество, а можно ещё несколько таких, как Хоншед? Я бы тогда всё королевство вычистил за год от врагов короны.

При этих словах передёрнуло уже Агхаба.

— Вот и воспитаете в своих рядах на полученном примере для подражания сколько Вам там надо. А далее мы сделаем ещё один шаг к спасению — все вступим в ордена Раскаяния и Признания. Я уже в этих орденах состою главой, так что привыкать не придётся.

— Но Ваше величество, я не могу раскаиваться в отданных приказах — мои солдаты могут это неправильно понять.

— Значит подумаете и признаетесь и раскаетесь в том, что солдаты поймут правильно. Думайте, Залим, думайте.

Подумать долго Залиму не удалось. Даже при всём желании за предоставленное время придумать ничего было невозможно.

— И не надейтесь ударяться в раздумья. Я вам не предлагаю — я вам приказываю! Или хотите хотите пойти против нового ордена?

Пойти против нового ордена желающих не нашлось. Даже если орден и мог не представлять угрозы, то гнев короля был опаснее.

— Сейчас вы все вступите в ордена, потом подумаете о своих делах и составим признание с раскаянием. Может быть нам повезёт и орден обратит на нас внимание.

— Орден Замкнутого Пути или какой?

— Или какой, Агхаб, или какой. Это Залиму простительно ничего не знать, в Вам нет. Признание уже придумали?

— Но ваше величество, это Шинхар…

— А с Шинхаром я тоже поговорю, когда сочту нужным. Своими делами занимайтесь, своими.

— Но это не моя обязанность раскрывать тайны!

— Я знаю, поэтому Вы всё ещё живы. Только почему Вас не удивляет, что Вы обо всём узнаёте последним? Все уже знают, только Вы не в курсе. Или опять будем на Шинхара всё сваливать?

Начальник охраны умолк: ещё только не хватало разозлить короля.

— Я продолжу. Меня не волнует, что вы чего-то не знаете. Меня не волнует, что вы чего-то не умеете. Меня не волнует, что вы чего-то не хотите. Меня больше ничего не волнует, кроме королевства, моих детей, моих дел и себя самого. И запомните: незаменимых советников у нас не было, нет и не будет. А на случай моей внезапной смерти я подписал указ казнить всех советников и прочих причастных и заинтересованных и отменю его не скоро.

— Вы уверены в правильности такого решения? — мрачно спросил Шинхар. — Вполне может случиться, что государство случайно останется без руководства.

— Я совершенно не уверен в правильности такого решения, но другого решения просто нет. Я не могу быть уверен, что рядом со мной нет никого из тайного ордена. Сами вы ни на что не способны, так что придётся вас поставить в такие суровые условия. И пока я не разберусь в происходящем так и будете существовать в подвешенном состоянии. Всем понятно?

— Ваше решение уязвимо. — Шинхар не останавливался. — Если с Вами сейчас что-то случится, в том числе и по вине злоумышленников, то королевство останется и без короля и без советников. Это слишком большой риск.

— Риск, опасность, королевство… А на что вы надеялись? Ничего не делать и чтобы всё само обошлось? Не получилось! Вот скоро проведём общественное признание и покаяние и тогда я отменю указ, а пока терпите и следите друг за другом.

— А можно точнее? Я должен обеспечить безопасность.

— Через несколько дней, не больше, так что терпите. И запомните: король в государстве я и страной правлю я, а не какой-то неизвестный никому орден. Это вам так, к сведению.

***

По дороге Выктуга со стороны Ничейных земель шли двое. Один, который покрупнее, тащил на плече большую кирку, а второй, который помельче, крутился вокруг первого и путался под ногами.

— Чего ты таскаешь это кайло? Оно же тяжелое.

— Оно полезное.

— Зачем ты его уволок? Ничего ценнее не нашел?

— Оно самое ценное.

— Или ты собираешься на новый рудник пойти уже со своим кайлом? Мало наработался?

— Чего пристал?! Придурок! Кайлом голову можно пробить насквозь! Даже твою идиотскую.

— Кому ты голову собираешься пробивать? На рудники захотел? В каменоломни? Или ты думаешь, что работать наёмным и заключённым одно и то же?

— Отстань, а то кайлом ударю.

— Дали придурку железяку. Тебе рудниковая сырость все мозги поела, если они, вообще, были.

— Отстань, голову проломлю.

— Отстану если скажешь. Нам разрешили взять что-то недорогое, когда рассчитывали, за хорошую работу. Ты бы ещё кандалы заключённого взял.

— Кандалы не нужны, кирка нужнее.

— Ну что ты с ней делать будешь? Кому она нужна? Я хоть железа взял — кузнецам продам при случае.

— Кирка тоже железная.

— Да кому она нужна? Ты же её не продашь никому, только за пол цены. Кто такое старьё купит?

— Сейчас ударю и узнаешь.

— Ну зачем она тебе? Ты же работать не будешь.

— Тебе какая разница? Моя кирка.

— Ты что-то задумал, я тебя знаю. Ну скажи мне.

— Что мне сделать, чтобы ты от меня отвязался?

— Скажи зачем тебе кайло?

— Не скажу!!!

— А вот давай поспорим:если я выиграю, то ты мне скажешь зачем тебе это старое кайло.

— На что ты можешь спорить? У тебя же ничего нет.

— А я на желание поспорю. Если проиграю, то убью первого встречного, которого мы встретим, пока до первого жилого места не дойдём, а если выиграю, то ты мне скажешь зачем тебе это кайло.

— Да будь ты проклят! Я согласен, только отвяжись.

Они шли дальше и до ближайшего села оставалось уже меньше часа хода. Скоро должно было уже стемнеть и дорога была пустая, тем более, что шли они со стороны рудников.

— Может всё таки сам скажешь зачем тебе кирка?

— Отстань, ещё немного и я выиграю.

Навстречу им по дороге кто-то шел, это было видно в лучах заходящего солнца очень хорошо. Владелец кирки сразу оживился.

— Вот теперь ты заткнёшься! Я выиграл!

— Это как это ты выиграл? Никак ты не выиграл! Мы так не договаривались!

— Ты сам сказал, что если проиграешь, то убьёшь первого…

— Вот именно, а разве я проиграл?

— Проиграл, вон, кто-то идёт.

— Ну и что с того? Я же не проиграл, это если бы я проиграл, то тогда бы да, я бы его убил, уговор есть уговор.

— А на что же я тогда спорил?! Ты же сам сказал…

— Да, я сказал, а ты согласился. Надо было думать, на что соглашаешься. Тебя никто за язык не тянул.

— Ну и что я теперь должен делать?

— Говори, зачем тебе кайло?

— Не твоё дело! Что я теперь делать должен?

— Ну раз я не проиграл, значит я выиграл — по-другому не бывает. Мы на желание спорили, значит теперь ты убьёшь его киркой. Ты же говорил, что ей голову пробить можно.

— Да я сейчас твою пробью!

— Так вот такой ты, значит, друг, сначала поспорил, а когда проспорил, значит, меня киркой по голове решил ударить, чтобы за слова свои не отвечать?

— Чего ты хочешь от меня?

— Ты проспорил — теперь выполняй обещанное, только ты такой железкой и в себя не попадёшь.

— Да я киркой в точку попаду, хоть с закрытыми глазами.

— А где же мы точку то возьмём? Углём на голове нарисуем?

— Да что ты прицепился к этой точке!

— А! Теперь скажешь, что ты и этого не говорил?

— Да хоть в глаз! Какая тебе разница?!

— Ой, ой, ой, знаем мы это: целился в левый, а угодил в правый, меткий ты у нас какой выискался. Ты только у бабы между пупком и коленом не промахнись в следующий раз.

— Да причём тут пупок?

— Во! А ты умный, когда хочешь, вот попади ему киркой в пупок, так, чтобы насквозь пробила, вот тогда поверю.

— Да как я попаду, когда он убежит, когда я на него киркой замахнусь — он же ждать не будет.

— А я его подержу, нарочно для тебя придержу, а ты его киркой в пупок. Попадёшь — молодец, а нет — тогда скажешь мне зачем ты её взял, неспроста же ты её взял.

К ним навстречу шел мальчик примерно четырнадцати лет. Болтливый сразу же обратился к нему с вопросом.

— А что там впереди по дороге?

— Да село наше, только до него далековато.

— Далековато, говоришь, ну это не страшно, мы дойдём если поторопимся, думаю, засветло успеем.

— Ну если поторопитесь, то…

Болтливый схватил его за руки и обхватил сзади. Мальчик попытался сопротивляться, но сил явно не хватало.

— Вы чего делаете? Помогите!!! Убивают!!!

— Ты не кричи, не кричи, мы быстро.

— Отстаньте, извращенцы-отщепенцы! Вы мне задницу порвёте! Идите кобыл на конюшне трахайте!

— Зачем кобыл? Не надо нам кобыл, мы быстро.

Болтливый завернул мальчику руки за спину и на спину же и повалил. Мальчишка беспомощно болтал в воздухе ногами, пытаясь перевернуться. Болтливый задрал на его животе одежду.

— Вон, какой хорошо упитанный, ну что, попадёшь с первого раза в пупок? Да ещё так, чтобы насквозь!

— Отпустите, уроды!!! Гады!!! Не трахайте меня!

Второй замахнулся киркой и со всего размаха ударил мальчика в живот остриём. С глухим звуком удара и хлюпающим чавканьем остриё кирки воткнулось прямо в пупок и прошло тело насквозь, заскрежетав позвонками в пробитом позвоночнике.

Мальчик умолк и вытаращил глаза от боли. Он не мог даже кричать, ноги упали на землю и больше не двигались. Второй стал ногой на живот и вытащил кирку из тела.

— Ну вот, вся перемазалась, теперь заржавеет.

— Да ничего с ней не станет, главное — ты слово держишь! Раз сказал, значит сделал. Вот так всегда и надо!

Приятель болтливого вытер кирку об одежду мальчика и они пошли дальше. Сам мальчик остался лежать на земле не чувствуя ног, а только ощущая неимоверную боль в спине и быстро нарастающую обжигающую боль в животе. С последними силами он вытащил руки из-за спины и зажал руками пробитый пупок.

***

Шод с Нэвом ехали по дороге к ближайшей деревне. Уже темнело и хотелось добраться засветло. На дороге прямо перед ними лежал человек, мёртвый или пьяный — издали не было видно. Шод пустил лошадь быстрее.

Нэву стало немного не по себе — на дороге лежал почти его возраста мальчик, зажимая руками рану на животе и вокруг тела была кровь. Мальчик был ещё жив, но сразу было видно, что ранен он тяжело и неизвестно выживет ли. Шод бросился к нему и приподнял ему руки, а потом осторожно заглянул под тело на спину.

— Плохо — прямо в пупок и насквозь. Позвоночник перебит точно. — подытожил Шод. — Он не выживет, а если и выживет, то калека на всю оставшуюся жизнь.

— Кто его так? — с жалостью в голосе спросил Нэв.

Не знаю, может быть он ещё может говорить.

Шод похлопал мальчика по щекам и тот открыл глаза. Было видно, что ему очень плохо и больно: он с трудом дышал, даже дышать ему было очень больно.

— Кто тебя так? Кто тебя ударил?

— Эмаэээ…

— Попробуй сказать, попробуй.

— Двое… — тихим, стонущим голосом ответил Шоду мальчик.

— За что? За что они тебя?

— Ни за что… Просто так… — с трудом ответил он.

— Кто они, как узнать?

— Двое… Кайло… Болтливый один…

— Куда они шли?

— Домой… Я домой… Навстречу…

— В твою деревню?

— Да, домой…

Нэв уже слез с лошади и стоял рядом. Он сам не понимал почему у него слезятся глаза, но это его не беспокоило. Он понимал, что мальчика ему очень жалко и сделать он ничего уже не может.

— Шод, у нас лошади, а я могу бегом, если…

— Мммм… — Шод отрицательно сделал знак головой, так, чтобы мальчик его не слышал.

— Совсем?

— Лучше не пробовать — слишком плохо. Его искалечили, позвоночник перебит, живот проткнули киркой насквозь. Он не выживет, а если и выживет, то калекой на всю жизнь. — прошептал Шод Нэву почти на ухо. — Я сам всё сделаю.

Шод подошел к мальчику и ещё раз на него посмотрел. Мальчик следил за ним одними глазами, он надеялся, что может быть эти двое ему смогут помочь и спасут его. Шод ещё раз осмотрел живот и спину и приподнял мальчику отвисшую челюсть.

— Потерпи, я попробую, чтобы было не так больно. Закрой глаза.

Мальчик закрыл глаза и Шод вытащил нож. Он всё равно старался всё делать так, чтобы мальчик его не увидел, как будто он и не закрывал глаз. Нэву захотелось отвернуться, но он решил этого не делать. Иногда лучше страдать, чем прятаться от боли.

Шод одним движением рассёк шею мальчика почти до середины. Кровь брызнула в стороны, но поток крови быстро слабел. Шод печально смотрел на лицо мальчика придерживая ему голову, чтобы кровь выливалась быстрее и старался не забрызгаться сам. Всё закончилось почти сразу.

— Вот и всё, поехали, надо будет сказать, чтобы его нашли.

— Может сами отвезём? — неуверенно начал Нэв.

— Нет — нас и так слишком хорошо знают.

— Узнаю кто это с ним сделал — убью! Собственноручно убью!

***

Дверь дома на постоялом дворе открылась и вошли двое. Один молча тащил на плече кирку, а другой вертелся вокруг первого. Хозяин постоялого двора, молодой симпатичный парень, уставился на них, упёршись руками в стол.

— Денег нет — ночуй где хочешь! Это закон!

— Да есть у нас деньги, конечно есть деньги, мы же не без денег.

— Я думал вы сбежали с рудников — здесь такое бывает.

— Конечно бывает, но мы не такие: у нас деньги заработанные.

— Сотня за ночь, деньги вперёд и чтоб без вывертов.

— Каких это вывертов? Откуда вывертов?

— Один из моих постояльцев пытался вставить овце.

— Никаких овец! Только переночевать. Так дёшево! Вот деньги.

Парень спрятал деньги и занялся делами. Пока он перетаскивал мешки по лестнице и убирал в доме, двое осматривали комнату. Обычная комната с кроватями, ничего особенного. Дом был небогатый, но не убогий, средний такой.

— Хозяин! А поесть и выпить у тебя будет?

— Будет, но за отдельные деньги, у меня всё отдельно.

— Это правильно. Надо всё делить, а то вдруг чего случится.

— Чего вам дать? У меня выбор небогатый.

— А что у тебя есть? Нам бы чего-нибудь вкусного, но дешевого.

— Есть вкусное, а есть дешевое, есть ещё что-то среднее.

— А что такое это среднее? Может оно наоборот, подороже дешевого и невкуснее вкусного. Мы же не знаем, что это такое.

— Конечно оно дороже дешевого и не такое вкусное, как вкусное.

— А можно так, чтобы оно было дешевле дорогого и вкуснее невкусного, а то непонятно как-то получается.

— Ой как вы мне голову заморочили, я вам перечислю, что есть, а вы сами выберете, что понравится.

— А как же мы будем выбирать, если мы не пробовали, что ты предлагаешь? Мы же не знаем, чем ты нас кормить собрался.

— Делайте что хотите! Я вам предложил, а вы решайте. Хотите — ешьте, не хотите — не ешьте. Я вас с ложки кормить не нанимался!

— Это ты так с гостями обращаешься? Гости пришли, деньги тебе заплатили, а ты их вот так! Нет, ты за это должен поплатиться. Хватай его! Подвешивай за ноги!

Здоровый ухватил и смял парня, тот попытался заорать, но получил по животу и уже не мог не только орать, но и толком дышать. Болтливый метнулся по дому и приволок верёвку.

— Сейчас мы тебя подвесим за ноги, как свинку! Ой ты узнаешь, что такое быть свинкой! А гости — не свиньи! Снимай с него одежду!

Вдвоём они сорвали с парня одежду и подвесили за ноги к потолочным балкам так, что ноги расходились в стороны, как на разделываемой туше. Парень начинал иногда приходить в себя и орать, но его били снова и снова.

— Вот видишь, он обращался с тобой как со свиньёй, но теперь он сам как свинья. Что хочешь, то с ним и делай. Хочешь мы его вертелом проткнём?

— Да вертел надо поискать, давай просто уйдём, а то как бы стража не забрела, тогда рудников не миновать.

— Да, мы уйдём, но не просто так уйдём, он хотел нас поиметь, в переносном смысле поиметь, а мы за это поимеем его в прямом!

— Да не хочу я! Он мне не нравится, тебе тоже, к тому же он парень, а не девка. Тогда бы ещё можно было.

— А мы из него сейчас девку сделаем! Хватай кайло!

— Опять твои затейки, давай просто уйдём.

— Уйдём, уйдём, а этого так оставим? Нет, он за это поплатится! Бей его кайлом туда, где у девок вторая дырка, проделай ему вторую дырку, пусть знает как быть девкой, когда тебя имеют, вот тогда он узнает! Вот тогда мы и посмотрим, какая из него будет девка.

Крупный взял кайло и ударил парня острым концом между ног. Парень дёрнулся и застонал — острый зуб кирки вошел по самую рукоять. Голос у парня стал почти срывающийся на визг.

— Сволочи, твари, гады, подонки, выродки, козлы, уроды, мрази, паскуды! — не столько прокричал он, сколько прошептал срывающимся на визг шепотом.

— Видишь каким тонким голоском запел, как баба, теперь его можно как бабу пользовать — дырочка то появилась! Снимай его с верёвок!

Дверь открылась и через порог перешагнули два парня примерно шестнадцати лет. Они один с отвращением, а другой с ненавистью смотрели на парня — владельца дома и на них двоих.

— А вот и ребятки пришли, им тоже полезноно будет посмотреть, что с такими хозяевами бывает.

***

Они подъехали к постоялому двору. Шод решился переночевать потому, что вряд ли здесь могли искать хоть кого-то — королевство было не из самых лучших и сыщики были не в почёте. Шод открыл дверь и вошел, Нэв вошел следом и его передёрнуло.

Под потолком ногами вверх висел молодой парень лет на пять постарше его, совершенно голый и в положении в котором обычно разделывают туши. Казалось, что его уже собирались разделывать живьём. Нет! Только не это! Они уже начали — издали казалось, что сзади между ног парню остриём всажена по самую рукоять кирка…

— А вот и вы, падлы! — взревел Шод бросаясь на того, что был ближе. — Людей калечите? Самим пора!

С этими словами он ударил в пах башмаком того, кто был поменьше ростом. Второй шагнул к парню и выдернул кирку. Парнь дёрнулся и застонал. Шод с ненавистью посмотрел в глаза второму и тот шагнул назад несмотря на кайло в руках.

— Это тебе не мальчиков убивать! — прошипел Хоншед и медленно двинулся вперёд.

Оружия в руках Шода не было, но противник отступал, понимая, что кирка не слишком хорошее оружие для боя в помещении. Нэв не теряя времени связал первого и двинулся помогать Шоду.

Крупный понял, что сбежать не получится и рубанул киркой Шода по голове. Тот согнулся уворачиваясь и ударил его в колено ногой. Крупный чуть не рухнул, а Шод обошел его сзади и ударил под другое колено — противник упал как мешок.

Шод завернул крупному руки за спину и связал. Чтобы те не орали и не привлекали лишнего внимания им завязали рты. Шод не убил их сразу, а собирался образцово поистязать за все их дела.

— Нэв, надо снять его с верёвок, может быть он ещё выживет.

Они сняли парня и положили на пол. Кровь продолжала идти, но не очень сильно. Парень был в сознании, но говорил с трудом и держался за живот. Шода это не радовало: надежда выжить у парня была мала.

— Послушай, — обратился Шод к парню. — Я не знаю, выживешь ты или нет, но ты точно увидишь, что с ними будет за то, что они сделали с тобой, и не только с тобой.

Шод осторожно перевернул его на бок, так, чтобы парень мог видеть двоих связанных. Потом взял кирку и вручил Нэву.

— Вот, пора отплатить им за всё!

Нэв решительно взял кирку и рубанул остриём крупного по колену. Тот дёрнулся и завыл через верёвки и тряпки.

— Вот тебе, гадина! Вот тебе сволочь! Вот тебе за мальчика! Вот тебе за парня! — рычал Нэв дробя кости и обломки костей и выворачивая суставы. — Не нравится? А убивать беззащитных тебе нравилось? Калечить ребят тебе нравилось? Мразь такая!

Нэв с детства не пропускал ни одной казни и приобрёл знаний не меньше, чем у заправского палача. Болтливый с ужасом смотрел на участь приятеля и повизгивал. Тот лежал уже в луже.

— Что, живот уже не держит? А это только начало! — с этими словами Нэв взял из рук Шода раскалённую кочергу. — Чтобы остановить кровь, раны прижигают!

Шод подогревал кочергу, а Нэв жег, пока первый не подох, а потом взялся за второго. Парень, которому Шод поддерживал голову, улыбался, несмотря на боль. Хоть перед смертью он увидел, как возмездие обрушилось на его убийц. За два часа Нэв расправился с обоими подонками и подошел к парню.

— Шод, он выживет? — спросил он и уже готов был услышать то же, что и в прошлый раз, но Шод только пожал плечами.

— Я не знаю. Кровь почти остановилась, но ещё идёт. Если у него внутри задеты кишки или желудок, то выжить почти невозможно. Пузырь скорее всего пробит, а может и нет. Может быть он выживет, но обещать я не могу. Понесли его на кровать. Но бросить мы его не можем, это точно.

Парня перенесли на кровать и Шод сел рядом. Ему предстояло принимать решение и решение невесёлое. Нэв грустно молчал.

— Послушай, они тебя сильно продырявили. Кровь уже почти остановилась, но радости мало. У тебя есть выбор: или я тебя быстро и почти не больно убиваю, или ты попробуешь побороться за жизнь, но боль будет страшная. Решай сам.

— Сволочи, подонки, не могли сразу убить! Ну почему вы не пришли на час раньше? Ну почему? Внутри всё жжет, как огнём. Вы можете ещё остаться? Я не уверен, что у меня хватит сил и живу я здесь один, есть ещё младший брат, но я его сегодня отправил к рудникам поторговать и вернётся он не скоро. — Шод и Нэв переглянулись.

— Мне жалко тебе это говорить, но он уже не вернётся. — Нэв постарался сказать так, чтобы хоть немного меньше огорчить парня. — Его убили они же. Проломили позвоночник и проткнули живот насквозь. Мы нашли его по дороге сюда.

— Он ещё жив? — тяжелым тоном спросил парень.

— Уже нет. Его пришлось убить. Они слишком сильно его искалечили. Выжить он уже бы не смог.

— Как хорошо, что вы все-таки зашли сюда! Вы отомстили за меня и моего брата. Это ничего, что вам пришлось его убить, его убили не вы, а они. Вы не виноваты.

— Всё равно тяжело. — Нэв пытался его хоть как-то утешить. — Когда приходится вот так вот выбирать между чьей-то жизнью и смертью, а сделать уже ничего не можешь.

— Ребята, я понимаю, что положение тяжелое, но нам надо что-то делать с трупами. Нэв, сейчас мы выкинем этих двоих в выгребную яму, потом зарежем свинью или барана и притащим сюда. Тогда не надо будет объяснять, откуда столько крови на полу. Когда закончим надо будет съездить и забрать тело твоего брата с дороги. Мы зашли сразу в твой дом и о том, что он там, ещё никто не знает.

***

Тела на дороге уже не оказалось. Они нашли только следы крови. Уже было достаточно темно и можно было бы ошибиться местом, но пропитавшаяся кровью земля ошибиться не давала — кто-то успел раньше них.

— Хорошо, что мы его не оставили лежать и ждать помощи. Местные твари добрались до него раньше. Нэв, подумай, что делать с нашим новым другом. Может быть его можно спасти, но найти в этих краях хотя бы знахаря будет сложно.

— Давай пройдёмся по деревне или селу, что у них там есть, может быть найдём, пока они там спать не улеглись.

— Хорошая мысль, но как бы не было хуже: Выктуг не славится хорошими людьми. У них тут принято жить по правилу: не пойман — не вор, не замечен — не убийца.

— Значит мы вполне подойдём. Нас не заметили — значит мы не виноваты, кто не успел — тот опоздал.

Они прокатились по деревне и через час, разбив кому-то морду в кровь, Шод вышиб сведения о знахаре. Знахарь действительно был и вполне грамотный. Во всяком случае знал число зубов и где располагаются какие внутренности.

Ехать с ними знахарь отказался наотрез. Не помогли ни обещания, ни угрозы. У Шода кончилось терпение. Он схватил знахаря в охапку, швырнул на землю и придавив коленом устроил допрос.

— Моему хорошему другу продырявили задницу, точнее не саму задницу, а на два пальца рядом, где обычно дырка у баб. Почти на пол локтя в глубину, может немного больше. У тебя есть чем помочь?

— Смотри, смотри вокруг себя, ты их видишь? Они идут!

— Ты сейчас со мной пойдёшь, если не ответишь!

— Они вокруг тебя, они придут за тобой. Они ждут тебя снаружи, они пришли за мной и ждут тебя снаружи, а пришли они за мной!

— Ты что несёшь? Ты кого там видишь?

— Я вижу их, я знаю их, они всегда приходят говорить со мной.

Глаза знахаря медленно моргали, а зрачки уже были как у кошки ночью. До Шода дошло сразу — знахарь был в отрубе.

— Чем ты нажрался? Чем ты нажрался, зараза? Где оно?

— Я вам дам и вы увидите, кто за вами придёт.

— А что надо сделать, чтобы они ушли.?

— Не надо чтобы они уходили, они нужны мне — с ними я вижу!

— Я сейчас возьму всю твою алхимию и заставлю тебя её есть! Приди в сознание, зараза! Мне надоело быть добрым!

Знахарь закатил глаза и отрубился окончательно. Скорее всего он успел начать почти перед их приходом и они опоздали всего на четверть часа.

— Нет, я так больше не могу, что это за напасть такая! Мы уже третий раз опаздываем на час, я сейчас рехнусь! Куда ещё мы опоздаем? Успеваем только к самому концу. Когда мы его нашли, он мог даже связно говорить и вот через четверть часа уже как труп. Что я теперь должен делать? У нас счёт идёт на часы, а этот очухается только к утру, не раньше.

— Шод, давай вернёмся утром. Всё его барахло мы не перетащим, а он без всего нам не нужен. Пока подумаем, что делать дальше.

***

Они вернулись на постоялый двор. Парень лежал на кровати с отсутствующим взглядом, чтобы не чувствовать боль. Надо хоть спросить как его зовут, становится неудобно. Шод начал первый.

— Меня зовут Хоншед, просто Шод.

— А меня Дэанев, просто Нэв.

— Меня зовут Бышех, просто Бех. Дэанев, Хоншед, я слышал…

— Да, те самые. Только не говори никому, а то Шода все ищут.

— Бех, мы нашли знахаря, но он налакался своих средств и никуда не годится, Нэв предложил подождать до утра, но сидеть сложа руки я не могу. Как ты относишься к магии и к некромагии?

— Никак я к ней не отношусь. А что ты хочешь?

— Я хочу попробовать тебя подлечить.

— Думаешь меня воскресить после смерти?

— Это невозможно, видно, про некромагию ты не знаешь ничего, но это неважно. Ты не против?

— А мне хуже уже не будет, валяй.

— Шод, я слышал о некромагии страшные вещи, а магия способна вообще разрушить весь мир. — предостерёг Нэв.

— Мир в котором убивают моих друзей, а я ничего не могу сделать, мне не нужен даже задницу вытирать! Я понятно говорю?

— Если честно, то ты прав — мне тоже. Действуй!

— Бех, нам уже не везёт достаточно давно и конца этому не видно. И мне не везёт особенно сильно — я решил это использовать для того, чтобы помочь тебе.

— А как это можно? Я же не ты.

— А вот так: применю невезение своё против невезения твоего, посмотрим чья возьмёт. Я расскажу тебе всю свою историю, ну насколько смогу, а ты, если выживешь, можешь случайно её разболтать. Если ты выживешь, то мне не повезёт, что я тебе всё рассказал, а если не выживешь, то повезёт, но поскольку мне не везёт сейчас, то у тебя скорее всего получится выжить.

— Мне такой замысел нравится. Попробуй.

— А сейчас я попробую всё, что знаю. Попробуй делать всё, что я скажу. Представь себе, что твоего тела нет, вообще нет, а ты не из мяса, а из железа или дерева. Представь, что ты рубишь этих двоих чем тебе больше нравится. Забудь, что ты можешь умереть. Смерти для тебя не существует. Глаза можешь закрыть.

Шод сел рядом с кроватью, положил одну ладонь на лоб, а вторую на живот Беху. Тело уже было горячим — у Беха был жар. Потом закрыл глаза и замер. Казалось, что он совсем не дышит. Дэаневу издали казалось, что Хоншед окаменел.

Время шло медленно. Бех иногда вздрагивал и тихо рычал. Шод не замечал вокруг ничего и сидел с закрытыми глазами. Его лицо сначала порозовело от напряжения, а потом побледнело. Бледный он был совсем похож на неживого. Шод открыл глаза и вздохнул.

— Всё, больше не могу, силы кончились. — сказал он, снимая руки с тела Беха. — Когда восстановлюсь — попробую ещё раз. Бех, тебе как, хоть немного лучше?

— Не знаю, хуже не становится пока.

— Уже хорошо в твоём положении. У нас есть время до утра, пока знахарь не придёт в сознание. Да и мне отдых не помешает. Я ещё некоторое время буду уязвим для заразы и ран.

— Спать я не могу, рассказывай хоть всю ночь.

— Моя семья погибла очень рано. Шла война и вспыхнула эпидемия. Часть семьи убили, а остальные умерли. Я так и не узнал кто и от чего умер — из тех мест не вернулись даже солдаты.

— А как ты уцелел, если все погибли?

— Меня в самом начале войны отправили в приют Ордена Сочувствия вместе с другими детьми, чтобы мы не мешались под ногами солдатам или не достались работорговцам. Там я и узнал, что моя семья погибла.

— Печально, хорошо, что хоть ты спасся.

— Нас всех учили в школе ордена, но учили не так, чтобы очень хорошо. Научили читать, писать, считать и посадили заучивать наизусть славные дела орденов и королей. Тоска была смертная.

— Так много заучить нельзя, это очень трудно.

— Кто справлялся плохо — того наказывали. Ругали, пороли, запирали в тёмной маленькой комнате.

— В общем, издевались, как умели.

— Да не то, чтобы очень издевались. Пару раз в год бывало с каждым, но было терпимо.

— А что они собирались с вами делать?

— Когда мы подросли лет до семи-восьми, то нас раздали в подмастерья и служки. От нас ожидали пользы.

— Ну это уже неплохо: при деле и на содержании.

— Война уже закончилась и большинство из нас к этому времени просто забрали обратно. Мне повезло меньше — меня отдали в работники к одному крестьянину, у которого сын примерно моего возраста погиб во время войны от несчастного случая. Ему нужен был помощник дома вдобавок к его собственным детям.

— А он тебя не сильно напрягал работой? Ты же был приёмный, а не родной.

— Да не больше, чем остальных. Кормил, поил, одевал, ничего особенного, лет до двенадцати.

— А что случилось в двенадцать лет?

— Да ничего особенного. Я немного отличался от других сельских детей тем, что меня учили в ордене и выбили больше дури, чем из них. Они то просто учились в одной из сельских школ, а я жил в школе ордена. И чем дальше, тем разница становилась больше.

— Ну это я видел не раз. У нас тут есть и умные, и придурки, и средние — какие хочешь. Никогда не ладят.

— Я понял, что если так пойдёт и дальше, то или меня прибьют, или я кого-нибудь прибью и меня повесят. Я взял свои вещи и отправился в город с одним из проезжавших мимо отрядов стражи.

— Даже ни с кем не попрощался?

— Почему? Попрощался со всеми, получил деньги за работу и отправился. Никто не был в обиде.

— А они не уговаривали тебя остаться?

— У них были уже свои, другие дела — за последние два года всё поменялось и я уже был не так нужен, чтобы меня удерживать.

— Я бы остался, но я привык так жить, в селе.

— А я решил, что может быть лучше, а вернуться к старой жизни я всегда успею. В городе я нанялся в подмастерья, и всё было бы ничего, если бы не отсутствие будущего. Всё, что меня ждало, это повторение каждый день одного и того же — тоска смертная.

— А тебе хотелось подвигов и свершений?

— Мне хотелось перемен, просто чтобы они были. Чтобы каждый день что-нибудь происходило. Даже драки надоедают, если они происходят через день. Одни и те же разговоры, одни и те же драки, одни и те же ссоры, одни и те же люди. Ходить из подмастерий в подмастерья было мало толку — менялись люди, а не обстановка.

— Надо было заняться торговлей между городами и странами. Тогда бы ты всё время видел что-то новое. А мне, получается, повезло. У меня почти каждый день новые люди — расскажут что и где занимательного есть. Хорошо было, пока этих выродков не принесло.

— На торговлю у меня не было денег, но причина была не в этом. Я подумал, что на все эти метания у меня уйдёт вся жизнь и я останусь ни с чем. В подмастерьях было лучше, чем в работниках, в караване было бы лучше, чем в подмастерьях, может быть потом найдётся место ещё лучше, но на каждое место уйдёт по году-два, а перебирание десятка мест займёт лет пятнадцать, если не двадцать.

— Да, искать и ждать пришлось бы долго.

— Тогда я решил поискать самым простым и дешевым способом — разведать что мне нужно и как этого добиться. Я посмотрел как кто живёт и убедился, что хорошо жить и делать то, что им нравится, могут только или богатые, или нужные люди. Были ещё разные преступники, но они долго не жили. И не только они, но и разные наёмники, игроки, охранники караванов и прочие.

— А как стать богатым или нужным, если ничего нет?

— Богатым можно стать только за всю жизнь, если только не ограбить, не украсть или не выиграть, а вот нужным можно было стать и не за всю жизнь. Мне оставалось только поискать кто и кому нужен, чтобы не ошибиться с выбором. Я выяснил, что всем нужны посыльные и охрана, ещё прислуга, но в слуги мне идти не хотелось.

— А почему этих посыльных и охраны всегда не хватает?

— Никто не хочет делать эту работу: она беспокойная и опасная. Только это так кажется: на самом деле простые люди гибнут гораздо чаще, но на это никто не обращает внимания. Знатные на такую работу не пойдут, а простые боятся.

— Ну да, знатные брезгуют, а остальным кажется.

— Сначала я доставлял только письма и устные сообщения. Иногда мне поручали проследить за кем-то. Всё шло хорошо, но у меня появились подозрения. Работа была занимательная, людей было много и они рассказывали много всего, настолько много, что меня начали об этом спрашивать уже другие люди. Оказывается очень многим хотелось узнать кто что и кому сказал или написал — мне стали предлагать деньги за чужие письма, иногда намеками угрожали.

— Да, вот этого ты не предусмотрел, это была твоя ошибка. А почему ты не бросил эту работу?

— Я её бросил, но меня уже многие знали. Кое-кто решил, что я знаю настолько много, что уже боюсь узнать больше и решил отойти от дел. А некоторые решили, что я теперь получил хорошую известность и работаю на очень важных людей, а поэтому делаю вид, что больше не работаю на простых.

— А у других посыльных та же история?

— А другие посыльные вскрывали запечатанные письма, как бы по ошибке, или вынюхивали, что в них написано и рассказывали. Я уже не говорю про устные сообщения. Другие плохо делали свою работу, а я один из немногих, кто делал её безупречно.

— Значит отойти от дел и уехать у тебя не получилось?

— Я как раз и уехал. Сдуру. После этого все стали говорить, что я узнал особо важную тайну и теперь скрываюсь. На какое-то время за мной устроили настоящую охоту. Мне пришлось скрываться, но у меня плохо получалось. Я решил, что раз не получается обычными способами, значит надо перейти к необычным.

— А что такое необычные способы скрываться?

— Это значит угадывать где, кто и когда будет тебя искать. Я посетил несколько книжных лавок и добыл несколько совсем не редких книг по магии. Когда я их прочитал, то прикупил ещё несколько книг по некромагии.

— «Замкнутый путь», «Научная некромагия» и «Множественный мир» — вмешался Дэанев.

— Когда я прочитал все эти книги, то попробовал сделать хоть что-то из того, что в них было написано — ничего не получалось. Я решил, что магия это просто бредни для обмана легковерных.

— Я тоже так думаю, или думал, до сегодняшнего дня.

— Примерно два года назад меня в очередной раз нашли и предложили деньги за сведения даже не знаю о ком. Как раз недавно я закончил чтение всей этой магической бредятины и уже бросил попытки ей заниматься. Я сказал, что не знаю и не могу знать ничего об этом человеке. Меня уже трясло от злости, что меня не оставляют в покое то с обещаниями, а то и с угрозами.

— И ты их убил? Ну этих, кто пришел спрашивать.

— Мне тогда это было не по силам, иначе я бы, без сомнения, это сделал. Я мысленно пожелал, чтобы они сломали себе шею, утопились или их убили по дороге. Я настолько этого хотел, что даже представил, как это произойдёт, у себя перед глазами.

— А что было потом, когда они снова пришли?

— Они больше не пришли. По дороге они налетели на разбойников и один из них был убит сразу, а другой пока удирал от разбойников свалился в лужу и утонул. Их нашли стражники, когда проезжали по дороге.

— Наконец-то тебя оставили в покое.

— Как бы не так! Все решили, что или я их убил сам, или нанял разбойников, бандитов или наёмников и ко мне зачастили все подряд. К прежним предложениям добавились предложения заказных убийств — меня изводили все, кому не лень.

— Кошмар какой-то! Бедный.

— Вот тогда у меня началась такая занятная жизнь, что я уже был не рад и проклинал себя за то, что мне хотелось разнообразия. Мне пришлось с утра до ночи учиться драться и на выцарапанные деньги построить себе несколько убежищ. Денег нужно было много, но я начал брать деньги за ответ на каждый заданный мне вопрос. Прошло ещё немного времени и я научился прятаться так, что меня никто не мог найти, пока я сам не появлялся.

— А у тебя много этих убежищ?

— На мой век хватит, но я тебе покажу несколько штук, когда сможешь ходить. Я научился убивать и подкрадываться, менять внешность, стрелять и рубить, всему, что только можно было придумать. Я сам не понимал, как мне всё это удаётся: другие люди учились этому годами, а мне удалось чуть больше, чем за год. Было такое ощущение, что я уже всё это умею и мне надо просто вспомнить. В пятнадцать лет я умел то, что не многие могли в тридцать.

— Это, наверно, было здорово.

— Вот именно, что было. Когда я разобрался с делами и меня уже не рисковали преследовать уже потому, что я мог убить, что было не раз подтверждено, обнаружилось, что вокруг меня творится настоящее безумие. Выяснилось, что я не только стал сильнее, а ещё и стал умнее. А быть умным среди слабоумных оказалось настоящим кошмаром. Вокруг раздражало и бесило всё!

— Да, как меня взбесили эти двое.

— Вот именно! И в один прекрасный день я проломил голову очередному придурку, который полез ко мне доказывать, что его любимая встречается со мной потому, что меня нигде нельзя найти, а она куда-то от него ходит. Ему хотелось набить мне за это морду. Я сказал, что это будет сложно, и как бы ему не остаться без головы. Он сказал, что ещё посмотрит, кто тут будет без головы. Через два удара всё было кончено и он лежал в виде трупа.

— Ну и что тут такого? Сам же полез и сам же получил.

— Все меня объявили убийцей и требовали меня повесить, только сами полезть не рискнули. Они заявляли, что он полез в драку чтобы произвести впечатление на свою любимую. То, что я его предупреждал, никто не слушал — все кричали, что так принято.

— Знакомая история. У нас тут каждый день мордобой и поножовщина из-за баб. Было бы ещё кого делить.

— Мне пришлось скрыться, чтобы меня не повесили. Так началась моя трудная и полная приключений жизнь скрывающегося человека. Я уже не щадил никого. Смертный приговор мне уже был вынесен и уже было без разницы сколько я для этого убил и ограбил. Первым делом я отомстил той деревне, где меня хотели повесить. Я хорошо помнил всех, кто требовал меня повесить и почти каждую ночь убивал по одному, а то и по два из них.

— И ты вырезал всех вместе с их семьями?

— Я не успел — они сами поубивали друг друга через дней так пять. Каждый обвинял других, что это они требовали повесить Хоншеда за то, что он убил какого-то придурка, которого давно пора было убить, и правильно сделал, а из-за них теперь Хоншед в отместку поубивает их всех, включая их самих. А орал это каждый и бросался на остальных. Они сцепились между собой и перебили друг друга. От всего села уцелела хорошо, если четверть, включая детей.

— А им как удалось уцелеть? Почему их не убили?

— А у них были более важные дела, чем выяснять какого придурка и за что я убил и что со мной за это надо сделать. Пошли слухи о народных волнениях в деревне и в деревню прислали королевские войска для их подавления. Виновником волнений объявили меня, хотя я не имел к ним никакого отношения: раз уже никого живого из участников они там не нашли, то надо же было найти виноватых.

— Первыми начали они, а тебя во всём обвинили.

— Да, меня обвинили и я стал уже государственным преступником. Меня искали для того, чтобы поймать и для того, чтобы нанять. Оказывается, что преступники с хорошим умением убивать ценятся очень высоко. У каждого есть враги и каждому хочется от них избавится. Раз не хочется или нельзя самому, то почему бы не нанять?

— А ты убивал по заказу?

— Убивал и очень много раз. От престарелых до новорождённых. Только я не брался убивать всех подряд, а только тех, кто этого заслуживал или кого было лучше убить, чем оставить в живых.

— А что это значит? Я догадываюсь, но всё равно расскажи.

— В одной из семей родился ребёнок без глаз. Кому такое счастье нужно? Да и ребёнку лучше было бы не выжить. Что это за жизнь? Или ещё был случай с кривыми ногами, да ещё и разной длины. Тоже не жизнь, а мучение. Ещё один сломал себе спину и только сидел. Почему-то считается, что жить калекой лучше, чем умереть.

— Глупость считается, по себе сейчас понял.

— Шод, а может не надо было? Пусть уж они сами бы решали, что с собой делать. А то как-то странно получается, что ты один решаешь, кому жить, а кому нет.

— Ну в чём-то ты, Нэв, прав, но кто тогда должен решать? Или надо десять лет прождать пока больной или слабоумный решит, что лучше умереть, чем так жить? А родители в чём виноваты? Жизнь несправедлива в самой своей основе, её можно только немного улучшить. Самим мало кто решится, а так нашли исполнителя. Кому охота угодить на виселицу?

— Но есть же приюты и прочее, зачем же сразу убивать?

— Потому, что так естественнее. Кто не может жить — тот погибает. Это закон жизни и его лучше не нарушать без крайней необходимости. Только судьи этого не понимают. Кто у нас судит? Или выбранные из толпы, или те, которые жизни не видели, или видели её из окна и на расстоянии. Толпа меня уже судила. Все рассуждения: так принято и так будет, кто нарушил — тот преступник. А другие — те не лучше. Они думают, что всё можно решить мирно и без насилия, со всеми можно договориться. Как ты будешь договариваться с грабителем? У судей у всех охрана, а простым людям что делать? Хоть в одного судью целились из арбалета? Вот тогда бы я и посмотрел, как бы они после этого стали судить.

— Но есть же обычаи, правила, нельзя же жить без всего. Если без чего-то можно обойтись — значит это не нужно — не лучшее правило жизни. Жизнь должна ещё и удовольствие приносить, а не только существование.

— Нэв, ты прав. Я когда-то подумал, что не я один такой умный и кто-то мог всё уже до меня решить. В летописях я нашел упоминание о Дгашхоке, который четыре с лишним тысячи лет назад устроил войну за справедливость, которая уничтожила все королевства. Он выступил против лишних правил. Сначала он был один, потом у него образовался отряд, а потом и целое воинство. С этим воинством он прошелся по всем королевствам и разрушил их все. Он отменил все правила, за исключением нескольких, без которых было не обойтись. Ну вроде не убивать, не красть, не лгать.

— Хорошие правила, мне нравятся. — вмешался Бех. — А что с ним было потом.

— Потом его войско уменьшилась до отряда, а вскоре исчез и отряд и он остался один. Его изловил и казнил один из бывших королей — Эмкроц. Людям не понравилось жить только ради того, чтобы жить — в жизни должно быть что-то большее, чем просто существование. Слишком простые правила оказались недостаточными. Эмкроц не смог восстановить своё королевство по прежнему образцу и вынужден был пользоваться завоеваниями Дгашхока, которые были не так уж плохи, если не впадать в крайности.

— Зря он тогда расправился с Дгашхоком!

— Он и сам это понял, да было уже поздно. Совесть замучила. Эмкроц стал императором только благодаря Дгашхоку, которого он в конце жизни превозносил. Дгашхок ошибся совсем немного: он просто преувеличил и сделал перебор с упрощением жизни. Таких как Дгашхок не было уже много тысячелетий, но кто его помнит. А мы живём по обычаям, потому, что так принято, так положено, всё, что хочешь. Не было бы столько бредовых правил — судьи остались бы без работы и без денег.

— Шод, а чем плохо, что каждый не делает что ему захочется?

— Нэв, вот когда ты будешь занят только тем, как перед кем раскланяться, и не перепутать что в каком городе запретили носить и говорить под страхом чего угодно, тогда мы с тобой это обсудим. В одном городе приняли указ, запрещающих ходить задом наперёд.

— А зачем? Кому такое придёт в голову?

— Не знаю, Нэв, не знаю, но точно знаю, что стоило кому-то протащить мешок пять шагов назад и его тут же схватили и оштрафовали. Как тебе?

— Бред какой-то, вернёмся и я наведу порядок в том городе и разберусь с городничим.

— А вот это вряд ли — я добрался до него раньше. Как ты думаешь, меня за это наградят? Это был не единственный его дурацкий указ.

— Ребята, всё это очень занятно, но Шод, расскажи что было с тобой дальше. Ты закончил на том, что стал отличным убийцей.

— Ах да, точно. У меня появились деньги, много денег. Я понастроил себе убежищ по разным местам, особенно по непотребным. Ну ты знаешь, Гиблое Болото, Спорные Земли, Вымершее королевство… Придумал как по ним прятаться, чтобы нельзя было меня вычислить. Всё было бы хорошо, если бы не одно странное событие: совсем недавно меня поймали прямо возле одного из моих убежищ.

— А кто же мог, если ты так хорошо прятался?

— Не знаю пока, ещё не выяснил. Как-то к этому делу может быть причастен Орден Замкнутого Пути. Если бы не Нэв, то меня бы уже давно насадили на кол — удовольствие сомнительное. Король знал, к чему приговаривал.

— Хорошо, что он тебя спас. Если бы не он, то ты не спас бы меня. Хотелось бы к вам присоединиться, но сейчас мне в живых бы остаться. Жалко, что ваш король таких хороших ребят, как ты, приговаривает к смерти. Он хоть тебя видел?

— Король не смотрит лично, он только утверждает приговор. — за Шода ответил Нэв. — Он даже меня слушать не стал, когда я пришел его упрашивать. Я помог Шоду сбежать и сам сбежал с ним. Теперь мы скитаемся по его убежищам и ждём, чем всё это закончится. Если честно, то мне нравится, но очень уж бывает тяжело и опасно. Я несколько раз чуть не умер, один раз попал к работорговцам, однажды меня чуть не изнасиловали стражники в собственном королевстве, но Шод успел вовремя. Ты бы видел, как они их кромсал! Это было просто чудо!

— Всё это хорошо, но надо попробовать выспаться. Нам утром надо тащить сюда знахаря. Бех, ничего, если мы займём твои кровати? Если что — позовёшь меня или Нэва.

— Хоть всю жизнь у меня живите! Какие могут быть вопросы?!

***

Утром они поехали за знахарем во второй раз. Хоншед был готов если не убить, то сильно покалечить того, если Бышех умрёт. Дэанев уговаривал его этого не делать, но чувствовал, что больше делает вид, чем на самом деле уговаривает.

Знахарь уже пришел в сознание и лазил по комнате. Он слегка пошатывался, но вид производил вполне вменяемый. Дэанев уговорил Хоншеда не трогать его, если тот всё ещё далёк от действительности.

— Нашего друга серьёзно ранили. Что ты можешь сделать?

— Когда его ранили и куда?

— Вчера. Мы к тебе приходили, но ты был в отрубе.

— Не помню я, как вы приходили. Не было вчера никого.

— Такое помнить трудно. — Хоншед слово в слово повторил то же, что и вчера. — Теперь вспомнил?

— Не вспомнил, но почему вы сразу не пришли, раз его вчера ранили? Он же может умереть!

— Мы к тебе вчера сразу пришли! — взревел Шод. — Ты нажрался дури и видел призраков! Совсем не помнишь?

— А, да, я собирался, вы немного опоздали. Куда его продырявили? В живот? Плохо, почти ничего нет. Вот это можете давать, может быть умрёт не сразу. С вас…

— Голову оторву!!! Это ещё с тебя надо деньги брать за такое лечение! Поехали, хоть посмотри на него.

— Деньги давай, а то перепутаю лекарство.

— Я тебе кости тогда перепутаю! И внутренности!

— Шод, заплати, хотя сколько там? Вот тебе, держи, но если отравишь — мы вернёмся.

Уйти от знахаря быстро не получилось. Скорее всего испытанное им средство уже разошлось по деревне и вокруг ходили невменяемые люди, иногда бросаясь на них и пугая лошадей. Шод с большим трудом сдерживал себя, чтобы не схватиться за оружие.

— Да проваливай ты уже! Мне ехать надо! — заорал он на ставшего перед лошадью придурка и схватившего её за упряжь и со всей силы хлестанул его плетью по голове. Придурок свалился и задёргал конечностями.

— Шод, ты их поубиваешь, что ты делаешь! Они же не понимают, что делают. Они нас даже не видят!

— А мне без разницы видят или нет! Им в рот или в зад эту дурь никто насильно не запихивал, а раз сами себе напихали, то пусть себя и обвиняют.

— Ну хоть не убей никого — нас же все возненавидят тут.

— А нам здесь и не жить! А если возненавидят, то я легко исправлю положение. У меня где-то отрава была припасена медленная.

— Ты их перетравить всех решил? Хоть этого не делай!

— Кого ты жалеешь? Ты на рожи их посмотри! У каждого первого рожа на конский ствол похожа! Лошадь, извини, я не тебя имел в виду. Да они сами передохнут, жалко, что размножатся, вон как эти.

В луже посреди дороги сельский парень поставил девушку на четвереньки, оголил ей зад и пытался попасть в одну из дырок. Задуманное не получалось по причине того, что оба они были не в состоянии стоять даже на четвереньках. Девка падала и валилась набок, а когда ей удавалось занять приемлемое положение, то падал парень.

— Вон, посмотри, а потом будут удивляться откуда дети с уродствами берутся. Можешь, кстати, попробовать девку, если хочешь. Она всё равно ничего помнить не будет. Только не эту — она вся в грязи, а любую другую.

— Не, лучше я не буду. У меня уже дети могут быть. Меня коробит при одной мысли, что мой ребёнок будет такой, как они. Я лучше подожду нормальной бабы. К тому же они друг другу подарят такое, что я себе под страхом смерти не пожелаю. Смотри, он концом прямо в грязь свалился, а теперь опять на неё лезет. Ужас!

На улице уже никто не стоял на ногах и можно было ехать без осложнений. По дороге лошади наступили на несколько тел, но Шод нарочно не оборачивался. Нэв вертел головой и смотрел, чтобы никто не увязался следом. Вполне возможно, что не все местные обитатели были в полном отрубе.

***

Бех лежал на кровати и разговаривал сам с собой. Сначала им показалось, что он бредит, но он увидел их и перестал.

— Не могу лежать в такой тишине — кажется, что уже в могиле.

— Рано тебе ещё в могилу. — Шод вытащил лекарство сомнительного знахаря. — Попробуй, только осторожно.

Бех с недоверием посмотрел на привезённый ему пузырёк с непонятной жидкостью.

— У местных брали? У нашего знахаря?

— Другого поблизости не было. Или ещё есть? — У Хоншеда появились нехорошие подозрения.

— В том то и дело, что нет. Ладно, попробую, а его пить надо или втирать? — С недоумением спросил Бех. — Может быть его надо прикладывать к ранам?

— Знахарь не сказал. Шод его чуть без головы не оставил за его выходки. Шод, может ты слышал?

— Он сказал, что можно пить и прикладывать.

Бех попробовал лекарство на вкус и передёрнулся. С большим сомнением он сделал несколько маленьких глотков и отдал им бутылку.

— Хватит, потом ещё на повязку попробую. Поспите пока, вы же почти не спали за эту ночь, а на Шоде просто лица нет.

Хоншед действительно выглядел плохо: он был бледный и слегка покачивался, глаза у него закрывались прямо на ходу. Дэанев не видел его таким ещё ни разу.

— Шод, что с тобой, ты еле на ногах стоишь?

— Зато может Бех быстрее на ноги встанет — есть смысл потерпеть. Не зря же я магию изучал.

— Идите сны изучать. Может и я теперь смогу заснуть. Мне вроде как становится лучше — знахарь не обманул.

Проснулись они только к вечеру. Шод прошелся по дому и нигде не нашел Беха. Его не было ни в кровати, ни во дворе, ни на улице — нигде, где он только мог оказаться. У Шода возникло и росло с каждым мгновением беспокойство о судьбе Беха.

Прийти и забрать Беха никто не мог. Тем более, что тот еле ходил, волоча ноги после полученной раны. Даже если бы кто-то и пришел, то их бы разбудил шум от его прихода, если, конечно, шум был… Может быть кто-то незаметно пробрался и тихо вынес Бышеха, заткнув ему рот, но смысл то в этом какой?

Они выбежали из дома и бросились на улицу. Может быть хоть кто-то хоть что-то видел — тогда есть ещё надежда. Но никто и нигде ничего не видел и не слышал даже за хорошее вознаграждение. Бышех исчез бесследно.

Но бесследно оказалось не окончательно. Хоншед изловил местного пьяницу и предложил денег за пробу знахарского пойла. Меньше, чем через час, пьяница прыгал и плясал, а потом побежал в неизвестном направлении с воплями размахивая руками.

— Нэв, ты понял, что он нам дал? Это же одна из разновидностей его отравы! Значит Бех может быть где угодно, куда он только мог дойти в таком состоянии.

— И как теперь искать? Объехать всю округу?

— Нет, не всю, а только там, где ему лучше не быть.

Но объехать даже так мало мест времени до заката не хватило. Они вернулись на постоялый двор с тяжелым предчувствием. Хоншед был зол на себя и на весь мир.

— Утешает одно — он ничего не почувствует, если действие так называемого лекарства не закончится раньше, а со знахарем у меня будет очень серьёзный и очень долгий разговор.

Утром, как только рассвело, они отправились на поиски Бышеха — Всё таки оставалась ещё надежда, что он или где-то в деревне, просто никто не видел, или успел вернуться, но плохие новости нашли их раньше, чем они успели далеко отъехать.

В ближайшем лесу прямо на дороге они увидели следы крови на земле и обрывки одежды. Поискав ещё немного удалось найти обрывок повязки с запахом того самого лекарства. Может быть где-то недалеко валялся и сам пузырёк, но это было уже неважно — хищники их опередили.

— Может быть это нарочно оставили, чтобы мы так думали? — Дэанев не хотел сдаваться до последнего.

— Я бы в это, может быть, и поверил, но посмотри, сколько крови, сколько кусков костей и в добавок следы зубов на костях.

— Шод, мы совсем недавно так же изображали разделывание свиньи, там где прикончили этих двоих выродков.

До Хоншеда медленно начало доходить. Ведь если смогли они — значит могут и другие. Но кто? Кто мог знать куда пойдёт Бех и как ему подсунуть это пойло? Впрочем… вот с пойлом всё гораздо проще. Знахарь в округе один — значит мимо знахаря они не пробегут.

Но зачем кому-то похищать Беха таким изощрённым способом и прямо сейчас? Неужели не могли подождать, пока они уедут? Что такого знает Бех… да, Бех теперь знает, Бех теперь достаточно подробно знает историю его жизни, но откуда кто-то мог узнать, что он её узнает или узнал?

Да кому она вообще нужна его история? История его жизни. Как будто нельзя выяснить без него. Происхождение все знают, где жил и чем занимался тоже. Ну что ещё он может знать, чтобы ради него устраивалась такая свистопляска?

— Поехали к знахарю. — вывел его из задумчивости Нэв. — Может ему что-то известно.

— Я бы хотел знать, что мне такого известно, что ради меня устроили такое. Что я такого знаю, что надо хватать всех, с кем я успел поговорить? Я даже сам этого не знаю!

— А надо, чтобы знал! — заорал на друга Нэв. — Надо, чтобы знал! Не знает он! Я тоже много чего не знаю! Думай лучше, чего ты мог такого узнать, что никто, кроме тебя не может знать.

Хоншед смотрел на Дэанева с недоумением — за всё долгое время их путешествия он в первый раз видел его в таком состоянии.

— Уже до меня дошло, что тебя поймали не за твои преступления. Точнее так искали. Кому ты нужен? Кому ты нужен со своими грабежами, убийствами, кражами и разбоями? Преступник нашелся! Да у нас любой самый мелкий королевский служащий наворовал в десять раз больше тебя!

Убежищ он себе понастроил… Ой как много денег потратил… Да ты ещё не видел, что можно на ворованные деньги построить! Да все твои убежища не стоят даже одного дома мелкого чиновника.

Людей он поубивал, нечестных чиновников… Ты знаешь, сколько их каждый день убивают, простых людей? А ты знаешь, сколько готовы заплатить за голову каждого чиновника, чтобы сесть на его место? Да ты продешевил! На вырученные деньги можно было бы подземные дворцы построить и никто бы и слова не сказал.

Работорговцы охотятся на людей прямо возле столицы. Стражники обирают и насилуют, убивают и грабят, кого только могут. Всё государство прогнило и держится неизвестно на чём. Да кто ты такой, чтобы на тебя обратили внимание в этом хаосе?

Нэв внезапно умолк. Он посмотрел на лицо Шода и ужаснулся. Таким он его ещё никогда не видел — оно изменилось до неузнаваемости. С нечеловеческой яростью на него смотрел совершенно другой человек. Хоншед зарычал на неизвестном Дэанэву языке и в воздухе засвистели мечи.

— Джок ха гир дэгу ашок! Ум ха тек со гир тенев. Джок са джи мишо дегур. Урм ха дек со хиг иршод. Кро ца са хиг джок шод.

Сверкающая в воздухе сталь всё ближе приближалась к остолбеневшему Нэву. Неожиданно Шод остановился и с недоумением посмотрел на Нэва и мечи в руках.

— И что тут было? Я ничего не понял, точнее ничего не помню. — уставился он на не успевшего даже испугаться Нэва.

— Ты меня чуть на кусочки не изрубил и кричал на неизвестном языке. — сам удивляясь собственному спокойствию ответил Нэв.

— На неизвестном языке? Это уже любопытно. А на каком? На неизвестном тебе или на неизвестном вообще?

— Я не знаю. Я знаю только свой родной язык и может быть ещё по несколько слов из других, но ты говорил не похоже ни на один из языков, которые я слышал.

— А повторить не сможешь? Может быть я знаю?

Дэанев, как смог, повторил услышанное. Хоншед остался недоволен. Нэв повторил снова, потом ещё раз и снова, и снова. Скоро ему надоело и он честно признался, что лучше не сможет. Язык опознать не удалось.

— Но хотя бы похоже ты можешь повторить, по слогам, пускай не в том порядке, как слышал?

— Попробую, но ничего не обещаю.

Нэв повторял, как умел, придумывая больше, чем вспоминая, но получилось гораздо похоже.

— Нет, этот язык я тоже никогда не слышал. На нём разговаривать невозможно — язык сломаешь или проглотишь — сплошные согласные. Любопытно, как на нём можно петь, если вообще можно…

— Да, именно так, больше всего было похоже на рычание, шипение и мычание — собственного имени не услышишь издали… — сказал Нэв и умолк.

— И? Что ты хотел сказать? Чего ты умолк?

— Я узнал одно слово, может быть даже два.

— Что?! Какие? От кого ты их слышал?

— От тебя.

— Тьфу на тебя! Вспомнил наконец-то два слова. Раньше не мог вспомнить?

— Нет, гораздо раньше, ещё вчера ты произнёс два похожих слова: Дгашхок и Эмкроц, может быть это даже было Мкроц, а потом приделали в начале Э — чтобы было легче произносить. — Нэв прямо светился от гордости и снова стал похож на принца.

— Так, началось… — протяжно произнёс Шод. — Вот так вот всё и начинается…

— Что начинается? Что началось? — Теперь уже удивлялся Нэв.

— Я слышал и читал, что душу можно воскресить, но занимался этим орден некромагов.

— Зато мне теперь всё понятно. И почему ты такой особенный, и почему на тебя так охотятся, и почему такая шумихаа вокруг тебя поднялась. Ты умудрился стать воплощением Дгашхока, если такое, вообще, возможно. Теперь все в ужасе — ты же можешь повторить все его подвиги. Ещё неизвестно, кто воплотился во мне, но, судя по твоему рассказу, я догадываюсь. Скорее всего в меня вселилась душа Эмкроца — поэтому мне и захотелось так сильно спасти тебя — чтобы исправить ошибку прошлого.

— Всё, конец, теперь я рехнусь без помощи Безлюдной пустоши. Мало мне было до этого и вот опять.

— Представляю, как мой отец обрадуется: папа, здравствуй, мы вернулись. Я и мой друг — Шод, точнее я — Эмкроц и мой учитель — Дгашхок.

— Молчи, молчи, а то ногой ударю. Остатки моего рассудка не доканывай. Им и так недолго жить осталось. Впрочем, ладно… в обстановке мы разобрались и в причинах и последствиях тоже.

— Теперь домой поедем или дальше поскачем?

— Домой оно, конечно, лучше, но правильнее будет дальше — на каждой помойке развалин древнего королевства мы находим что-то ценное. Было бы неразумно это упустить.

— Так мы ничего и не находили…

— Мы ещё не знаем что искать и что мы нашли.

Ко всему прочему оставался невыясненным вопрос исчезновения Бышеха, который теперь мог оказаться жив и находиться где угодно. Они облазили все ближние места и никого не нашли, никого и никаких следов.

Сделав ещё несколько кругов они вернулись на постоялый двор. Настроение было сложное — с одной стороны разгаданная тайна, с другой — пропавший Бех, который на спине лежал на кровати в одной из комнат…

— Бех! Бех! Ну наконец-то нашелся! — они оба бросились к нему, но что-то было не так — Бышех не подавал признаков жизни и был уже мёртв. Во всяком случае холодный, как мертвец.

— Ничего себе… — начал Нэв.

— Вот тебе и спасли… Убили и сюда притащили.

— Кто его убил? Как? Никаких следов на теле — Нэв стянул с Бэха одежду и внимательно отыскивал следы повреждений.

— Смотришь так, как будто знаешь. Можешь не искать — не найдёшь. Есть десятки способов убийства, не оставляющие следов. Кто-то крутится уже возле нас, вплотную возле нас. Они могли бы убить нас, пока мы спали. Они могли бы захватить нас, раз нашли. Но они этого не сделали. Вопрос: почему?

— А как они нас нашли?

— Нэв, я спросил почему, а не как.

— Не знаю и не понимаю кто и зачем нас так изводит. Если бы это были люди Шинхара, нашего советника по безопасности, то нас бы схватили, связали, а потом отвезли куда приказано. Я, конечно, неприкосновенен, но не до такой степени.

— Ты же там какое-то задание выполняешь…

— Да ничего я не выполняю! Придумали всё это! Сам Шинхар, наверно, и придумал.

— Я сам знаю, что придумали, зачем тогда ловить?

— А чтобы не убегал! Одно другому не мешает. Но это не Шинхар и не Твэдх и его наёмники из ордена, иначе нас бы уже не было в живых — значит есть кто-то ещё.

— Кто? Орден некромагов? Им то на нас зачем охотиться?

— Они охотятся не на нас, а вокруг нас — есть разница.

— И что это им даёт? Нас позлить, чтобы мы сильнее разозлились? Нэв, а ведь есть смысл. Чем мы злее, тем лучше идёт перевоплощение душ — то, что им и надо. Я так думаю.

— Глупость ты думаешь. Я некромагию не знаю, но это точно глупость. Если бы так можно было души воскрешать, то уже бы половину королевства вырезали, причём не только моего.

— Ну а кто ещё может проявлять к нам такое внимание? Орден Замкнутого Пути исключили, некромагов исключили, Шинхара исключили. Кто остаётся?

— Вот надо ехать и искать, кто остаётся! Кстати, а что со знахарем будем делать. Из-за него же всё случилось.

— Нэв, пусть сам сдохнет, те, кто это сделал, взялись бы за Беха, как только бы мы уехали.

— У Дэанева похолодело внутри. Он вспомнил всех, кого они оставили до лучших времён и ему стало не по себе. Если кто-то так расправляется с каждым, кто что-то от них слышал… Что с ними тогда будет? Если уже не стало…

— Шод, а если они уже добрались до всех, кого мы встретили?

— Нет. — ответил тот поле долгого раздумья. — Они ищут не что попало, а то, что им нужно, а историю свою я сдуру рассказал именно Беху. Так что за остальных можешь не волноваться, но больше никогда…

— А те, на дорогах? Те, которые письма везли или что там ещё. Тех то тоже убили.

— Теперь ты понимаешь, почему я бросил эту работу? Гонцы, посыльные и прочие доставляют сообщения. И от нас могли доставлять в том числе. Я имею в виду после встречи с нами. Так что тот, кто убивал, очень хорошо знал кого.

— Мне попадались книги, в которых кого-то всё время ищут и пытаются разоблачить, а к концу обычно разоблачают. Только я, сколько ни пытался понять, так и не понял, как им это удаётся.

— Не силами наших умов кого-то разоблачать. Сейчас наша задача — не отправиться следом за остальными. Кто бы это ни был — он слишком хорош, чтобы столкнуться с ним в лобовую. И он идёт за нами следом всё время, от самой столицы. И хорошо, если не они.

— Зато в наших силах от него оторваться. Мы скоро пересёчём пролив и он никак не сможет нас догнать.

— Было бы хорошо, если бы он ещё никогда не смог бы нас больше найти.

***

Признание состоялось точно в полдень. Иногда чрезвычайные меры приводят к удивительным достижениям — всего за один день все, кому было приказано, сумели сделать всё и как надо. Более того, был найден простой и действенный способ, как не смутить признаниями широкую общественность.

У короля руки так и чесались не отменять свой тайный указ в отношении советников, но пришлось сдержать обещание. И тем не менее даже это не могло испортить настроение. И всего-то надо было правильно выразить всё высказываемое, точнее выразить так, чтобы никто ничего не понял. Несколько часов народ на площади пытался связать вместе хотя бы несколько слов из высказанного, но все попытки были тщетны — произносимое словоблудие не поддавалось пониманию никакими усилиями.

В итоге было достигнуто сразу всё: обогнали орден некромагов, ничего лишнего не разгласили, привлекли, возможно, внимание нового ордена, никому ничего не дали понять и произвели впечатление благодетелей на народ.

Через несколько часов после завершения мероприятия все собрались в приёмной короля. Самый трудный и самый важный шаг был сделан. Указ о смертном приговоре был отменён, что создавало повод для радости.

— Ну что, теперь вы поняли, что король может всё?

— В этом никто не сомневался, Ваше…

— Агхаб, льстить будете в другое время. Сегодня мы сделали попытку, я подчёркиваю — попытку, связаться с новым орденом. Если нам очень повезёт, то они, может быть, подумают о том, чтобы с нами связаться. Обратите внимание — с нами, потому, что я не верю в их помощь Нучабу.

— А почему тогда такая неуверенность? Всё же хорошо прошло.

— Это для нас, Шинхар, всё хорошо прошло, а для тех, кому мы всё это показывали, может быть и нет.

Повод сомневаться действительно был и повод немаленький. Всё представление прошло на ура при стечении народа, но предназначалось оно совсем не народу. Если народ ничего не мог понять потому, что он вообще ничего не мог понять, то те, для кого они это представление устраивали, необходимой тупостью совсем не обладали.

Первый шаг навстречу неизвестному ордену был сделан. Болтливость Нучаба пошла на пользу общему делу. Были все основания считать, что Нучаба с его орденом привлекли больше для огласки, чем для помощи, да и лучше его никто бы не справился.

— Теперь мы приступим к следующему шагу, раз этот сочли успешным. Как я уже говорил, я не верю в успех только одного мероприятия и видимость бурной деятельности нас не спасёт. Новые ордена должны не просто существовать — они должны действовать.

— Я могу тайно распустить слух о необходимости вступить в новые ордена, но я советник по безопасности и приказывать не могу.

— Нет, вы все не понимаете. Наша задача не просто собрать вместе стадо скотов и убедить их раскаиваться, хотя само по себе это уже неплохо, наша задача это убедить своим примером всех в правильности выбранного пути.

— А Орден Замкнутого Пути не вмешается?

— Вмешается, Агхаб, вмешается, ну и что? Ордена испугались? Думаете, что нам могут помешать? А вы не думайте, вы знайте: нам мешали, мешают и будут мешать, привыкайте. Пора уже привыкнуть к противостоянию противнику. Залим, это и Вас касается.

— На это раз противника мы не видим.

— А борьба с невидимым противником это Ваша прямая обязанность, Шинхар. Только теперь у нас борьба с противником будет протекать в виде сотрудничества и склонения к союзничеству, а если понадобится, то и принуждению.

— Но что же тогда мы должны делать?

— Вот, начали задавать правильные вопросы, только я не понимаю Вашего, Шинхар, недоумения. Но раз мои советники ни на что не способны, значит мне придётся всё делать самому. А это значит, что больше я не потерплю никакого скотства, паскудства, мерзости и прочих прелестей вашей жизни, причём не только вашей. И в первую очередь это касается вашей любви скрывать все свои дела.

— Но мои дела тайные!

— Шинхар, лучше молчите. Я слишком хорошо знаю, что вы творите. Хуже маленьких детей! Полная безответственность и уверенность в собственной неуловимости, а пойманные за руку делаете вид, что ничего не произошло. Так вот, этого больше не будет!

— Но никого из нас никогда не ловили за руку…

— А было за что? Агхаб, Вы думать когда-нибудь начнёте? Не доказано — не значит не было! Понимаете разницу? Улики бывают прямые и косвенные, последние — хуже всех. Так что теперь придётся выполнять одно из двух: либо не совершать, либо сразу признаваться.

— Неужели во всём?

— Во всём, Агхаб, во всём и не смотрите на меня с таким ужасом. Уже одного происшествия с моим сыном хватило бы, чтобы бросить Вас на колья или подвесить на крюк, но мне Вас некем заменить. И это не потому, что я не могу найти замену, а потому, что замена будет не лучше Вас, так что живите, пока. Да, и ещё. Не придумывайте себе мелкие проступки, чтобы потом в них с упоением раскаиваться. Это касается вас всех.

— А мне что делать? — Залим отставал больше остальных.

— А ничего не делать, а потом в этом признаваться. Найдёте себе хорошее занятие. А заодно и поймёте, что новый орден ищет не притворяющихся, в чём вы, безусловно, преуспели, а искренних, хоть и таких, как этот шибанутый Нучаб.

— Но, Ваше величество, Вы же прекрасно знаете…

— Шинхар, я всё прекрасно знаю, но кто-то должен подавать пример и это будете вы потому, что кто-то, может быть, искренне последует вашему примеру и орден обратит на него внимание, а потом, может быть, вся эта заваруха распутается. Я прекрасно знаю, что вы ни на какую искренность, ни на что хорошее не способны, так хотя бы изображайте, видимость делайте.

— А орден о наших великих замыслах не догадается?

— Советник по безопасности должен понимать, — в голосе короля звучало ехидство — что орден уже всё знает и узнает каждое слово из этого разговора, но цель наша совпадает с целью ордена и в ордене это должны понять как можно лучше.

Король знал, что делал. Никто из дворцового, да и вообще из приближенного к власти сборища, не мог заинтересовать новый орден, даже Шинхар с его наполовину придуманными тайнами, но если следом за ними устремится кто-то вроде Нучаба, то положение резко изменится и, может быть, в лучшую сторону.

На Нучаба надежды было мало, нужен был кто-то вроде Хоншеда, только здесь, а единственный известный ему Хоншед сейчас гулял с его сыном и ловил приключения горстями. Но если есть один — значит может быть и второй и не в единственном числе.

Никто не мог поручиться, что хоть что-то получится, но упускать возможность было нельзя. Если они дошли до того, чтобы привлекать к помощи Нучаба, значит дела совсем плохи.

— Раз так, то мы сделаем. — Шинхар успокоился. — Если мы должны всего лишь привлечь…

— Это выражение здесь неуместно. Вам предстоит не всего лишь, а ни много ни мало аж привлечь не меньше одного нужного человека.

Воцарилась тишина. До собравшихся начала доходить вся серьёзность положения. Дело было не в них, а в тех, кого им предстояло найти, причём не просто найти, а присоединить по их же собственной воле. Если вообще было кого присоединять.

— И запомните, провалов без непреодолимой причины я больше не потерплю, даже самых мелких.

***

В порту они болтались уже второй день и надежды уплыть не прибавлялось. Нужно было всего лишь найти нужный корабль и уплыть на нём в нужную сторону. Ну ещё позаботиться о мерах предосторожности, чтобы не попасть в неприятности. Вроде бы ничего сложного, если бы корабли не ходили во все стороны, кроме нужной. Опять, казалось бы простая, задача оказалась неразрешимой.

Положение осложнялось малочисленностью населения порта — они уже слишком хорошо здесь примелькались. Родное королевство Дэанева отменило розыски Хоншеда, но ведь были же и другие.

Нельзя было забывать и о корабле, на котором они отплывут на другой берег. Корабль должен был быть не очень большой, чтобы никто их не узнал, но и не очень маленький, чтобы не привлечь внимания своей исключительностью.

Нужный корабль пришел только вечером и разгружался до ночи. Неизвестно было, зачем понадобилась такая спешка, но направление следования и размер судна как раз подходили: вместе с ними отправлялось ещё два десятка человек, не считая команды.

Несмотря на позднее время, судно отчалило и на всех парусах устремилось через пролив. Наверно хотят успеть к прибытию засветло или не упустить попутный ветер — думал Дэанев. Да и какая разница, когда отправляться, если всё равно плестись сутки, а может быть и двое? Ночью даже лучше — все будут спать, а не смотреть по сторонам и друг на друга.

Сон Дэанева прервался от зажимания рта и выкручивания рук за спину. В темноте он пытался мычать, но его никто не слышал, точнее может быть никто не слышал. Ничего, вот сейчас проснётся Шод и мало вам всем не покажется, а что, собственно происходит?

Происходило вокруг то, что матросы по одному хватали перевозимых путешественников, затыкали рот и связывали. Он искал Шода, но нигде не находил, во всяком случае там, где мог посмотреть в его положении. Всё оказалось ясно — они попали к работорговцам.

Опять к работорговцам! Да сколько же можно! Прошлого раза на всю жизнь хватило и вот опять. Сейчас они дойдут до Шода… стойте, а почему дойдут, они же спали рядом, значит Шод уже должен был… Мимо проволокли лицом вниз связанное совершенно голое тело и положили рядом. Ничего себе, а одежда им зачем? Бессмыслица какая-то, не повезут же они нас дальше голыми и зачем?

Мычание не помогало — под свист ветра и шум волн в открытом море его было почти не слышно, тем более, что была ночь и все крепко спали. Ну конечно! Вот зачем надо было отплывать ночью! Ну как же мы сразу не догадались! Ну ничего, сейчас они дойдут до Шода… Да почему дойдут? Шод же должен был быть рядом, раз мы рядом легли… надо собраться с мыслями… я же уже… мычание должно… может отошел?

Голое тело рядом с ним задёргалось, не переставая мычать, и Дэанев снова посмотрел на него. Знакомая спина и очертания… Шод!!! Шод тоже схвачен! Это конец!!! Значит рассчитывать не на кого и помощи ждать неоткуда.

Теперь дело было плохо по-настоящему: они попали к работорговцам в открытом море и никто не знает, где они. Они попали оба и спасать никто не придёт. Это не как в прошлый раз…

А всего-то надо было хоть немного подумать и не делать глупость. И времени было достаточно. Ну кто может отплывать ночью из одного поганого королевства в другое поганое королевство? Ну какой вменяемый моряк не сойдёт на берег? Надо же поесть, дела какие-то сделать, шлюху снять наконец, напиться…

Дэанев плакал от безысходности и глупости. Так глупо ошибиться, когда всё шло так хорошо. Расслабиться и попасться на такой ерунде. Только сейчас он вдруг понял, что за два дня они не предприняли ни одной меры предосторожности! Они толком никого ни о чём в порту не расспросили — ну как же, попасться боялись. Не присмотрелись к команде и попутчикам. И даже легли спать одновременно!

Уже начинался рассвет и Дэанев увидел заваленную голыми телами палубу. Зачем же всё-таки раздели? Какой толк от голого раба? Рядом болтали несколько матросов.

— Сейчас посмотри на товар, оцени, но ничего не режь и не протыкай. Не попорть, а то пожалеешь — есть ценные рабы.

— Да господин, а сколько ещё ждать?

— Корабль за ними скоро придёт — здесь и сторгуемся.

Ну вот всё и прояснилось: покупатель должен видеть, что он покупает. Зачем раздевать и снова одевать лишний раз? Дэанев снова почувствовал, как его ощупывают, дёргают за конечности, подёргали между ног и даже посмотрели в зад. Что же они все так неравнодушны к моей заднице? Хотя если учесть, для чего покупают большинство рабов его возраста… Неужели все же не миновать столь печальной участи? Он почувствовал, как у него на спине рисуют цену.

Рядом спокойно лежал Хоншед. Его тоже осмотрели, пощупали, оценили, написали цену и оставили лежать. Он не дёргался и не бился, как Дэанев: может быть берёг силы для решающего мгновения. Изо рта у всех выдернули тряпки и некоторые пытались звать на помощь. Занятно, откуда такое человеколюбие у работорговцев? Их же могут услышать… Да им и надо, чтобы услышали! Рядом ходит корабль, с которым они должны встретиться.

— Не орите! Они вам нарочно рты развязали, чтобы вы криком их корабль помогли найти их подельникам!

Удар в промежность был такой, что дыхание перехватило полностью. Дэанев думал, что сейчас просто задохнётся и всё закончится, но тело продолжало жить. Рядом раздался голос.

— Корабль! Наш корабль!

— Вот и отлично, усыпляйте.

А это ещё зачем? Кому нужны снулые рабы? В губы Дэанева ткнулась мокрая тряпка.

— Пей, пей, живьём выпотрошу, кол в зад вобью, пей!

Сопротивляться было бессмысленно и Дэанев присосался к тряпке, пока её не убрали. Ещё немного и он потерял сознание.

***

На почве наведения порядка в ордене Нучаб устроил самое настоящее мракобесие: уже две недели с лишним некромаги под его руководством проводили занятия по ночному бдению, молитвам, хождению строем, хоровому пению и стоянию по стойке смирно.

— Господин Нучаб, ну сколько это может ещё продолжаться? Мы все так устали? — ныли наименее стойкие.

— До тех пор, пока я не удостоверюсь, что урок пошел впрок. А если не поможет, то придумаю ещё.

В ордене некромагов была такая обстановка, какая бывает в армии, когда государство готовится к войне: Нучаб по три раза в день устраивал переклички, ввёл пропуска и пароли, форму одежды, разбил орден на отряды и ячейки и назначил старших.

Необходимости в принятых мерах не было никакой и Нучаб это прекрасно понимал, но надо было показать всем, кто в ордене главный и чем заканчивается попытка делать что захочется. Орден это в первую очередь порядок, а потом всё остальное, а глава ордена этот порядок обеспечивает и лучше начать это делать поздно, чем никогда.

— Я знаю, что всё, что мы делаем совершенно излишне и не нужно, но я вобью в ваше сознание понятие порядка.

— Но господин Нучаб, может быть мы займёмся нашей непосредственной работой?

— Вы и работа — вещи несовместимые! Что вы ещё придумали? Нашли кого ещё можно воскресить? А оно надо? Вы цели своего действия установили? Последствия учли? Принятие решения согласовали со мной и с другими орденами?

— А с какими другими орденами?

— А со всеми, хотя бы значительными, и Орденом Замкнутого Пути в первую очередь.

— Мы же с ними не ладим!

— А теперь будем ладить! И не смейте со мной спорить! А кто сомневается может сходить к королю, а лучше к Агхабу, и узнать для себя много нового.

Желающих посещать Агхаба не нашлось, желающих уйти из ордена тоже. По сравнению с начальником охраны все выходки главы ордена казались безобидными шалостями.

— А для того, чтобы вы лучше осознали, я напомню, что новый орден выбрал нас первыми, кому уделит своё внимание.

— Нет никакого нового ордена — есть несколько проходимцев, которые морочат нам всем головы.

— Что?! Что ты сказал?! А ну ка повтори! А ну ка повтори, что ты сказал! Ты кто такой?! Ты как посмел? Ты вообще понимаешь, что ты сказал? Последний ум уже потеряли!

— Нет никакого нового ордена — есть несколько проходимцев, которые морочат нам всем головы.

— Ты понимаешь, что ты только что сказал? Ты вообще понимаешь? Да кто ты такой, чтобы делать такие выводы?!

— А это имеет значение? Явился какой-то проходимец, сказал пару слов и все заговорили о новом ордене. А что он такого сказал? То, что мы сами должны знать наизусть? Эка невидаль!

— Да я тебя из ордена вышвырну! Целый обряд изгнания устрою! Специально для тебя придумаю и устрою! Несоответствующее обращение к главе ордена, пререкание с главой ордена, неподчинение главе ордена, постановка под сомнение решения главы ордена, действия, порочащие орден, и всё остальное в придачу. Да в любом приличном ордене только за одно из этого вышибают сразу!

— С каких это пор у тебя приличный орден? Когда он стал таким?

— Всё! Вон из ордена! Я тебе сейчас устрою!!! Всем собраться во дворе! Сейчас увидите, что бывает с теми, кто нарушает правила.

— Пусть, пусть все соберутся, а я посмотрю, как ты выгонишь из ордена того, кто в нём даже не состоит.

У Нучаба несколько раз поменялось лицо, а потом начались судороги в теле от злости. Он несколько раз завыл и переходя на завывающее рычание с разгону ударил головой ближайший столб, обхватил его руками и со всей силы ударился головой ещё раз.

Неизвестный некромаг спокойно вышел со двора мимо остолбеневшей охраны, которая даже не попыталась его остановить. Такого беспредела в ордене не было давно. Орден некромагов всегда славился бесчинствами и всевозможными выходками, но чтоб такое…

Нучаб немного успокоился и покачивающейся походкой поплёлся к себе. Его снова обвели вокруг пальца и запутали в трёх деревьях, даже не в трёх, а в одном. Он даже не сомневался, что нахамивший был из того самого ордена, перед которым они так старались выслужиться. Опять все усилия оказались напрасными. Никакая показуха не подействовала и надо было всё начинать сначала.

***

Хоншед открыл глаза и ничего не увидел. Он прислушался и никого не услышал, только свист ветра и плеск волн. Любопытно, а где же я и где все? Он попробовал осторожно пошевелиться и обнаружил, что верёвки ослабли. Вот это уже лучше, а то сначала показалось, что я уже в загробном мире. Только бы никто не заметил, а то вдруг стоит кто-нибудь рядом и смотрит.

Опасения были не напрасны: свежепойманных рабов любили проверять на склонность к побегу и если уличали на таковой, то участь их была крайне незавидной, следовательно надо придумать подходящий предлог. Впрочем, а зачем придумывать? Раз я раб, значит у меня есть хозяин, которого я могу спросить. Должен же раб слушаться своего хозяина.

— Господин хозяин! Я готов исполнить ваши приказания.

В ответ была тишина. Похоже, что рядом действительно никого не было, но следовало убедиться окончательно.

— Господин хозяин, Ваш раб идёт к Вам.

С этими словами Хоншед принялся выпутываться из верёвок, постепенно освобождая руки. Было такое ощущение, что верёвки просто кто-то расслабил и наполовину развязал. Любопытно кто? Он освободил одну руку, потом вторую, стянул с головы, как оказалось, мешок и огляделся по сторонам. Неподалёку лежал Дэанев и больше никого на корабле не было, во всяком случае не было видно.

Вот теперь действительно был повод удивиться по-настоящему. Никакого трюма у корабля не было — не той постройки корабль, причём это был тот же самый корабль, на котором они отплыли. Забыть их никто не мог и нарочно оставить тоже. И на всём корабле они остались вдвоём. Куда делся второй корабль? Куда делись работорговцы? Куда делись остальные рабы? Ответов не было.

Ну и ладно, эту тайну мы разгадаем потом, а сейчас надо освобождаться и выбираться отсюда. Руки свободны, очередь за ногами и Нэвом. Вон он, кстати, ещё не проснулся.

Дэанев лежал на спине и ему, видимо, снились голые девушки потому, что несмотря на все пережитые волнения член у него стоял колом и подрагивал. Надо будет побыстрее подогнать ему девку, а то так и помрёт девственником, мало ли что с нами может случиться — подумал он. Хотя не приведите боги, не хотелось бы.

Хоншед пнул Дэанева и тот проснулся. Шод хорошо знал своего друга и не стал развязывать его, пока у того на голове мешок. Если уроки пошли впрок, то можно было схлопотать хороший удар, а если повезёт, то и насмерть — Дэанев мог попытаться дорого продать свою жизнь.

— Просыпайся, нас спасли.

— Кто? Что? Мешок тогда зачем и верёвки?

— Сейчас развяжу, мы остались вдвоём.

— А куда все подевались?

— Спроси что-нибудь попроще, я сам только что проснулся.

Вещи и лошади оказались целы, причём не только их, но и всех остальных, но никого из их обладателей не было. Не за борт же все они побросались? Ладно, команда могла с ума сойти внезапно вся разом, но рабы то были связанные!

Нигде не было и следов борьбы: ни крови, ни брошенного оружия. Складывалось такое впечатление, что оставшихся рабов побросали за борт и сами бросились следом. Но почему их то оставили?

— Мне всё это не нравится Нэв, особенно мне не нравятся чудеса в особо крупных размерах, которые вокруг нас происходят.

— Но нас же спасли!

— Я вижу, только всё дело в том, кто нас спас. Это тот или те же самые, что убили Бышеха, Виранима, Некита, восемь человек из Вымершего королевства и ещё очень многих. Нас они оставили в живых только потому, что мы им нужны.

— Но как?! Как они это сделали? Ты представляешь себе, сколько должно было быть нападавших, чтобы мгновенно вырезать целую команду? Откуда они тут взялись?

— Один, всего один.

— Кто один? Ты о чём?

— Он был один и один убил всех.

— С ума сошел? Как?

— Отравил, я понял, как можно убить всех. Нас же всех усыпили, значит могли усыпить и команду, а потом всех выкинуть за борт.

— А сам куда он делся? Тоже прыгнул за борт следом?

— Не знаю, за ним могли приплыть тоже на корабле, как собирались приплыть за нами. Кто-то опередил корабль работорговцев.

— Мне от всего этого страшно делается…

— Нэв, ты кораблём управлять умеешь? А то я не очень…

— Такой должен осилить, только делай всё, как я говорю, а то перевернёмся — я управление парусами видел только издали.

***

Под вечер на приём к королю пришел Твэдх. Нучаб опять провалил очередное благое начинание и это не могло не радовать. Если бы всегда и всё заканчивалось так прекрасно…

— Что-нибудь хорошее расскажете? Или опять стало хуже?

— Ваше величество, у меня есть разные новости, с каких начать?

— С худших — я не хочу думать, что будет ещё хуже.

— Вся наша затея с оказанием впечатления на новый орден, скорее всего, провалилась — Нучаб сегодня опять имел разговор с кем-то из них и ничего хорошего ему не сказали.

— Это уже не новость — это повседневность.

— Но сказали они ему про новый орден, точнее, что никакого ордена нет. Не столько сказали, сколько намекнули.

— Сбылись мои худшие подозрения! Пусть не врут, это они к чему-то нас склоняют. Нам дают понять, что мы пошли не в ту сторону. Но я не исключаю и то, что никакого ордена нет. Всё, что мы делаем сейчас, основано на догадках и предположениях.

— И вторая новость: скорее всего встречу Дэанева с Хоншедом подстроил этот самый тайный орден, который хочет, чтобы ваш сын обзавёлся настоящими друзьями. Зачем им это надо я не знаю.

— А я знаю, Твэдх, я знаю. Вот что угодно, а это знаю. Власть построенная по образцу и подобию ордена несокрушима. Они занялись тем, что должен был сделать я. Вы когда-нибудь интересовались вопросами устройства государства?

— Только в самых общих чертах.

— Не смейте мне лгать! Конечно интересовались. Власть может быть построена с очень разных точек зрения: на деньгах, религии, страхе, уважении, силе, знании, дружбе и прочем. И у каждого построения есть свои достоинства и свои недостатки. Вот Вы орденом управляете на чём основываясь?

— У меня всё просто: у нас главный всегда самый лучший в своём деле, в смысле в деле нашего ордена. А все остальные должности идут по мере убывания.

— Как у Вас всё просто! А у короля такого не бывает: трон наследуется независимо ни от чего, иначе все друг друга поубивают, выясняя кто же должен править и в чём он лучший. Происхождение даёт право на власть, но не саму власть. Без власти долго не проживёшь.

— По законам так не положено.

— А кто их пишет эти законы? Мы же и пишем, правда, есть некоторые, которые считают, что некоторые законы были ниспосланы свыше богами или прочими. Это уже оспорить труднее, особенно с теми, кого не видно и не слышно.

— Вот если бы где-то прилюдно появился чудесным образом сборник законов и все знали откуда и зачем…

— Мечтайте дальше, Твэдх, они и эти законы начнут оспаривать, хотя бы назло сделают, и уже при деле. Но что правда, то правда — чем порядок древнее, тем он кажется незыблемее. Обратите внимание — кажется. Как только появляется возможность всё переделать — тут же появляются желающие.

— И в этот раз эти желающие как раз нашлись. Ваш старший сын оказался настолько исключительным, что даже скрывавшийся столетиями орден не устоял.

— Удивительно, как я проглядел его исключительность, ну да ладно, пусть погуляет — ему полезно. Мне вот что любопытно: а что он потом будет делать? Детство то кончится! Точнее, уже почти кончилось. А друзья останутся, причём надолго. Что он дальше будет делать с этой оравой? Нет, если он обзаведётся верными помощниками, советниками, защитниками, просто друзьями или ещё кем, то я только за, но что если тот же Хоншед захочет стать королём или просто соправителем? Или захочет править частью королевства. Сможет ли Дэанев ему отказать, зная, что стольким ему обязан?

— Боюсь, что не смогу однозначно ответить на этот вопрос. Отношения между мужчиной и женщиной весьма предсказуемы и мы знаем немало примеров передачи власти от короля королеве и обратно, но отношения между друзьями слишком непредсказуемы. Дети ссорятся и мирятся по пять раз на дню. Соседи то готовы убить друг друга из-за ревности, то потом спасают друг другу жизнь.

— Вот и я об этом же думаю. А ещё если добавить понятия чести и славы, то всё становится ещё более туманным, но это уже не Ваша забота. Пока отдыхайте, а я подумаю над всем этим.

Твэдх уходил вполне довольным — он заморочил голову королю, донёс на Нучаба, выяснил политические убеждения короля, не полностью, но выяснил. Ещё немного и для сотрудничества выберут его орден, а не орден некромагов, ещё немного терпения и всё.

Король смотрел на выходящего главу Ордена Замкнутого Пути и мрачно ощущал пустоту в мыслях. Ему опять заморочили голову и поставили в тупик перед самим собой. Иногда создавалось ощущение, что он читает книгу, причём одну и ту же страницу подряд: ничего нового, а усталости всё больше и надоедает.

Как бы там ни было, а всё придётся переделать. Нучаб решил совершить подмену настоящего видимостью и погорел. Мы вообще начали исключительно видимость создавать. Что-то мы упустили или не предусмотрели. Не раскаяния от нас ждут и не порядка, а чего именно не говорят. Знать бы что надо сделать, так сделали бы, но именно поэтому и не говорят. Подождите, а вот над этим надо подумать.

***

Добраться до берега удалось уже к утру. Дэанев сам не ожидал от себя такой прыти в судовождении. Оставалось только объяснить, как им удалось остаться на корабле одним и куда делись все остальные. Именно поэтому они пошли не в порт, а куда угодно подальше от порта, что было нетрудно с учётом того, что Дэанев о направлении на порт назначения знал только приблизительно. Они шли не столько в направлении порта, сколько к берегу вообще.

Вдали показался дикий берег Мусбозекига. Одна помойка сменила другую. Где-то на немыслимой высоте позади этой помойки была цель их путешествия — Спорные земли. Предстоял путь в край холода, удушья, ненависти, зла и жестокости.

Дэанев направил корабль на берег, изобразив кораблекрушение. Когда его найдут, то вопрос отсутствия кого-либо задавать будет некому. Получилось не столько кораблекрушение, сколько выбрасывание на берег, но это было не важно. Вещи были погружены на лошадей, удалось разжиться и деньгами. Немного обсохнув они отправились в глубь от берега.

— Шод, помнишь ты, когда мы шатались по Вымершему королевству, рассказал мне про гильдию наёмников или наёмных убийц?

— Помню, хорошо помню.

— Может быть кто-то нанял кого-то из них? Очень уж похоже.

— Похоже, да не то же. Они умеют хорошо убивать, что есть, то есть, но на такое просто не подрядятся. На гильдию разведчиков больше похоже, но эта гильдия относится к числу тайных и даже просто связаться с ними — для простых людей задача невыполнимая.

— Ну так с ними же не простые люди связались!

— Нэв, ты не понимаешь! У каждого действия должно быть объяснение, а его я не вижу. Кого из нас двоих спасают? Зачем и для чего?

— Обоих, а для чего я не знаю.

— Нет знаешь, но не знаешь того, что знаешь. Ты даже глубины своих знаний не знаешь.

— Я знаю, что кто-то очень своеобразно нас подстраховывает и может быть он не один. С чего ты взял, что вокруг нас крутится один человек? Точнее не человек, а люди с одной стороны? Тебе не приходило в голову, что одно и то же распоряжение могли отдать совершенно разные заказчики?

Шод задумался, потом почесал голову, бока, потом колено и нос. Высказанное Нэвом предположение, а точнее вопрос, было настолько очевидным, что было странно, как до него можно было не додуматься сразу. Тупею — думал он, рано начал тупеть.

— Ничего мне в голову не приходило. Всё, что с нами последние месяцы происходит, вообще в голове вменяемого человека укладываться не может. Жили себе, никого не трогали. Вру, конечно, трогали, но по сравнению с тем, что творим сейчас, просто спали. И вот началось: оказались в самой гуще событий, вокруг нас всё завертелось. Какое внимание! Аж зависть берёт!

— А вот не надо нам, принцам и королям, завидовать! Мы всегда вот так живём! Ты лучше подумай, сколько за нас сторон взялось и в каких они между собой отношениях.

Шод почесал, где мог, и постучал кулаком по голове. Всё в очередной раз усложнялось и конца усложнению не было видно. Сначала за ними гонялась стража и сыщики Шинхара — это было ещё терпимо. Потом присоединился Орден Замкнутого Пути — это ещё куда ни шло. Но теперь присоединились ещё, самое меньшее, двое! Пусть отвязалась стража и то не везде, но остальные то никуда не делись!

Да, их спасают, можно сказать помогают. Но с какой целью? Сначала откормить, а потом зарезать? Это мы уже проходили. Использовать в качестве ключа к тайнам прошлого? Даже я сам в это не верю. Ну какие тайны я могу знать?! Нет, я понимаю, что для некоторых существование дырки в попе — тайна. Но не о них же речь! Способности у меня какие-то сверхъестественные? Ну может быть, но не настолько же! За письку что ли себя подёргать? Может мысль какая-нибудь умная в голову ударит. Впрочем, глупости я думаю. Дёргай-не дёргай и за что ни дёргай, а решение искать придётся.

Дорога уходила вглубь от берега и корабль давно скрылся из виду. Они переместились не так уж сильно на север, но заметно похолодало и вокруг были высокие леса, а не похожие на степь и горы открытые или почти открытые пространства. Стоило всего лишь пересечь неширокий пролив, и как будто оказались за тысячи вёрст. Самое ужасное, что дорога, казалось бы, всё время шла вверх, в гору.

— Шод, а что будет там, за горами?

— Не знаю, в смысле плохо знаю — я бываю там очень редко и порядки там строгие. Бонхад и Тацха — весьма приличные королевства и Вадетвинх немногим хуже. Я стараюсь проскочить через Чабвопал и не лезть куда не просят.

— Надо будет побывать во всех королевствах, когда вернёмся — не всё же время лазить по помойкам.

— Вот именно, когда вернёмся. Надо ещё вернуться, желательно живыми и без тяжелых повреждений.

***

По закоулкам ордена некромагов шатался угрюмый Нучаб. Больше он не был кем-то важным и значительным — он был неудачником. Сходить с ума было от чего — новый орден выбрал его всего лишь для того, чтобы сообщить другим о своём существовании.

Когда-то давно, когда он ещё даже не знал о существовании магии, ему удалось увидеть работу некромага. Даже не столько удалось, сколько посчастливилось. На одной улице с ним жил малознакомый ему мальчишка, подвернувший или сломавший ногу и от этого сильно хромавший. Как-то раз по их улице проходил немного странно одетый человек с сосредоточенным выражением лица.

Увидев хромающего мальчишку он подозвал его к себе, пристально посмотрел на его лицо, потом на прихрамывающую ногу и провёл по голове пальцами. Обхватил голову двумя пальцами у висков и медленно провёл к затылку. Мальчишка ничего не понял и захромал дальше под пронзающим взглядом человека.

Через месяц этот же мальчишка прошёл по улице чуть ли не волоча за собой ногу, а ещё через месяц хромал уже как обычно. На этом бы всё могло и закончиться, но ещё через несколько месяцев тот же самый мальчишка уже бегал по улице слегка прихрамывая, а ещё месяц спустя вообще не хромал.

Ну и что тут было такого особенного, чтобы запомнилось на всю жизнь? Какой-то целитель вылечил какого-то мальчишку. Если бы не одно странное обстоятельство: у какого-то сварливого торговца буквально через несколько дней после встречи этого человека и мальчишки заболели ноги, а через полгода он загнулся окончательно и подох без видимых причин.

Уже потом, много лет спустя он узнал о существовании такой разновидности магии, как некромагия. Что тот, кого он увидел тогда, был сильным некромагом. Что жизненной силой можно управлять и многое другое. И в один из тех далёких дней Нучаб понял, что хочет стать некромагом.

О сколько было уничтожено грёз и мечтаний! Оказывается нельзя воскрешать уже умерших, хотя некромагия происходит от слова смерть. Оказывается для воскрешения души нужно живое тело. Оказывается ничего не даётся даром и для продления одних жизней нужно сокращение других и, самое главное: жизнь тела можно продлить через поглощение и передачу ему жизненной силы других тел.

Разочарование было неизмеримо, но открытые возможности перевешивали всё! Это же можно обеспечить себе почти вечную жизнь до смерти, а потом и после неё тоже!

Но начинать пришлось с ничего и даже хуже. Орден некромагов уже существовал и попасть в него было не то что трудно, а просто невозможно. И причина была не в скрытых от посторонних тайнах, которых, собственно, толком и не было, а в подходе к приёму в орден — не умеющих ничего в орден просто не брали, а приёмных испытаний просто не устраивали.

Непонятно было, как тогда орден пополняет свои ряды, но вскоре выяснилось, что всё нужное для изучения основ можно купить где угодно, а вот уже после того, как заработаешь известность, вот тут то можно и обращаться.

На самом деле всё оказалось ещё проще — способности к некромагии либо есть, либо лучше не пытаться и все, кто хоть раз с ней столкнулись, об этом знали. Изученного по книгам хватило на то, чтобы скрытые способности ожили, а сразу же после этого к нему пришли с приглашением в орден некромагов.

Как выяснилось любая передача или поглощение жизненной силы, как её называли некромаги, очень даже ощущается, причём даже на хорошем расстоянии. Найти его смогли так же легко, как ночью человека с факелом. Одной единственной попытки отпить немного жизни от всех подряд, кто бы ни попался, хватило для того, чтобы его остановил какой-то человек и спросил не хочет ли он вступить в орден некромагов. Немного поотказывавшись для приличия он согласился.

Порядка в ордене тогда не было, как и сейчас — их занятие было настолько неопределённым и непредсказуемым, что упорядочивать в нём что-либо никто даже не пытался. От него никто и ничего не требовал, никто не приставал с назойливыми наставлениями, а также не заставляли ничего учить.

И тем не менее обучение его шло настолько быстро, что он сам даже этого не ожидал. Тогда он ещё не понимал, как можно чего-то достигнуть ничего не делая. А через несколько лет прежний глава ордена ушёл на покой и назначил его новым главой ордена при почти полной поддержке остальных. Тогда это казалось странным и непонятным: ведь были и те, кто состоял в ордене подольше его.

Теперь всё это не казалось странным. Он знал о некромагии больше любого в ордене. Его боялся король и перед ним расступались на улице. Так было до недавнего времени, пока не появился этот новый орден. Он понадеялся на себя и свои знания и ошибся. Надо было срочно придумать что-то новое, пока орден не достался кому-то более достойному, чем он.

***

В этот день они въехали в Спорные земли. Хотя въехали это было бы очень сильно сказано — вползли высунув языки на спины лошадей, которые выглядели не лучше. Дэанев с ужасом обнаружил однажды, что мочится почти кровью, а немногим позже, попив тайком от Хоншеда из какого-то ручейка, понял, что внутренности вполне могут оказаться снаружи с обоих концов тела.

Совсем недавно ему казались кошмаром Ничейные земли, но всё увиденное ранее даже не шло в сравнение с тем, на что он насмотрелся за последние дни. Если бы ему рассказали о том, что он сейчас видел, то он без колебаний бы решил, что говорящий врёт.

Если Безлюдная пустошь, Мёртвая долина и Ничейные земли били своими смертоносными свойствами иногда, то Спорные земли извергали смерть непрерывно. Это место было проклято с самого начала, ещё до заселения людьми.

Мёртвые люди валялись везде, где этого меньше всего можно было ожидать: поперёк дорог, на деревьях, на крышах, под разваливающимися навесами над ямами. Назначение самих ям вызвало у Дэанева любопытство.

— Шод, а зачем эти ямы в земле? Что они с ними делают?

— Отсиживаются, когда где-то есть выброс ядовитого воздуха. Неизвестно почему отравленный воздух проходит по земле и кто не успевает спрятаться задыхается или отравляется.

— А под землю он не заходит, под эти навесы?

— Заходит, если стоит долго, тогда уже дохнут все, кто спрятался.

— А наверх подняться нельзя? Помост соорудить или что-то похожее? Зачем так рисковать отсиживаясь в яме?

— Помост строить дорого и хлопотно, а яму выкопать и чем попало накрыть ничего не стоит.

— А жизнь собственная тоже ничего не стоит? — Дэанева затрясло от услышанного.

— Стоит, но не для тех, кто этим управляет. И то, что ты видишь, всего лишь маленькая часть того, что тут есть. Мы едем как можно дальше от рудников и прочих мест добычи залежей, иначе могли бы и не доехать.

— А если едем так далеко, то эти здесь откуда взялись?

— Шли с рудников и не дошли. Там потравились и сдохли по дороге. А если будет очень сильный выброс, то и здесь все подохнут и мы следом за ними.

— Утешил! Я тогда подрочу напоследок!

— Я тебя сейчас отлуплю напоследок для общего и полного просветления. Смотри в оба и нюхай носом, а не думай о всякой ерунде.

Они ехали мимо маленьких и плохоньких поселений, которые портили и без того мерзкую картину местности. Ощущение было такое, что в королевстве, заросшем лесом, этот самый лес используют только на дрова. Дома все были маленькие и плохонькие, местами полуразвалившиеся. Додуматься до ям в земле для укрытия жители додумались, а вот построить дома без щелей — нет.

— Шод, а дома без щелей им строить что мешает? Ведь тогда можно было бы спокойно жить и не трястись каждый миг, который может стать последним.

— Они считают, что зачем строить дома качественно и трудиться, а потом сдохнуть где-нибудь рядом?

— А зачем есть, если всё равно когда-нибудь сдохнешь?

— Есть голод заставляет, его можно почувствовать, а строить должен страх смерти заставить, а они не боятся того, чего не видят.

— А дырку в заднице они не видят? Ту, в которой находятся! Её же тоже не видно, значит можно ждать, пока в неё кол не забьют или член не вставят, поимеют бесплатно и выкинут.

— А их и так имеют все, кому не лень: и всё королевство сразу и каждого в отдельности.

Вдали виднелись вершины гор, которые незаметно приближались, но становились всё больше и больше. Таких высоких гор Дэанев ещё никогда не видел. Он думал, что Дикое высокогорье и Ничейные земли были самыми высокими, но теперь понял, насколько был неправ.

— Шод, сколько же там высоты, то есть какая же там высота, нет, какой высоты, сколько же… Какой высоты эти горы, куда мы едем?

— Не знаю, я не умею измерять высоту гор. Я читал или слышал про то, что это как-то можно сделать. Можно даже определить расстояние до солнца и звёзд, но как это сделать не изучал: слишком сложно и не нужно. Какая разница сколько? Много вёрст.

— Я слышал, что на большой высоте трудно дышать и тяжело двигаться. Ты с таким сталкивался?

— Уже столкнулся: мы еле ползём, задыхаемся вместе с лошадьми, а ты ещё спрашиваешь!

— Я думал это от воздуха дрянного…

— Это не от воздуха, а от высоты. Ты просто не работал в горах, а я работал. Ты по высокогорьям просто проехался, а я там камни таскал и чуть не сдох.

— И здесь тоже?

— Нет, но здесь ещё выше, значит хуже. Ещё немного и добавится холод, а на вершинах гор всегда лежит снег. Я туда не поднимался и не хочу подниматься. С тех высот мало кто возвращался, а до вершин вообще, я думаю, никто не доходил. Мы пойдём между гор, по ущельям и перевалам.

— А до убежища ещё далеко?

— Ещё один день и утром будем в убежище.

***

Собрание продолжалось до вечера. Больше верить нельзя было никому, а раз так, то опираться пришлось только на очевидное: Нучаб вышел из доверия потому, что, возможно, тронулся умом; Твэдх не пользовался доверием потому, что не пользовался им никогда. Можно было изображать что угодно, но мысли не прочитаешь, хотя в невозможности этого у короля в последнее время появились сомнения, и мало ли чего ему плетут.

На этот раз всё было по-другому: в качестве доказательств и подтверждений требовалось нечто, что можно было изобразить на бумаге. Больше никаких рассуждений об отвлечённых понятиях. Никакой болтовни о переселении душ, во времени особенно. Хватит верить в сказки! Даже если это правда, то бесполезная. Будем считать, что нет ничего, кроме уже известного и доказанного, а если не хватит, то вот тогда и будем думать.

— В общем так: есть мнение, что в королевстве и за его пределами появился новый, совершенно неизвестный и, возможно, весьма могущественный орден. Я хочу услышать все соображения по этому поводу и заранее предупреждаю: тот, кто начнёт плести про души, переселения и прочее, сразу пойдёт в гости к Агхабу.

Король не шутил — шутки кончились вместе с провалом. На это собрание были приглашены не столько люди с властью, сколько с пониманием и способностью во всём разобраться. Если бы ещё знать в чём разбираться, но это тоже решаемый вопрос.

— Все вы учёные люди со степенями. Даже у меня нет таких учёных степеней, хоть я и король. Но у меня есть власть и я ей сейчас воспользуюсь. Я буду задавать вопросы, а вы мне по очереди отвечать. И будете отвечать именно мне, а не друг другу. Итак, вопрос первый: можно ли узнать о существовании ордена или чего-то подобного, если никто ничего о нём никому не рассказывал?

— В общем можно с достаточной долей вероятности…

— Да, и ещё: будете друг друга перебивать и пойдёте к Агхабу.

— Можно при наличии внешних признаков состояния в ордене: одежда, поведение, разговор, образ жизни, ограничения и многое другое. В общем достаточно.

— Так, а насколько это надёжно? Не получится так, что ошибёмся на ровном месте? Мы тут заговоры раскрываем по разу в месяц и чаще. Я хорошо помню, что после не значит вследствие, а похоже не значит есть. Меня этому с детства научили.

Собрание притихло. Очевидные истины оспаривать желания не было и опасностью пренебрегать не стоило.

— Я сам придерживаюсь определённого распорядка дня и ни в каком ордене до недавнего времени не состоял. То, что вы предлагаете, подходит почти к любому и каждому. А вдобавок любое тайное объединение постарается сделать всё, чтобы оставаться тайным. Это значит, что не будет никаких отличительных признаков, по которым его членов можно будет отличить от других.

— Отсутствие следов — тоже след. Не бывает совершенно безупречных людей — хоть кто-то хоть что-то хоть раз да и совершил. Так что можно поискать именно таких.

— Глупость очередная, это я вам как король говорю, а кто не верит — могут спросить Шинхара. Те, кто скрываются среди других, будут вести себя как другие во всём, включая проступки, правонарушения и преступления. Так что изобретайте лучше.

— Но раз объединения, значит они должны хоть как-то собираться. Хоть по двое, но собираться. Как-то искать себе единомышленников, сочувствующих, ещё кого-то.

— А вот это уже любопытно. Что-то сказать и послушать, что кто потом скажет — все заговоры так начинаются. Или не скажет, или как скажет. Значит как-то на толпу надо работать, а это значит, что можно и выявить всех участников.

— К сожалению, Ваше величество, не всё так просто.

— Кто-то начал думать? Очень хорошо! Поведайте нам.

— Представьте себе, что кто-то упал на улице и это было у всех на виду. Кто-то будет смеяться, а кто-то нет и так далее. Из них кто-то увидев карманного вора будет звать стражу, а кто-то нет потому, что решит, что ошибся. Всё упирается в совокупность и последовательность обстоятельств.

— Люблю людей с таким мышлением — всё объяснил чётко и ясно. А теперь ещё раз повторите почему и чем нам что помешает использовать всё, что Вы сказали.

— Для этого придётся следить за каждым, а это мне представляется затруднительным. К тому же кто-то должен следить и за теми, кто будет следить за каждым.

— Да, действительно непросто. Получается, что задача оказалась неразрешимой. Или я неправ?

— Я бы лучше сказал, что Ваше величество заблуждается. Надо искать не как кто-то мог попасть в тайное объединение, а как он может себя выдать. Вор больше всех старается, чтобы его не приняли за вора. Кто не вор, тот об этом не думает — у него есть дела поважнее.

— Агхаб если бы так умел думать, то всех преступников переловил бы в моём королевстве, но эту мысль я сам до него донесу. Вы пока расходитесь, а я подумаю — может быть что-нибудь изобрету.

***

Спорные земли оказались местом на редкость скучным. Целый день они лазили по горам и временами сходили с ума от взаимной подозрительности. Вокруг убежища не было даже признаков жизни, даже рудников и прочих мест добычи. Последним из развлечений стало восхождение на небольшую вершину.

Подняться на какую-нибудь вершину Дэанев хотел уже давно, только подходящий случай никак не представлялся: то они убегали, то за ними гнались, то они скрывались, то они торопились, а тут совсем рядом высилась неплохая гора. Сначала Дэанев выбрал для восхождения самую высокую вершину, но Хоншед осадил его пыл.

— Совсем сдурел? Ты знаешь, как там холодно?

— Не боись, важное не отморожу.

— Я не боюсь — я знаю. Полезли вон на ту, как раз подходящая для первого раза и по времени недолго.

— Время у нас есть, там идти всего ничего.

— Хорошо, давай так: лезем на ту, что предложил я, а если будет мало — полезешь на свою.

— Так давай сразу на мою! Чего ты споришь?

— Я на задницу свою готов поспорить, что ты больше лазить не захочешь! Хорошо, давай наспор: если тебе будет мало, то отпихаешь меня в задницу.

— Нужна мне твоя задница! Я бабу хочу…

— Хорошо, будешь считать, что поимел меня в задницу.

— Извращенец ты! Ладно, полезли на твою гору.

— Это ещё посмотрим, кто извращенец.

Извращенцем оказался Дэанев. Такого извращения над здравым смыслом он не мог вспомнить ни за всю жизнь, ни за последнее полное приключений время.

Уже на полпути к вершине Дэанев начал задыхаться. Вроде бы он не шел по лестнице наверх, а поднимался по весьма пологому склону, но воздуха не хватало. Было такое ощущение, что он сидит в душной и холодной комнате. Вот именно, холодной.

Наверно до вершины оставалась треть, если не четверть пути, но руки начали замерзать. Льда и снега ещё не было, но ветер продувал одежду насквозь. К рукам присоединились нос и уши, дрожь от холода била тело несмотря на то, что шел Дэанев вперёд изо всех сил.

Иногда он поворачивался назад и видел идущего следом Хоншеда. Если бы не собственное упрямство, переходящее в тупость и глупость, то он уже давно повернул бы назад, но поставленная цель била по его самолюбию и он шёл вперёд. Вершину нужно было взять любой ценой, даже ценой собственной жизни.

При подходе к самой вершине жизнь держалась в теле из последних сил и готова была в любой миг его покинуть. Дэанев посмотрел вокруг себя и не нашёл даже сил полюбоваться видами окрестностей. Оставалось немного посидеть и двигаться назад. Совсем немного посидеть, отдохнуть и назад…

Проснулся он от пинка ногой в спину. Поспать удалось меньше часа, но пальцы было не разогнуть от окоченения. Он попытался встать, но получилось это не с первой попытки, не с третьей и даже не с пятой. Хоншед стоял рядом и молча наблюдал.

— Ну что? Будем подниматься на вторую, облюбованную тобой вершину? Это совсем недолго.

— Где…

— Может помочиться на тебя, чтобы ты начал слушать ушами, а не другими частями тела? Если бы я не пошёл с тобой, как ты сначала хотел, то твой скелет остался бы лежать здесь надолго.

Обратно идти оказалось чуть ли не труднее, чем вперёд. Спотыкаясь и падая Дэанев брёл вниз по склону в сторону убежища. Чтоб я ещё хоть раз поспорил с Хоншедом! Нет, Хоншед — умница, а я — придурок редкостный. Сам себя чуть не угробил на самом захватывающем месте.

Восхождение, которое по расчётам Дэанева должно было занять несколько часов, растянулось до конца дня, а утром они отправились в сторону Чабвопала, через который Хоншед собирался добраться в Свободную низину, на которую ему указал обряд гадания, от которого он не собирался отказываться ни под каким предлогом.

Убежище располагалось достаточно близко к границе, чтобы за один день успеть выехать из Спорных земель, но все были так измучены и вымотаны, что не успели до ночи. Предстояла ещё одна ночёвка, почти на самой границе.

Найти где ночевать, оказалось нетрудно: как раз они проезжали мимо одной из деревень, если это скопление развалюх можно было так назвать. Самая крупная развалина оказалась ночлежкой. Местами сквозь щели можно было просунуть пальцы, а подглядывать за обитателями можно было с любого места.

Помолившись всем известным богам, чтобы ночью их не накрыло каким-нибудь особенно мощным выбросом, они легли спать. Чтобы в случае чего успеть убраться вовремя спали не раздеваясь. Спорные земли это не Мёртвая долина, где сначала воняло, а потом травило. Спорные земли накрывали сразу и без предупреждения, а быстро удирать по извилистым дорогам было трудно.

Утром обнаружилось, что неподалёку был сильный выброс, но ветер дул в другую сторону. Дэанев от осознания, что чуть не сдох из-за чужой расхлябанности, хотел было набить морду ногами владельцу ночлежки, но получил под зад от Хоншеда и отправился собираться в путь. Хоншед ещё не решил, где они будут ночевать: в убежище или нет. Оставалось только добраться до места следующей ночёвки без происшествий.

***

Умнейшее решение вопроса появилось ранним утром. Для подтверждения надо было спросить Шинхара, не изобрёл ли он это до него, советник по безопасности всё таки. Странно было, как до этого не додумались раньше, с учётом всей народной мудрости.

Раз нужна последовательность или совокупность, а лучше обе сразу, и невозможно ничего отследить, значит надо взять управление на себя. Не надо ждать, а надо устроить самому. Раз нельзя отследить вступление, то надо отследить участие.

Надо приказать определённым людям говорить всё подряд или что мы там придумаем нарочно в присутствии всех подряд и пусть замечают подозрительных. Пусть ругают короля, то есть меня, устраивают заговоры с какой угодно целью и рано или поздно найдут всех, кого надо. Шинхару должно понравиться.

Естественно, их могут схватить, ну и пусть хватают — работа у них такая. Приставим к ним кого надо и пусть потом тихо и незаметно освобождают и выпускают в другом месте. В одном городе схватят — в другом выпустят. Чем плохо?

В приёмной появился изрядно перекошенный Шинхар. У него был такой вид, как будто он поймал всех важных преступников, а в тайне от него Агхаб их всех выпустил.

— Что случилось, Шинхар? Надеюсь не что-нибудь с моим сыном? Я о нём давно не слышал.

— Нет, если бы что-нибудь случилось с Дэаневом, я бы доложил гораздо раньше. Мне не нравится вся эта возня с новым орденом. Как бы орден нас не опередил. Мы можем оказаться в положении человека, который ловит хищника голыми руками.

Король задумался. Сравнение было слишком правильным чтобы его не замечать. Орден мог иметь в своём распоряжении все средства, которые они тут с таким трудом изобретают.

— Да знаю я, только сделать ничего не могу. Тут или надо драться, или съедят. Я тут после прошлого совещания измыслил хороший способ обнаружения скрывающих или скрывающихся. Может быть Вы его и знаете, поэтому я вас и позвал.

— В тайной работе есть множество приёмов. Что Вы придумали?

— Придумал задействовать подстрекателей, чтобы выявляли подозрительных и так далее.

— Мы от этого подхода отказались, причём очень давно. Время от времени пытаемся использовать, но последствия хуже достижений.

— Всё настолько плохо?

— Ловить таким способом получается хорошо, но дело сопровождается распространением всего, что подстрекатели успели наговорить. Сначала думали , что всё заглохнет, так ведь нет — расползается ещё быстрее, чем обычно.

— Очень быстро расползается? Опыт применения имеется?

— Применять пробовали неоднократно. Я скажу больше: при Вашем правлении несколько раз — положение тогда было безвыходное. Навредили чуть ли не больше, чем исправили.

— Кому навредили? И чем навредили?

— Пострадало в основном высокое дворянство.

— Вот последнее, что меня волнует, это участь высокого дворянства. После случившегося с моим сыном и людьми Агхаба я вообще собирался пересажать всех или в рудниках сгноить.

— Ваше величество, сгноить ещё успеете многих. Придётся сгноить — никуда не денешься. Я опасаюсь смуты или чего-нибудь похожего. Новый орден может пошатнуть само основание государства и королевскую власть. Не столь опасны обвинения и слухи, которые мы прикажем повторять, сколь ответ на них ордена.

— А орден то с чего будет дёргаться? Мы же не хватать всех…

Король не договорил. Шинхар оказался опять прав. Да, они не собираются хватать и ловить. Да, они не собирались выспрашивать и расспрашивать. Да, они не собирались подсматривать и наблюдать. Но они собирались вмешаться. Как только они вмешаются — орден сразу же разгадает все их ходы. Как я мог так ошибаться! Если даже Шинхар не отрицает, что применял его измышления несколько раз, то уж тайный орден должен знать все подобные уловки наизусть.

В общем это был очередной провал очередного благого порыва. Оставалось или придумывать что-то новое, или все же попробовать применить придуманное. Тонкость работы тоже имеет значение! Хочешь следить — научись прятаться и скрываться. Хочешь подстрекать — научись прятать свои мысли, не то, что слова.

— Шинхар, а можно вообще разобраться: действуют в государстве подстрекатели или нет? Неважно где.

— Вообще-то нет. Нельзя понять: действуют ли подстрекатели настолько хорошо, что их не заметно, или их нет вообще. В этом как раз и состоит искусство подстрекательства.

— Тогда мы поступим очень мудро: мы ничего не будем делать. Пусть новый орден подёргается, пытаясь найти то, чего нет.

***

Без происшествий не обошлось: Дэанев подрался с каким-то парнем. Всё началось, как полагается, с мелкой ссоры, а закончилось, как полагается, крупной дракой. Дэанев за долгие дни обучения основательно преуспел в искусстве драки, поэтому на зрелище собралось поглядеть немало народа.

Силы были почти равны, но Дэанев был чуть сильнее и это чуть становилось всё больше. Они били друг друга со всей силы и противник Дэанева был далёк от пощады, но у Дэанева было на этот счёт другое мнение. Ему очень хотелось захватить своего противника живым, тем более, что убивать его совсем не хотелось.

Противник был совершенно иного мнения. Дэанев в пылу драки не раз добрым словом вспомнил своего учителя, когда уворачивался или отбивал смертельные удары. Ещё немного и парень попал в захват Дэаневу, который сжал свою добычу мёртвой хваткой.

— Сдавайся или убью! Сдавайся!

— Сдаюсь… — прошипел противник и обвис.

Дэанев отпустил руки и парень повалился на землю. Он сделал несколько шагов назад и повернулся к парню вполоборота. И снова уроки Хоншеда не прошли даром — казавшийся почти обессилевшим противник стрелой кинулся ему под ноги. Если бы не готовность к происшедшему, то с коленками можно было бы распрощаться.

Дэанев внезапно ударил парня ногами, а потом принялся выкручивать конечности с перехватами. Он знал, что есть такой приём — притвориться мёртвым или раненым, но только сейчас убедился, насколько он коварен и смертоносен.

— Ну что? Сдыхать будем? — Дэанев рычал на парня, перехватывая руки, пока его пальцы не вонзились тому в руку и промежность.

Парень заорал и крик сорвался на свиристящий визг. Дэанев понимал, что это уже не притворство, но рванул руку посильнее, пока не увидел, как из глаз побеждённого противника не полились слёзы.

— Добивай уже! Больно! — парень уже не столько говорил, сколько выкрикивал слова по слогам в промежутках между криком.

— Нет, добивать я не буду, но если ещё раз так сделаешь, то я разозлюсь по-настоящему. Понял?

Дэанев отпустил парня и тот подавленно встал на четвереньки, потом осторожно поправил потрёпанные части тела и убедившись, что ничего не сломано и не порвано встал на ноги. Перекошенное лицо исчезло и он узнал в своём противнике… нет, не узнал, просто похож немного, но нрав был схож. Наверно Хоншед тоже был таким, пока не поумнел. Главное — обошлось без ранений.

— Ну и чего тебя в зад укусило? Чего ты в драку полез? А если бы за меня ещё и Шод вступился? Что бы тогда было?

— У меня ножа под рукой не оказалось, иначе ты бы уже не разговаривал. Не волнуйся — я умею нападать.

— Это мы уже видели, но если бы ты убил Дэанева, то участи твоей не позавидовал бы никто — твоё убийство я бы растянул на месяц.

— Ну так никто не мешает продолжить — теперь вас двое против одного, чего вы ждёте?

— Мы ждём, когда ты будешь соображать. Дождёмся?

— Чего вы от меня хотите? У меня ничего нет.

— Я просто с тобой поговорить хотел, а ты в драку полез, вон Хоншед свидетель. Что я тебе плохого сделал, что ты на меня с кулаками набросился? Объяснить можешь?

— Он у нас девочка с норовом. — влез хозяин. — Вокруг на десятки вёрст рудники, а бабы здесь редкость, вот мы и приспособили кобылку для катания. Поймаешь, обуздаешь, оседлаешь и чувствуешь себя настоящим жеребцом.

Ярость ударила Дэаневу в голову. Он схватился за меч, но Хоншед успел раньше: он одним ударом сбил хозяина с ног и приставив тесаки к его горлу вкрадчиво рыча спросил.

— И кто здесь такой любитель катания?

— Да все, все, кто заходит. — лепетал в ответ хозяин.

— Послушай теперь меня, мразь. Такого выродка, как ты, надо вешать на крючья и жарить. Может быть, я придумаю что-нибудь получше, но пока ты мне расскажешь поимённо, кто это с ним делал и сколько тебе заплатил. Впрочем, не надо сколько — ты отдашь мне всё и остальные тоже. И раз ты такой разговорчивый, то объясни мне, как не смогли сюда ни одну бабу затащить.

— Мы баб ловили, но они дохнут. Мы им как вдуем, так они и беременеют, а потом дохнут, и работать они не могут, как мужики. А парень он и работает и не беременеет. Раздвинешь половинки, дырку смажешь — вот тебе и баба и…

— Заткнись, пока я не передумал!!! Заткнись урод!!! Нэв, ты представляешь, что они тут творили? Говори, кто это делал?

— А ты всех не сможешь, и он тоже не смог, как не отбивался — нас тут много — всех не перережешь.

— Ошибаешься, и другие тоже ошибались, пока кладбище не переполнилось. Только после того, как я перережу здесь половину, я скажу им кто в этом виноват. Хочешь? Знаешь, что тогда будет?

— Не надо, мы сейчас всё принесём, только не убивай и не поджигай. Я сейчас всех позову…

— И все сбегутся и нас прирежут? Это ты хорошо придумал, только не получится. Мы сейчас уедем, а ты соберёшь своих выродков и каждому объяснишь, куда они должны отнести всё ценное. И постарайся не ошибиться — я место тебе покажу сам.

Хозяина быстро отпустили вперёд по дороге, а сами поехали дальше, прихватив нового попутчика. Оказывается, что они даже не спросили, как его зовут — не до того было.

— Меня зовут Дэанев или Нэв, а это Хоншед, просто Шод, а тебя как зовут? Я забыл спросить.

— Ты как раз это и спросил. Какая разница, кого вы будете долбить в зад? Или вам сначала надо познакомиться?

— Не будем мы тебя в задницу трахать, даже если сам попросишь. Ни я не буду, ни Нэв. Мы такое с парнями не делаем.

— А зачем тогда взяли меня с собой?

— Чтобы с тобой больше так не делали. Нэв, может ты ему сможешь объяснить? У меня уже сил нет.

— Мы путешествуем по разным любопытным местам и насмотрелись на всякое, но такое извращение видим впервые. Меня самого чуть не поимели в моём же королевстве, хорошо, что Шод вовремя подоспел, но это были совершенно посторонние люди, а почему ты не убежал жить в другое место? За себя постоять ты можешь, что тебя здесь держало?

— Брат мой младший сидит у них, где — не говорят. Забрали, спрятали, а мне сказали, чтобы делал, что скажут, а то его убьют. Я надеялся, что когда научусь хорошо драться, то смогу их по одному поубивать, найти брата и уехать отсюда.

— Ничего себе, а соображения, где держат, есть? Побудешь с Нэвом, а я тогда съезжу и тихо поищу.

— А толку? Ты же в лицо его не знаешь. Меня уже спасали и не один раз и каждый раз я возвращался. Я ещё немного проеду с вами и вернусь обратно. Я возвращался и буду возвращаться, пока брата не верну. Я его этим выродкам не оставлю.

— Нет, на этот раз ты не вернёшься. На этот раз мы вернёмся вместе с тобой. И смотри только, чтобы я твоего брата по ошибке не прикончил случайно, а то мало ли чего в потёмках не заметишь. Нэв, разворачиваемся.

В эту ночь Дэанев увидел Хошнеда в действии. Такого он не видел ещё никогда. Хоншед тихо шумел под дверью и когда появлялся кто-то из хозяев дома, то раздавался только тихий звук удара по телу, иногда скрежет стали по костям.

К утру вся деревня была мертва. Мало кто из них даже успел понять, что произошло, настолько всё быстро проделывал Хоншед. Дэаневу не верилось даже иногда, что это и есть его друг, которого он уже достаточно давно знал — Хоншед был прирождённым убийцей.

В одном из подвалов наши спрятанного брата. Тот даже не поверил своему счастью, когда увидел старшего брата и что всё уже кончилось и больше никто их здесь не держит. Оставалось только выбираться из Спорных Земель в сторону ближайшего развитого королевства.

— Вот это мой младший брат Вехдав, Хев, Вевик, а это наши спасители Хоншед и Дэанев, Шод и Нэв, а я Нигал, Гил, можно Нилик. — оказывается в суматохе парень так и не представился.

— Ну вот наконец все и познакомились. Нэв, погнали отсюда через Чабвопал — нам как раз по пути.

***

Общеизвестная истина, что отсутствие чего-либо не доказывает ничего, а наличие доказывает всё, была снова извлечена из забвения вместе с не менее важной истиной, что если чего-то не видно, то это не значит, что этого не существует. Объединённые вместе они приводили к выводу, что понять ничего нельзя и надо искать всё лучше и лучше, чтобы хоть что-то найти.

Не менее известная народная мудрость, что очень трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет, наводила на мысли о том, что все усилия могут быть потрачены впустую с изрядной долей вероятности.

В вопросах вероятности Твэдх разбирался хорошо, настолько хорошо, чтобы не полениться в своё время изучить всё, что было написано по этому поводу во всех книгах. Теперь он умудрялся управлять событиями и совершать чудеса на вполне научной основе. Чудеса бывают для непосвящённых — для посвящённых есть просто явления.

Появление нового ордена одним своим наличием разрушало стройную картину окружающей действительности, которой было так легко управлять. Весь ужас сложившегося положения заключался в том, что наличие это было не доказано. Если бы в деле появилось хоть одно вещественное доказательство, то вопрос бы решился сам собой, но ничего вещественного в его распоряжении не было.

Твэдх мрачно расхаживал по ордену, наводя ужас на послушников и новичков одним своим видом. Кто знает, может быть один из них и есть тот самый, кто пришёл из того самого ордена? Знать бы только кто. Теперь ни в чём нельзя быть уверенным — Нучаб уже погорел и не один раз и никакие способности не помогли, коими Нучаб, надо признаться, к сожалению, был совсем не обделён.

Способности. Как много они значат в нашем деле! Из ничтожной мелочи можно развить целое достижение, если правильно применить нужные способности. Чтение мыслей, поиск предметов и людей, предсказывание будущего и многое другое без научной основы было бы просто шаманством, обречённым на провал.

Нет, кое у кого кое-что бы получалось, но это было бы настолько редко, что казалось бы чудом. Только изучение самих основ всего позволило сделать предсказателя чуть ли не из каждого, читать мысли делая в разы меньше ошибок, находить уже почти заранее зная, где искать и многое другое, недоступное простым смертным. Конечно, это преувеличение, но тем не менее…

И надо же беде случится, чтобы на самом захватывающем месте принесло неизвестно откуда взявшийся орден со всеми его заморочками! Если бы я не был точно уверен, что это не так, то решил бы, что они нарочно мне пакость сделали.

Милость короля утратили, хорошо, что ещё в немилость не попали, каким-то чудом. С орденом некромагов окончательно разругались, хорошо ещё, что глава у них настолько бестолковый, что воспользоваться сложившимся положением вовремя не сумел. Какая ещё неприятность не случилась? Казну ордена не разворовали? Ну так за этим дело не станет.

А вот насчёт казны надо подумать отдельно. Может ли орден существовать без денег? Предположительно может, но возможностей у такого ордена будет немного. Внутри ордена, несомненно, всё будет действовать, но вне его… маловероятно, что без денег или того, что их заменит, кто-то что-то будет делать.

Какой следует вывод? Либо орден является полностью самодостаточным объединением и в нём есть все необходимые люди, включая снабженцев и охрану, а в особо изысканных случаях и наёмных убийц и разведчиков. Либо деньги в ордене ходят, а значит они из ордена и выходят. А раз они из ордена выходят, то откуда-то они в ордене берутся — круговорот денег должен быть.

Теперь неплохо было бы определить, какой случай вероятнее. В первом случае возможности ордена будут достаточно ограничены. Маловероятно, что можно в кратчайшие сроки найти, нанять или обучить кого надо, зато нет денежных следов существования ордена.

Гораздо вероятнее деньги в своём распоряжении всё же иметь, но использовать их так, чтобы никто не отследил. Ну это мы ещё посмотрим — у меня у самого целый орден не бедствует и никто ещё ни до чего не докопался. Они хитры, а я умнее — некоторые самого себя двумя руками найти не могут.

Твэдх был собой доволен — он сам незаметно для себя нашёл решение вопроса, перед которым его поставила жизнь. Надо будет ещё разобраться в подробностях и можно будет докладывать королю. Деньги это вам не души в пустоте, деньги это самое вещественное доказательство из всех вещественных. Если понадобится, то можно отследить путь даже самой мелкой монеты.

А если не будет монеты, то найдём то, что её заменяет. Орден не оставляет следов? Как бы не так! Следов теперь будет столько, что не сосчитаешь. Вы хотели поиграть? Ну что же, давайте поиграем…

***

Ребят они пристроили по дороге в Свободную Низину. Королевство Чабвопал подходило для этого исключительно хорошо. Собственно даже пристраивать особенно не пришлось — просто купили им за гроши маленький домик в маленькой деревушке. Местные пообещали помочь и присмотреть, Дэанев пообещал приехать через некоторое время и проверить что и как.

Но всё хорошее когда-нибудь кончается, закончился и Чабвопал и ехали они теперь по Сминоквацу. Вокруг простирались убогие поселения и роскошные помойки, если людские отбросы общества можно было считать мусором.

Проезжая мимо поворота дороги они увидели на возвышении кол с насаженным на него телом. Внизу сидел ещё один человек и сжимал окровавленными руками промежность. Проехать мимо было просто невозможно и они подошли ближе.

— Кто говорить может? — начал первым Хоншед.

— Я могу, а вот он уже почти не может. — ответил слабым голосом сидевший на земле.

— А чего помочь не просишь? Тебе не всё равно, что ты скоро сдохнешь? Вон крови целая лужа…

— Скорей бы уже! Жить не хочу больше — они мне писю отрезали, начисто обкорнали. Хотели заставить съесть, но я сознание потерял. Просто в рот засунули, вон лежит, я выплюнул.

— И за что тебя так изощрённо?

— И, главное, кто? — влез Дэанев.

— Ты подожди, не мешай, видишь дело серьёзное.

— Я с девушкой встречался, ну в смысле не просто встречался — всаживал я ей. И как-то пересёкся с ещё одним её приятелем, а он оказался против.

— И это он тебя так изуродовал?

— Нэв, замолкни, за писю свою подержись, пока есть за что подержаться. — Нэв даже вздрогнул.

— Он кого-то нанял — сам бы он никогда не решился.

— Ну это дело обычное, а зачем такие ухищрения? Могли же просто избить или убить.

— Без понятия. Сам бы хотел узнать напоследок.

— Кстати о напоследок. Ты сдыхать не передумал?

— Не передумал. Я не знаю. Нас изловили с приятелем, вон он рядом, на кол насаженный, и приказали по очереди друг другу впихнуть. Я отказался и они сначала насадили его на кол, а потом отрезали мне всё снаружи, а дальше ты знаешь.

— Нет, такое без последствий оставлять нельзя. Как эту шлюху двузадую звали? Сам с ней поговорю.

— Зувеба обитает в селе прямо по дороге. Только она не шлюха…

— Завела двух долбарей и хорошо, если двух, а не больше и не шлюха? А сказать, что у неё каждый не один, ей религия не позволила? Вот видишь Нэв: все беды из-за баб. Поехали давай. Тебя с собой взять? Проживёшь и так: живут же люди без впиха. Перевяжем тебя и живи себе сколько хочешь.

— Не хочу я жить, езжайте.

— Шод, он умрёт, если кровь не остановить.

— Имеет право, я бы тоже на его месте так сделал, только сначала нашёл и убил тех, кто сделал со мной такое.

— Погоди, а приятеля твоего за что?

— Не знаю, заодно со мной потому, что попался.

— Вот так вот, Нэв, видишь, как люди из-за друзей могут пострадать? Как твоя попа, не вспотела?

— Похолодела, я уже подумал, что ты их добьёшь, чтоб не страдали, как ты любишь делать.

— Меня добивать не надо — я и так кровью истеку, а друга моего лучше убейте, только так чтобы не очень больно — он ещё может быть в сознании, хотя вряд ли.

Хоншед посмотрел на посаженного на кол парня и молча резким движением надрезал ему шею так, что кровь брызнула струёй. Выродки — думал он. Вот так взять и убить двух ребят, просто и хитро изощрённо убить. Одного искалечить насмерть, а другого так, чтобы жить расхотелось. А ведь он в этом не виноват, вот тут он точно не виноват — его тут не было и он успел уже почти к самому концу.

А Нэв держится хорошо, хотя и бледный от увиденного. Это не издали на площади смотреть на развлечения палачей. Хотя не стоит о неважном. Я бы не удивился, если всё это подстроили — раз их бросили у дороги, значит на всеобщее обозрение, иначе оставили бы в лесу. Надо посоветоваться с Нэвом.

Посоветоваться не удалось и разговаривать особенно не хотелось. Хотелось найти эту Зувебу и забить ногами до смерти. До чего же дрянная девка, наверное. И с запросами небось, чтобы всякие простые не лезли к ней с подкатами.

Что-то во всём происходящем Хоншеда беспокоило. Как-то всё было как будто подстроено заранее, но вот что именно он понять никак не мог. В любом случае девка может знать больше и надо начать с неё. Кто-то мог знать об их приезде, что не так уж трудно, и подговорить её приятеля на такое. А найти бабу с двумя и даже больше любовниками дело нехитрое.

Зувебу отыскали почти сразу и Дэанев понял наконец, что есть желания, бороться с которыми почти невозможно, особенно некоторым частям тела. Он вцепился в Хоншеда и потребовал не трогать девицу до тех пор, пока не наиграется до полного изнеможения. Друг молча показал девке кошелёк и не прошло и часа, как они были все трое в одной комнате.

— Шод, постой рядом, пока я с ней буду, я быстро. А то нагрянет кто-нибудь, а я так увлекусь, что не замечу.

— Заметишь, мой дорогой, заметишь, когда начнут отрезать всю твою торчащую красоту, сразу заметишь. А ещё лучше — отпиливать. Забыл зачем мы здесь?

— Но я быстро, пока никто не пришёл!

— Тебе что, невтерпёж?

— Да! Я таких баб никогда не видел. У неё попа… я не знаю просто… а грудь вообще…

— Я вижу от увиденного у моего друга аж мозги вышибло. Ты лечиться чем будешь?

— Да зачем лечиться? Она же…

— А затем, что кто-то очень старается нас подставить под удар, а ты ему помогаешь. Ты всё ещё не понял, что всё это было подстроено заранее?

— Да у тебя мнительность!

— Ори потише — пусть думают, что мы её поделить не можем, кто первый всадит. Иначе я бы тебе рот давно закрыл. Сейчас я ей объясню что и как и начнём разбор.

— А я ничего делать не буду. — влезла Зувеба.

— А тебя никто не спрашивает. — зарычал Хоншед. — Будешь делать что скажут и останешься жива, может быть даже денег дам.

— Не ори на девушку!

— Рот закрой, пока ещё можешь. Когда у тебя сгниют все кости и выпадут все зубы ты сам будешь вспоминать Гиблое болото, как лёгкое приключение.

— Да причём здесь… Откуда ты можешь знать?

— Сам так делал. Подложил одному чиновнику заражённую бабу, точнее его бабе подложил заражённого мужика, а дальше всё само случилось.

— Да пошёл ты! В обе дырки сразу… Сразу не мог сказать?

— А ты слушал? Но не важно. Сейчас она будет стонать, как будто мы ей вдвоём засадили, а мы будем следить, кто явится нас убивать. Много не придёт, но арбалеты держи наготове.

Они просидели до рассвета, но никто так и не пришёл, несмотря на недвусмысленные стоны девки, которой Хоншед показывал для устрашения полено, обещая запихнуть полностью. Что-то было не так, чего-то они не учли, где-то они ошиблись.

Дэанев мрачно смотрел на Зувебу, стараясь не думать о непрерывном стояке и боли в яйцах. Он представлял, как он обработает свою первую девушку, и злился на Хоншеда. В кои-то веки представилась возможность так от души засадить и на тебе, нельзя, а то сдохнешь. Сначала напридумывает себе врагов, а потом начинает с ними бороться. Это же надо быть таким мнительным! Вот я бы так не поступил.

Утром до Хоншеда внезапно дошла новая волна догадок. Он в очередной раз пнул Дэанева, выгнал Зувебу и бросился собираться.

— Давай быстрее, потом надёргаешься, хватит думать о ерунде.

— А теперь куда? Опять раскрыл очередной заговор против себя?

— Нет, я понял, как всё могло быть. Тупить не надо в ответственный момент. Я понял, почему он там остался и почему отказался от помощи. Поехали проверять.

Проверка подтвердила худшие подозрения Хоншеда: никого возле насаженного на кол тела не было. Хоншед подошёл к насаженному на кол и разрезал штаны спереди — все мужские части тела были отрезаны. Теперь всё понятно, куда уж понятнее. Притвориться жертвой нападения, вызывающей жалость, а остальное они сами сделают. Лужу крови сотворить — дело нехитрое. Кто её проверит?

— Ну ничего, я тебя на всю жизнь запомню.

— Кого? Меня? Так мы вроде пока ещё не расстаёмся…

— С головой ты расстался, Нэв, с головой, вот что плохо.

— А этот куда делся? Ему же оставалось жить…

— Пока не найдём и не убьём. Хорошо всё придумал, гад! Девка, может быть, и не заражённая. И нападать на нас ночью никто, может быть, и не собирался, но главное — он заставил нас сделать так, как он хотел. Понимаешь?

— А смысл? Зачем такие сложности?

— А затем! Ты игру в орёл-решка или чёт-нечет знаешь?

— Ну знаю, а что?

— Если противник пять раз загадал чёт, то загадает ли он то же самое в шестой?

— Ну я бы не стал, но если противник тоже так думает, то тогда…

— Вот и я так думаю: сбить нас с толку, заставить бояться собственной тени, заставить запутаться в собственных мыслях.

— Опять кто-то новый? Вокруг нас какая-то возня: то нас спасают, то убивают, то испытывают, то пугают, то ещё что-то. Кому-то мы очень нужны и каждому для своего. Прямо как в родном дворце.

— Так поехали выяснять! Я надеюсь дожить до светлого момента, когда этих тайн не вокруг меня не останется.

— А эту дуру допросить? Я уже не прошу подолбить.

— Можем не стараться — она ничего не знает, её так же подставили, как и нас. Ничего, скоро переиграем по-нашему.

***

На доклад королю Твэдх вошёл с видом победителя. Жалко, что не видит Нучаб — добавилось бы у того душевных мучений, ну да ладно, и так хорошо, без Нучаба.

— Ваше величество, мы кое-что нашли по нашему вопросу.

— Нучаб знает? Или будете скрывать?

— Ни в коем случае не будем! Мы теперь все делаем одно общее дело и плодить тайны не собираемся.

— Врёте, как всегда, но у меня уже нет сил с вами всеми бороться. А что и на кого вы откопали? На Дэанева или тот орден?

— На Дэанева, к сожалению, ничего, а вот на новый орден нашли управу, точнее нашли, как отыскать его следы.

— Может быть позовём Шинхара? На Агхаба у меня надежды нет, впрочем и на Шинхара тоже немногим больше.

— Как пожелаете, только вряд ли речь пойдёт о вещах, находящихся в ведении Шинхара — скорее понадобится казначей или кто там ещё разбирается в деньгах и хождении таковых по миру.

— Лучше не надо — я сам потом передам советнику казначейства.

— Чтобы не утруждать Вас излишними подробностями я сначала изложу кратко: если орден и существует, то скорее всего он должен пользоваться деньгами, а раз есть деньги, то их можно отследить.

— Придумали Вы хорошо, только я очень сомневаюсь, что мы сможем отследить путь каждой монеты.

— А каждой и не надо. Деньги это одна из немногих вещей, которые не появляются сами по себе. Мошенников, подделывающих деньги я не имею в виду, так что откуда-то деньги в орден должны приходить и куда-то уходить.

— Угу, значит отследить куда что уходит и откуда приходит. Сложно, но вполне возможно. Сами придумали?

— Случайно догадался. Иногда тень помогает найти свой источник лучше света. Орден может и не светиться, но тень отбрасывать должен, как птица в небе.

— А ведь я должен был догадаться сам. Король просто обязан охотиться — так ему положено, надо соответствовать установленным правилам. Но я вижу одно затруднение: стекло не отбрасывает тени. Намёк понятен или объяснить?

— Намёк более, чем понятен. Я ничего не могу сделать в этом направлении — нам придётся довольствоваться тем, что есть. Отследить одну золотую монету проще, чем тысячу медных. Так что если орден снабжают деньгами из многих тысяч мест, то ничего мы не отследим, но если деньги приходят через кого-то одного, то это уже не скроешь. Не одного, конечно, но немногих.

— Твэдх, Вы не понимаете другого: всё, что вы сейчас придумали, ордену уже известно и меры давно приняты. Орден может скрываться во всех орденах сразу и никто не сможет отследить какой послушник куда бросил мелкую монетку.

— Монетку да, но не оплату оружия или услуг хотя бы гильдии разведчиков или наёмников. Кто-то кому-то должен передать большое количество денег, значит к кому-то деньги должны стекаться, иначе пропадает необходимая скрытность.

Король задумался. На этот раз Твэдх говорил дело. Ну какой тайный исполнитель будет собирать по одной монете с одного человека? Это уже не тайна, а хуже любой огласки. Ещё бы знать по каким путям ходят в государстве деньги…

В любом случае это уже лучше, чем ничего и даже лучше, чем то, что до этого предлагали. Деньги это предмет вещественный, а не воображаемый и работать с ними может кто угодно, значит можно поручить всем, кому сочтёшь нужным, только надо выяснить ещё несколько вопросов, пока не забыл…

— Я вижу только одно затруднение: кто захочет добровольно отчитываться в своих доходах и расходах? Соревноваться в слежке мы сможем не со всеми, а отслеживать придётся многих.

— Можно заставить каждого отчитываться о своих доходах и расходах, а потом сдавать отчёты. У Вас, как короля, есть все полномочия для такого нововведения.

— Да, это было бы неплохо, но волокиты будет немерено. Впрочем… заодно приведём в порядок сбор налогов. Мы даже объявим, что всё это вводится с целью улучшить налогообложение. Всем понравится, что налоги будут связаны с доходами, а бедные будут платить меньше богатых. Богатые вой поднимут, что им придётся платить больше, но я их быстро успокою: лучше немного больше платить, чем немного меньше прожить после очередного народного волнения или восстания или ещё чего.

— Могут начать подделывать отчётность.

— А я подделаю прошение о помиловании. Ничего, палач быстро отучает подделывать государственные бумаги. Я не верю в успех Вашей затеи с деньгами, но Вы мне очень помогли с управлением государством. На досуге подумайте над хорошим и надёжным способом отследить круговорот денег. Ну там особые монеты или требования к заключению сделок придумайте. Просчитайте всё, чтобы потом дураками не выглядеть и так далее.

Твэдх уходил от короля недовольный произведённым впечатлением. Он ожидал чего-то большего и не ожидал столько придирчивых вопросов. Король спрашивал так, как будто уже занимался чем-то подобным. Но если он этим занимался, то почему я об этом ничего не знаю? Надо будет изловить Нучаба.

***

Возня вокруг столба привлекла их внимание: что-то было нездоровое в этой возне. К столбу спиной был привязан крупный совершенно голый парень, руки и ноги которого были завёрнуты за столб, причём руки завернули не вниз, а вверх, над головой. Парень яростно орал на собравшихся, но они его как будто не слышали.

Шод поволок Нэва в укромное место и они продолжили наблюдать за происходящим. Тем временем привязанного к бревну парня особенно сильно охаживал один из собравшихся.

— А что у нас тут такое? Такое занятное? У кого это тут такая пися большая? Тебе подлиннее сделать писю или покороче?

Хоншед и Дэанев задумались. Очень уж всё было похоже на события с Бышехом, когда они проезжали через Выктуг. Увидели они тогда немного, когда вошли в дом и увидели Бышеха, но особенности разговора и поведения запомнили сразу. Хватило и одного высказывания, чтобы запомнить эти черты навсегда и вот сейчас всё повторялось почти в точности.

Искушение прикончить всех собравшихся было неимоверное, но задача оказалась совершенно невыполнимой. Если бы рядом не было стражи, если бы собравшихся было не так много, если бы не наличие солдат и наёмников рядом и прочее, прочее, прочее…

А представление продолжалось: вокруг привязанного крутились несколько человек с ножами и поглаживали и похлопывали того по телу, иногда подёргивая за выступающие части.

— Какой ты у нас хорошенький! А что у нас тут? Печёночка. А здесь что? Попочка. А в попочке дырочка. А если печёночку взять и через эту дырочку да и вытащить?

— Сдохни тварь!!! Сдохни выродок проклятый!!!

— Нет, можно и животик такой упругий разрезать и оттуда внутренности повытаскивать.

— Сдохните все, уроды!!!

— Давайте его за писечку подёргаем и яички покрутим? Ой, смотрите, ему нравится. А про печёночку мы не забудем, может ему попочку расширить? А потом крюком всё и вытащим, кишков то много в животике наверно?

Всё происходящее было Дэаневу совершенно непонятно — всю серьёзность он понимал только по сосредоточенному лицу своего друга, который смотрел не отрываясь.

— Шод, а что они с ним делают? По животу гладят, за конец дёргают, шары крутят. Новый вид общественного извращения?

— Нет, ломают за что-то. Они его за несколько дней так дожмут, что он будет слушаться всех, как собака. Жалко парня, но сейчас мы ничего сделать не сможем.

— Но когда его отвяжут он же…

— Ничего уже не сделает — ему сломают сознание и волю. А потом будут заставлять работать или народ развлекать на потеху, или пользовать как Вехдава из Спорных земель. Помнишь его?

— Помню, конечно, неужели такое возможно?

— Да, не ломали тебя на допросах, сразу видно. Вернёмся домой — спросишь у Агхаба или Шинхара.

— Они что, такое над людьми проделывали?

— Они ещё и не такое проделывали! Нэв, ты меня удивляешь.

Тем временем мероприятие продолжалось вовсю. К привязанному парню уже приставили девку, изо всех сил сосавшую его конец. Время от времени кто-то из собравшихся бил парня в живот или по лицу. Тот уже со стона перескакивал на крик.

— Хватит!!! Не надо!!! Ну пожалуйста!

— Всё, ещё день и он будет как растение. — подытожил Хоншед.

— А зачем его то гладят, то писю ему баба сосёт?

— А чтобы перескок был с удовольствия на боль и тело не теряло чувствительность. Не дадут спать, есть, пить, всё это вперемешку с лаской и соской и вот тебе и сломалось что-то в голове. К боли чувствительность со временем теряется, к удовольствию тоже, а вот когда поочерёдно, да вперемешку…

Дольше задерживаться было нельзя, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, и они отправились погулять неподалёку. Через несколько часов парень уже просто стонал и время от времени вскрикивал. Для ускорения дела ему на голову надели мешок соломы и обвязали вокруг шеи верёвкой.

— Вот теперь ему ещё и воздуха не будет хватать. Теперь совсем плохо его дело.

— А смысл? Чтобы он задохнулся?

— Нэв, он и так уже почти ничего не соображает, а теперь совсем перестанет, а эти ему всё время в уши бубнят, мозги морочат. Так они ему всю думалку вырубят подчистую. Жалко парня, но мы сюда через несколько дней вернёмся, когда всё уляжется.

— А за что они его так? Может за дело?

— За дело такое не получают. Выясним, когда вернёмся.

***

Сначала Нучабу показалось, что он увидел привидение, причём привидение ещё живущего. Потом возникли сомнения в действительности всего происходящего. Только дойдя до ворот двора ордена он убедился, что это не обман зрения и не видение, а глава Ордена Замкнутого Пути. Действительно: к нему на приём, а может в гости — называй как хочешь, пришёл Твэдх.

Два ордена не ладили никогда: может быть с момента их образования, а может быть и раньше. Сама деятельность орденов исключала между ними не то, что дружбу и союз, а даже мир и взаимную терпимость. И тем не менее впервые в жизни Нучаб видел Твэдха у себя в гостях. Рассказать кому — не поверят.

— Здравствуй, младший брат, орден ты ещё не до конца развалил? Может займёшься настоящим делом?

— Твэдх, хоть ты и старше и опытнее, но меня всё равно ещё не догнал. У тебя наука, у меня — способности.

— Не туда ты свои способности направляешь, ну да ладно. Я сегодня побывал у короля и попытался ему объяснить про поиски ордена. Мои изыскания на короля впечатления не произвели, так что я не знаю, что теперь делать — у меня умные мысли кончились.

— Может быть тряханём историю и вытряхнем решение?

— А можно без вот этого вот твоего: давайте потрясём душу — авось признается? Дело серьёзное, а не обычная твоя развлекуха.

— А ты предлагаешь опять решать уравнения и строить доказательства? Жизни на одну задачу хватит?

— А вот это уже не имеет значения — порядок превыше всего. Накопленные нами знания может использовать каждый, а не только случайно ощутивший необычные возможности.

— Спорить бесполезно, так что я тебе отвечу сразу: у меня соображений нет. Раньше были, а теперь нет. Орден тяготеет к порядку, а вот к какому — неизвестно. Я перепробовал всё, что мог придумать и оказался на том же месте, с какого начал.

— А ты упорядочить свои опыты пробовал? Порядок в них навести, записать ход, итоги подвести, ещё что-то сделать. Или опять скажешь, что всё это скучно и не захватывающе?

— А зачем? Мне и так всё ясно — мой дар предвидения позволяет всё узнать заранее и не трудиться впустую.

— Пороть тебя надо было в детстве, допустили мы упущение в твоём воспитании. Раз орден хочет порядка, значит таковой порядок существует и надо только его найти, а если не поможет, то вычислить. Что тебе в этой постановке задачи непонятно?

— Мне всё понятно, только я не занимаюсь работой, требующей для выполнения тысячи лет. Порядков может быть бесконечное множество, а пересчёт бесконечного множества требует бесконечного времени. У меня есть более важные дела, чем считать до бесконечности, пока не надоест.

— Вот именно, что пока не надоест, а не пока, хотя бы, не устанешь. И ещё, бесконечность и очень много это не одно и то же. Разницу объяснять надо?

— В пределах человеческой жизни — без разницы.

— Значит надо. В любых порядках есть составляющие, через сочетание которых складывается всё множество порядков. Разбивай на составляющие и разбирайся чего и кто может хотеть. Тайнопись перечитай для общего развития. Ключ к разгадке должен быть, иначе нас бы не беспокоили.

— А может быть разгадки нет и нам подбрасывают задачу без решения? Для того и подбрасывают, чтобы мы её решали, а решения то и нет. Такая мысль тебе в голову не приходила?

Твэдх молчал — бестолковый и ленивый младший брат был слишком близок к истине, чтобы этого не замечать. Даже он сам давал каждому послушнику несколько не имеющих решения задач, чтобы довести до его сознания понятие невозможного. Теперь послушников делали из них, причём помимо их воли, а кроме того, как в некоторых орденах, испытательное задание заключалось во вступлении в орден. Некромаги, например, придерживались такого правила.

— Приходила, только тогда всё слишком очевидно. Я бы на их месте такую простую задачу не подбрасывал. Если их нельзя найти, значит можно не искать. Это не их подход. Скорее всего они хотят, чтобы мы нашли способ их найти, а сделать это можно только достигнув какого-то уровня в чём-то. Сегодня например, король с моей помощью нашёл способ улучшить положение с налогами.

— Тогда вам придётся переделать всё государство.

— Надо будет — переделаем. Как бы они не начали переделывать его раньше нас путём смут, войн, переворотов, народных волнений, нашествий завоевателей и прочего.

— Не начнут, захотели бы — давно бы начали. Во всяком случае я на их месте так бы и поступил.

— Меня это не удивляет. Ко мне в орден перейти не хочешь? Делом полезным позаниматься?

— Нет — у тебя скучно. У меня гораздо увлекательнее.

— Ну тогда до встречи. Братья всё таки, а видимся реже знакомых, а общаемся и того реже.

***

Вернувшись они встретили того самого парня, скитающегося по деревне. Увидев их он спустил штаны и стал на четвереньки что-то мыча или бормоча себе под нос. Дэанев и Хоншед смотрели на него с ужасом, особенно Дэанев.

— Шод, смотри, что они с ним сделали! Он же разговаривал! Это с каждым такое можно сделать?

— Почти, видишь, он даже говорить не может.

— Сможет! Забираем его отсюда и едем. Потом разберёмся кто, что и за что.

На парня обратно одели штаны и под руки повели к лошадям. Позади раздался грубый голос.

— Поиграли и хватит — возвращайте животное.

— Лошади наши — мы их купили, а не украли. — не оборачиваясь ответил Дэанев.

— Лошади может быть, а я сказал животное.

До Дэанева постепенно стало доходить, что говорящий имел в виду. Он выхватил клинок и бросился на непонятного возраста мужика мерзкого вида. Сзади что-то ударило по ногам и он почти кувырком покатился по земле. Когда он встал, то увидел Шода, утаскивающего мужика к лошади.

— Нэв, тащи парня за собой и отъедем подальше.

Уговаривать долго не пришлось: Дэанев поволок парня к лошади почти на себе, а Хоншед тянул пойманного мужика верёвкой за ноги, пока тот не очухался. Ещё немного и они оказались настолько далеко от деревни, что их не могли уже увидеть.

— А теперь займёмся тобой, выродок из выродков. — сказал Хоншед очухавшемуся мужику. — И не пытайся звать на помощь — мы достаточно далеко от вашего рассадника.

— Да вам обоим не жить! Мы с вами такое же сделаем, что и с этим. Будете вместо шлюх для разнообразия.

— А вот врать не надо! Я даже выяснять у тебя не буду за что и почему вы с ним такое сделали — он сам нам расскажет, а вот тобой я займусь сам.

— Да пошёл ты!!!

Хоншед молча ударил мужика кистенём по колену с такой силой, что раздался хруст дробящихся костей. Мужик взвыл, но не зря же ему успели замотать рот мешком — кроме них его никто не слышал.

— А теперь садись на кол, вон там торчит подходящий, как раз туповатый вроде тебя. Нэв, сожми ему колено.

— Не пойду!!! Сдохни!!!

— Одного колена мало? Или сам садишься на кол, или мы тебя увозим с собой и я буду пытать и истязать тебя неделями, а если повезёт, то и месяцами. А потом сделаю с тобой то же самое, что вы сделали с этим пареньком.

Прыгая на одной ноге и завывая от боли мужик заковылял к колу, подгоняемый ударами плетей. Глядя, как кол медленно входит в зад мужика, Дэанев слегка похолодел.

— Не могу больше, больно!

— А сейчас будет ещё больнее! — с этими словами Хоншед раздробил мужику второе колено и перебил руки.

Кол под всей силой веса тела вошёл ещё глубже и мужик задёргался с нечеловеческими воплями.

— А вот теперь у тебя будет время подумать и поразмышлять над всем содеянном тобой в прошлом и ожидающем тебя в будущем.

Хоншед наслаждался своей речью, Дэанев даже заслушался от неожиданности. Он даже представить не мог, что его друг может говорить так изысканно.

— И запомни на всю свою недолгую оставшуюся жизнь, что последнее, что ты увидишь, будет вот это! — с этими словами Хоншед помочился мужику на лицо прямо с лошади. — Жалко лошади наши не могут сделать то же самое, ну да ничего, считай, что сделали.

Парня они взяли с собой. Лошади для него не было, так что он шёл рядом, а ехали они шагом. Надо было поскорей добраться до места поприличнее и разобраться что делать с парнем. То, что его нельзя было здесь оставлять, сомнений не вызывало, но хорошо бы ещё было выяснить вопрос о его прошлом.

— Шод, а чего ты так завёлся? Обычно ты спокойнее.

— Когда я учился в школе, если это можно было так назвать, у нас был один учитель, который любил изысканные наказания. Он считал, что заставлять работать или хлестать задницы не лучший способ воспитания, а вместо этого наказывал мозги. После его наказаний дети часто выглядели как вот этот.

— И как он это делал? Так же, как эти?

— Нет, гораздо изысканнее. Он заставлял повторять одно и то же без перерыва в тёмном углу. У меня был друг и как-то раз он провинился, а этот изверг сделал из него такое же растение: просто заставил заучить книгу наизусть. А некоторые девочки у нас после его вышколивания даже говорить не могли, просто ходили из угла в угол и смотрели перед собой. Хорошо, что он до меня не добрался.

— Не представляю я тебя таким, хоть убей. А исправить что-то после такого превращения можно?

— Я думаю, что можно, только ещё бы знать как.

Впереди показался посёлок. Вокруг не было ни кольев, ни виселиц, ни прочих признаков развесёлой жизни. Уже начиналась Свободная Низина и мерзости Сминокваца оставались позади. Здесь можно было остановиться и заняться жертвой издевательств. Только бы при этом ещё ненароком самим не стать жертвами.

***

Король солгал. Он прекрасно понимал всю важность изложенного Твэдхом, но вида не подал умышленно — подчинённые должны знать своё место, а не быть умнее короля. Король всегда прав, даже если он неправ, а уж когда король прав, то тут даже сомнений быть не может.

Знать и противостоять — не одно и то же. Вот я знаю, где мой сын, а сделать ничего не могу. Точнее где он я не знаю, но знаю чем он занят. И много мне это знание помогло? Нет, дорогие мои, теперь со мной потягаться это не в ордена объединяться. Я вам такую жизнь устрою, что не обрадуетесь, что во всё это ввязались.

Есть вещи, о которых никому знать не положено. Я должен знать всё и больше никто. Я могу приказать отчеканить монеты с любыми особыми приметами, которые будут знать только избранные, которые никому не расскажут, до поры. Это даже с монетами нетрудно сделать, а с печатными деньгами и подавно: номера есть это раз, рисунок с особыми отличиями это два, расположение рисунков разное это три, особые изъяны это четыре и это ещё не всё. Кстати, а что мне мешает монеты так же пометить? Где этот придворный математик, излагавший недавно, что можно вспышками света буквы передавать? Где буквы — там и цифры, а где цифры — там и всё остальное.

А чего я так надрываюсь? Где этот бездельник Залим и этот премудрый Шинхар? У них должны быть средства тайнописи для передачи сообщений. Замки же как-то делают! И ключ у каждого свой, заметьте себе. Значит можно сделать так же и всё остальное: чтобы только я знал что и куда пошло. А ещё я напрягу всех придворных учёных, чтобы они изобрели способ против подделывания денег. Пусть думают, что мы с мошенниками боремся.

Естественно, что орден задёргается и начнёт пакостить, чтобы его не нашли. Ну и что? А кто сказал, что будет легко? Шинхара я зачем держу? Чтобы деньги получал и умничал? Как бы не так! Пусть отрабатывает всё, что заработал.

А если орден начнёт действовать, то найти его будет несравненно проще, чем когда он отсиживается. Вы когда-нибудь пробовали устроить народное волнение или восстание? А сколько я их соседним королевствам оплатил даже я сам не помню, Шинхар должен точно знать — я ему поручал.

Вы знаете, во сколько обходится предводитель повстанцев или главарь смуты? Я думаю, что знаете. Только не тот, которого можно найти в любой питейной и который при упоминании палача готов продать всех и всё, а такой, как Хоншед. Чтобы что-то возглавлять нужна голова, причём соображающая, а не то, чем они обычно думают. Сколько при моей жизни было удачных переворотов? Правильно, ни одного. А почему? А потому, что я всех зачинщиков перекупил или казнил немногих, кого купить не смог.

То, что я так перепугался в самом начале за королевство, пусть их не радует. Я тогда решил, что у меня единственный приемлемый наследник пропал. А теперь я знаю, что наследник у меня в безопасности, причём гораздо большей, чем даже здесь во дворце у меня под боком, и могу не волноваться. Дэанева захотели? Ничего, вы ещё за ним побегаете — не тот случай.

Когда мой сын сбежал вместе с этим чокнутым Хоншедом? Да уже два месяца точно будет, никак не меньше. Ну и что? Много вы его нашли? А даже если бы и нашли, то что бы вы сделали? Убить вы его не посмеете и совсем не потому, что детей любите. Вы хоть представляете, что будет, если рухнет Элмаденвинал? А это как раз тот случай.

Да тут начнётся такая война, что на столетие хватит, причём не на одно! Вам это надо? А если вам это надо, то Шинхар без труда вычислит зачем. А даже и без Шинхара нетрудно догадаться: торговать оружием, продовольствием, наёмниками, растаскивать всё ценное, нажиться на работорговле и торговле пленными, привести к власти своё правительство и прочее.

Только зря вы на это надеетесь. Я допускаю, что вы объединение самоубийц, решивших угробить сразу несколько государств сразу, но тогда бы вы уже это сделали. А раз до сих пор не сделали, значит не собираетесь. А раз не собираетесь, то игра пойдёт уже по моим правилам. Сразу видно, что вы никогда переговорами не занимались, потому и скрываетесь. Вы ещё не представляете, как тяжело навязать кому-то свою волю, особенно против его желания.

Так что теперь условия ставить буду я. Сына моего вы не тронете даже с целью выкупа или давления на меня. Ну хотя бы потому, что как вы себе это представляете? Переписку со мной начнёте? Будете Дэанева держать в подвале и пересылать мне его письма? Тайником обзаведётесь для надёжности?

А что вам помешало это сделать? Значит не всё так просто, как вам хотелось бы. Не удовлетворяют сложившиеся условия поставленной вами перед собой задаче, никак не удовлетворяют. А вот какая тогда это задача я скоро выясню с помощью Шинхара. Кстати, а где Шинхар? Я же распорядился вызвать его ко мне уже давно. Куда все деваются, когда больше всего нужны?

***

Выяснить, как зовут незнакомца, не удалось. Разговаривать парень мог, но говорил только бессвязно и себе под нос, вместо речи у него получалось бессвязное бормотание. Как ни странно, но есть он мог сам даже ложкой, только не замечал, когда еда кончалась.

— Ну что, у нас на руках великовозрастный ребёнок. Что будем делать и куда его теперь девать?

— Лечить будем, Нэв, лечить. Я думаю сможем. По голове они его не били, хотя непонятно почему, так что просто сломали, а это исправимо, если быстро им заняться. Быстро они с ним управились — за один день сломали подчистую.

— Сюда за ним они не приволокутся?

— Не приволокутся — мы ещё в Сминокваце, Свободная Низина рядом, куда он делся они не знают, так что не волнуйся.

Задачу осложняло незнание ими обоими способов лечения. Изрубленное тело можно было бы зашить, кости соединить, а тут непонятно что и как испортили. В голову же не залезешь.

После нескольких часов бесполезных усилий Хоншед почти случайно открыл способ возвращения парня к жизни — он просто тыкал в него пальцем в места, где побольнее: по рёбрам, по бокам, в шею, в колени, щекотал по рёбрам и ступням. Парень довольно вяло дёргался и сопротивления не оказывал.

Сначала парень дёргался беспорядочно, потом начал смотреть в ту сторону, откуда его ткнули, ещё через несколько часов он уже попытался уворачиваться или убирать конечности от ударов.

— Шод, зачем ты его мучаешь? Он уже не знает, как от тебя отбиваться, ему и так досталось.

— Да не отбивается он… Подожди, что ты сказал? Раз он пытается уворачиваться, значит хочет защититься. Когда его ломали, то защищаться он не мог, он должен это вспомнить.

К истязаниям подключился Дэанев. Парень уже просто сжался в комок и закрыл лицо руками, но всё тело защитить он не мог — нападению подвергались то рёбра, то пятки.

Проходили часы, но парень продолжал лежать и дёргаться, тяжело дыша от усталости. Хоншед снова сжал пальцы в подобие клюва хищной птицы и поводил перед лицом парня, готовясь нанести новые тычки в бока и шею.

— Шод, ну он уже смотрит с ужасом на тебя. Посмотри, до чего ты его довёл своим лечением.

— Да не смотрит он ни на что, взгляд блуждающий.

Это было последнее, что успел сказать Хоншед перед тем, как получил чудовищной силы удар в живот ногой. Дэанев попятился назад, а парень с нечленораздельными звуками набросился на Хоншеда.

— Ки мгур сугих агхок! Джок сай даме кумах! Мкаш су удэ киюр! Сог хэ шок хар ашок! Иваг су мкир дэгош!

Только огромный боевой опыт и отличная боевая подготовка спасли Хоншеда от гибели. Если бы не это, то вряд ли в его теле осталась бы хоть одна целая кость. Парень продолжал молотить, но преимущество переходило уже на сторону Хоншеда и через несколько мгновений тот свалил его на пол и принялся вязать. На помощь пришёл Дэанев, но парень продолжал кричать. Его оставили связанным на полу и уставились на него, а он на них. Что делать дальше было почти понятно, но не совсем.

— Меня зовут Хоншед, его Дэанев, мы спасли тебя из той деревни. Ты что-нибудь помнишь? Кто ты?

Парень продолжал говорить на непонятном языке и рычать на них. Он ещё не понимал, что происходит и как он сюда попал.

— Хорошо, хочешь мы тебя развяжем? Мы тебя не развяжем, пока ты сам не скажешь. Говори с нами, чтобы мы тебя поняли.

Парень перестал рычать и дёргаться не сразу, потом несколько раз попытался что-то сказать и не смог. После нескольких попыток он по буквам смог произнести да.

— Мы тебя спасли, мы тебе поможем. Тебя привязали к столбу и пытали, а потом заставили потерять память. Тебе надо стараться говорить, чтобы снова всё вспомнить. Сейчас мы тебя накормим, а ты попробуешь нам всё рассказать. Время у нас есть.

Хоншед замолчал и попытался оценить свои достижения. Парень был ещё маловменяем, но уже смотрел по сторонам и пытался говорить. Оставалось совсем немного.

Между делом они так увлеклись, что не обращали внимания на производимый шум. В дверь застучали, оказалось, что хозяин решил, что они друг друга решили поубивать и позвал на помощь. Пришлось объяснять, что всего лишь произошла мелкая ссора с небольшой дракой из-за последней бутылки.

— А вы точно друг друга не поубиваете? Хоронить то вас некому, а просто выбросить я опасаюсь — были у нас тут случаи, а потом приехали, избили, чуть не убили, все деньги отобрали, хорошо, что не меня — не унимался хозяин.

— Да не поубиваем, ещё выпить принеси, а то про тебя забыли.

— Что-то нездоровое здесь происходит. — сказал Хоншед, когда хозяин закрыл дверь. — Какие случаи, кого поубивали, куда выкинули, кого выкинули, кто приехал? Слишком много вопросов.

— У меня есть ещё один вопрос: на каком языке он говорил, если он на других не понимает? Причём говорили вы с ним одинаково: ты, когда на меня набросился, когда мы были у Бышеха, а он сейчас.

— Сейчас попробуем выяснить.

Выяснение ничего не дало — парень с трудом отвечал даже да или нет, а более сложные слова говорил мало и по слогам. Но продвижение было налицо: глаза двигались, пальцы шевелились, выражение лица менялось, а слова произносились всё быстрее.

— Ничего, ничего, ты, главное, не волнуйся. — Успокаивал парня Хоншед. — Теперь всё вернётся — ты меня чуть не отделал. Старайся побольше говорить, двигайся больше, плясать пытайся. Мы тебя в таком состоянии нашли, что уже не очень верили в успех.

Провозились они до глубокой ночи, а выяснить удалось немного: что-то из детства, немного из настоящего, какие-то мысли, несколько впечатлений — память возвращалась медленно. На ночь парня снова связали на всякий случай, чтобы чего не случилось.

— Ты не обижайся, но мы тебя свяжем, а утром развяжем. Я не уверен в твоей голове и ты можешь себя погубить и нас заодно. — объяснял Хоншед почти успокоившемуся парню.

Ночь прошла тихо, а утром… утро вышло такое, что сам Хоншед не ожидал, что такое бывает. Почти очухавшегося, но ещё не вспомнившего своё имя парня отвели в столовую, чтобы накормить. Там то всё и случилось: они стояли и смотрели, как их новый попутчик учится есть заново, когда заметили несколько угрюмых мужчин сурового и угрожающего вида.

Стоявшие пристально смотрели на них. Похоже было, что они что-то узнали, но не были до конца уверены. Дэанев понял, что тянуть было нельзя. Он левой рукой обхватил Хоншеда за спину, а правой ладонью принялся гладить его между ног.

— С ума сошёл?! Ты что делаешь? — заорал на него Хоншед.

— Обхвати мою задницу руками и делай что я скажу, если жить хочешь. — прошептал он на ухо своему другу. — Гладь меня по попе, гладь. — добавил он уже громче, чтобы все слышали.

Хоншед сделал всё как ему было сказано без долгих раздумий — очень уж тон Дэанева не походил на шутку. Смотревшие насторожились и несколько раз показали друг другу на них пальцами. Между ними шел какой-то оживлённый разговор. Дэанев просунул руку в штаны Хоншеду и взялся прямо за писю так, что снаружи это было особенно заметно.

— Ты что делаешь? — прошипел тот ему на ухо. — Меня же теперь все здесь будут считать…

— Зато живой останешься, пыхти от удовольствия. Вон того я узнал, для него мы всё это и показываем.

— Да кто он такой и зачем всё это надо? Ну гладишь ты мне яйца, а я тебе задницу, а толку то?

— Толку то, что они это видят и всему верят.

— Да объясни уже наконец!

— Тише, они уже уходят.

Неизвестные молча, несколько раз оглянувшись, пошли к двери и вышли. Дэанев отпустил уже стоявший член Хоншеда и убрал руки того со своей задницы.

— Всё, хватит, а то понравится и привыкнешь. Они уже ушли.

— А вот теперь объясняй, что всё это было.

— Шод, ты мальчик умный, но многого не знаешь. И особенно много ты не знаешь в вопросах чести.

— А какое отношение честь имеет к моим яйцам?

— Ты знаешь, кого мы сейчас встретили?

— Ну мужиков каких-то, и что?

— Король это главный представитель закона, можно так сказать, но у тех, кто стоит вне закона тоже есть король, и, говорят, не один.

— Ну допустим и что с того?

— Один из них как раз он и был.

— А ему зачем это видеть?

— Есть у них такое понятие, как честь. Такая же, как у дворян, только воровская честь, понятия воровские.

— И что, эта честь требует, чтобы перед ними яйца крутили и задницы друг другу гладили?

— Эта честь запрещает настоящим ворам делать очень многое: работать, ласкаться или спариваться с мужчинами или мальчиками, доносить, красть у других воров и многое другое. А также трогать даже пальцем таких, как мы, ну то есть таких, какие мы есть, как они подумали. Ну только если мы сами не полезем.

— Дурацкие правила! Никогда бы не стал такие соблюдать!

— Вот поэтому ты и не вор в законе. Они нас узнали и могли попытаться захватить или убить. Ты бы справился, но мы бы нажили тогда себе немало бед. А теперь они не могут нас трогать — закон запрещает. Да, видел бы меня сейчас папа, пока я всё это делал…

— Кстати о папе, они же ему могут донести.

— Доносить закон запрещает. Так что теперь они остались ни с чем, а что своим расскажут, так это нас мало волнует — мы всегда можем сказать, что ничего этого не было, а свидетелям не поверят — слово принца против слова простолюдина выигрывает всегда.

Хоншед стоял в задумчивости и о чём-то размышлял. Он посмотрел сначала на Дэанева, потом себе под ноги, потом снова на Дэанева.

— А ну снимай штаны и нагнись! — рявкнул он на Нэва, так, что тот даже не посмел возразить.

— Воры в законе говоришь? — с этими словами он напряжённой ладонью со всей силы ударил Нэва по ягодицам так, что тот завыл сквозь стиснутые зубы. — Что же ты раньше молчал, зараза такая?

По могучими ударами Шода попа Нэва быстро краснела и дошла до багрового состояния. Ударив десяток раз Шод успокоился и легонько шлёпнув Нэва по попе сел на свою.

— Ты знаешь, что ты натворил? Почему ты не сказал мне сразу о ворах в законе?

— Я думал ты знаешь. Ты же преступником был…

— Я бы добавил, да попу твою жалко! Я в первый раз об этом услышал! Нет, слухи до меня доходили, но я думал, что это врут и сочиняют. Любопытно, а почему и как удалось от меня всё это утаить?

— Нежели ты не слышал нигде в чужих разговорах?

— Чужие разговоры я слышал только в детстве. Теперь я кое-что начинаю понимать. Ну кому не знать о великом разбойнике и убийце, кроме как не ворам в законе! Обо мне знали все, кроме меня.

— Вот тебе и разгадка тайны твоей неуловимости, не вся, но большая часть. На тебя могли возлагать большие надежды.

— О надеждах поговорим позже, а пока уматываем отсюда.

***

Шинхара так и не нашли за весь день. Король хотел сначала прийти в ярость, но, вспомнив о роде занятий своего советника, передумал. На столе перед ним лежало какое-то письмо. Странно, вчера его не было, а почту мне так рано не приносят.

Он вскрыл письмо и удивился — письмо было совершенно пустым. Сначала он подумал, что это тайное письмо и его надо разгадывать, но придворный писарь подтвердил: письмо совершенно чистое.

Письмо было лишено всего, что должно было содержать. Это было просто пустое письмо из гладкой бумаги, запечатанное совершенно гладкой печатью. Такое письмо просто не должно было попасть к нему, если только писари не перепугались и не напутали

Но самое занимательное началось позже, когда выяснилось, что почту сегодня вообще не доставляли. Получалось так, что письмо образовалось на его столе из ниоткуда. Началось, подумал он, начались чудеса неудержимые. Сегодня письмо на стол положили, завтра самого в гроб положат. И комната была заперта, и охрана вся была на месте, а толку никакого — кошмар.

Положение было дрянное: хуже придумать было просто сложно. Да, вчера он предусмотрел всё: что, как, кому, для чего и прочее, только забыл про то, на ком всё это благое начинание будет держаться.

Итак, он получил первое предупреждение, может быть и последнее. И что я теперь должен делать? Всё отменить или продолжать? Действительно у меня побывал искусный убийца или это мелкие происки моих подчинённых? Непонятно. Приехали.

Можно, конечно, отправить всех подозреваемых к Агхабу и пусть сознаются во всём, но может быть это и есть замысел противника? Только ещё неизвестно, является ли новый орден моим противником. Тут действовать надо без спешки и обдуманно.

В любом случае позаботиться надо в первую очередь уже о собственной безопасности, иначе может получиться так, что Дэаневу окажется некуда возвращаться. Я успел только обсудить с Твэдхом возможные действия, едва успел их сам обдумать, даже Шинхару не успел рассказать, а в ордене уже начали действовать. Шустрые мерзавцы, ничего не скажешь.

С другой стороны, можно попытаться вычислить через кого сведения утекли, только вот не вписывается в это расследование Твэдх, который мог выйти и рассказать всё первому встречному. А что поделаешь? Имеет право. Что же, обойдёмся без расследования.

А если подумать, то не нужно никакого расследования. Что толку ловить заговорщиков, если на их место уже готовы стать новые? И это при условии, что заговорщики вообще есть. Надо заниматься делами, которые тебе по силам, а не гоняться за призраками великих свершений, чтобы потом искать оправдания провалам.

Вот мы и займёмся делами насущными. Подозревать всех значит не подозревать никого. Так что для начала сократим круг подозреваемых как можно больше. С сегодняшнего дня охранять мои покои будет строго определённый отряд, а не полк королевской стражи.

И мне совершенно безразлично, что они может быть окажутся не самыми лучшими, зато я буду точно знать, что среди них не будет кого не надо, ну или почти точно. Сам лично устрою жребий, а потом не позволю ничего переделать. Надо только допросить Агхаба, чтобы точно определил, сколько мне нужно охраны. Любопытное выражение: допросить Агхаба…

После того, как я выберу охрану, я позабочусь и о ней самой. Каждому из них будет запрещено покидать дворец и как бы то ни было общаться с кем бы то ни было, кроме меня. Здесь королевская служба, а не кабак! С сегодняшнего дня моя личная охрана подчиняется только мне. Это вам будет раз.

А два будет вам то, что я и для охраны найму охрану, только тайную. Пусть Шинхар их научит, а я их в том же полку охраны выберу по жребию, причём новому. Говорят, недавно Нучаб пытался в своём ордене порядок навести. Ничего, я вам такой порядок покажу, что мёртвые воскреснут без помощи Нучаба.

Ещё вы можете попытаться меня отравить, но я и об этом позабочусь: больше никаких изысканных блюд. Живут же монахи чуть ли не на хлебе и воде и не умирают. А значит и я смогу! Выйду из дворца и куплю что попало и где попало.

Ну что, получили? Я вас пакости делать отучу. А в довершение распоряжусь построить мне отдельные личные покои, причём не такие, как эти, а по моим соображениям: одна комната — одна дверь, никаких проходных комнат, никаких окон наружу, что там есть ещё? В общем мне нужна тюрьма, только наоборот. Из тюрьмы не должны выходить, а сюда не должны входить.

Я даже знаю, кому поручу разработать и мне преподнести — Агхабу. Он в тюрьмах большой знаток, так что пусть трудится — ему только на пользу пойдёт. Прямо сейчас и распоряжусь. Кстати, а где Агхаб? Или тоже исчез вслед за Шинхаром?

***

Неприятность случилась на полпути прямо на границе Сминокваца и Лимунтада. Трудно было поверить, что границу между этими государствами можно охранять, но тем не менее на границе их задержал дозор. Оставалось непонятным, зачем охранять понос от блевотины, но граница между королевствами охранялась так, будто между ними завтра должна была начаться война.

Солдаты даже не знали, кто перед ними находится, и не удивительно — откуда здесь кому-то про кого-то знать, среди глухих лесов. Прямо на дороге их просто окружили, остановили, захватили, потащили, привели в какую-то развалину и заперли.

Завязывать бой и прорываться было бессмысленно при таком численном превосходстве, а Хоншед проклинал своё подводившее предвидение. Но у них не отобрали даже оружие, значит, вполне возможно, случилось что-то не очень важное. Через несколько часов дверь открылась и без всяких объяснений их обоих отпустили.

— Может папа развлекается? Только непонятно почему здесь.

— Если бы это был твой папа, то нас бы или не остановили, или доставили прямо к нему, а не отпустили.

— Папа тебя уже простил, а я с тобой путешествую. Или ты и в этих королевствах такого натворил, что тебя даже здесь ищут?

— В этих королевствах что-то натворить трудно.

Можно было вообще обойтись без пересечения границы, а поехать через одно королевство, но даже мерзость должна меняться. Немного по Лимунтаду, немного по Сминоквацу — вроде бы и как бы скорее даже получается, чем по одной стороне границы.

Новый попутчик ехал с ними молча. Имя своё он так и не вспомнил, а всё, что вспомнил, уже рассказал. Хоншед был уверен, что прогулка с ними поможет памяти восстановиться быстрее.

— Больше молчи, меньше говори, больше слушай и смотри. — наставлял пострадавшего Хоншед. — И не думай, что не сможешь вспомнить. Настройся на успех и всё получится. А не получится — тоже не расстраивайся. Может быть у тебя там такое в прошлом, что лучше и не вспоминать.

— Вы может быть выясните, на каком языке вы говорите, когда мир вокруг вас переворачивается? Друг друга вы не знаете, раньше не виделись, язык этот здесь не встречается, там, где встречается вы не были. Ничего в голову не приходит?

— Всё приходит, как входит и выходит, а всё входит и выходит только у баб. Куда хочешь, туда и входит, особенно, если смазать.

— Ещё что придумаешь? Или будешь нашего нового друга дальше пугать? Посмотри на его лицо.

Лицо у их спутника действительно было ужасное. Если бы ещё знать, что его таким сделало, то можно было и выяснить, почему память не возвращается. Хотя можно было и догадаться — пошлости Хоншеда могли иногда довести до обморока и бывалого человека.

— Нэв, а что тут непонятного? Ты знаешь сколько раз его изнасиловали, к тому времени, когда мы его нашли? Не знаешь, но догадаться можешь. Тут кто хочешь вздрогнет.

— У меня дырка в заднице до сих пор болит. Я даже не знаю, чем они меня отодрали. У человека не может быть такой толщины.

Хоншед и Дэанев оба раскрыли рты и уставились на парня совершенно круглыми глазами. Это была обычная, естественная речь, а не то, что они раньше от него слышали. У Хоншеда просто не было сил удержаться от следующего вопроса.

— А как зовут тебя помнишь?

— Шатев, Веш, Тевик, как хотите, так и зовите.

— Вот теперь уже мне придётся лечиться от умственного заболевания, только непонятно как.

— А что такого? Чем тебя моё имя так удивило.

— Моё имя Хоншед тебе о чём-то говорит?

— Говорит — тебя полагалось опасаться, как преступника.

— Так, значит рассудок к тебе вернулся. А тебя не удивляет, что ты едешь рядом со мной? Ты не задумываешься, как ты тут оказался? Кем ты был? Что с тобой произошло и так далее?

На этот раз глубоко задумался Шатев. Он посмотрел по сторонам, несколько раз позагибал пальцы, осмотрел себя, местами пощупал и несколько раз глубоко вздохнул.

— Всё помню, только не понимаю, почему я ничего не сделал, когда меня отпустили. Потом вы меня забрали, теребили, увезли, лечить пытались и вылечили.

— А на каком языке ты говорил не помнишь?

— А на каком языке и когда я говорил?

— Да когда на меня набросился и чуть не убил.

— Ничего я не помню: ни как на тебя набрасывался, ни как на каком-то языке говорил. Чем этот язык так вам запомнился?

— Тем, что нигде не встречается. Недавно на нём говорил Шод, когда набросился на меня. Вчера на нём говорил ты, когда набросился на Шода. Это что, древний язык воинов? На котором все говорят, пока невменяемы, а потом не помнят, что говорили? Похожий язык встречался в эпоху Освободительных Войн и Войн за Справедливость больше четырёх тысяч лет назад.

— Эпоха Дгашхока и Эмкроца?

— Так, началось… — протяжно произнёс Дэанев.

Сразу все умолкли. Упоминание древних демонов истории всех королевств указывало на самые серьёзные обстоятельства дела. Снова вспомнилась вся череда ужасных смертей повстречавшихся им во время путешествия ребят. Человек, буквально не помнивший считанные мгновения назад собственного имени, помнил о вещах мало доступных простым смертным, даже учёным.

— Так, едем на Чёрные Холмы и разбираемся там, а сейчас просто отдыхаем. Шатеву и так сильно досталось. Я уже очень сомневаюсь в случайности с ним случившегося, а ты, Нэв, развлеки пока его какой-нибудь весёлой болтовнёй. Я попробую сосредоточиться на серьёзных вещах и не хочу, чтобы меня отвлекали. Нам ещё только не хватало всем попасть в то же положение, что и он.

***

Королевские строители уже несколько дней трудились над планом нового дворца для защиты короля от злоумышленников. Само название дворец подходило плохо, скорее это должна была быть… Подождите, тут основной вопрос не что, а когда должно быть. Уже прошло два или три дня, а я всё ещё в своих старых покоях со старой охраной. Ну и куда смотрит Агхаб?

Нет, это неправильный вопрос. Правильный вопрос — куда смотрю я? Уже на следующий день я должен был приступить к изменениям, а я всё ещё не начал шевелиться. Так, а кому в голову ударила мысль начать строить сразу дворец? Сейчас надо выяснить…

— Позвать ко мне всех ответственных за строительство и Агхаба заодно! — приказ короля прозвучал зловеще.

В приёмную залу суетно толпясь вбежали несколько человек разного возраста и с разным количеством бумаг в руках. Последним с важным видом исполняемого долга вошел Агхаб.

— Где моё укрытие? — король не дал никому опомниться.

— Ваше величество, мы как раз…

— Где моё укрытие? — король повторял, как будто не слышал.

— Ваше величество, вот план будущего…

— Где моё укрытие? Я приказал построить мне укрытие, чтобы я мог не опасаться за свою жизнь.

— Но, Ваше величество, дворец невозможно построить за один день, это просто невозможно…

— Где моё укрытие?

— Но ваше величество приказали построить дворец…

— Когда и кому я приказал построить дворец?

— Вы сами нас вызвали и приказали построить для Вас укрытие для большей безопасности.

— И где моё укрытие?

— Но мы только и успели, что нарисовать план дворца…

— Кто вам приказал строить дворец?

— Вы, Ваше величество! — говоривший аж выпрямился.

— Что я приказал вам построить для меня?

— Вы приказали нам построить для Вас укрытие.

— И что вы начали строить?

— Дворец, Ваше величество.

— И почему вы начали строить дворец, когда я приказал вам построить укрытие? Вам ничего не кажется странным в таком решении.

— Но для короля даже укрытие должно быть… должен быть дворец. Как может быть иначе?

— Агхаб, Ваша работа? Это вы их такому научили?

Агхаб молчал и не знал, что ответить и какой ответ ожидает услышать король. Ясно, что новый дворец в намерения короля явно не входил и на это надо равняться.

— Ваше величество, я такого приказа не отдавал.

— Так, Агхаб оправдан, а что вы скажете? Кто-нибудь и когда-нибудь будет понимать именно то, что ему сказали, а не строить догадки по своему разумению? Вы понимаете разницу между дворцом и укрытием? Или вы думаете, что я эту разницу не понимаю? Или вы считаете, что я приказываю что попало и не способен к осмысленной и связной речи? Это вы про своего короля такое думаете?

— Но, Ваше величество, для короля нельзя построить абы что в земле и накрыть брёвнами. Король не может…

— Я решаю, что я могу! Я, а не вы! Вот хорошо начали с ямы и брёвен и так бы и продолжали. На первый раз я прощаю вам вашу глупость и самовольство, но Агхаб — свидетель: ещё раз такое повторится и пойдёте все к нему и совсем не на новую работу устраиваться.

— Мы сделаем всё, как Вы прикажете. — в ответ звучал лепет.

— В землю вбить столбы и на них установить маленький домик из брёвен без окон и с одной дверью. Охрану я отберу самостоятельно и это не ваше дело. Изнутри дверь должна запираться засовом так, чтобы снаружи открыть было невозможно. Дом построить такого размера, чтобы внутри помещалась кровать и стол. Ничего лишнего мне не надо. Четыре стены, дверь, пол, потолок из брёвен и маленькие окошечки для воздуха так, чтобы не годились для стрельбы внутрь. Вот, что я хочу увидеть к сегодняшнему вечеру или ночи. У вас есть целый день на строительство.

Король махнул рукой и всё сборище вымелось за дверь почти бегом. Теперь можно было и подумать о жизни. Завалить жизненно важное мероприятие, к чему дело и шло, он не позволил. Превратить строительство домика в возведение дворца и растянуть его на годы со всем присущим казнокрадством тоже. Само решение пришло внезапно и как раз вовремя, а остальное додумает Агхаб.

Итак, у меня будет временное укрытие, в которое никто, кроме меня не войдёт без моего ведома. Никаких лазов, скрытых дверей и прочего не предвидится. Вот если бы построить не деревянную избу на ножках, чтобы не было подкопа, а каменную башню со входом наверху и оградой по кругу, чтобы видно было всех, кто полезет…

Хотя… башня уже в городе есть и я даже знаю у кого. Почему же Твэдх ото всех скрывает истинную причину своего образа жизни? Или просто никто не спрашивал? Надо будет приказать построить похожую башню, а пока обойдусь домиком.

***

На Чёрных холмах Шатев с любопытством изучал убежище Хоншеда и удивлялся каждой найденной вещи. Хоншед, напротив, больше молчал и с нетерпением ждал рассказа о причинах невероятной осведомлённости Шатева.

Здесь можно было не дёргаться и не торопиться. Здесь никто не мешал и не догонял по пятам. Только бы ещё память не улетучилась так же быстро, как и вернулась. А самое главное — ничего не нарушить и соблюсти порядок. Надо не проболтаться о том, что собираемся спрашивать и не спрашивать о том, о чём успели проболтаться.

— Ну что? Расскажешь нам, откуда ты знаешь про Дгашхока и остальных? Теперь ты уже вменяемый и всё помнишь.

— Шод, я удивляюсь, что ты будучи вменяемым и в здравом уме спрашиваешь такие очевидные вещи. Любой, кто хоть раз перечитывал историю любого королевства, знает, что после распада Великого королевства в эпоху нового становления появился Дгашхок.

— И откуда можно почерпнуть такие потрясающие сведения?

— Из любой книги по истории в любой книжной лавке.

— Мне плохо… Изнасилуйте меня моей лошадью… в смысле моим конём… Меня сейчас вырвет…

Вид у Хоншеда действительно сделался неважный: он побледнел и местами лицо сделалось даже зеленоватого оттенка. И было отчего! Всё, что они с риском для жизни с остервенением искали, лежало прямо перед ними в неограниченном количестве.

— И сколько ещё знают об этой великой тайне?

— Понятия не имею. Кого в наше время занимает история? Я даже не удивлюсь, если в каждой второй книжной лавке окажется то же самое, что и в королевском хранилище тайн.

— Ты кому-нибудь об этом говорил? И откуда ты знаешь про королевское хранилище тайн? — влез Дэанев

— Про королевские хранилища тайн знают все и ни для кого не тайна их существование, а рассказать мне было некому потому, что никто не хочет слушать то, что ему нелюбопытно.

— А если ты такой умный, то может быть расскажешь, почему к этому Дгашхоку такое внимание? Нэв, молчи пока.

— Я как-то раз добрался до книги по колдовству или чему-то подобному и там было написано, что при одинаковых начальных условиях два события… не совсем события, там было другое слово… одинаково протекают и одинаково заканчиваются. Это был какой-то закон… Поэтому если тогда появление Дгашхока закончилось войной и разрушением, то и теперь оно должно закончиться тем же по тому же самому закону.

Хоншед с озабоченным видом забегал по помещению и отыскал игральную кость, несколько раз подбросил и озадаченно почесал голову.

— Не работает твой закон: я каждый раз бросаю кость из одного и того же положения и она каждый раз падает по-другому.

— Ты каждый раз её по-другому бросаешь и не даже не замечаешь как. Правильно Веш?

— Правильно, надо бросать одинаково.

— Хорошо, вот я её со стола сбрасываю на пол и она падает не одной и той же стороной. Не работает закон!

— Ты её кладёшь по-другому, только глазом это не увидишь.

— Ребят, в той книге ещё и не про такое писали, в смысле как раз про такое. Вот если верёвка выдерживает какой-то вес и на неё этот вес подвесить, то порвётся верёвка или нет?

— Да.

— Нет.

Хоншед немного опередил с ответом Дэанева и уставился на того с удивлением. Откуда такое расхождение взглядов?

— Ладно, а кто же прав. — спросил он у Шатева.

— Оба правы. Там говорилось про равную вероятность наступления… в общем раз так, раз так и каждый раз не угадаешь.

— И как это связать с предыдущим заявлением о повторении? Или это не закон? Про верёвку и прочее.

— Говорилось, что случаев будет поровну и это такой закон.

— В общем, мне ясно, что ничего неясно и понятно, что ничего непонятно. Вещи, о которых ты говоришь, выходят за пределы моего понимания, а Нэв ещё не доучился. В любом случае я могу сделать только один вывод: не мы одни такие умные и есть причины за нами повсюду гоняться.

— И что будете делать? Кто за вами гоняется? Вы мне так и не рассказали. Или вы решили от меня всё скрыть?

— Ничего мы от тебя не скрываем, а не говорим чтобы не было путаницы из того, что ты помнишь с тем, что мы рассказали. Я тебе потом всё расскажу, а Нэв дополнит из своих приключений.

— А сейчас мне куда деваться? Назад мне никак нельзя.

— А мы тебя назад и не отпустим. Ты рядом с моим королевством, так что пристроим тебя до поры до времени. Я хотел тебя к папе своему отправить с письмом, но не стоит тебя в это впутывать — неизвестно, чем может кончиться. Так что теперь ты просто разбогатевший крестьянин и купишь дом в ближайшей деревне. Я думаю, что скоро вся эта беготня закончится.

***

К вечеру строительство было закончено и король придирчиво осмотрел своё новое приобретение. Да, строители взялись за ум и построили то, что ему действительно было нужно. Ну что же, охрана отобрана и обучена, порядок смены часовых расписан, помещение осмотрено, лазов и скрытых дверей не обнаружено — не зря он весь день сам следил за постройкой и можно задвинуть засов и лечь спать. Причём засов изнутри имел ещё и замок! Так что снаружи через щёлку в двери не открыть. Посмотрим теперь, кто окажется прав! Могут, конечно, подпалить, но охрана этого не допустит.

Утром проснувшись он сразу осмотрел всё помещение снова и довольно убедился, что засов и замок на месте, а все скрытые ниточки, протянутые от пола к потолку, целы. В последний момент король подумал, что злоумышленники могут исхитриться и приподнять крышу или стену вместе с крышей или потолком и проникнуть к нему. Именно тогда он придумал протянуть внутри множество нитей между вбитыми то там, то сям крючочками. И не только протянуть, но и колокольчики привязать, чтобы грохот поднялся, если нитку порвут.

Засовы целы, нитки целы, всё на месте, за ночь ничего не звякнуло. Так вот она, моя победа! Надо прямо сейчас, не выходя отсюда, написать все распоряжения, пока не забыл. А вот и бумага, а где чернила? И почему бумага… На столе лежало пустое запечатанное письмо с гладкой печатью.

Но его же вчера не было! Я сам всё проверил и никакого письма на столе не было! Сюда никто не входил и некому было подложить это письмо. На этот раз уже некого подозревать и не на кого сваливать: единственный человек, который мог принести сюда это письмо и положить на этот стол это он сам. Но он же этого не делал!

Вот так можно сойти с ума. Что же я тогда делал ещё? У меня же нет провалов в памяти. Точнее я не помню провалов в памяти. Хотя, как я могу помнить провалы в памяти? И что мне теперь делать? Пойти к придворным и сознаться, что я сошел с ума? Так половина только этого и ждёт! Спрятать письмо и сделать вид, что ничего не произошло? А если кто-то уже знает?

Положение складывалось такое, что надо бы хуже, да некуда. Если раньше в собственном безумии можно было сомневаться, то теперь доказательства были неопровержимы. А может быть его умышленно подталкивали к этому шагу?

Его опять переиграли: вся эта возня с письмами, изображением преследования, видимостью угрозы, намёками на всемогущество и прочее была предназначена только для доведения до его сведения, что он сумасшедший. И что теперь делать? Если бы он только не попался на эту уловку с письмами без угроз на покушение… Никто бы и не знал, даже он сам… Да, сейчас знает только он, хотя и не только он, а и те, кто всё это подстроил. Теперь я уже ни в чём не уверен, чего и требовалось достигнуть.

Ну и какие будут последствия? Теперь я должен вытрясти из придворных полное собрание своих приказов. И я очень надеюсь, что среди них не будет безумных. Хотя, чего я так переполошился? Ну не помню я некоторых своих действий. И что с того? Да каждый первый пьяница не помнит ни одного своего подвига! У нас был как-то раз пьющий король, так никто не знал, кого сегодня выпустят, а кого казнят. Ничего, как-то пережили, хоть и давно это было.

Что у нас сейчас? Наш король, то есть я, страдает потерей памяти, а может быть и раздвоением личности. Ну и что? Личность к телу короля прилагается, а сколько их там прилагается это наше королевское дело. Тело наследует трон по закону, а не личность. Ещё неизвестно, откуда у короля такие умственные заболевания. Может быть придворные отравили, опоили, заговор устроили, околдовали, хоть я в колдовство и не верю. Так что пусть только посмеют возникать — мигом окажутся в камере пыток.

Самый важный вопрос это что сейчас делать? Историю своих деяний я с помощью придворных писарей и Шинхара восстановлю. Ничего, переживу небольшие неудобства. Хуже будет с необратимыми последствиями, о которых я не знаю. Там внебрачные дети, смертные приговоры и прочее. Надо ещё выяснить, сколько времени я не помню и тогда можно будет сделать выводы.

Кстати, а где придворные лекари? Это почему они от меня такое скрывали? Что это за тайны от меня самого? Вот это уже тянет на заговор! Только подумайте: скрывать от короля правду о нём самом! Боялись, что я отрекусь от престола? А Шинхар почему помалкивал?

Ну да ничего, нет худа без добра: я теперь про себя всё сам узнал, без посторонней помощи. И надо ещё выяснить у того же Шинхара, можно ли человека заставить что-то сделать и забыть. Тут может быть и другое: может я и не болен, а просто со мной что-то сделали. Может быть меня пытаются убедить в том, что я сумасшедший? Не дождётесь! Я теперь такие вещи постиг, что мне даже самые тайные ордена не страшны.

Так что новости о моём помешательстве несколько преждевременны. Я ещё выясню, кто за всем этим стоит и познакомлю его с Агхабом прямо по месту его работы, Агхаба места работы, разумеется. И обвинение выдвину: умышленная попытка свести короля с ума или нанести вред умственному здоровью короля.

В памяти короля пронеслась тень какой-то очень умной мысли, пронеслась и ускользнула. Что-то похожее уже было и он даже присутствовал при этом разговоре. Что-же там было такое, что он не сразу обратил внимание? Кто, что и ком сказал? И разговор то шел о безумии. Кто-то кого-то о чём-то предупреждал…

А предупреждал его глава Ордена Сочувствия, когда они вели совещание во время следствия о побеге Дэанева! Да, он точно предупреждал об опасности сойти с ума от попыток постигнуть некие знания. Знания я постигнуть не пытался, так что опасаться нечего, но всё же… Так, значит угроза всё-таки есть! Раз пошли такие дела, то правильнее было бы предположить, что это не я рехнулся, а мной управляли. Шинхар недавно таскался с какой-то книгой об управлении людьми. Ну ладно, значит сумасшествие пока отложим на потом.

***

Может ли быть доверие к врагу? Совместимы ли понятия доверия и вражды? Безусловно нет! Ну и что я тогда здесь делаю с этим негодяем, который вовлёк меня во всё это? Я — королевский сын, а он — государственный преступник и как после этого я могу ему доверять? Он втайне от меня преследует одному ему известную цель, а мне даже не говорит. И это при том, что я его спас!

Дэанев боролся с поедающим сознание безумием, но понос свихнувшегося мозга остановить не мог. Они ещё только подъезжали к Проклятым землям, а в мысли уже внедрялось назойливое понятие о недопустимости доверия к врагу и повышении бдительности. Вроде бы всё было в порядке и никакие вещи не били по мозгам, как на Безлюдной пустоши; не заражали неизвестно чем, как на Гиблом болоте; не травили ядом, как в Мёртвой долине, но было хуже всех трёх мест вместе взятых.

В дополнение к дурацким подозрениям лезли мысли о собственной несостоятельности. Хоншед не дал мне отодрать Зувебу! Да как он мог?! Может быть он хочет поиметь меня и ревнует ко всем, кто хочет это сделать со мной? А что, перебил стражников в ночлежке, заставил раздеваться и бегать голым на холмах… Он меня хочет! Он хочет мою дырочку в моей попочке! Вот гад такой!

Главное сейчас — не показывать вида. Ничего, вот только вылезем, вот только вернёмся… Я тебя, мерзавца, сам сдам стражникам и тюремщикам, а потом пусть тебя палачи на кол насадят той самой дырочкой, которую ты хочешь у меня. И как скрывается, как скрывает! Это как надо скрывать, чтобы никто не догадался! А я вот догадался и теперь ты у меня за всё ответишь.

Хоншед ехал молча и смотрел по сторонам. Рядом ехал совершенно перекошенный Дэанев и временами строил такое загадочное лицо, что даже становилось страшно за его рассудок. Хоншед уже не раз бывал в Проклятых землях и догадывался, о чём думает Дэанев. Только бы глупостей не наделал — самое время. Давно уже ничего пакостного не происходило, даже странно как-то. Странно, если не сказать подозрительно. Что-то тут не так…

Зачем Нэв его выпустил? Ведь знал же, что без последствий не обойдётся, но всё равно выпустил. Что они там с папочкой про меня узнали, что рискнули даже выпустить и вдобавок сам Нэв со мной поехал? Да, я сам уговорил его остаться, но уговорил после того, как он сам со мной увязался. Зачем он тогда со мной поехал? Мог же вернуться и никто бы ничего не узнал.

Самое занятное, что Дэанев тогда действительно поехал с ним сам и даже безо всяких разговоров. Я не спросил зачем, что тоже было странно, тем более, что направлялись они в убежище, а не в кабак. Почему же я не спросил тогда, зачем Нэв со мной едет? Ой не к добру такой расклад, совсем не к добру.

А надо было спросить! А то чего теперь то сокрушаться, когда всё уже случилось. Не подумавши я поступил, совсем не подумавши. А теперь Нэв знает столько моих убежищ, что и подумать страшно, а он ведь принц и будущий король как-никак. Вот передумает со мной дружить и начнёт на меня охотиться. Что я тогда буду делать? Правильно говорили умные люди, что друзья — непозволительная роскошь. Не надо было друзей заводить, тем более среди знати. Не годятся люди другого положения в друзья — у них свои взгляды на жизнь, которые идут его взглядам наперерез.

Прямо в одном из убежищ они чуть не подрались на почве взаимных подозрений в желании убить друг друга. Крик подняли такой, что только мёртвые не сбежались. Хорошо ещё, что вокруг никого не было, а то приключений бы добавилось

— Я с тобой в одной комнате спать не лягу! Ты меня или убьёшь, или изнасилуешь. Я про тебя всё теперь знаю!

— Где я тебе возьму вторую комнату? Куда ты ночевать пойдёшь? В другое убежище поедешь? На дерево полезешь?

— От тебя подальше буду держаться!

— Ты забыл, что мы в Проклятых землях? Ты забыл, что здесь проклятие действует на всех и мы — не исключение?

— Сочиняй дальше, за член себя подёргай, чтобы лучше сочинялось, сочинитель премудрый. Нет здесь никакого проклятия! Я ничего не чувствую, а значит нет ничего.

— Да нельзя это почувствовать! Ну не всё можно почувствовать.

— Ага, только попой всё можно почувствовать. Ври дальше.

К удивлению своему Хоншед обнаружил, что соображает почти ясно и надо принимать уже серьёзные меры. Он схватил Дэанева, повалил на землю, связал и как мешок потащил в убежище. Ничего, в борьбе с безумием все средства хороши, кроме недейственных.

Дэанев орал, а когда Хоншед завязал ему рот — мычал, пытался биться извиваясь в судорогах и вылезти их пут, но попытки ни к чему не приводили и он просто злобно уставился на друга. Ну что же, придётся подержать его так, иначе плохо кончится. Против мнительности нет ничего лучше, чем столкнуться с несостоятельностью её причин, так что пусть Дэанев потерпит.

Терпеть Дэанев не собирался и утром пытался кусаться, орать, брыкаться и лезть в драку. Ни о каком путешествии в таком состоянии не могло быть и речи. Хоншед мрачно посмотрел на друга и задумался.

— Ты меня всё равно изнасилуешь или убьёшь!

— Ну что мне сделать, чтобы ты передумал?

— А ты уже всё сделал, так что не старайся!

— Нет, мой дорогой, ещё не всё…

Хоншед снова связал Дэанева и поставил на четвереньки.

— Изнасилую, говоришь? А вот сейчас посмотрим!

Он стянул с Дэанева штаны и прижал его к стенке, чтобы тот не заваливался набок. Дэанев задёргался и заорал.

— Вот! Вот! Я же говорил! Ну давай, давай, насилуй, сволочь!

— Ну что, всё ещё думаешь, что я хочу тебя изнасиловать? Ты стоишь на четвереньках с голым задом дыркой вверх. Что мне мешает засунуть тебе на всю глубину во всю длину? Что, скажи пожалуйста?

— Ты хочешь застать меня врасплох!

— А что, положение может быть лучше, чем сейчас?

— Ты мне врёшь!

— Ну всё, кончилось моё терпение… и добродушие…

Хоншед натянул обратно на Дэанева штаны и отыскал мощную плеть. Только бы шкуру не попортить… Первый же удар по заднице сорвал голос Дэанева на визг. Хоншед бил по всему телу и визг стал перемежаться с хрипом и плачем.

— Перестань! Больно! Не могу больше! Болит…

— Что я ещё хочу с тобой сделать?

— Я не знаю, только не бей больше! Перестань хлестать!

— Не перестану, пока соображать не начнёшь! Зачем ты со мной увязался? Что тебе от меня надо?

— Я сам поехал с тобой, проводить хотел и погулять.

— А если подумать? А если вспомнить? Что ты хотел узнать?

— Ничего я не хотел узнать — я просто так с тобой поехал.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?

— Да ты совсем рехнулся, а на меня ещё говоришь. Ты же меня плетью лупишь! Чего ты хочешь от меня?

— Я хочу знать, зачем ты со мной поехал?

— Да ты совсем рехнулся! Я просто так с тобой поехал. Ты чокнулся уже окончательно от своей подозрительности. Сам говорил, а теперь меня избиваешь.

Так, стоять. А вот тут он прав. Я сам уже не знаю, что делаю. Надо как-то бороться против этого безумия. Мы в Проклятых землях и надо из них вылезти живыми. Тут что-то должно быть скрыто, раз такая гадость охраняет эти места.

— Я тебя сейчас развяжу, хоть и не верю ни одному твоему слову. Вокруг нас враги — нам надо держаться вместе.

— Какие ещё враги? Тут нет никого, кроме нас.

— Это ты не видишь, а враги рядом есть.

— Что же ты молчал, падла такая?

— Ты мне слова сказать не давал со своей подозрительностью.

— Ты меня изнасиловать хочешь.

— Считай до ста или начну хлестать снова. Быстро считай!

Дэанев начал сбивчиво считать до ста, иногда сбиваясь. Тогда Хоншед показывал ему плеть и требовал начать сначала.

— Кто я и что мы здесь делаем?

— Тебя зовут Хоншед и мы путешествуем. Мы в Проклятых землях, а ты… ты хочешь меня изнасиловать или убить, наверно…

— Наверно это хорошо, считай дальше и повторяй: мы друзья.

Дэанев продолжал считать после каждого десятка повторяя, что они друзья и едут путешествовать вместе.

— Кто мы мы и что мы здесь делаем?

— Мы друзья и путешествуем вместе, ты меня всё время выручаешь, а я тебе помогаю. Мы хотели осмотреть Проклятые земли, но я почему-то решил, что ты меня хочешь изнасиловать. Не знаю почему, но мне кажется иногда…

— А теперь быстро повторяй: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, мы — друзья и путешествуем вместе! Вслух повторяй, как можно быстро!

Дэанев заплетающимся языком начал повторять речёвку, а следом к нему присоединился Хоншед. Дурь из головы потихоньку выветривалась, а её место занимало одно и то же высказывание.

— Нэв, значит есть защита от проклятия!

— Какая ещё защита?

— Не спорь, а повторяй, непрерывно повторяй и больше ничего не думай. Я тоже буду повторять и поехали дальше. Теперь вывести наши мозги из строя будет гораздо сложнее.

Повторяя про себя всё, что можно, они двинулись в сторону Чёрных холмов, чтобы когда-нибудь вернуться в эти места и найти, что же столько лет так упорно скрывала эта земля. Ничего, что в этот раз не успели — главное, что нашли защиту от проклятия. Теперь можно будет всё спокойно обдумать, навести справки, порыться в летописях и отправляться уже сразу куда надо. Знать бы ещё куда…

***

— Шинхара ко мне! И придворного лекаря прихватите. Обоих в мои новые покои, а остальным не приближаться!

Шинхар успел прийти первым, спустя некоторое время мелко семеня от страха в комнату вбежал придворный лекарь. Король на всякий случай пересчитал пришедших включая себя и запер дверь на засов.

— Шинхар, помните то странное письмо? Вижу, что помните. Так вот, ознакомьтесь с продолжением. Вон лежит на столе. Я нарочно не трогал, решил, что показалось, но письмо лежит. Все видят письмо?

— Безусловно, а внутри всё так же пусто?

— Исключительно. А что мне скажет лекарь? Может быть такое, что мне показалось, что письма здесь нет?

— Ну если принять во внимание недостаточную изученность человеческого сознания, то вполне возможно. Я читал о случаях, когда люди забывали кто они есть и где живут и всё, что хотите. Не узнавали родственников, считали себя собаками или птицами, а также видели диковинных зверей, которых некоторые даже рисовали. Так что видеть то, чего нет или не видеть то, что есть вполне возможно.

— Сложнее не могли объяснить?

— Я смогу объяснить проще, когда вопрос будет поставлен точнее.

— Я мог сам принести сюда это письмо, даже не хочу думать, откуда оно у меня, и не помнить, как я это сделал? Похожий случай произошел немного раньше, но отличий от этого никаких.

— Я думаю, что вы обратились не совсем к тем людям. Я могу лечить болезни, некоторые болезни, но Вы не больны. Я бы посоветовал обратиться к тем, кто применяет изменение сознания. О последствиях я только слышал, но ничего хорошего.

— И кого мне искать? Хотя нет, не мне, а Шинхару.

— Я не знаю — я всего лишь лекарь.

— То есть Вы хотите сказать, что я здоров, но моим сознанием кто-то хитро поигрался?

— Да, Ваше величество, раньше Вы на это не жаловались.

— Вы свободны, а Вы, Шинхар, задержитесь пока. Засов я закрою на всякий случай — осторожность лишней не бывает. Ну так кто у нас в королевстве проводит такие опыты над мозгами?

— Да кто угодно может развлекаться: гильдия смертников, объединение самоубийц, гильдия наёмников, церковь безумия, гильдия разведчиков, орден просветления — могу продолжить дальше.

— Достаточно — все подряд, кому захочется. И что они применяют? И какие у них возможности?

— Разнообразнейшие и средства и возможности. Есть те, кто приносит свой рассудок в жертву всё время ударяясь об… что-то похожее на пирамидку на столе. Сначала пирамидка почти плоская, ну как будто у неё отрезана вся вершина, а под конец почти острая, но голова у них делается такая, что ей, наверно, можно проламывать стены.

— Очень полезное занятие. Ничего умнее они не придумали?

— Умнее придумали другие, которые то сутками сидят в темноте, то ходят с завязанными глазами, то слушают тишину, созерцают стену или маятник, повторяют одно и тоже. Вот эти часто могут видеть будущее, давать ответы на нерешаемые вопросы и прочее.

— Вот Вы бы мне нашли несколько таких вместо сотни придворных бездельников. Глядишь и решили бы все вопросы за один день.

— Я уже говорил о них, Вы просто забыли, что не всё получается по заказу. Мы как раз тогда…

— Да помню я, помню. Дэанева мы тогда искать пытались. Вот о ком Вы тогда говорили… Что ж, печально…

— Но это ещё не все! Есть ещё так называемые читающие мысли, видящие во тьме, ясновидящие, убеждающие и прочие.

— А ну ка стойте! Как Вы сказали последнее? Убеждающие? И в чём и кого они могут убедить?

— Говорят, что в чём угодно. Мне доносили, что на ярмарке один такой убедил человека, что он лошадь и тот начал есть сено. А некоторые умудрялись убедить себя в том, что они из железа и от них палки отскакивали, а боли они не чувствовали. Так что…

— А почему я узнаю о таких удивительных вещах только сейчас? Почему я не вижу сводки по королевству, что у меня есть, а чего у меня нет? И это при том, что книги в королевстве печатают и продают. Как мы дошли до такой жизни? Почему я не вижу книгу, в которой написано, что в моём королевстве есть вот такое и вот такое? Вот такие гильдии, союзы, ордена, церкви, объединения и прочие. Почему я не вижу книгу с перечнем что человек может, а что нет? Почему я только сейчас узнаю настолько важные вещи, что впору умереть. А я подозреваю ещё более худшее: всё это уже напечатано и лежит где-то и пылится. Кто будет оправдываться?

— Я затрудняюсь ответить, кто виноват потому, что нет человека, ответственного за осведомлённость короля.

— А какой вы из этого делаете вывод?

— Можно найти виновных из числа прочих ответственных.

— Вывод неправильный! Этот человек — Вы! Это Ваша обязанность доводить до моего сведения всё, что может быть важным.

Шинхару в этот день сильно досталось. Хорошо ещё, что обошлось без особых последствий. Но очередную прогулку на поиски книг он себе заработал. Король пожелал узнать всё, что только можно, про тех, кто мог порыться в его голове без его ведома. Хорошо бы ещё, чтобы в моей голове не порылись, а то как бы плохо для всех не кончилось.

***

Передышка пришлась на Чёрные холмы. Отдых получался короткий, но рассиживаться днями времени не было. Проклятые земли так хорошо поджарили Дэаневу мозги, что Безлюдная пустошь по сравнению с ними померкла. Временами он ощупывал тело и морщился — Хоншед так обработал его плетью, что болеть оно продолжало и через несколько дней, а сам ходил сейчас кругами и пытался проникнуть в тайны мироздания.

— Шод, я начинаю понимать смысл и назначение всех помоек. Только бы не перемудрить с разгадками. И в первую очередь я хочу знать: откуда взялось такое многообразие мерзости? Так было изначально от природы или это дело рук человека?

— А как человек может устроить такое? Откуда у человека возможность изменять свойства воздуха и земли?

— С этим погоди, а вот с проклятиями и болезнями надо подумать. Может ли человек один породить чуму? Вот я знаю, что один больной проник в город и все жители передохли. Может человек захотеть и стать заразным? Вот где ответ на этот вопрос? А с проклятиями ещё меньше понятно. Что такое проклятие и как оно действует? Природа всех проклятий в чём заключается? Попался мне как-то раз кусок древней писанины, где излагалось про какие-то непонятные лучи, проходящие сквозь камень. Бред полный, но излагалось занимательно. И мало того, что эти лучи сквозь камень проходили, так они ещё и всё, что угодно убивать могли. Чем тебе не проклятие?

— А откуда они берутся и как их найти эти лучи?

— Излагали, что какое-то особое устройство с непроизносимым названием способно их обнаруживать, а некоторые вещества могли под этими лучами даже светиться видимым светом, хотя мне непонятно, как свет может быть невидимым.

Хоншед ещё несколько раз прошелся кругами, почесал голову и пристально уставился на Дэанева.

— Все наши беды происходят от нашей неграмотности. И мои беды, и твои. Мы топчемся на месте вместо того, чтобы идти вперёд. А всё потому, что ничего не понимаем в происходящем.

— Что, совсем ничего не понимаем?

— Сколько будет два минус один?

— Один.

— Сколько будет один минус один?

— Ноль.

— А сколько будет ноль минус один?

— А из нуля вычитать нельзя!

— Что значит нельзя? Это на потолке спать нельзя! Во всяком случае мне не удалось… Ты ещё книгу напиши, чего нельзя, и ходи по улице с проповедями, что такое нельзя. Будешь подходить к каждому и рассказывать ему что такое нельзя и почему и что ему нельзя. Пока по голове этой книгой не получишь… Почему это из нуля вычитать нельзя? А из трёх пять вычитать можно?

— Из трёх пять вычитать тоже нельзя — можно вычитать только из большего меньшее.

— А вот я читал, что можно! Я когда-то пытался найти самое великое знание и перерыл все возможные источники. Среди книг было полно тех, где свои мысли излагают и воспоминания, в некоторых чужие приключения и подвиги описывались, но среди книг были и совершенно особенные: в этих книгах описывалось, какие задачи можно как решать и прочее подобное, но совершенно непонятное, мне во всяком случае. А самое главное, что попадаются такие книги у всех, кому не жалко денег их купить. Многие хозяева их держат на виду просто для произведения впечатления на гостей, чтобы те поняли, какие хозяева умные, что такие книги читают.

— Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.

— Вот подожди, я этот труд ещё откопаю, а что делать если надо катет недостающий найти?

— Значит надо вычесть из квадрата гипотенузы квадрат катета и подобрать число с равным разности квадратом.

— А если разность отрицательная?

— Как это? А что такое отрицательная?

— А вот это и есть то, что иногда можно узнать, если перекопать нужные книги. Оказывается есть числа целые, в смысле обыкновенные; есть просто целые, больше или меньше нуля; есть дробные; а ещё есть особые, которые замыкают множество чисел и больше никаких чисел просто нет. Там было написано, что множество значений замыкается для обратной или прямой… я забыл или не понял. В общем всё сводилось к замыканию чего-то с чем-то. Я тебе уже наврал достаточно потому, что точно не помню. Книгу найду и сам прочитаешь.

— Не надо ничего искать — всё должно быть во дворце.

— Тем более. Так вот, ключевое слово там — замыкается. Меня это наводит на определённые размышления.

— И на какие размышления тебя это наводит?

— Правильно поставить задачу — уже наполовину её решить. Это учат даже в школе, но вопрос в том, как решать? И как отличить правильную постановку задачи от неправильной? Те, кто за нами следует, скорее всего это знают, а мы — нет.

— И что нам теперь делать?

— Друг у друга пососать — может поумнеем. Вот почему нас не поймали? Почему тебя ко мне допустили? Почему меня так долго поймать не могли? Почему сейчас найти не могут?

— Потому, что мы хорошо прячемся.

— Дырка в попе тоже хорошо прячется. Вот если двое были заперты в комнате и один был убит, то кто его убил?

— Его убил тот, другой.

— А если трое были заперты в комнате и один был убит?

— Тогда его убили оставшиеся двое или один из них.

— И это всё? Вы все преступления так разбираете? А если это сделал один, а другой не знал? Или они оба сговорились? Вот если бы нашелся человек, который мог бы такую задачу правильно поставить и решить, то конец бы пришел моим похождениям сразу скорый и верный — сразу бы всё вычислил и где искать и как.

— А не получилось бы — мы наугад едем.

— А вот получилось бы, если бы правильно подошли. Мы так хорошо следы оставляем, что трудно не заметить. Кто-то же за нами идёт. Знать бы ещё кто и чем всё это кончится. Как бы нас в самом конце поисков не прикончили обоих.

— Вечно ты под конец всё испортишь…

***

— Я нарочно, Шинхар, для Вас повторяю по два раза. Да, по два раза и больше. Вы мои вопросы слушаете или отвечаете на что хотите, что Вам больше захочется? Я задал вопрос: кто и когда мог добраться до меня и поработать над моим сознанием? Что Вам непонятно?

— Мне непонятно: кто и когда мог добраться до Вашего сознания.

— Очень хорошо, просто замечательно. А провести расследование Вам кто-то помешал или я не позволил?

— Расследование ничего не показало. Я до сих пор не могу найти даже намёков на обстоятельства, чтобы Вас оставили с кем-то посторонним без охраны. Таких случаев просто не было.

— И какой Вы сделали вывод?

— Это мог быть кто-то из придворных, но это невозможно потому, что придворных и прочих допущенных, обладающих соответствующими способностями во дворце нет.

— А откуда Вы знаете, что обладающих соответствующими способностями во дворце нет? Как Вам удалось определить, что ни у кого нет таких способностей, если сами Вы таковыми способностями не обладаете ни в коей мере?

— У меня есть человек, обладающий нужными способностями.

— Так, замечательно, а почему я об этом не знаю?

— Вы меня не спросили, а я не сказал при посторонних, иначе…

— Иначе я уже понял — не вовремя спрашивал, а потом забывал переспросить — не до того было. Продолжайте. Хотя нет, я продолжу сам: и этот человек Вам сказал. А вот теперь продолжайте.

— Да, он сказал, что всех проверил и ни у кого ничего не нашел.

— Замечательно, а откуда вы узнали о его способностях?

— Я сам видел их в действии. У меня не было оснований сомневаться в его возможностях — он действительно их подтвердил.

Королю стало плохо. Вот теперь всё наконец-то прояснялось. Ну как можно было быть таким слепым?! Да не было никакого заговора против него! Была самая обыкновенная непроходимая и непробиваемая человеческая глупость!

Да, ну и советники меня окружают! Кто-то ему что-то показал и он поверил! Вот если бы кто-то пришел и заявил о своём родстве с королём или потребовал бы себе место хотя бы старшего помощника младшего уборщика королевской конюшни, тогда Шинхар напряг бы все свои способности, выяснил все родственные и прочие связи, установил круглосуточную слежку, устроил перекрёстный допрос и всё остальное, а тут ему просто сказали, показали и этого достаточно…

Во всех этих особых способностях Шинхар двух слов связать не может. Вот даже не сомневаюсь, что устроили ему ярмарочное представление с чтением мыслей или угадыванием чего угодно, а он и рад поверить и успокоиться, что ничего делать больше не надо. Вот, что бывает, когда человек не понимает, а делает, чего не понимает!

Если бы всё было известно заранее, то не было бы никакой суматохи с бегством Хоншеда и примыканием к нему Дэанева. Кстати, о Дэаневе, а может быть и он помог Хоншеду не по своей воле, а так же, как и я с письмами этими проклятыми — попал под внушение? А что? Кто-то захотел выпустить Хоншеда и поработал над головой Дэанева и дело сделано — мальчик пошел и выпустил государственного преступника, чего и требовалось. И хорошо ещё, что этот Хоншед оказался таким хорошим, несмотря на все обстоятельства, и носится с Дэаневом, как с родным.

А могло быть совершенно по-другому и платили бы мы нескончаемый выкуп, получали бы Дэанева по частям, читали бы душераздирающие письма от него, погрязли в самозванцах и тому подобное. И кто был бы в этом виноват? Ну Шинхар, само собой, виноват в безответственном подходе, но тут речь не о нём. Кто же у меня во дворце так хорошо проворачивает дела?

— За подобные ошибки людей оставляли без головы или вешали. Как Вы могли допустить, чтобы непонятно какой проходимец так заморочил Вам голову и настолько вошел в доверие?! Вы что, не видели ярмарочных представлений?! Там и пальцы отрывают, и птиц из шапки достают, и насквозь протыкают, и пополам распиливают и всё это не чудеса и сверхъестественные способности, а обыкновенная ловкость рук и зрительный обман. Какие-то балаганные шуты заморочили Вам голову, а Вы всё приняли за чистую монету.

— Но Ваше величество! Я сам всё проверил! Я отобрал у них всю одежду, запер в комнате и рассадил по разным углам. Они читали мысли друг у друга по моему требованию, внушали кому хотели что хотели и так далее. Я сам присутствовал при всём этом.

В помещение неожиданно вбежали стражники с оружием наголо. Шинхар весь передёрнулся от неожиданности.

— Вы свободны, это была проверка готовности. Вы не заметили, Шинхар, что я сейчас сделал?

— Ничего, Вы сказали мне, что…

— Я знаю, что я сказал, я спросил, что я сделал?

— Вы ничего больше не сделали. Вы просто говорили мне…

— Идите в кабак и садитесь играть в карты. Когда-то давно я совершил маленькое подобие подвига моего сына и сбежал в город совершенно один. В одном из кабаков я попробовал сыграть в карты, а играю я очень даже хорошо, и проигрался вдребезги потому, что соперник видел мои карты насквозь. А потом выяснилось, что мошенники просто подавали друг другу знаки, а незнакомые с этим ничего не замечали. Я просто подал страже тайный знак.

— Очень мудро: я сам такому научил своих работников.

— Научили, а сами забыли. Ваша забывчивость могла очень дорого всем нам обойтись, так что освежите свою память, пока за неё не взялись другие умельцы мыслительных дел.

***

Просто удивительно, как наличие или отсутствие кого-либо в попутчиках меняет всё путешествие. Они ползли обратно в Свободную низину, но граница между государствами как будто исчезла. Хоншед время от времени впадал в состояние мнительности и начинал искать скрытый подвох, но не находил. Вспоминалось, как они ехали недавно с Шатевом и почти сразу были задержаны на границе. Что же всё-таки происходит и откуда такие перемены?

А времени то прошло — всего ничего! Неужели вся эта возня с охраной границы была поднята только ради Шатева? А почему их тогда отпустили? Схватили, задержали, а потом отпустили всех троих. Что произошло и кто вмешался? Если вмешивался.

Вспоминался случай с кораблём и рабовладельцами. Кто-то за ними следует и всё поправляет. Ну не может быть иначе, никак не может! Только даже этот кто-то не мог распорядиться усилить или снять охрану со всей границы между Сминоквацом и Лимунтадом — это мог сделать кто-то на уровне короля или главнокомандующего. Есть у нас на примете главнокомандующие и короли двух королевств? Вот и непонятно, что теперь думать.

А думать надо, думать придётся, не думать не получится. Если вдуматься, то думать они ещё и не начинали. Если не скоро, то немногим позже их похождения должны закончиться. Рано или поздно и скорее рано, чем поздно они побывают во всех ужасных местах и надо будет делать выводы, а выводы делать не из чего, причём совершенно.

Что им удалось выяснить? Только то, что в пределах Вымершего королевства есть какие-то особенные развалины. А нет, ещё то, что где-то в таких местах вполне могут быть хранилища знаний древнего королевства или первого королевства, неважно, впрочем. Хранилища они не нашли, тайну развалин разгадать не сумели, время потратили, все вымотались, неприятности нажили.

Может быть что-то сложится, когда они обойдут все места и смогут что-то сопоставить, причём тут уж они без посторонней помощи не обойдутся. Было бы ещё что сопоставлять! В этом месте нас травило, в этом било по мозгам, а в этом мнительность разыгралась, а тут от заразы чуть все не сдохли, хорошо, что чуть, и какие выводы из всего этого можно было сделать? Вот если бы мы из каждого места что-то вещественное привезли, а потом вместе собрали, как страницы одной книги, черепки одного сосуда, обломки одного оружия, части одного приспособления, тогда всё бы закрутилось.

А всё, что они сейчас могут представить, так это только то, что они облазили все места, куда лучше бы не лазили. Зато прошли полную последовательность испытаний для признания только надо ещё понять чего. Вот бы ещё найти ключ к этому чему-то. Понятие о ключе к разгадке наводило на определённые мысли: что-то в нём присутствовало подозрительное.

Двери, как известно, и не только двери, запираются на замки. В разных местах разных королевств искусство изготовления замков находилось на существенно разных уровнях: от простого колышка в проушинах до сложнейших устройств со сложнейшими ключами. Встречались даже замки без ключей, которые отрывались набором сочетания букв или знаков. Вот если бы ключом к разгадке было простое посещение всех указанных мест…

Постойте, подождите, а вот тут надо помедленнее и поподробнее. То есть вся эта затея с путешествием сводится к простому посещению несмотря на препятствия? И что нам откроется после посещения последнего места? Определённый смысл в этом есть потому, что все места разные и двух одинаковых нет, а это уже странно. Если расписать все места, где они побывали и ещё побывают, то действительно не было и, наверно, не будет двух одинаковых. Ну прямо в точности, как с ключами, только бы ещё знать, что откроет этот ключ.

А опасаться есть чего, судя по событиям, которые сопровождают их путешествие. Когда они были в столице Вымершего королевства, то ничего не нашли, хотя нет, ещё раньше выяснилось, что почти все погибли после неизвестно чего. Так что же откроет их последнее посещение? Вот пройдут они все места и что, начнут все желания исполняться? Увидят прошлое, настоящее и будущее одновременно? Найдут ключ к сознанию человека и его скрытым возможностям, учитывая, насколько это сознание в некоторых местах страдает?

А вот тут ещё медленнее и ещё внимательнее. Совершенно ясно, что каждый желающий через все эти душегубки не пройдёт, а значит пройти способен только избранный, только надо его ещё найти. При всём этом этот избранный должен быть уверен, что он именно избранный, а не сдохнет в первый же день. Но мало быть избранным — надо ещё и пройти испытание, которое раскроет все его способности.

Отсюда следует вывод: они двое являются избранными, будем уже так называть, и проходят испытание с целью полностью раскрыть свои способности. Какие у них способности есть и какая от них может быть польза им неизвестно, но кто-то очень старается им помочь в этом нелёгком деле, временами совершая очень странные поступки, если конечно, это он их совершает. Значит пока они все дела не сделают умереть им не дадут, да и потом тоже. Жертвоприношение избранных пока рассматривать не будем, но только пока. Ну что же, посмотрим, куда кривая выведет, лишь бы раньше времени не кончилась.

***

Найти виновных в злоключениях короля не удалось: дворец, безусловно, охранялся, но с учётом количества придворных больше походил на проходной двор. При таком количестве встреч определить кто и когда мог остаться с королём один на один за хотя бы один день оказывалось невозможным, а если ещё и учесть сколько дней прошло, то просто совершенно невозможным.

Оставался неясным и способ внушения вместе с необходимым для его применения временем: может быть короля успели одурманить за несколько мгновений, а может быть улучшили несколько часов. При такой неопределённости задача провести насколько-либо успешные поиски оказалось невыполнимой.

Дальше было хуже: неизвестно сколько всего умельцев морочить головы находилось во дворце и как их обнаружить. Если вспомнить премудрые речи Твэдха, то многие были бы способны хоть задаром, хоть за деньги, хоть за помилование, хоть по злобе душевной найти виновника, но неизвестно было, возможно ли такое. Сверхспособности помогали находить людей со сверхспособностями, но оставался открытым вопрос: а является ли способность к внушению или убеждению сверхспособностью или нет?

Таким образом к уже обозначившимся присоединился новый враг. Теперь речь шла уже не о подстраивании мелких пакостей, что больше походило на избиение ниткой, а о совершенно чётком сведении с ума до полной невменяемости. Возникали подозрения, что вся эта выходка с побегом была подстроена именно этими новыми врагами, а ордена примешались просто по ходу дела для отвлечения внимания от истинных виновников.

Ну какой вред мог нанести орден некромагов или даже Орден Замкнутого Пути? Ну собираются, размышляют, обряды проводят, беснуются может быть Ну и что? Ненаказуемо. А вот эти вполне могут перевернуть в голове всё с ног на голову и никто ничего не узнает.

Вырисовывается очень хитрый и запутанный заговор с непонятной целью, что всего подозрительнее. Кто-то подбрасывает нам Хоншеда и помогает поймать. Кто-то другой, если не тот же самый, внушает моему сыну, что надо освободить Хоншеда. Остаётся нерешенным вопрос о том, поладит ли мой сын с Хоншедом, но и это можно внушить, наверно. Кстати, надо будет притащить сюда несколько этих скоморохов и допросить по поводу их возможностей, а то может быть я напрасно переживаю. Ну ладно, будем считать, что могут внушить любые чувства. Дальше оба сбежали, а возвращаться не торопятся. Ну и ладно — пусть сейчас побудут подальше от дворца, пока тут такое творится. И кому это выгодно и кто и чего добивается?

Вот как же мне не хватает людей, способных раскрывать заговоры! Был бы у меня хоть один такой умелец и не было бы забот. Я бы его вызвал, изложил все обстоятельства дела, он бы задал нужные вопросы, подумал и всё раскрыл. Пусть не сразу, путь ему понадобилось бы опросить кого надо и осмотреть что надо, но он находил бы решения.

Хорошо, попробуем сами стать на место этого человека и поступать так же, как он. Для чего могут похитить принца? Чтобы убить, похитить и потребовать выкуп или выдвинуть какие-то свои требования, взять в заложники, продать в рабство. Что ещё может быть?

Оставалось что-то ещё, ускользающее от внимания и поэтому самое опасное. Убивать и похищать Дэанева никто не собирался, иначе давно и сразу бы сделали. Держать в заложниках его просто некому, иначе не мотался бы он вместе с Хоншедом, который мог бы взять Дэанева в заложники, но не сделал этого. Вдвоём они проделали такой путь, что продажа в рабство тоже отпадает. А что остаётся? А ничего не остаётся, в этом то вся и беда.

Расширяем круг целей: подменить или подкупить. Но подкупать принца это как-то странно. В чём похитители хотят его убедить своим подкупом? Не препятствовать подмене? Подождите, переубедить они могут его и без подкупа, тогда и подмена не нужна. Как хорошо то всё получается! В смысле плохо. Вот только непонятно, какое место в этих событиях занимает Хоншед? Если он их сообщник, то зачем выписывать такие круги, а если нет, то когда в дело вступят настоящие заговорщики? Назовём их так.

Вроде бы Дэанева никто не похищал, но может быть это и есть уловка заговорщиков? Гуляет он со своим приятелем, а его тем временем то тут, то там встретят, поговорят, пороются в голове и вот вам новый наследный принц с совершенно новыми убеждениями, пристрастиями, взглядами на жизнь и управление королевством.

Даже — больше! Они могут добраться до моего сына под конец его путешествия, когда Хоншеда рядом не будет. И, кстати, снова о Хоншеде: кто же он на самом деле? Он может быть сообщником заговорщиков и водить принца куда им надо. Он может даже не знать ни о каком заговоре и просто быть ни при чём. А может и он сам находится под их влиянием и делает всё, что ему внушили.

И никаких зацепок для ответа на этот вопрос у меня нет. Как бы я ни крутился, а выяснить ничего не удаётся. А принимать решение мне надо в зависимости от роли Хоншеда в этой истории, чтобы всё не испортить окончательно.

А может быть меня к этому и подталкивают? Может быть хотят, чтобы я наугад принял решение, а потом выставить меня дураком в глазах всего королевства? Я должен принять решение и какое бы решение я не принял — оно будет неправильное. А я вас всех перехитрю и ничего предпринимать наугад не буду! Я начну расследование и превращу его в тягомотину, чтобы жизни не хватило дождаться до конца. Как вам такое? Вы хотели заставить меня принять неправильное решение? И я его приму! Лет через сто, а лучше двести.

***

События в Свободной низине были в самом разгаре, когда они туда приехали. Хоншед видал, конечно, свистопляски, но такое видел впервые, а тем более здесь. Если бы не понимание, что местом они не ошиблись, то можно было подумать, что они не в Свободной низине, а на Диком высокогорье. Дэанев смотрел по сторонам с раскрытым от удивления ртом, иногда почёсывая голову.

Вспоминались рассказы Хоншеда о страшном воздействии некоторых поганых мест на мозги, а в памяти всплывали образы Безлюдной пустоши. Так вот почему здесь никто не живёт! А при первом взгляде показалось, что мешает только живность и зараза. И не такие уж здесь беды тогда встретились, не в пример сегодняшним.

Происходившее вокруг напоминало нашествие сумасшедших: все бесцельно ходили в случайных направлениях и выли, точнее завывали. Иногда казалось, что люди поют, но разобрать слова и даже слоги было невозможно. Некоторые дома уже сгорели, а их жильцы шли куда глаза глядят. Даже помня, что видели царивший здесь недавно порядок, поверить, что это то же самое место было невозможно.

— Шод, ты посмотри! Они же некоторые голые, а этот прямо на ходу начал девушку насиловать. Погоди, да он же ей в задницу засадил! И это там, где даже приставать было нельзя.

— Это раньше было нельзя, а теперь стало всё можно, полная свобода делать что хочешь для всех.

— Теперь я понял, откуда взялось название, а совсем не то, что ты мне тогда говорил. Это место получило название не от свободного образа жизни, а от внезапного освобождения от жизненного порядка.

— Только не освобождения, а уничтожения. Знахаря с его отравой помнишь? А тут без отравы все с ума посходили, кроме нас.

— А почему все, кроме нас?

Вопрос Дэанева заставил Хоншеда раскрыть рот. А почему же тогда на них не подействовало? Я согласен, что нас тут не было, когда всё началось, но сейчас то мы здесь! На Безлюдной пустоши всё было правильно: раз и накрыло и без отсрочек и задержек. А мы тут уже пол дня лазим и никаких признаков помешательства. Снова вспоминалось Безумное высокогорье, где с ума сходили не сразу, а на протяжении долгого времени, но всё равно: что-то было не так.

— А если, Шод, всё это не действует на нас потому, что мы избранные или особенные или ещё какие-нибудь?

— А если тебе ногой по заднице дать, чтобы ты головой думать начал? Ты забыл, как ты ползал, нет, как мы ползали на Безлюдной пустоши? Ты забыл, как бредил на Диком высокогорье? А как до этого подыхал в Гиблом болоте? Ещё продолжать?

— Вон видишь девка голая идёт? Подрочи на неё и сам всё поймёшь. Наша избранность не в том, что на нас ничего не действует, а в том, что мы всё это выдерживаем лучше других. Никто, кроме нас, после пережитых приключений бы не выжил.

— И для чего нас избрали? Кто нас избрал? Как нас избрали? Да, и ещё: когда нас избрали? Ответить хоть на один вопрос можешь?

— А хочешь я тебе сразу на все вопросы отвечу? Нас избрали для выполнения особо важного и особо трудного, а ещё особо опасного задания, которое никто, кроме нас бы не выполнил или не выполнит. Нас избрали те, кому небезразлична судьба таких, как мы и наши друзья. Нас избрали после твоего выживания в самых опасных местах, как чуть ли не единственного, если не единственного выжившего и его спасителя. Нас избрали сразу после твоего строительства и первого же посещения последнего из всех убежищ. Иди и дрочи.

Хоншед молчал и пытался обдумать всё так неожиданно сказанное Дэаневом. Он ожидал чего угодно, только не такого прозрения. Но было ещё что-то, чего тот не смог учесть. Для того, чтобы это учесть надо быть другим, не таким, как Дэанев. Нужен другой жизненный опыт, другой образ мышления, привычка к чему-то другому. Дэаневу не приходилось и не предвиделось проходить испытания.

— Нэв, я знаю, что от нас хотят. Скорее всего есть место похуже Вымершего королевства и там что-то спрятано. Может быть что-то спрятано глубоко под землёй Вымершего королевства или не все помойки столь обширны. Если бы мы могли пройти туда вдвоём, то нашли бы то, что кому-то очень надо найти, а сами они туда пролезть не могут. И что важно: для этого нужны двое.

Дэанев размышлял и загибал пальцы. В нарисованную Хоншедом картину не вписывались только многочисленные смерти непричастных к происходящим событиям. Ну зачем было убивать Некита, Виранима и Бышеха? Если первые двое хоть письма доставляли, то последний всего лишь комнаты сдавал. Может быть не хотели оставлять свидетеля непонятно чего? А первые двое чем тогда были так опасны? И зачем убивать с такой жестокостью? И дольше и хлопот больше.

В дополнение никуда никак не вписывался Рагтог, которого он сам чуть не убил поначалу. Даже если предположить, что им пытаются помешать, то при таких возможностях это ничего не стоило сделать. Вот если надо не убить, а переманить на свою сторону, тогда можно и представить совсем другое. Подтверждением этому стал Шатев, которого изводили прямо при них.

Может быть нас хотят не остановить, а переманить на свою сторону и послать туда же? Значит мы должны где-то что-то достать, а потом сделать выбор стороны, на которую стать. Чем дальше, тем завлекательнее и любопытнее. И между сколькими сторонами нам придётся выбирать в конце?

***

Битва с заговорщиками продолжалась. Основная сложность поставленной задачи заключалась в недопустимости её, этой задачи, выполнения. Рановато я дал нагоняй Агхабу. Но ничего, тут нужен кто-то поизощрённее Агхаба, да что там Агхаба — Шинхара.

Только прежде, чем приступать к действиям было бы неплохо убедиться в правильности подозрений. В любом случае поиски Хоншеда возобновлять бессмысленно, а то и опасно. Мы поступим лучше — мы сделаем так, что никто не поймёт, что мы делаем. Я буду отдавать такие распоряжения и приказывать делать такие оповещения, что ни один умник не поймёт, о чём идёт речь. Ещё переписку устрою со всеми королевствами, благо письма воруют.

И вот тогда вы быстро забудете дорогу ко мне. Голову мне затуманить решили? Ничего, я вам так мозги затуманю, что всё желание плести заговоры отпадёт. Вы ещё королевскую переписку не читали! Это вам не в чужих головах копаться! Да у меня каждое второе письмо способно сделать каждого пятого человека на всю жизнь невменяемым при попытке его понять, а то и просто прочитать!

Но есть пока одна загвоздка: вся моя переписка ведётся мной и распоряжения отдаются мной тоже. Теперь мне нужны те, кто сможет навести нужную путаницу в делах. Только не будем распространяться, чтобы чего не вышло, а просто полюбопытствуем. Я даже не буду никому говорить, что я собираюсь делать. Надо всё представить, как простое внимание к делам королевства, благо последнее время его не хватало. Чем я там занимался, объединениями? Значит пора продолжить в этом направлении. Позову Шинхара.

— Шинхар, а Вам попадались в моём королевстве странные или безумные объединения? Может быть привлечь для разнообразия? Тех, которым можно поручить всю эту неподъёмную переписку.

— Ну если только вы хотите окончательно запутать дело, то можете обратиться в союз бумаготворцев.

— Это ещё что за невидаль? Может быть тогда писарей?

— Нет, Ваше величество, именно бумаготворцев. Во всяком случае они так говорят, а прочитать их устав оказалось невозможно.

— На каком же языке он написан, что вы не смогли найти переводчика во всём королевстве?

— Написан он на родном языке, но нечеловеческим языком.

— Принести мне их устав можете или они держат его в тайне?

— Ваше величество, я бы не советовал Вам читать эту книгу — я очень опасаюсь за Ваш рассудок. Я не совсем уверен, что это сочинение можно прочесть без опасения повредиться умом.

— Ну принесите и прочитайте хоть страницу.

— Хорошо, у меня эта книга здесь недалеко.

Шинхар вышел из комнаты и быстро вернулся, неся в руках толстенный труд толщиной с ширину ладони.

— Вот, например, я начну с самого начала.

Настоящим уставом, принятым на общем собрании уполномоченных представителей верховного собрания управления союза действительных членов объединения по созданию, поддержанию, прочтению и толкованию и других неуказанных действий по назначению с носителями исторического, государственного, законодательного, судебного и прочих утверждённых к рассмотрению уполномоченным отделом настоящего союза значений, не выходящих за рамки действующих ограничений применения соответствующего содержания, утверждается основной и неисключительный набор общих правил, обязательных к исполнению всеми членами союза, безотносительно к длительности членства состояния в союзе, независимо от личных заслуг, взысканий, достижений, полномочий…

— Это что за бред сумасшедшего?

— Это их устав, Ваше величество, дальше читать?

— Достаточно — голова у меня уже начала болеть. Они хоть сами понимают, что там написано?

— Говорят, что понимают, но я в этом не уверен.

— Да, очень полезный союз, особенно для ведения переписки. Когда мне в следующий раз придёт письмо, на которое я не захочу отвечать, то я поручу им сочинить ответ. На всякий случай, пока всё не развалилось и не потерялось, приведите ко мне их председателя.

— Вы уверены? Они и изъясняются таким же языком, как и пишут.

— Тем более — будет занимательно послушать. Меня тут беспокоит постоянная пропажа писем. К тому же я устал самостоятельно излагать законы и указы, а потом выискивать в них лазейки. Раз они способны составлять такие бумаги, значит могут сделать всю нудную работу за меня, а то, что получится длинно, так это ничего, много — не мало. Большой объем придаёт внушительности.

— Просто я не помню, когда в последний раз Вы издавали указ или закон, за исключением последних нескольких.

— Вот видите, Шинхар, как у нас всё плохо и к чему это привело. Пришло время исправлять ошибки, пока не стало слишком поздно.

— Я просто опасаюсь, что эти бумаготворцы сделают ещё хуже, чем сейчас. Может лучше отправить к ним на обучение писарей?

— Обязательно отправим, но потом, а сейчас у меня времени нет. К тому же нельзя сбрасывать со счетов просветляющее действие Агхаба. Так что приводите, когда они появятся.

Шинхар удалился и появилось время подумать. Вообще, сначала надо подумать, а потом что-то сделать, но обычно получается наоборот. С чего началась эта беготня? Какой-то орден подбросил ему письмо. А после чего? После того, как он решил этот орден отыскать, что-то придумал с отслеживанием хождения денег. И опять я куда-то уклонился в сторону. Ничего, пусть так все и думают.

***

Мёртвая долина встречала гостей изысканным смрадом. Со времени последнего посещения трупов только добавилось. Некоторые трупы гнили, а некоторые просто высыхали, прокоптившись насквозь ядом. В качестве развлечения можно было угадывать от чего и что сдохло в зависимости от состояния трупа. Вода добавляла остроты ощущений своим запахом и привкусом. Требовалось приложить немало ума, чтобы понять, какая вода и чем отравлена.

— Шод, мне это всё напоминает Спорные земли. Ты посмотри, сколько всякой дохлятины и мертвецов вокруг разбросано!

— А ты думал название из письки высосали от делать нечего? И это ещё не самый худший случай, я видал тут усеянные телами просторы, когда вторая волна накрыла пришедших грабить тех, кого накрыла первая и все остались здесь лежать и гнить.

— А в самом худшем случае мы к лежащим и гниющим не присоединимся? Сколько раз нам ещё по этой долине таскаться?

— Таскаться столько, сколько придётся, а чтобы не присоединиться надо думать головой, смотреть глазами, слушать ушами, нюхать носом, сидеть на попе и не перепутать назначение частей тела. Этих людей в первую очередь сгубила непомерная жадность. Ты думаешь их тут раз и накрыло? А вот как бы не так! Они между собой соревнование устроили: кто больше унесёт и задержались дольше, чем можно при таких обстоятельствах.

— А что надо бежать, когда вонь пошла, они не знали?

— Они всё знали, но тогда пришлось бы отказаться от добычи, а этого им жадность не позволила. Тут приходится выбирать: или расстаться с добычей, или расстаться с жизнью.

— Мы трупы не обчищаем, поэтому нам задержаться здесь в опасное время не грозит. Кстати, а почему мы трупы не обыскиваем?

— А почему тебе на Гиблом болоте не понравилось?

— Я чуть не сдох от тамошней заразы.

— А как ты думаешь, можно ли обобрать труп и не заразиться?

— Ну если осторожно и не касаться руками, а всё собранное подержать над огнём, а руки помыть в той особой жидкости, что я видел у королевского лекаря или протереть ею вещи…

— …и в это время тебя укусит какая-нибудь муха. Ещё какие-нибудь глупые вопросы есть? Тебя произошедшие с тобой неприятности хоть чему-то учат или так, было и прошло? Это же надо до такого додуматься: обчищать трупы в Мертвой долине!

— Но эти же обчищали! — ляпнул Дэанев и замолк.

Очень тяжело, когда тебя ловят на собственной тупости, но во много раз обиднее, когда ловишь себя сам: тут даже обвинить в непонимании некого. В памяти снова начали всплывать все совершенные ошибки со смертельным исходом, если бы не удачное стечение обстоятельств. Ну и скоро это закончится? Каждый раз, когда десять причин возможной гибели устранены, находится одиннадцатая.

Самое забавное, что все опасности, с которыми они сталкивались, были просто ничтожными по сравнению с теми, которые ещё предстояли, если его предположение об их избранности верно. И вот избранный для великого подвига подох в Мёртвой долине заразившись от укуса мухи. Это же смешно! А самое ужасное, что правда.

Над Мёртвой долиной мухи и прочие насекомые, как ни странно, не летали, во всяком случае на тело не садились и даже лошадей не трогали. Хоншед предполагал, что кровососы здесь не летают потому, что не из кого пить кровь, а падальщики питаются трупами и до живых им дела нет. Вопрос о возможности совмещения питания оставался открытым и проверять его желающих не было. Вполне возможно, что неграмотные насекомые не читают научных изысканий и питаются чем попало кусая всех подряд, а может просто не долетают до самых дальних мест или чем-то травятся по дороге.

— Я надеюсь тебе не надо объяснять, чем это для них закончилось? Или тебе мало отравленных воздуха и воды и хочется добавить ещё заразы? Или ты думаешь, что все мертвецы здесь образовались на почве отравления? Ты не задавал себе вопроса, сколько иногда можно прожить после заражения? Или ты думаешь, что в бессознательном состоянии можно бегом пробежать несколько десятков вёрст? А вдобавок: ты не задавал себе вопроса, чем отравляют оружие?

— Как чем? Ядом, естественно! Мажут лезвие слоем потолще, ещё смола есть такая густая, что подсыхает и не течёт.

— А что будет, если ты случайно порежешься?

— Сам подохнешь, поэтому лучше не царапаться отравленным оружием или не отравлять его, если не уверен.

— Никогда нельзя быть уверенным и никто не уверен, что случайно себя не зацепит или противник этому не поможет, к тому же есть противоядия разные от многих известных ядов, если доживёшь до их применения, поэтому самые хитрые и коварные отравляют оружие не ядом, а заразой с разных поганых мест: Гиблого болота, Вымершего королевства и Мёртвой долины. Даже небольшая царапина таким оружием или простое прикосновение к нему может убить наповал.

С этими словами Хоншед выхватил оружие и сунул лезвие под нос Дэаневу: вдоль всего лезвия были выбиты маленькие углубления и насечки, заполненные чем-то тёмным. Можно было даже не спрашивать, из каких краёв была собрана содержащаяся этом веществе зараза и что ждало того несчастного, который хотя бы пальцем прикоснётся к лезвию. А вот Хоншед прикасался и не раз и в руках вертел.

— А ты не хочешь мне рассказать, почему на тебя эта чума не действует? И на меня заодно, раз уж я тебя за руки хватал.

Хоншед умолк и хмуро уставился на Дэанева. Дураку было ясно, что такой поворот событий в его мышлении не предусматривался. Когда они только начали путешествие он о возможности насмерть заразить своего нового друга даже не подумал. Плохо, когда ты совсем один, а ещё хуже, когда привыкаешь быть совсем один и о других уже совершенно не задумываешься не потому, что нарочно, а потому, что уже просто забываешь, что другие не такие, как ты.

***

На приём к королю глава союза бумаготворцев явился не один, а в сопровождении нескольких подчинённых. Шинхар объяснил, что дело такой ответственности нельзя делать в одиночку и без помощников даже в самом начале не обойтись. Ну что же, чем больше участников, тем больше путаницы в делах и неразберихи в ответственности, пусть враги получают по полной.

— Ваше величество, нас поставили в известность, что Вам требуется наша помощь по ведению деловой, государственной, личной, торговой и прочих видов переписки. Со своей стороны мы готовы предоставить все имеющиеся у нас в распоряжении средства для выполнения этой государственной задачи особой и чрезвычайной важности для все участвующих в переписке сторон.

Король почувствовал начинающийся приступ головной боли. Если это вступление вместо мы рады приветствовать Ваше величество, то что же будет дальше? Главное, как предупреждал Шинхар, это не повредиться умом, а то будет некому праздновать победу.

— В ваше распоряжение будут предоставлены непревзойдённые мастера чтения и составления любых видов письменных источников. Также мы готовы предоставить по первому же требованию помощь в толковании любым получателям и отправителям.

— Пока достаточно, я наслышан о вашем союзе от Шинхара. А вас не затруднит пояснить в двух словах цели и задачи вашего союза?

— Наш союз поставил перед собой задачу искоренить двусмысленность толкования чего либо написанного во всех возможных целях. Общеизвестно, что неточность написания приводит к неправильности прочтения и двусмысленности понимания с непредсказуемыми последствиями. Доказано, что при наличии единственного правильного толкования возможно наличие неограниченного количества неправильных толкований, исключающих правильное толкование. Наш союз ставит целью при написании чего либо исключить всяческую возможную двусмысленность или получить единственно верное толкование уже написанного.

И это называется в двух словах? А что же тогда будет в десяти словах? Как бы вся эта затея не вышла боком. Еще давно, когда я только учился, мне объяснили, что нельзя перечислить всего невозможного или что если что-то чем-то является, то невозможно перечислить, чем оно не является, а тут прямая противоположность.

— Вам предстоит привести в порядок мою переписку и моё законодательство. В течение многих лет этому не уделяли должного внимания и это привело к тяжёлым последствиям. По делу Хоншеда произошла окончательная путаница. Поездка моего старшего сына была представлена, как побег из под стражи. Вы только вдумайтесь! Наследный принц бежал из-под стражи, как будто он под стражей находился. И это при том, что принц имеет право беспрепятственно передвигаться не только по всему королевству, а ещё и по закрытым для прислуги, придворных и прочих, не имеющих разрешения и допуска лиц, помещениям и хранилищам дворца.

— Я склонен считать, что все вышеперечисленные неприятности произошли вследствие неточных определений в письменных или устных распоряжениях. Очень часто недостаточно образованные писари употребляют в письме слова и обороты, значение которых не до конца понимают или считают, что понимают правильно в то время, как на самом деле понимают неправильно. Применение двусмысленно построенных предложений и словосочетаний вместе с двусмысленным пониманием однозначно толкуемых определений приводит к искажению истинного смысла и неверному истолкованию.

Нет, это уже не просто ужас, это уже самый настоящий кошмар. Я только надеюсь, что прочие королевства не начнут против меня войну, когда получат письма от этих мозголомов потому, что сочтут эти письма оскорбительными. А как же я раньше то их проглядел? Это же хуже всякой чумы! Шинхер как-то раз рвался почту во всём королевстве просматривать и посыльных допрашивать, чтобы заговоры не смели плести, только забыл про вот этих вот сочинителей. И как он собирался понимать то, что невозможно даже дослушать?

— Вот теперь я вам поручаю заниматься всей бумажной работой. Теперь вы будете выслушивать и записывать указы, законы, письма, распоряжения и прочее. Придворных писарей я переведу в ваше распоряжение, если понадобится. Хотя нет, всё равно переведу — кроме них никто не знает, как помечать письма. Да, королевские письма и прочие бумаги особым образом помечаются, иначе некуда было бы деваться от подделок. Но вам я это доверить не могу.

— Нам для работы этих знаний не требуется. Мы будем работать посредниками между Вами и вашими писарями.

— Прекрасно, можете приступать прямо сейчас.

Сборище удалилось. Пусть теперь мои враги сходят с ума, а я посмеюсь. Надо будет натравить их ещё на Твэдха и Нучаба, чтобы те не очень много о себе думали. Так, с этим делом я временно покончил, осталось ещё два: где Шинхар и где государственный казначей?

***

В этот день они поссорились. Причина была как всегда глупая и неопровержимая. Хорошо ещё, что все друг друга не поубивали. Всё началось с того, что Дэанев остановился ненадолго, а Хоншед поехал дальше — тут то всё и случилось.

Когда Дэанев догнал Хоншеда, тот складывал вещи на лошадь, рядом на земле лежал совершенно голый молодой парень, не подававший признаков жизни, а неподалёку корчилась от боли лежащая девушка, видимо, подруга или жена парня.

— Зачем ты это сделал?! — спрашивать, что случилось, было совершенно бесполезно. — За что ты их?

— Заслужили. — ответ был прост и краток. — Сейчас используем девушку по назначению — давно уже собирались.

Дэанев слез с лошади и перевернул парня на спину — на животе и лице были следы жутких ударов. Девушка ещё немного дёрнулась и попыталась встать на ноги.

— Тисав! Тисав! Ты где? Ты живой? — взгляд девушки упёрся в стоящего перед ней Хоншеда.

— Даже трогать её не смей! И немедленно расскажи мне, что случилось и почему. То, что мы за время путешествия поубивали не один десяток негодяев, не даёт нам право убивать всех подряд.

— Он первый начал и сам же получил.

— Детская отговорка, рассказывай всё сначала.

— Я медленно ехал, они шли навстречу. — Хоншед понял, что врать сыну короля бесполезно. — Я посмотрел им вслед, а её парень меня обозвал, такое спускать нельзя и я слез с лошади. Он бросился на меня и получил, а девушка бросилась на меня вместе с ним почти одновременно. Что я должен был делать?

— Не пялиться на всех девиц! За конец себя дёргать почаще! Преступление должно соответствовать наказанию, то есть наказание должно соответствовать преступлению. Он тебе по мордам дать хотел, а ты его насмерть уделал.

— Каждый встречный может бить меня по морде?

— Не каждый! Только смотри сначала, кого бьёшь. Посмотри, кого ты уложил. Не жалко? А раздел зачем?

— Одежда пригодится, а чего там такого ты нашёл особенного?

Хоншед подошёл к лежащему парню и посмотрел. Парень, как парень, ничего особенного. И чего Дэанев так взвился? Девушка стояла рядом на четвереньках и гладила тело парня ладонью. Встать на ноги после побоев Хоншеда она ещё не могла, а может не хотела.

— А если бы я тебя в тюрьме увидел и тоже сказал, что ничего особенного? Попа не чешется? Что в тебе такого особенного, что я тебя с опасностью для жизни спасал? Или тебе уроды всяческие на всю голову стали настолько редко попадаться, что ты на хороших ребят перешёл? Избаловался от хорошей жизни? Можем вернуться в Лимунтад или Сминоквац, а если потерпишь, то и в Нупковмок заедем, прокатимся — невелик крюк. Вот там ты наубиваешься вволю.

Парень дёрнулся и вздохнул, потом открыл глаза и пошевелил руками, несколько раз открыл рот, но ничего не сказал.

— Слава богам! Ты его не убил. Вот сейчас он встанет и расскажет, что произошло и молись, чтобы ваши рассказы совпали.

Парень пощупал руками живот, челюсть, бока, между ног и приподнял голову. Глаза у него всё ещё смотрели в разные стороны, а взгляд был блуждающий. Постепенно оба глаза уставились на Дэанева а рот парня попытался произнести несколько слов. Получилось не с первого раза — сначала речь была немой.

— Твой друг — сумасшедший. Сначала уставился на мою девушку так, что чуть шею не свернул и с лошади не свалился, а когда я сказал, чтобы он не глазел на неё, то ответил, что это не моё дело и он смотрит куда захочет. Я сказал ему, что смотрят люди, а козлы пялятся, а он впялил глаза в зад моей подруги так, что оторвать не может. Он спрыгнул с лошади, а я бросился на него первым. Потом я ничего не помню. Открываю глаза и вижу, что я лежу здесь голым.

— Придурков столько, что некому считать. Вы друг друга стоите. Один открыто раздевает взглядом чужих девок и убивает всё, что видит, а другой бросается в драку неизвестно с кем.

— Я не успел его убить — девушка помешала и ты.

— Да тебя самого убить надо! Мы путешествуем, всех спасаем, всем помогаем, мир изучаем, а ты что устроил? Паренёк хороший, смелый, на тебя немного похож, а ты его раздразнил, а потом чуть не убил. Тебе хоть стыдно?

— Ничего мне не стыдно, нечего было в драку лезть.

— Вот тебе твоя одежда, одевайся и будь впредь осторожнее, видишь, какие по дорогам шатаются. А ты неисправим, это и так ясно. Тебе если кто понравится, то ты пылинки с него сдуваешь, а как не по душе кто пришёлся, так убить готов. Что хочу — то и ворочу.

— А всё, что я до этого сделал, не считается?

— Дело не в том, что и сколько ты сделал. Дело в том, что нельзя творить, что захочется. Парень тебе просто не понравился, а ты нашёл причину и повод для расправы над ним.

— Но повод то был оправданный! Он первый начал.

— Да не в этом дело! Люди должны научится жить в мире, прощать друг другу разные мелочи, не доводить дело до смертоубийства по любому поводу.

В этот день они больше не разговаривали. Хоншед ехал молча уставившись перед собой и думал над чем-то очень своим. Возможно, он думал даже над словами Дэанева.

***

Союз бумаготворцев, в отличие от многих остальных, не ел хлеб зря: до короля уже начали доходить первые сведения об успешности применения выбранного направления действия. Королевский писарь одного из соседних государств сообщил, что при попытке понять полученное письмо после двадцать третьего прочтения у короля случился судорожный припадок и король временно не сможет вести государственные дела, включая переписку.

Немногим позже пришло другое подтверждение, что королева одного из королевств, на которой тамошний король женился исключительно по расчёту, чтобы предотвратить неизбежно проигрышную войну с соседним королевством, в отместку за супружеские измены мужа перечитывает ему одно и то же письмо по нескольку раз в день и король находится на грани помешательства, королевский брак на грани расторжения, а королевство на грани развала.

Некоторые короли просто сообщали в ответ, что понять ничего не могут и просят написать проще. От осознания собственной важности у короля закружилась голова. Написать проще и понятнее… Ишь, чего захотели! Да простая и понятная государственная бумага это всё равно, что потаскуха-девственница! Вот почему всегда всё становится понятным, когда необходимость уже отпала?! Нет чтобы мне раньше этих бумаготворцев привлечь — столько сил бы сберёг.

В ответ на просьбы разъяснить понятнее шли многостраничные пояснения к каждому слову. Агхаб признался, что после поимки нескольких воров с королевской перепиской на руках, приказал читать им эти письма в слух, пока не сознаются, и во многих случаях добился успехов больших, чем пытками.

Итак, первый удар по сознанию противника был нанесён и удар сокрушающий. Дальше оставалось решить вопрос содержания, чтобы хотя бы самому понимать, что от его имени пишут. В любом случае положение власти укрепилось за эти несколько дней больше, чем за несколько столетий, стоило только вывесить на площади какой-то ничтожный указ в изложении новых исполнителей.

Многие попробовав прочитать сразу бросили бесполезное занятие, некоторые напились и вернулись, самые упорные стояли до упаду, но тайна королевского указа оказалась скрыта от широкой общественности. А вы как думали?! Вы думали, что королём быть так же легко, как два раза почесаться? Вот издадите несколько сотен таких указов и считайте, что уже чуть чуть к управлению государством готовы. А теперь каждый поймёт, почему у власти находится король, а не всякий, кому захочется. Ничего, я вас хотеть отучу.

Теперь любой вопрос, который раньше решался за час будет решаться годами. Я надеюсь, что Дэанев к тому времени нагуляется. Я выяснение причастности Хоншеда к заговору превращу в бесконечное расследование с нескончаемой перепиской.

А пока будет идти вся эта волокита я изучу достижения нашего казначейства, что они смогли придумать. И что они придумали? Так, ежемесячный учёт наличных денег каждого пражанина, день месяца проведения учёта выбирается жеребьёвкой, чтобы не было суматохи. И в чём это у них выражается? Ага, в сдаче всей наличности уполномоченному представителю казначейства и получении от него такого же количества взамен изъятого. Ну это понятно — чтобы на месте не проверять. Ещё предлагают ввести ответственность за утаивание наличности, ну это не обсуждается.

А вот тут они пишут, что придумали для опознавания каждой монеты. Так, расстояние между насечками, вмятина на поверхности, разрыв ободка, изъяны узора, личный номер каждого денежного знака, точечная чеканка, ещё что-то и ладно — тут у меня порядок. Придумали всего много, борьба с подделками ведётся, как все думают, про налоги можно даже не читать — и так всё ясно.

Стремиться я буду к тому, чтобы каждый ещё книгу вёл расходов и доходов, как делают купцы и торговцы, а сборщики налогов будут эти книги проверять. Я узнаю, куда у меня в королевстве уходят деньги! Особенно, если творится такой беспорядок. Вообще, мне непонятно, почему я всё это начинаю, а так не было сделано с самого начала? Я что, первый король? Почему мой предшественник так не устроил? Что ему помешало? Ну да сейчас уже не спросишь…

Нахлынули мрачные воспоминания о покойном папе, который оставил ему в наследство королевство в точно таком же состоянии, в каком его принял. Ничего папа не делал — что есть король, что нет. Только неплохо было бы выяснить, кто ещё пробовал делать что-то подобное его начинаниям и чем это для него закончилось.

То, что всякая мелочь будет против, сомнений не вызывало, но вся эта мелочь не имела власти. Гораздо опаснее будут могущественные ордена, которые либо научатся все его законы обходить, либо попытаются эти законы убрать, может быть даже вместе с законодателем. Но этот вопрос он себе уже задавал и повторяться не хотел.

Вообще, было бы неплохо переманить все сильные объединения на свою сторону, тогда вместо могущественных врагов я получу могущественных друзей. Вон, Дэанев умудрился из государственного преступника сделать своего лучшего друга и скачет с ним, где хочет, и больше не опасается, что тот его зарежет. Только вот кого бы выбрать себе в друзья? Что-то давно я не видел Твэдха и Нучаба.

***

На гиблом болоте их встретили враждебно, хорошо ещё, что стрелять не начали. Местный лекарь горланил громче всех.

— А вот опять они приехали и чуму свою с собой привезли! А вам в прошлый раз говорили, чтобы вы держались отсюда подальше со всеми своими болячками! Это всё из-за вас случилось!

— Дерьма в рот набери и горло прополоскай, а то слушать тебя невозможно. Мы здесь тогда заразились, точнее Дэанев тогда заразился. Или ты забыл, как я к тебе с ним приезжал, а ты лечить отказался?

— А тебе сразу тогда сказали, чтобы ты валил отсюда вместе со своим больным другом. Это была не та болезнь, что я подумал!

— Ага, так ты ещё и неграмотный, а теперь на других сваливаешь. Что же ты тогда не сказал, что это не та болезнь?

— А я это понял, когда неделю спустя люди подыхать начали. А раньше такого не было, так что кроме вас эту заразу притащить было некому — вы тогда тут единственные побывали.

— Ага, так я тебе и поверил, что единственные! У вас тут проходной двор самый настоящий: работорговцы через вас проезжали, ворьё всякое тут собиралось, ещё неизвестно кто следом за нами приехал, наёмники здесь побывали, посыльный побывал. Тебе мало?

— Не было тут никакого посыльного и никаких наёмников.

— А остальные, значит, были?

— И остальных не было.

— Ты мне не ври! Сам только что признался, кого не было. А раз этих не было, то остальные были. Будешь дальше врать — спалим тут всё, а вас всех поубиваем вместе с тобой. Ты мне ещё за приятеля ответишь, что ты за лекарь такой, раз болезней не различаешь.

Лекарь заткнулся и исчез, остальные продолжали горланить, но уже не так уверенно, как в самом начале — видно осведомлённость Хоншеда о происходивших здесь событиях подействовала на них подавляюще. Дэанев был удивлён не меньше остальных.

— Шод, а откуда ты узнал, кто тут был и когда?

— А я не знал — я предположил, а эти дурни подтвердили. Если ты в чём-то не уверен, а спрашивать не хочешь, то надо говорить как будто всё знаешь и тебе сами скажут в чём ты неправ, а всё оставшееся можно считать правдой. Всем мои худшие подозрения подтвердились: работорговцы здесь же и наняли тех, кто тебя захватил и кто-то неизвестный уже тогда ехал за нами следом.

— Никогда не думал, что людей так просто обмануть.

Ссора тем временем продолжалась и в неё вовлекались всё новые участники, как будто весь посёлок восстал против них.

— Чего вы сюда приехали? Вы тут совсем не нужны.

— Мы приехали торговать, нам нужна еда и корм для лошадей.

— Это не наши заботы, чего вам нужно.

— А деньги вам тоже не нужны? Или у вас покупать нечего?

— Это наше дело, что у нас есть, а чего у нас нет. Убирайтесь.

— Вы нас пустите или нет? Сколько можно ещё препираться?

— Никуда мы вас не пустим и не приходите больше.

— Ну и пропадайте. Мы поедем в другой посёлок.

В другом посёлке всё повторилось в точности так же, только хуже. Если в предыдущем на них накричали, то в этом просто сказали убираться и больше не приходить безо всяких объяснений. Хоншед рассвирепел и был готов уже не необдуманные и жестокие действия.

— Шод, да успокойся ты, ну не пускают и без них обойдёмся. У нас всё есть, а если кончится, то недалеко съездить и купить в хорошем месте. Чего ты так завёлся?

— Чего я так завёлся? Я тебе скажу, чего я так завёлся. Обо мне теперь всё Гиблое болото знает такое, чего я сам про себя не знаю, а главное — не делал. Чтобы эти от денег отказались это надо им такое рассказать, что даже я не знаю. А главное рассказать так, чтоб поверили. А кто им такое мог рассказать? Это даже меня превзошли!

— А что, тебя здесь все знали, уважали, понимали и верили?

— Не совсем, но, во всяком случае, почти. Да здесь у них что ни день, то новая зараза появляется! И они меня не пустили под предлогом того, что я сюда что-то притащил. Один раз после моего приезда тут целый посёлок передох полностью и ничего — в следующем с меня только денег за вход взяли. С каких это пор на Гиблом болоте человеческая жизнь стала цениться выше денег?

— Ну так это же их собственная жизнь, а не чья-то!

— А я про собственную и говорю. Здесь люди с бережным отношением к жизни не живут: здесь тебя может убить любой укус в любое время, здесь воды попить нельзя без опасения заразиться и умереть, здесь огонь зажечь нельзя без опасения сгореть в пламени вспышки, здесь в яму спуститься нельзя без опасения задохнуться. Здесь смерть скрывается повсюду!

— А мы до сих пор живы и здоровы. Не удивляет?

— Мне тебе всё заново пересказать? Мы тут не живём — мы тут проезжаем. Любая бдительность рано или поздно притупляется.

Следующие два посёлка встретили их не лучше предыдущих. Хоншед терялся в догадках, кто мог так хорошо настроить против него всё Гиблое болото, но к ответу не продвинулся ни на шаг. Становилось ясно, что в дело вступили очень серьёзные люди, по сравнению с которыми они двое — просто заигравшиеся дети. На обдумывание нужно было время и Хоншед поехал прочь от посёлка.

— Нэв, поехали отсюда — не хотят нас пускать и не надо, отсидимся в убежище и поедем дальше, куда придётся.

***

Увидев друг друга на приёме у короля Твэдх и Нучаб одновременно решили, что хорошо это не кончится. По очереди что-то делать два ордена ещё как-то могли, но одновременно и в одном направлении любая деятельность полностью исключалась. Это всё равно, что стражники объединятся с преступниками для совместной ловли заговорщиков. Что же случилось, что их вызвали сразу обоих?

— Ну что, дорогие мои шуты? Я вот уже несколько месяцев выслушиваю ваши россказни о душах, времени, воскрешениях, переселениях, событиях, предсказаниях, ужасах прошлого и настоящего и прочих забавных вещах. А вот теперь я вам буду рассказывать разные любопытные вещи и наводить на вас ужас. Да-да, ужас, причём без помощи Агхаба потому, что даже разговор с Агхабом в пыточной меркнет по сравнению с тем, что я вам расскажу.

Нучаб и Твэдх переглянулись. Видимо предстояло что-то особенно из ряда вон выходящее. Ох, как бы не оказаться у Агхаба…

— Но недавно нашлись в моём королевстве люди, которые заняты делом, причём настоящим делом, а не разговорами о деле. Кто-то исхитрился внушить мне без моего ведома, чтобы я сам себе подложил письмо и забыл о нём. Как вам такое? Да ещё сделал это не один раз, а два. Учитесь, как надо делать дела. Так что теперь против нас играют уже не какие-то там души давно умерших призраков прошлого, а самые настоящие противники, способные заставить вас бегать на четвереньках, есть траву, мычать, лаять и всё, что захотите.

Беспокойство о будущем росло: с такой силой ни орден некромагов, ни Орден Замкнутого Пути ещё ни разу не сталкивались, во всяком случае в настоящем времени. Если окажется, что ещё нет опыта противостояния и в прошлом, то положение очень плохое.

— А дальше будет ещё занятнее: я до сих пор не смог выяснить, какое участие принимает Хоншед в побеге Дэанева. Может быть он нанят заговорщиками для охмурения Дэанева. Может быть он сам не знает, что ему внушили. Может быть он просто действует сам по себе. Я назначил отдельное расследование с привлечением особо искусных умельцев с целью внести ясность. Дальше будет хуже, вы не радуйтесь. Не так давно нами открытый тайный орден оказался, возможно, просто прикрытием, а может быть наоборот нанимателем этих внушающих или как их там ещё. В любом случае мало теперь не покажется никому: ни мне, ни вам обоим.

Становилось совсем плохо. Снова всплыл образ Хоншеда и призрачные тени его возможностей. Король мог не понимать или не верить в излагаемые ими вещи, но его вера на последствия мало влияла.

— После всего вышесказанного у меня есть к вам вопрос: как два самых могущественных ордена, что вы можете противопоставить такой угрозе? Напоминаю, что это не воскресшие души, не происки из других времён и прочее подобное. Это невидимый и неизвестный враг, во всяком случае пока не нападёт. Я не знаю, можно ли его обнаружить и способны ли вы на такое. Насколько я понял, способность к внушению не является сверхспособностью и её обладатель никак себя не проявляет и, следовательно, не выдаёт.

Нучаб и Твэдх слушали молча и не отвечали, тем более, что сказать им было нечего, но худшее было ещё впереди.

— Я не хочу вникать в тонкости ваших наук, но раз способности тут ни при чём, то овладеть нужными навыками можно без особого труда и противостоять им тоже неизвестно как. Вполне возможно, что сопротивляемость внушению тоже не требует особых способностей и своя у каждого. Отсюда следует вывод, что способность сопротивляться внушению либо есть, либо нет и повысить её, скорее всего, нельзя, так же как и наличие особых способностей может не означать наличие сопротивляемости внушению.

Главы орденов стояли молча. Если раньше они чувствовали себя хозяевами положения, то теперь из охотников они превратились в жертвы, причём жертвы неизвестно кого. Твэдх начал первым.

— Ваше величество, мы бы хотели попросить совета, что нам теперь делать при таких обстоятельствах?

— А я думал, что это вы дадите мне совет, что мне делать.

— Мой орден сталкивался с разными явлениями, в том числе и с описанным Вами, но людей, владеющих внушением на таком уровне, не так уж и много. Другое дело, что для некоторых людей не требуется особых умений при высокой внушаемости. Я сам был свидетелем, как один из послушников забыл своё имя во время одного из упражнений просто потому, что ему так сказал наставник.

— Я всегда подозревал, что ты над послушниками издеваешься.

— Нучаб, у Вас ещё будет время высказаться. Не перебивайте того, кто говорит со мной. Не злите меня раньше времени. Так вот, к сожалению, я не знаю, насколько я подвержен внушаемости, но, видимо, достаточно, чтобы опасаться за свой рассудок. Так что круг подозреваемых сильно не сужается.

— Я знаю, что ни на меня, ни, к сожалению, на Нучаба внушение не действует. Я могу задействовать весь орден, чтобы найти того, кто пытался внушать Вам, но точность, увы, далека от желаемой.

— Тогда я предлагаю вам найти в своих орденах невосприимчивых к внушению и предоставить в моё распоряжение. Возле меня всегда должен быть человек, которому нельзя затуманить мозги.

От короля Нучаб и Твэдх уходили почти бегом — представилась возможность угодить королю и возвыситься. Всё упиралось только в наличие нужных людей и от его количества зависела выслуга перед королём. Только бы ещё найти хотя бы одного невосприимчивого…

***

Мёртвая долина ещё не началась, а мертвецы уже появились. Хозяин постоялого двора полушепотом рассказал им, что неподалёку совсем недавно появились несколько трупов в совершенно ужасном состоянии. Наслышанный об их подвигах, кстати, надо будет выяснить от кого, он не стал звать стражу, зная об их приближении, а решил сразу сообщить им. Пока тела не разложились или не исчезли пришлось побыстрее прокатиться в указанном направлении.

Хозяин не наврал — на дереве за ноги вниз головой действительно висели два человеческих тела, а на земле под каждым была лужи крови. Тела висели лицами друг к другу, чтобы, очевидно, каждый мог видеть мучения другого. Такого Хоншеду с Дэаневом ещё видеть не приходилось за всё их путешествие. Тут кто-то вышел на новый уровень изощрённости в жестокости.

Хоншед подъехал вплотную и осмотрел следы истязаний. Видно в этот раз живучесть жертв истязателей подвела и многого добиться им не удалось. В зад каждому был вбит кол, причём на этот раз кол был квадратный, видимо, схватили что под руку попало: доску или полено, и вбивали уже на весу каждому по одному удару по очереди — так с точки зрения обоюдной пытки было бы логично. А может нарочно применили квадратный кол с острыми рёбрами, чтобы больнее было. Это не очень важно, а важно то, что перестарались.

На обоих телах были многочисленные следы ударов плетью: у парня пися была превращена в кровавое месиво, а промежность и грудь девушки были исхлёстаны почти до такого же состояния. Ага, значит колом нужного не смогли добиться. Или кол забили уже потом? Нет, тут надо подумать — это может быть важно. Тело от каждого удара плетью должно дёргаться и кол внутри добавил бы мучений. Значит кол забили сначала, а плетью били по очереди потом. Только остаётся единственный вопрос: а зачем? И кто эти двое?

К счастью лица хоть и распухли, но остались нетронутыми. После небольшого воспоминания Дэанев без труда узнал в убитых Тисава и его подругу. Совсем недавно он не позволил Хоншеду убить их, хотя не только — подругу Хоншед собирался ещё и изнасиловать, а кто-то довершил начатое уже по-своему.

— Ну что, спаситель ты наш, понимаешь, что ты наделал? Это из-за тебя с ними такое случилось. Это твоя жалость обрекла их на такое. Это ты вмешался в то, что должно было случиться, и напортил. Это ты решил вершить добрые дела, не думая о последствиях.

— Угу, а лучше бы ты убил их тогда на дороге. Откуда ты мог знать, что с ними такое сделают?

— А я не знал, я вообще мало что знаю. Я просто не нарушаю естественный ход событий и у меня всё получается. Моё предчувствие заменяет мне все рассуждения. Тебе же в голову не пришло, что если всемирно известный разбойник вдруг отпускает своих жертв, то это неспроста. И какой вывод ты из этого делаешь?

— Что тебя одного оставлять с людьми нельзя.

— Это мы ещё потом поговорим, кого и с кем можно оставлять, а вот на дороге тогда мы были не один, в смысле не вчетвером, а самое меньшее — на одного больше. Кто-то за нами ходит и тогда он за нами шел и всё видел. И разговор у нас по этому вопросу был, и Бех так погиб, а до тебя всё никак не доходит.

— Хорошо, хорошо, убивай всех подряд, убивай кого захочешь!

— Я убиваю не кого захочу, а кого надо. Раз он был уже почти мёртв, значит так и должно быть. Я не ошибаюсь.

— Да, а в тюрьму кто попал? А кто тебя оттуда спасал? Может тебя надо было задом на кол посадить? Тебе же так было предписано.

— Только я сейчас жив, а эти двое нет. Ты в чём-то прав, но я ещё не знаю в чём ты неправ. В тюрьму меня притащили, а этот сам нарвался на меня и я его чуть не убил. Есть тонкая разница между собственным желанием и принуждением. Меня сейчас больше занимает вопрос подозрительной осведомлённости хозяина.

Хозяин ничего вменяемого рассказать больше не смог. До него доходили ужасные слухи об ужасных убийствах и неимоверных истязаниях, но сам он ничего не видел, ничего не слышал, только ему кто-то недавно посоветовал спрятать всё ценное, а то сюда может приехать Хоншед и как бы чего дурного не случилось. Вот неподалёку два тела висят на дереве, а кто и зачем их так уделал — непонятно. Сказал и уехал, пр даже лица своего не показал.

— Хозяин, я — Хоншед и вопросов просто так не задаю. Может быть всё-таки вспомнишь, откуда ты это узнал, пока стража не набежала? Мы в Шиматандиве, а не в Лимунтаде — здесь законы соблюдаются и достаточно строго.

Из бессвязного бормотания удалось выяснить, что никого сам хозяин не видел, а просто через дверь слышал разговор неизвестных о найденных неподалёку трупах. Ещё неизвестные упоминали имя Хоншеда и что он направляется сюда. Всё остальное хозяин домыслил сам, а на мертвецов показал на всякий случай, чтобы стража не обвинила его в сговоре с Хоншедом, а Хоншед не обвинил его в доносе на него страже. Да, глупость и страх вместе творят чудеса.

С постоялого двора Хоншед уезжал в задумчивости, а Дэанев сделал кислую морду лица и размышлял о случившемся. Получается, что некоторые события нельзя изменить, а можно только изменить обстоятельства, при которых они произойдут, причём пока что в худшую сторону. Хотелось бы, чтобы вся их беготня не превратилась в попытку изменить неизменяемое, причём в худшую сторону.

***

Среди прочих писем снова обнаружилось письмо с гладкой печатью без признаков от кого и кому, но, в отличие от предыдущих двух случаев, в этот раз на все вопросы быстро нашлись ответы. Оказывается писари получили это письмо вместе с остальными и не посмели вскрывать, а сразу принесли ему вместе с остальными письмами. Ну что же, это уже хорошее предзнаменование, что письма перестали появляться из ниоткуда. А что написано в письме? Опять ничего?

В отличие от предыдущих подобных посланий на этот раз письмо имело содержание. Это уже что-то новое: кто-то удосужился хоть и тайно, но что-то мне сообщить. Даже больше: письмо было написано обычным языком, без всякой тайнописи. Да, сдают люди, сдают. Вот что значит в дело вступили бумаготворцы! И что мне пишут?

А вот содержание письма его не порадовало совсем, уж лучше бы никакого содержания не было. Неизвестный излагал, что королю надо любой ценой остановить Хоншеда и Дэанева и прервать их путешествие по задворкам королевств. Объяснялось это предложение тем, что существует древнее и почти забытое пророчество, что когда-то найдётся человек, который пройдёт через все гиблые места и сможет изменить ход жизни сразу всего мира.

В какую сторону произойдут изменения пророчество не уточняло, но с учётом того, что любые перемены приводили к ухудшению, можно было опасаться последствий. Также не уточнялось, как один человек сможет изменить целый мир, но тут вопросов не возникало: в своё время Дгашхок в одиночку сумел перевернуть всё с ног на голову, или с головы на ноги, тут уж кому и как посмотреть.

Кое-что начинало проясняться: никакого заговора нет, во всяком случае пока; неизвестный орден борется не со мной, а за сохранение существующего порядка, ну и пусть борется — у него это хорошо получается; вместо совместных бредней Нучаба и Твэдха на самом деле существует пророчество, а пророчества имеют свойство сбываться; кроме неизвестного ордена существует кто-то ещё, кто помогает Хоншеду в его начинании, иначе давно бы уже всё закончилось и Дэанев, возможно, и является олицетворением этого пророчества.

Вот теперь уже есть над чем подумать, а не просто перебирать догадки. Кто из них двоих, Хоншед или Дэанев, исполнит пророчество? Насколько правдиво пророчество? Какой вред и в каком случае и кому будет нанесён? Существует ли пророчество вообще?

Пока не дошло до войны надо отозвать бумаготворцев и написать всем королям благодарность за оказанную услугу в поимке заговорщиков. Всё, с этим делом я покончил. Твэдха с Нучабом ещё раз вызвать, всё отменить и озадачить поиском пророчества. Странно, что ни один из них до сих пор про него не вспомнил. Тоже мне, грамотеи. Странно, что о пророчестве орден мне сообщил не сразу, а всё больше намёками. Ну да им виднее, как лучше. Наверно решили, что намёки на меня не действуют, а поиск тайного ордена ничего, кроме вреда не принесёт. Раз орден хранил своё существование в тайне столько времени, значит пусть так и будет, значит есть для этого важная причина.

А теперь ещё раз и по порядку. Я себе произошедшее с самого начала представляю так. Первое: кто-то прознал о пророчестве и решил его осуществить. Для этого он устроил попадание в королевскую тюрьму Хоншеду и встречу с ним Дэаневу. Достаточно было просто отправить в тюрьму Хоншеда и довести до Дэанева сведения о попадании такой редкости в тюрьму. Остальное уже довершили любопытство Дэанева и мой подход к его воспитанию.

Второе: сразу после побега в дело вступил тайный орден и принялся пугать их всеми доступными средствами, воздействуя то на страх, то на совесть, если верить донесениям подчинённых Шинхара. Ни того, ни другого ни у Хоншеда, ни, то ли к сожалению, то ли к счастью, у Дэанева не оказалось и до сих пор все попытки остановить хотя бы одного из них ни к чему не привели.

Вот тут надо заметить, что столь могущественный орден, несомненно, мог просто изловить их обоих хоть по одному, хоть сразу двоих и доставить ко мне в связанном виде. Ничего, я бы такое обращение с Дэаневом простил ввиду чрезвычайных обстоятельств, тем более, что необязательно было самим засвечиваться. Здесь мы переходим к следующему шагу: почему они этого не сделали?

Третье: они этого не сделали потому, что им кто-то не менее могущественный мешал, причём тот же, кто устроил знакомство Хоншеда с Дэаневом. Теперь надо остановиться и задуматься. Помешать столь могущественному ордену непросто и для этого нужен кто-то не менее, если не более могущественный. Очевидно, что прямого столкновения обе стороны избегают, иначе уже началась бы война. Раньше я думал, что на стороне беглецов выступил орден некромагов, а против них действует Орден Замкнутого Пути, но не по упряжке кони.

Четвёртое: в пророчестве ничего не сказано про двоих, а сказано про одного. Это можно понимать и как один из двух и как прошедший в одиночку. Если речь идёт о втором случае, то можно вообще не беспокоиться потому, что путешествие совершат двое, а вот первый случай вызывает беспокойство тем, что запереть Хоншеда я ещё смогу, но Дэанева уже никак. Спрашивается: что делать?

А делать на самом деле нечего потому, что если я устрою Хоншеду преждевременный конец жизни, то мой сын меня возненавидит и натворит дел. Причём тогда пророчество исполнится в точности. Противоположный случай я даже рассматривать не буду, как заранее неприемлемый. Тогда Хоншед и Дэанев остаются живы оба и живут каждый долго и счастливо. Это уже меньше соответствует пророчеству, что радует, но есть ещё кое что и самое неприятное.

Пятое: из путешествия живым вернётся только один, тогда пророчество в точности сбудется. Если это будет Дэанев, то я допускаю такой исход, но не противоположный. Лучше всего было бы, чтобы Дэанев остановился и вместе с Хоншедом вернулся во дворец, но он этого не сделает. Останавливать его я опасаюсь, чтобы для кого-нибудь из них это плохо не кончилось и пророчество не исполнилось.

Шестое, с которого и надо было начинать: а сколько всего человек побывало во всех гиблых местах? Хоншед уже точно во всех побывал и не раз, а значит пророчество уже должно начать исполняться. А сколько ещё побывало, кроме него? Тогда все эти опасения вообще не имеют оснований. Может пророчество сохранилось не полностью или ему сообщили не всё?

А всё или не всё мне очень скоро должны сообщить. Сейчас я вызову Шинхара, Твэдха, Нучаба и многих других и пускай перероют все хранилища, библиотеки, архивы и все прочие места, где могло сохраниться пророчество. Всё таки хорошо, что теперь мне больше не надо дёргаться и прятаться, а заодно и снова начинать кого-то ловить. Да, пока я больше ничего делать не буду и если кто-то чего-то хочет, то пусть напишет мне о пророчестве все известные ему подробности.

***

Слишком частые посещения Мертвой долины навели на Дэанева подозрения. Уж очень часто за последнее время им приходилось проезжать по одним и тем же местам.

— Шод, а твоё гадание не врёт? Мы только что из Свободной низины выехали и снова туда возвращаемся.

— Гадание не врёт, а просто издевается. Я очень надеюсь, что повторы скоро закончатся и мы проедем по последним оставшимся местам. Тогда я может быть увижу, правду гласит пророчество или нет. Заодно проверим и нашу избранность.

— Какое ещё пророчество? Почему я только сейчас узнаю? Ты зачем от меня скрывал столько времени?

— Ничего и никогда я от тебя не скрывал. Это древнее пророчество из эпохи Дгашхока, которое гласит… Даже не так, незадолго до смерти Дгашхок в последний раз увидел будущее и заявил, что новый король придёт из царства смерти. Кого не тронет смерть — тот будет править миром. Пожертвовавший всем ради ничего обретёт безграничную власть. Увидевший все лица смерти покорит каждое её царство. Смерть не тронет того, кто изменит мир.

— В первый раз слышу и подойдёт кому угодно.

— Не так уж много есть людей, которые прошли через все гиблые места и выжили, особенно через Вымершее королевство.

— Да, сразу видно, что во дворце ты не жил. Да ради того, чтобы всего один день побыть королём многие умереть готовы.

— И каждый из них полез бы во все эти душегубки?

— Ну так пророчеству не одна тысяча лет! Я теперь удивляюсь, почему Мёртвая долина так редко трупами усыпана.

— И каждый из побывавших во всех смертельно опасных местах был королевским сыном, который осмелился подвергнуться всем опасностям, чтобы изменить мир к лучшему?

Дэанев раскрыл рот и уставился на Хоншеда. Да, а вот этого он не предусмотрел, об этом он как раз и не подумал. Самое главное как раз и не заметил. Какой вменяемый сын короля подвергнет свою жизнь опасности, чтобы получить то, что ему и так достанется? Пусть не весь мир, но какая разница? А что не достанется, то можно купить или завоевать ценой уже не своей жизни.

— И ты всё это с самого начала знал и потащил меня за собой? А то, что я подохнуть могу, ты не подумал? Ты нарочно мне ничего не сказал и нёс всякий бред. Чего ты хотел добиться?

Теперь уже Хоншед смотрел на Дэанева круглыми глазами, забыв закрыть рот. Его друг не переставал удивлять его снова и снова.

— Ты что, никогда не слышал о пророчестве?

— С чего я должен слышать о каком-то давно протухшем пророчестве? Ты меня потащил, чтобы пророчество проверить?

— Я тебя потащил за собой, чтобы тебя не убили, а потом ты сам решил ехать со мной. Вспомни, что ты тогда сказал о мире, которым будешь править? Я тебе предлагал ехать домой, а ты отказался.

Дэанев молчал — Хоншед опять поймал его за яйца на собственной глупости. Да, действительно, не так давно ему предлагали вернуться домой, а он сам отказался и решил проехать по всем любопытным местам не взирая на смертельную опасность каждого из них.

— Всё равно: в пророчестве ничего не сказано о сыне короля. Новый король придёт из царства смерти — Нучаб может рассказать, сколько душ могут вернуться из мёртвых. Кого не тронет смерть, тот будет править миром — подойдёт к любому выжившему. Пожертвовавший всем ради ничего обретёт безграничную власть — совершенно туманное. Что понимать под всем и что понимать под ничем? Проигравший всё имущество в карты тоже пожертвовал всем ради ничего. И утопившийся от безответной любви сделал то же самое. Король отрёкся от власти, сумасшедший богач раздал все деньги, искатель сокровищ ушел и погиб, распутник дал обет воздержания, писатель сжег все свои сочинения — тоже всем подходит. Увидевший все лица смерти покорит каждое её царство — дополнение того, что кого не тронет смерть, тот будет править миром. Смерть не тронет того, кто изменит мир — а это дополнение к двум предыдущим высказываниям. Ты уверен, что точно запомнил пророчество?

— Ну я помню, что я прочитал в пророчестве примерно…

— Прочитал в пророчестве примерно… На каком языке ты читал пророчество? Где ты раздобыл запись пророчества?

— Да ходит у нас по королевствам одна книга с запоминающимися высказываниями разных известных людей.

— А может быть с измышлениями нескольких хитроумных писателей? Тебе такое в голову не приходило? Сколько лет назад жил Дгашхок? Десять, двадцать, пятьдесят, сто, двести, пятьсот или тысячу пятьсот? Нет, четыре тысячи с лишним! Да за это время ему могли приписать все пророчества мира! Как можно быть уверенным в том, чего нельзя подтвердить? Я даже историю учить не захотел потому, что это просто пересказ того, что было, а узнать было или не было не у кого, да и соврать может кто угодно. Основания для рассуждений должны быть нерушимые: или то, что видел сам, или то, что можно подтвердить, доказать, повторить или ещё что.

— Отсюда следует вывод: не пойман — не вор.

— Наверно. — немного подумав согласился Дэанев. — Во всяком случае должны быть неопровержимые доказательства.

— Тогда ещё немного и мы получим достоверные доказательства или опровержения пророчества, когда закончим путешествие.

***

Король вернул к жизни давно забытые совещания. На этот раз обсуждали не самый худший вопрос достоверности пророчества, о котором король узнал из письма. Недолгие поиски в хранилище привели к табличке с подлинником пророчества, насколько только можно было судить о времени записи. Затруднение вызывалось тем, что строить хранилища начали на много сотен лет позже смерти Дгашхока.

— Я изучил всё, что вы мне принесли, прочитал и с точки зрения короля у меня появился ряд серьёзных сомнений. В первую очередь у меня возникли сомнения в правильности записи, перевода и прочих действий над этим высказыванием. Язык, на котором тогда говорили, довольно скоро вымер и я хорошо знаю превратности перевода, можете мне поверить, как ведущему переписку с другими странами.

— Косноязычность перевода часто приводила к серьёзным недоразумениям. — подтвердил королевский писарь.

— Дальше сомнения становятся ещё серьёзнее. Пророчество это хоть и более сильная, но разновидность предсказаний. Вам это ни о чём не говорит, господин Твэдх? Я даже не буду останавливаться на достоверности любых предсказаний и тем более не основанных на достоверных основаниях. Я готов поверить в предсказания погоды по солнцу и облакам, изменения цен на основании разбора счетов, войн и переворотов на основании переписки, заговоров на основании подслушанных разговоров, но я не верю в предсказания на основании увиденного будущего или разговора с воскрешенными душами, последнее особенно касается Вас, господин Нучаб.

— Прошу прощения, Ваше величество, но вера или неверие в некоторых случаях не влияют на достоверность. Просто вероятность ошибки в некоторых случаях бывает слишком велика.

— Правильно, Нучаб, правильно мыслите, в нужном направлении. Теперь я изучил это пророчество и пришел к выводу, что подходит оно если не к кому угодно, то очень ко многим, я подчёркиваю — ко многим, а не к кому-то единственному. Если бы в пророчестве говорилось, что в каком-то году или сколько-то лет спустя появится такой-то и с таким-то именем, впрочем, и без имени хорошо, который совершит такое и такое, а потом ещё и вот такое, то было бы на что опираться. А здесь никаких точных предсказаний нет.

Собравшиеся молчали и перечитывали пророчество. Тумана действительно было достаточно для толкования как попало. К тому же иногда пророчество или предсказание может быть слишком расплывчато: мало предсказать, что пойдёт дождь — надо предсказать когда, причём с точностью до одного дня. Понятно, что в году хотя бы один дождь да пройдёт, а вот если предсказать, что не пройдёт ни одного за месяц, то надо чтобы ни одного и не прошло. Король продолжал.

— Откуда известно, что пророчество принадлежит Дгашхоку? И даже если оно ему действительно принадлежит, то насколько были справедливы другие его пророчества?

— Мы нашли только одно пророчество и сохранилось оно только благодаря зловещей личности Дгашхока. Считается, что необычные люди могут иногда предсказывать события в будущем.

— Твэдх, Вы же понимаете, что тогда можно было попросить первого же городского сумасшедшего предсказать что-нибудь и через пару тысяч лет объявить его известным безумным предсказателем. Если бы в нашем распоряжении было ещё хотя бы одно пророчество Дгашхока, причём сбывшееся, то мы могли бы опираться хотя бы на это. Теперь у меня к вам вопрос: почему при такой туманности пророчества на него обратил внимание столь серьёзный орден и предпринял настолько серьёзные действия для его предотвращения?

Ответов ни у кого не было и король продолжил.

— Не торопитесь — у вас будет время подумать. Есть ещё один важный вопрос, который важнее самого пророчества: насколько возможно предотвратить пророчество или предсказание? Можно ли считать предсказанием то, что можно предотвратить? И есть ли смысл пытаться предотвратить то, что предсказано?

— Вопрос более чем обоснован и вполне понятен. — наступила очередь Твэдха. — Я думаю, что следует разделить предсказания на два вида: одни предсказывают просто, а другие ставят условия. С последними всё решается просто: чтобы предсказание не сбылось надо не допустить выполнения условия. А вот с безусловными предсказаниями никакого решения добиться не удалось. Если предсказание не сбылось, то оно ложное, а если предсказание безусловно истинное, то оно сбудется независимо от попыток что-то сделать.

— То есть все наши действия либо докажут, что пророчество ложное, либо ничего не изменят? Выбор непростой.

— Даже больше: наши действия могут стать причиной исполнения пророчества. В этом то и заключается сила предсказаний, что неизвестно, что на них и как повлияет. По такому случаю даже сочинили детскую сказку, что человек встречает на улице смерть, которая на него злобно смотрит. Человек бежит в другой город и встречает там смерть, а на вопрос почему она на него так злобно смотрела, она ему отвечает, что умереть он должен здесь, а когда она его встретила был ещё там и была этим очень недовольна.

— Очень поучительная сказка. Самое худшее это бессилие здравого смысла перед поставленной перед нами задачей. Любые наши действия могут как подтвердить, так и опровергнуть пророчество, в котором и без этого достаточно неясности. Тогда я своей королевской властью приму решение не предпринимать ничего, пока мы не получим разъяснения от наших тайных благодетелей. Писарь запишет все рассуждения господина Твэдха и передаст Шинхару, который найдёт способ доставить письмо неизвестному отправителю.

***

В Свободной низине царили спокойствие и порядок. Такое ощущение, что ничего из недавно происходившего просто не было. Вот так не окажешься в нужное время в нужном месте и упустишь очередную тайну. Любопытно, а много ли тайн мы пропустили?

— Шод, а как ты думаешь, может быть такое, что от нас требуются не исследования и подвиги, а просто оказаться в нужное время в нужном месте? Вот не побывали бы мы здесь недавно и никогда бы и не узнали, что тут бывает иногда.

Хоншед ничего не ответил, но глубоко задумался. Если бы у него было нужное образование, как у Твэдха или Нучаба, если бы в его распоряжении были источники из королевского хранилища и ещё очень много если, то при наличии некоторых способностей он, может быть, смог бы решить поставленную перед ним Дэаневом задачу. Только ничего этого у него нет, а задача есть.

— Я не знаю, но если ты прав, то суть пророчества меняется в корне. Получается, что в пророчестве говорится не о том, кто его исполнит и после чего, а просто рассказывается о том, как он будет выглядеть. Тогда исполнитель пророчества просто должен оказаться в нужном месте в нужное время и больше ничего не надо.

— И в чём тогда смысл такого пророчества?

— Наверно в том, что пророчество должно сбыться при соблюдении некоторых условий, в отличие от предсказания, которое условий не требует. Я это так понимаю.

— Неправильно ты понимаешь. Пророчество предсказывает будущее тому, кто сможет совершить какой-то подвиг. Тогда всё складывается и речь, может быть, идёт о нас.

Несмотря на мир, спокойствие, тишину и порядок встречали их совсем не дружелюбно, а скорее терпимо. Хорошо ещё, что местные порядки не позволяли дать волю желаниям.

— Вы мне очень напоминаете блох или мышей, которые чумой не болеют, но чуму разносят. — вместо приветствия высказался хозяин постоялого двора и продолжил. — Вы решили, что раз вы не подохли от заразы Вымершего королевства, Гиблого болота и Мёртвой долины, то надо познакомить каждого встречного и поперечного с вашим достижением и приобщить к вашему подвигу? А нам и без вашего чуда неплохо живётся и ещё долго будет житься.

— Угу, значит я потащил Дэанева совершать подвиги, а теперь решил, что мало мне одного и надо приобщить всех? Дай ка я угадаю: не так давно, то ли чуть раньше, то ли чуть позже, когда все тут сходили с ума, кто-то пришел и поделился занятными опасениями насчёт нас, особенно нашей опасности для простых смертных. Дескать шляются по разным нездоровым местам и заразу распространяют.

— Ты очень точно подметил, особенно два понятия: нездоровым и распространяют. Я думаю, мы друг друга поняли?

— Я думаю, что ты немного не понял. Сколько ты заплатил тому, кто тебе это рассказал? Деньгами или чем-то ещё.

— Я ничего ему не платил и он сам мне всё сказал, даже про деньги не упомянул. Есть ещё в мире порядочные люди!

— А этот порядочный человек не забыл упомянуть, что он возле нас делал всю дорогу и откуда он про нас всё знает? А он не рассказал, где он был незадолго до вас? А он не поведал, что он тут делает? С чего его вдруг понесло в самые забытые места?

Хозяин молчал и пытался думать. Осведомлённость Хоншеда поставила его в тупик. Не то, чтобы он не знал ответы на все вопросы, но подозрение вызывало их количество.

— Он был тут проездом. — уверенность хозяина исчезла. — Я не допрашиваю гостей — у меня такое не принято. Просто мимоходом он рассказал о вас двоих и что вы носитесь, где не надо, и разносите заразу везде, где бываете. Как будто нарочно это делаете.

— Да, очень содержательный рассказ. Только вот есть небольшие несоответствия. Расчёт был на самых простачков, которые не знают и верят. Ты когда-нибудь пробовал заразить город чумой? Я вижу, что не пробовал. Для этого надо или самому заразиться и потом подохнуть, или принести крысу или мышь, или блох собрать, или продукты заразить и продать. Когда чего-то не знаешь, то именно в этом тебя и обманут! Чего человек не понимает — тому просто верит.

— Ну а если человек знает, что говорит, почему бы тогда не поверить? Нельзя же знать всё — кому-то просто верить приходится.

— Вот именно, что приходится, и верить надо, только когда приходится. А ещё лучше найти ещё несколько незнакомых людей и спросить ещё и у них, чтобы убедиться, что тебе не наврали.

Хозяин пристыженно умолк и вопросов больше не задавал. Когда постоялый двор остался позади, с вопросами полез уже Дэанев.

— Как ты догадался, что у них кто-то побывал, я понял. Я не понял, зачем нас пытаются выгнать только из разных помоек. Мы же проезжали через Шиматандив и Палвемихас и никто даже слова не сказал, как будто ничего о нас не слышал.

— Значит кто-то взялся нам помешать полностью пройти весь намеченный путь. Мы могли бы и не заезжать в некоторые места, но тогда путешествие будет неполным и пророчество не сбудется. Кто-то свято верит в пророчество и пытается нам помешать.

— И поэтому ничего не сказал людям в королевствах, а сразу направился в нехорошие места?

— Исключительно верно, только он забыл один недавний наш урок, что изменить будущее можно только к худшему.

***

Сообщение от неизвестного благодетеля запаздывало. Вполне возможно, что его не будет вообще. Один раз нас предупредили и хватит, а теперь что хотите, то и делайте. Хоть бы ещё Дэанев не натворил дел или с ним чего-нибудь не сотворили, а сотворить могут.

События последних дней внесли в происходящее некоторую ясность, но и добавили настоящей опасности. Кто и на что может решиться, чтобы предотвратить возможную угрозу? Я с заговорщиками расправляюсь не задумываясь. Теперь надо заменить заговорщиков на этих двоих и получим точную обстановку. Если бы в моём королевстве появились двое заговорщиков и представляли бы собой предполагаемую угрозу, то вопрос решился бы мгновенно. Не нравится мне вся эта пляска вокруг пророчества.

Как мне недавно удалось догадаться, напрямую тронуть Дэанева никто не посмеет, но есть ещё и обходные пути: Шинхар донёс, что на Гиблом болоте прошел какой-то шорох в связи с приездом двух человек соответствующего описания. Раз не осмеливаются сделать что-то сами, значит надо поручить другим. Надо ещё выяснить, что ещё происходит в каждой помойке. До меня пока не доходили сведения о враждебности в королевствах, но вне королевств кто-то всех настраивает против Дэанева и Хоншеда, что противоестественно.

Вот плохо, когда медленно соображаешь. Ведь для того, чтобы Дэанев с приятелем перестали лазить, где не надо, достаточно просто распустить слух, что я таким образом веду разведку перед войной! И столь могущественный орден с такой пустяковой задачей безусловно справился бы. И тогда этих двоих схватили бы на первой же границе и вернули прямо мне в руки. Но что-то помешало…

А ведь я сразу же распорядился обратиться ко всем королевствам за помощью в поимке Дэанева и Хоншеда, только бесполезно. Хорошо, тогда они лучше скрывались и личной заинтересованности в их поимке ни у одного короля не было. Но это можно было исправить! Что же тогда остановило моих неизвестных благодетелей?

Ну точно не опасение развязать войну! После поимки я быстро бы разобрался со всеми делами. Как будто у меня никогда не было угрожающего войной стечения обстоятельств! Раз в два года точно, а если год неудачный, то и два раза в год.

Может быть они опасались за Дэанева? А что изменилось сейчас? Чем действия властей королевства могут быть опаснее действий никому не подчиняющихся сборищ? Если бы им перекрыли путь в королевствах, то перемещаться между укрытиями, или как их там называли, они смогли бы только по воздуху или ещё каким-нибудь чудесным образом, а таких чудес не бывает. А так для них закроются только некоторые из мест, которые включены в условие пророчества.

Безусловно, что предотвратить пророчество тогда удастся, но способ выбран какой-то сложноватый. А такой сложный способ может быть обусловлен только тем, что на королевства у них сил не хватит. А сил не хватит не потому, что их нет, а потому, что есть кому им противостоять. Королевство оно, знаете ли, тяжелое и быстро не шевелится. Пока кто-то что-то начнёт делать, ваши противники уже успеют ответить и ничего вы не добьётесь. А вот мелкие помойки вам как раз по силам: быстро надавили перед самым приходом и смотались. Когда противник вступит в игру будет уже поздно.

И письма мне вы пишете по той же самой причине — не можете вы справиться со всеми королевствами, надеетесь, что я за вас всё сделаю. Понял я ваши рассуждения: вы объединяетесь со мной и получаете превосходство, я объединяюсь с вашим противником и вы получаете поражение, я остаюсь в стороне и вы получаете ничью, а ничья вас не устраивает. Знать бы ещё, кто ваш противник…

Вообще, у меня складывается впечатление, что идёт скрытая игра между королевствами. Во всяком случае так это выглядит. Проще всего было бы убить двух человек и замести следы. Видимо не получается — может перейти в открытое столкновение. Можно было бы нанять столько наёмников, сколько надо и решить вопрос, а потом избавиться от них, но это слишком открытый путь.

Только вместо королевств у меня неизвестно кто, ну да ладно — буду считать, что имею дело с королевствами. Что у нас идёт дальше в межгосударственных отношениях? Прямое нападение исключили, привлечение наёмников исключили, остались: взаимная клевета, взаимное запугивание, всевозможные подкупы, перетягивание на свою сторону общих союзников и привлечение новых.

Из меня они сделать союзника уже пытались и я думаю, что не только из меня. На свою сторону два самых могущественных ордена перетягивали. Шинхар мне доложил о нескольких случаях обнаружения убитых с особой жестокостью вдоль пути их следования, а это значит, что запугивание не помогло. Клеветой занялись только сейчас, хотя и непонятно, почему так долго ждали. Остаются только подкуп и всё остальное, о чём я не вспомнил.

Я на их месте попробовал бы подкупить всех подряд. Только бы ещё понять цель подкупа: враждебно настроить, наврать в нужном направлении, направить в… Забыл я про этот способ: наврать обоим, что для достижения их цели надо сделать не то, что они задумали, а нечто совершенно иное. Протухшее пророчество появилось как нельзя вовремя — надо будет подбросить нужное толкование. Вопрос только в том, кто успеет подбросить его первым.

***

— Опять Мёртвая долина? Да сколько можно сюда таскаться?

— Раз выпала — значит едем. Заодно я хочу удостовериться, что нас не начнут прогонять и отсюда. Или ты хотел всю дорогу провести в Лимунтаде и Сминокваце?

— Здесь никто не живёт и выгонять нас некому.

— Для нас могут сделать исключение. Ты, как человек с государственным мышлением, может быть догадаешься, с чего вдруг на нас обрушилась эта новая напасть? Соображения есть?

— Странно, что эта напасть на нас обрушилась только сейчас. Всё, с чем мы недавно столкнулись, должно было начаться, как только мы сбежали. Это ещё в королевствах мы слишком свободно себя чувствуем. На месте папы я бы распустил слухи о скрывающихся под видом беглого принца и его приятеля лазутчиках и нас бы схватили, как только бы мы пересекли границы моего королевства.

— А что же ты сразу молчал о возможности такой подлости?

— Я тогда об этом не подумал. Я думал, что вернусь домой через несколько дней, в крайнем случае — недель.

— Я думаю, что твой папа тоже так подумал и решил не торопиться. Вообще, большинство людей меня удивляют своим способом принятия решений. Если порезался или поцарапался, то ничего не надо делать. Если начало краснеть и болеть, то надо перевязать. Если загноилось, то надо мазать и прижигать. А если почернело, то надо отрезать вместе с конечностью. А сразу прижечь или намазать нельзя было? Или надо было подождать, пока гноиться начнёт?

— Если следовать твоим рассуждениям, то надо сразу отрезать, чтобы уж наверняка. Я не знаю, что такое зараза, из чего она состоит и как она передаётся, но не все же заражаются и не у всех всё гноиться начинает. На Гиблом болоте нам почти ничего не сделалось, а я сам выздоровел. Вымершее королевство на нас не подействовало, а Мёртвую долину мы уже столько раз проехали и ничего. Значит не на всех одинаково действует и заранее неизвестно, чем всё закончится. Не прошло само — незначительные меры, стало хуже — обычные средства, стало плохо — сильные средства, а если ничего не помогло, то уже тогда применяют крайние меры.

— Из твоих рассуждений следует вывод: сначала думали, что само всё пройдёт, потом решили, что надо помочь, а теперь дошло дело уже до крайних мер. Но правила обычно не всеохватывающие — из них бывают исключения. Я тоже никогда ни одну рану ничем не мазал и никогда ничего серьёзного не было. Я считаю, что против заразы можно научиться бороться и на тех, кто её поборол, она больше не действует. Но я никогда не медлил с тем, чтобы пустить в ход оружие сразу, а не ждал, пока до него дойдёт очередь, иначе меня бы уже давно убили. Бывает правильным и раннее применение крайних мер.

— То есть за мелкую кражу нужно сразу вешать или голову отрубать, а не ждать, пока дело дойдёт до убийства?

— На первый раз прощается, на второй предупреждается, а на третий наказывается и предельно жестоко. Вот такой подход должен быть к воспитанию кого угодно. Не понимает человек, чего делать нельзя — на первый раз простили. Если делает во второй раз, то уже умышленно, а в третий уже считает, что ничего за это не будет.

— А сколько раз тебе было сказано, что нельзя и сколько раз ты не послушал? Кого я из тюрьмы вытаскивал?

— Я знал, на что шел и что мне за это будет, а у нас речь шла о тех, кто не думает, что будут последствия.

— У нас речь шла о том, почему за нас только сейчас так крепко взялись, что скоро никуда не сунешься.

— А я тебе объяснил, почему только сейчас взялись.

— А раз ты так хорошо всё объяснил, то придумай тогда, как с этой клеветой бороться потому, что скоро дело дойдёт до подтверждения и нас будут встречать оружием.

— Каким оружием? Какое подтверждение? Откуда у клеветы может быть подтверждение, раз это клевета? — удивился Шод.

— Сразу видно, что ты во дворце не жил. Вот захочу я кого-то в заговоре обвинить, а доказательств у меня нет. Тогда я нанимаю кого-то, чтобы он написал ему письмо, а в письме сделаю особые пометки, чтобы непосвящённый не заметил. Потом доношу королю и получателя письма хватают, а письмо разгадывают и находят подтверждения заговора. Это пример грубый, но наглядный.

— Заняться вам во дворце больше нечем. А подтверждением тогда должна быть вспышка какой-нибудь заразы из других мест, причём сразу после нашего приезда. На Гиблом болоте мы могли притащить заразу в посёлок сами, а всё из-за этого их недоделанного лекаря, но это была местная зараза. Раз нас хотят обвинить в переносе заразы с помойки на помойку, то должны будут притащить что-тот новое, иначе вся клевета раскроется.

— Делами дворцовыми займёмся по возвращении, а сейчас подумай, как не допустить новой чумы. Эти люди ни перед чем не остановятся и превратят все твои любимые места в кладбища. Как ты потом будешь там появляться? Я уже не говорю о том, что тебя после этого будут считать не воплощением Дгашхока, как освободителя, а воплощением его, как разрушителя. Вот тебе и пророчество — мир превратится в кладбище, а смерть будет править миром.

Положение складывалось дрянное — в словах Дэанева было больше смысла, чем хотелось бы. Им недвусмысленно намекали на возвращение под угрозой получить такую дурную славу, что лучше было бы до неё не дожить. Теперь убийством угрожали уже не одному их возможному знакомому, а тысячам.

***

Для изобретения нужного искажения пророчества король снова устроил совещание, благо теперь дело предстояло всем хорошо знакомое и серьёзных затруднений не вызывающее. Надо было просто согласовать все действия между всеми участниками.

— Я уже раньше говорил и сейчас повторю, что смысл часто зависит от перевода и толкования. Вот мы пророчество нашли, неправильно истолковали, а потом долго ужасались и никто не удосужился подумать, что на самом деле всё совсем не так, как написано, а совершенно по другому, если правильно истолковать. Нучаб, отвлекитесь от раздумий о безделье, сейчас речь пойдёт о вашей области.

Нучаб дёрнулся и вспомнил все свои провалы за последнее время.

— Как нарочно для Вас в пророчестве говорится, что новый король придёт из царства смерти. Как глава ордена некромагов истолкуйте мне это высказывание.

— Не вполне определённое высказывание, но первое, что приходит на ум, это воскрешение души короля из царства мёртвых. Точнее, что в новом короле воскреснет душа умершего когда-то короля.

— Это первое, что приходит на ум, и последнее. И нечего дальше толковать и выворачивать наизнанку, переворачивая с ног на голову. А сколько раз у нас такое уже случалось?

— Ваше величество задаёт очень сложные вопросы. Во многих людях воскресают души их предков и короли не исключение. Душа Вашего отца или деда могла вполне воплотиться в Вас. А если поискать в летописях, то можно найти и гораздо дальше.

— А отсюда следует единственно верный вывод: в новом короле воскреснет душа его предка, что было очень много раз и ничего ужасного и страшного не было. А для тех, кто любит искажать смысл я поясню: по любому вопросу всегда есть два мнения; одно — мнение короля, а другое — вредное. С вредителями у нас есть кому бороться?

Шинхар зашевелился и пообещал напомнить Агхабу.

— Дальше излагается, что кого не тронет смерть — тот будет править миром. Тоже мне пророчество! Вы когда-нибудь видели, чтобы миром правил мёртвый? И я не видел, и никто никогда не увидит, а Нучаб подтвердит, что мёртвые не воскресают. Посягнувший на мировое господство наживёт себе столько врагов, что избежит смерти только чудом. И это никакое не пророчество, а предупреждение от необдуманных действий. А понимать это надо как то, что посягнувший на мировое господство, будет править миром только если избежит смерти от покушений со стороны нажитых врагов, а поэтому нечего посягать. Пророк гонялся за краткостью, чтобы его лучше запомнили.

Писарь записал новое толкование и король продолжил.

— Пророчество утверждает, что пожертвовавший всем ради ничего обретёт безграничную власть. А разве никто не знает, что иногда ради выигрыша надо идти на жертвы? И чем больше должен быть выигрыш, тем на большие жертвы приходится идти. Господин Твэдх, или я ошибаюсь? Это ближе к Вашей области.

— Нет, нет, всё правильно: чтобы сильнее изменить будущее надо сильнее воздействовать на настоящее, как правило.

— А исключениями мы заниматься не будем. Теперь мы должны вспомнить, что такое жертва. А жертва это именно безвозмездная утрата, а не обмен. Жертвуем в одном месте — приобретаем в другом. Безграничная власть это очень большая ценность и чтобы приобрести её надо пожертвовать очень многим, если не всем. А когда приносишь жертву не всегда сразу ясно ради чего ты её приносишь и получается, что жертвуешь ради ничего. Заявление поучительное, но не более. А окончательно запишите, что ради большой выгоды или большой власти приходится идти на большие жертвы.

Полученное толкование надо было немного доработать, но это уже можно было поручить другим. Оставалось немного.

— Говорится, что увидевший все лица смерти покорит каждое её царство. К смерти может привести опасность, а особенно страх перед опасностью. О царстве смерти здесь говорится в иносказательном смысле. Правильно, господин Нучаб? Так же как и о лице смерти. Тот, кто не испугается опасности один раз, не испугается и далее. Достаточно преодолеть и покорить свой страх и опасность больше не будет столь опасной потому, что она как бы покорится. И так надо поступить с каждым видом опасности. Это просто переиначенное высказывание, что кто смел — тот и побеждает. Залим может подтвердить.

Залима среди собравшихся не было, но всё было и так ясно.

— И напоследок говорится, что смерть не тронет того, кто изменит мир. Кто у нас тут занимается судьбами? Это же прямо для вас написано! Кто находит в себе силы бороться с судьбой — того даже смерть не трогает. А уж если сил столько, что даже хватит мир изменить, то к таком человеку и смерть не подступится. Хочешь долго жить — будь сильным. Просто пособие по воспитанию духа. Кстати, это и к силе духа относится. Сильный духом побеждает даже смерть. Я думаю, что если мы перечитаем все высказывания насчёт силы духа и не только, то найдём ещё немало. Вот видите, как всё становится просто и понятно, если всё толковать правильно, а не превращать каждое услышанное слово в другое, а потом догадываться, что бы это значило. Сейчас мы всё изученное перечитаем, перепишем и распространим, чтобы по моему королевству не ходили безумные толкования безумных пророчеств неизвестно кого, да и по соседним королевствам тоже.

Ну что, быстро я всё перевернул в свою пользу? Теперь ещё немного терпения и все успокоятся. Нет опасного пророчества — нет необдуманных действий. Собрание я провёл и пусть они сами всё довершат. Пока я король никакие пророчества сбываться не будут!

***

В убежище на Чёрных холмах они обнаружили Шатева. Это было вполне объяснимо, за исключением причины, по которой он там оказался. Ещё более удивительной могла бы стать только причина, по которой Шатев остался жив, когда Хоншед решил, что обнаружил в убежище засаду. Хорошо, что Хоншед всегда закрывал один глаз перед тем, как войти в тёмное помещение, и открывал его уже внутри, чтобы хоть что-то видеть, а Шатев просто сидел и не сделал ни одной глупости вроде попытки спрятаться.

— Я думаю, что спрашивать, что ты здесь делаешь, излишне, поэтому спрошу, что тебя привело в моё убежище?

— Почти то же самое, что случилось, когда вы меня нашли. Если бы я не поспешил, то меня бы просто убили. Хорошо, что я запомнил, где мы были, и нашел твоё убежище. Прости, что я в нём жил без твоего разрешения, но я старался не показываться больше нигде, чтобы меня никто не нашел, а вместе со мной и твоё убежище.

— Твоё пребывание в моём убежище я переживу, тем более, что ты умудрился здесь прибраться, чего сроду не было. Меня больше беспокоит, почему вдруг на тебя снова все ополчились?

— Они сказали, что я принёс вместе с собой неизвестную заразу и несколько человек уже заразились, а один даже умер. Я сказал, что никакой заразы не приносил, а мне сказали, что любой из Свободной низины несёт на себе заразу.

Хоншед и Дэанев переглянулись. Шутки кончились, раз везде взялись за всех. Шатева прижали не где-нибудь, а в королевстве, значит слухи распускают уже за границами помоек. Ещё немного и на них начнут охотиться, как на разносчиков чумы.

Нет, погодите, тут помедленнее. Через все заразные места ходят все, кому не лень, и ничего никто пока не говорил. Все всё прекрасно знают и молчат. Ну да, все знают, как выглядит голый человек, но попробуй только появиться где-нибудь голым. Всю жизнь зараза расползалась из всех мест, но стоило только кому-то обратить на это внимание и все ударились в бдительность. Прямо, как дома у Нэва.

Дальше — хуже. Раз к Вешу прицепились, что он притащил с собой заразу, значит кто-то шел за ними следом. Об этом можно было догадываться, но теперь появилось неопровержимое доказательство. Всё, над убежищами теперь можно развесить знамёна и проложить к дверям тропинки. Получается, что за всё время путешествия нас сопровождали не оставляя ни на миг.

Надо спросить у Нэва, сколько надо раскачивать королевство, чтобы довести дело до волнений. Я думаю, что даже умеючи времени уйдёт много, а за это время в дело вступят наши защитники, которые нам всю дорогу помогают. Да, прямо шествие лазутчиков получается: впереди мы двое на виду, а следом за нами десятки тайно. Нет, королевства нашим врагам не по силам, а вот маленькое поселение раскачать вполне могут, чего, впрочем, вполне достаточно.

— Боюсь, что тебе придётся или жить в этом убежище, пока тебя не вытащат из него те, кто следит за нами, или ехать достаточно далеко и, вполне возможно, в место подобное Дикому высокогорью или Свободной низине. Когда мы закончим путешествие, то Нэв заберёт тебя ко двору. На самом деле ты остался не один, но мы не были в этом уверены, и наши враги или противники, называй как хочешь, наврали про тебя местным, а возможно и заразу выпустили.

— Замечательно, об остальном я могу додуматься сам. Теперь мне всё становится ясно. Кто же вас так ненавидит?

— Сами хотели бы знать, но мы двигаемся дальше, а тебе предстоит решать уже самому потому, что помощи от нас тебе будет мало, хоть я и принц. Хорошо ещё, если вреда не будет.

Когда они покидали убежище, Хоншед совсем упал духом и не очень-то и верил в успех продолжения пути. Дэанев пытался хоть как-то поднять другу настроение, но у него не очень получалось.

— Ну чего ты так весь расстроился? Было и хуже и то мы не унывали. Нам же не только вредят, а кто-то ещё и помогает.

— Ты видел хоть одного подвешенного на крюк подонка? Не помнишь? И я не помню! А ты не задумывался, почему мы не видели ни одного подвешенного на крюк подонка? А потому, что их не было! Некит, Вираним, Бышех, Шатев и ладно, пусть уже будет, Тисав были жестоко убиты и выставлены напоказ нам. Убивают не абы кого, а тех, кто нам может понравиться, а не тех, кого мы возненавидим. И сейчас нам дают понять, что уморят всех, включая тех, с кем ты ещё не познакомился. Ты хотел найти друзей? Больше некого будет искать.

— Неужели они смогут уничтожить всех таких, как ты?

— Нет, не всех — на это сил не хватит, а вот после того, что о тебе узнают, можешь считать, что всех потому, что с тобой никто не захочет даже говорить. Ты станешь врагом для тех, с кем хотел бы подружиться. Думаешь, наши враги этого не просчитали?

— Мы дружим с умными ребятами, а не с придурками, которые верят всякому бреду. Неужели ты думаешь, что наши друзья не догадаются, что на нас просто наговаривают? Я скажу даже лучше: такие, как наши друзья. Не всех легко обмануть.

— Ты не понимаешь! Ты о заложниках слышал? Вот схватят меня и начнут тебе угрожать, что или ты возвращаешься домой, или они меня на кол посадят. Что ты сделаешь?

— Вернусь домой потому, что я себе не прощу, если…

— Можешь не продолжать. А как о тебе подумают наши друзья, если ты этого не сделаешь? Смерть дорогих людей нелегко простить, тем более совершенно напрасную. А мы, получается, жертвуем жизнями людей ради неизвестно чего, нашей прихоти, ничего в общем.

— Напоминает что-то из пророчества.

— Мне уже много чего напоминает многое из пророчества. Для тебя твои друзья вообще что-то значат?

— Теперь мои друзья значат для меня всё, но я не предам их, позволив кому-то давить на меня через даже одного из них. И если понадобится я пожертвую всем, даже всеми друзьями, чтобы такое больше не повторилось, иначе я подвергну опасности ещё больше людей, которыми дорожу или буду, или мог бы дорожить.

— Ладно, поехали, а то пророчество начинает исполняться.

***

Нехорошие новости пришли от Шинхара: недалеко от Чёрных холмов произошли нападки на одного из приятелей Дэанева и Хоншеда. Нападки оказались настолько сильными, что неизвестный вынужден был уехать в неизвестном направлении.

Иногда подчинённых Шинхара хотелось просто убить. В неизвестном направлении. Да кому угодно ясно, что сбежал обратно на Чёрные холмы отсиживаться в убежище! И если прочитать другой донос, то это тот же самый, кого они спасли и подобрали недалеко от Свободной низины. Не побоялись прокатиться по Сминоквацу и Лимунтаду.

Вот здесь у меня уже подоспели подробности о причинах враждебности на Гиблом болоте и в Свободной низине. Ну туда же можно приписать и случай возле Чёрных холмов. Все обвинения сводятся к одному: неизвестные, хотя это неправда — все их знают, разносят заразу по пути своего следования. Если первые два случая произошли далеко, то последний произошел в пределах королевства и требует незамедлительного вмешательства. Где Шинхар и Агхаб?

— Прочитайте и объясните, что всё это значит?

— Это донесения от моих подчинённых, но Агхаб ещё не знает.

— Я вижу, что это такое. Я спрашиваю, почему в моём королевстве неизвестно кто ходит и непонятно что за слухи распространяет?

Агхаб посмотрел сначала на короля, а потом на Шинхара, тот молчал и настороженно оглядывался по сторонам. Всё, что только что сказал король, выглядело, как подстрекательство к беспорядкам и смуте.

— Прежде, чем я буду что-то решать, я спрошу у вас, понимаете ли вы, что произошло? У меня складывается такое впечатление, что вы настолько увлеклись слежкой и наблюдением за моим сыном и его приятелем, что просто забыли о других своих обязанностях.

— Личность говорившего уже устанавливается, а ловить кого-либо мои подчинённые просто не могут и я уже не раз это говорил.

— Да, Шинхар может выследить кого угодно и мои люди его немедленно схватят, но я не могу приставить стражников ко всем жителям и, тем более, гостям королевства.

— А Вам, Агхаб, не приходило в голову, что стражники должны быть не возле каждого, а там, где может что-то случиться?

— Но, Ваше величество, что угодно может случиться где угодно!

— Разве? А почему бы тогда не расставить стражников по всему королевству на одинаковом расстоянии друг от друга? Знаете, что-то похожее на огород, только вместо растений будут стражники. И тогда в королевстве не останется неохраняемых мест. А что смешного?

— Но у меня нет столько стражников и никогда не будет.

— Правильно, тогда почему ещё так не надо делать? Даже если бы у Вас было достаточно стражников на всё королевство.

— Там, где нет никаких людей — некого и охранять.

— Тогда сколько раз Вам надо повторить, чтобы Вы поняли с первого раза? Начало получается хорошее — продолжайте.

— Где больше людей — там больше и преступлений. То есть это не всегда так, но почти всегда. Или преступления совершаются там, где их никто не увидит. Поэтому мы так тщательно охраняем…

— Я знаю, что вы тщательно охраняете. А теперь объясните мне, как при таких глубоких познаниях в охране вы не оказались там, где начались беспорядки? Происшествие случилось не на лесной дороге, а в крупном поселении. Где была стража?

От невероятного напряжения у Агхаба страшно разболелась голова. Король снова ловил его на словах, а с какой целью — непонятно.

— Хорошо, я верю, что вы не успели схватить подстрекателя — на то он и подстрекатель, чтобы ускользать. Это я вам прощаю. Но я хочу услышать объяснение тому, что вы не вмешались в начавшиеся беспорядки. Для чего я держу службу охраны? В моём королевстве, которое славится порядком и законностью, на кого-то начинают нападать и никто ничего не сделал для охраны порядка. Или Вы считаете, что смуту легче подавить, чем предупредить?

— Но, Ваше величество, не каждая драка перерастает в народное волнение. Почти все драки заканчиваются ничем, кроме ушибов и, разве что иногда, трупами участников.

— Так вот, почти меня не устраивает! Я понятно выражаюсь? Мне нужны подданные, а не борцы за права и мученики. От избитого ни за что обывателя один шаг до народного любимца и освободителя. И ещё, я понимаю, что мгновенно успеть к месту преступления невозможно, но если на месте преступления оказываются все, кроме стражи, то это повод задуматься. Так что идите и подумайте.

Агхаб и Шинхар удалились. Ничего, я наведу в королевстве порядок. Преступность и беззаконие — прямой путь к смутам и переворотам. Сегодня они отпинали ногами простолюдина, завтра отпинают богатого господина, а через месяц и до короля дойдут.

Теперь мне остаётся надеяться, что с подстрекательствами в моём королевстве покончено навсегда и надо будет предупредить остальных королей, чтобы не прозевали. Начали сбываться уже мои предсказания. Не думал я, что кто-то начнёт действовать в королевствах в заранее проигрышном направлении. Значит уже начали надеяться на чужие ошибки. Только бы самому не ошибиться в своих возможностях.

***

В перерывах между ударами по мозгам Хоншед размышлял над последним решением Дэанева, пока они ехали по Безлюдной пустоши. Теперь ему впервые представилась возможность увидеть, чем мышление короля отличается от мышления простого смертного. Сам бы он не задумываясь пожертвовал ради Нэва чем угодно и сделал бы что угодно для его спасения. Он понимал, что это было бы неправильно, но переступить через свою слабость не мог.

Никогда нельзя поддаваться на угрозы: если тебе угрожают убийством кого-то и ты соглашаешься на требования, то ты ставишь под угрозу всех остальных. Вымогатели меры не знают и поддавшись их угрозам один раз ты будешь получать их снова и снова. Кончатся друзья — будут убивать всех подряд, пока не найдут нужных людей. Ничего, найдут, в этом можно не сомневаться.

Единственно верное решение — не поддаваться и идти на жертвы, но не каждый на это пойдёт. Я бы точно не пошел. Слабый я духом, слабый, ничего не поделаешь. А вот Нэв пошел, хоть и страдает. Никогда бы не подумал, что привыкший к роскоши, достатку, власти, положению, не знавший боли, страданий, лишений, мучений и прочего человек способен на такие шаги. Не хотелось бы мне оказаться на его месте, совсем не хотелось бы. И королём быть не хочу, совсем не хочу, раз королю приходится принимать такие решения.

Нэв не производил впечатления подавленного тяжестью принятого решения и у него на это были веские причины — чем меньше идёшь на уступки, тем меньше на тебя давят. Так учил папа и папа был прав.

Ещё давно, чуть ли не десять лет назад, папа иногда лично занимался его воспитанием и достиг немалых успехов, хотя некоторые занятия доводили его до припадков. Чего только стоило одно обучение терпению и сдерживанию! Тогда папа принёс пирог и предложил ему, но мгновением позже передумал и не дал. И так продолжалось десятки раз, пока он не перестал верещать, реветь, и хныкать.

— Запомни, сынок, что твоё только то, что у тебя в руках. — говорил папа. — И пока что-то не оказалось у тебя в руках, его для тебя просто не существует. А если кто-то что-то тебе пообещает и не сделает, то больше не слушай его никогда, иначе будешь вечно огорчён.

Пирог папа тогда съел сам и не дал ему даже кусочка, чтобы лучше закрепить изученное. Немногим позже папа у него на глазах разломал его любимую игрушку и потребовал ползать на коленях, иначе обещал переломать и все остальные. Когда колени сбились до крови, а ладони натёрлись до мозолей папа поднял его и спросил.

— Ты понял, в чём ты поступил неправильно? — Дэанев ничего не понял и молчал. — Ты поддался на угрозы, а этого делать ни в коем случае нельзя, чем бы тебе ни угрожали. Если кто-то может что-то плохое тебе сделать, то он это сделает независимо от того, выполнишь ты его требования или нет. Более того, ты вдобавок ко всему ещё и сделаешь себе плохо сам. Чем и как бы ты ни дорожил, не позволяй себя запугать. Кто может — тот сделает, кто не может — угрожает.

С этими словами папа дал ему точно такую же новую игрушку, как та, которую только что сломал. Хорошо, когда твой папа — король и всё знает и может. Тогда это казалось так. Папины уроки пошли впрок, хотя всегда казалось, что они никогда не пригодятся. Если даже несгибаемый Шод сейчас готов сдаться, то вся надежда остаётся только на себя и наше общее везение.

На этот раз им досталась долгая дорога вдоль почти половины Безлюдной пустоши. Была нездоровая мысль проехать всю дорогу через Элмаденвинал, но после событий последних дней желание появляться в людных местах пропало. Хорошо было только то, что путь им предстоял в Разочарованный лес, где людей нет, а если кто и есть, то ему ни до кого дела нет. Только всё равно королевства не миновать.

Дэанев ехал с сосредоточенным лицом и загибал пальцы. По всем подсчётам получалось, что Разочарованный лес это единственное место, которое они ещё не посетили. Именно в Разочарованный лес им выпало ехать в самый первый раз и именно в нём оставалось побывать. Место, в котором они собирались побывать первым, оказалось последним. Что-то в этом было нехорошее и зловещее.

— Шод, а ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда мы направлялись в Разочарованный лес?

— Я надеюсь, что ты больше не сделаешь все глупости, которые ты делал тогда. В Разочарованном лесу ты ещё ни разу не был.

— Шод, Разочарованный лес это единственное место, где мы ещё не были. Получается, что это конец путешествия или что-то должно случиться в самом конце потому, что в самом конце всегда что-нибудь случается. У тебя никаких предчувствий нет?

— Ничего у меня нет: ни предчувствий, ни настроения. Но если ты прав, то после Разочарованного леса от нас все отстанут и мы будем уже никому не нужны: никаких чудес не произойдёт и каждый займётся своими делами. Скорей бы уже.

— Да, и ещё: мы поедем мимо столицы, а там только одно убежище, ты сам рассказывал. Это самое первое убежище, в котором мы ночевали, а сейчас оно станет последним перед концом путешествия. Всё это имеет смысл только если верить пророчеству.

— Верить надо только себе и то не всегда, а всё остальное надо проверять. Когда проверим, тогда и убедимся.

***

После выволочки, устроенной советникам, сообщений о разносчиках заразы больше не поступало. Вот так — думал король, вот так я буду давить все беспочвенные страхи. Как будто я не знаю, сколько и откуда куда ходят. Вокруг каждой помойки забор не поставишь и ходят через границу там все, кому не лень, а тут прицепились к двоим. Это вот такое пакостное свойство человеческого, а точнее обывательского сознания, что пока их внимание на что-то не обратят — они этого не видят. А сколько только в моём королевстве случаев было!

Не так давно шороху навела бабка-проповедница. Что её подвигло в таком возрасте на столь великие свершения неизвестно, но бабка ходила по городам и сёлам с проповедями об ужасах способа естественного зачатия и о борьбе с этими ужасами. Вкратце суть излагаемого бабкой сводилась к установлению связи между размером животного и степени ужасности способа естественного зачатия и чем размер животного больше — тем способ естественного зачатия ужаснее, а поскольку человек крупнее среднего животного, то его способ естественного зачатия тоже просто ужасен.

Каким способом тогда должно было размножаться всё, что крупнее собак и кошек, бабкой не уточнялось, но зато в подробностях описывались мучения женских особей во время оплодотворения и как они страдают от унижения и боли. Откуда бабке стало известно о мучениях тварей бессловесных тоже не освещалось, но у неё тут же нашлись как ярые сторонники, так и не менее ярые противники. Поскольку разумного объяснения своей точки зрения ни одна из сторон представить другой не смогла, то основным доводом в столкновениях противоположных мнений стали крик и кулаки.

Под конец стоило бабке начать в подробностях рассказывать, как несчастная козочка пытается увернуться от похотливого козла, как глупенькая овечка уклоняется от безмозглого барана, добрая коровка не может сопротивляться наглому быку, а бедная кобылка тщетно отбивается от ужасного жеребца, так тут же вокруг бабки начинались крик и драка: на каждую сторону становилась как мужская, так и женская половина и стороны с криком шли друг на друга в рукопашную.

Хорошо, что орден сочувствия при поддержке ордена сострадания сумел завлечь бабку в свои ряды и тихо обезвредить. С тех пор проповеди бабки звучат для страждущих в определённое время в определённом месте и все довольны и счастливы.

Сидит простой обыватель, хвалит своего короля и ни о чём не думает, пока не появится очередной баламут. Вот тогда каждый готов сорваться с места и бежать за кем-то или против кого-то. Причём, что любопытно: бегут не к тем, кто просит помощи, а за теми, кто кричит о том, что кому-то нужна помощь. Или нападают не на тех, кто сам угрожает, а на тех про кого сказали, что они кому-то угрожают.

Такое ощущение, что у каждого есть время, силы, желание и смелость заниматься делами всех, но не своими. И стоит только появиться очередному любителю лезть в чужие дела, как он собирает вокруг себя целое войско приспешников. А самое главное, что чужое счастье он понимает по-своему и хорошо, если вообще что-нибудь понимает.

Какое кому и до кого дело? Нет, когда кто-то просит о помощи или просто нуждается в помощи, то вопросов нет. Но когда начинают помогать тем, кто в помощи совершенно не нуждается, то всегда получается хуже, чем было. И даже если кто-то по чьему-то мнению нуждается в помощи, то часто бывает, что либо он сам в этом виноват, либо таков естественный порядок вещей и на самом деле никому ничем помочь нельзя, либо на самом деле ни в какой помощи никто не нуждается. Вот примерно так и было с этой бабкой.

Ещё был случай: какой-то сердобольный деятель обличал поедающих мясо в убийстве ни в чём не повинных животных, у которых тоже есть душа и, вообще, животные от человека недалеко ушли или человек от животных недалеко ушел. Ничего такого вредного или такого нового деятель не творил, если бы не одно но — он призывал помешать животным убивать и есть друг друга.

Самое ужасное, что у него нашлись приспешники! Даже ко мне приходили с прошениями переловить в королевстве всю хищную живность и прекратить чудовищное кровопролитие. Хорошо, что нашелся один лесник, который отвёл деятеля с несколькими самыми ярыми последователями в лес и оставил на ночь присмотреть за порядком среди животных. Видимо хищники в том лесу оказались неграмотными и невосприимчивыми к призывам не трогать травоядных, с коими перепутали и самого проповедника вместе с его последователями, причём перепутали настолько сильно, что к утру не осталось ничего даже для похорон. Вот такая получилась незадача.

И это только два случая, а сколько их было! А сколько вредителей ещё ходят и разносят по умам заразу. Просто есть люди, которым так и хочется сказать: сделай доброе дело, окажи миру услугу — сдохни.

Хищники мне вспомнились не просто так: из последних донесений стало известно, что Дэанева с приятелем видели недалеко от Безлюдной пустоши, а второй раз уже у противоположной границы королевства. Шинхар донёс, что они отправились в Разочарованный лес, а значит проехали чуть ли не через столицу. Вот мерзавцы, даже не заглянули! Видно хотят сначала всё таки завершить свои похождения. Разочарованный лес остался единственным местом, где они не побывали, что внушало королю беспокойство. Вопрос в том, насколько Хоншед знает этот лес и насколько его можно знать. Как бы два мальчика не оказались в пасти какой-нибудь зверюги.

***

Первые же часы пребывания в Разочарованном лесу предрекли начало кошмара и нескончаемых ужасов. После нескольких десятков укусов лицо покраснело даже у Хоншеда, а Дэанев был похож на тяжело больного каким-то кожным заболеванием. Да, они замотали лица тканью, чтобы защитить кожу от укусов насекомых, но насекомые об этом не знали и то прокусывали ткань, то пролезали под неё.

В ход пошло испускающее дым приспособление, но толку от него была от силы половина: во-первых на ходу дым оставался позади, а во-вторых даже на остановках насекомые пролетали сквозь дым и кусали наугад куда придётся. Ещё немного и пришлось передвигаться короткими переездами вскачь, чтобы хоть часть насекомых не догоняла, и остановками, чтобы вытряхнуть насекомых из одежды.

— Теперь понимаешь, почему это место назвали Разочарованным лесом? А как красиво он выглядел издали! Мне не нравится, что приходится гнать по кочкам — и лошадей угробить можем, и сами шею сломать. Хорошо ещё, что в это время года насекомых уже мало и можно хоть немного продохнуть.

— Это мало?! Это называется мало?! Да здесь их больше, чем на Гиблом болоте! Как ты здесь убежище построить умудрился?

— Сразу после первого снега, когда все насекомые уже передохли, а земля ещё не замёрзла. У меня от укусов чешется всё тело, а до водоёма ещё далеко. Если хорошо искупаться, то чесаться будет гораздо меньше и лучше ничего не расчёсывать.

— А как можно купаться, когда кусают даже через одежду? Или полезем купаться в одежде? Иначе живого места не оставят.

— Оставят, только надо быстро, очень быстро: разделся, отмахнулся и в воду. Вылез — отмахнулся и оделся. Вот уже недалеко до убежища, а там и пруд рядом или озеро — что-то среднее.

Полезть купаться вдвоём Нэву Шод не разрешил — Разочарованный лес был не таким безопасным местом, чтобы показывать ему две голые задницы одновременно. Пока Хоншед плавал кругами вдоль берега водоёма, Дэанев сидел на берегу под деревом и держал наготове два заряженных арбалета. Где-то в лесу время от времени раздавался хруст и треск, но лес всегда издавал какие-то звуки.

Где-то вдалеке хрустнула ветка и всё снова затихло. Хорошо, что треск наконец-то прекратился — думал Нэв, а то уже всю душу вымотали этими звуками. Где этот Шод? Долго он ещё будет свою писю полоскать? Всё никак не накупается. Хруст раздался ближе и снова стало тихо. То хруст, то треск, то тишина, то крики — свихнуться можно от такого напряжения внимания.

Издали раздался крик Шода, но слов было не разобрать. Чего он там орёт? Тут насекомые жужжат громче собственного голоса! Шод вылез из воды на противоположном берегу и замахал руками. А на этом берегу нельзя было вылезти? Ох как сейчас его искусают! Шод указывал руками в его сторону и снова взмахивал, а потом несколько раз повернулся и сделал над головой несколько кругов ладонью. Наверно хочет сказать мне посмотреть по сторонам.

В ушах гудело от насекомых и Нэв встал и обернулся, потом огляделся по сторонам и ничего такого не увидел: вокруг были кусты и деревья и куда-то в сторону этих кустов ему показывал Шод. Нэв посмотрел на Шода и тот начал показывать ему руками вверх и делать движения, как будто лезет на дерево. А, залезть на дерево и оглядеться, ну это легко, только арбалеты я оставлю внизу.

Он легко подтянулся на нижних ветках и внезапно рядом раздался хруст и треск. Проклятая древесина! Но ветки были целые, а звук шел из-за ближних кустов. Что есть силы Нэв рванул вверх и считанные мгновения спустя за его спиной раздался дикий и чудовищный рёв.

Нэв вспомнил свою первую ночёвку в убежище, когда они только сбежали из столицы. Вспомнил, как озабоченно Шод осматривал дверь и следы. А ведь они были тогда совсем недалеко отсюда! Это та же самая зверюга, которая той ночью лазила возле убежища! Ничего себе! Да она же больше лошади! А сколько же таких в лесу?

Замечательное у них теперь положение: оружие внизу, сам он наверху, Шод голый на противоположном берегу, а лошади в убежище. Сам я с дерева могу не слезать сколько угодно, но сколько эта тварь может ждать? Когда она проголодается и сколько времени она может не есть? Сколько дней и ночей я проведу на этом дереве? Хорошо ещё, что это животное не может лазить по деревьям, наверно не может.

И это ещё не всё! Шод сейчас голый и его искусают до смерти, если он не оденется, а вся его одежда под моим деревом. Если бы он попробовал так добежать до убежища и вернуться одетый и с оружием, если только в убежище есть одежда и оружие. И если он ещё сможет убить это животное. Хотя он говорил, что убил нескольких.

Шод вплавь бросился к его берегу. Он с ума сошел! Да эта тварь человека пополам перекусит! Нет, плывёт не совсем к нему, а наискосок. Если он вылезет, то зверюга на него бросится, а убежать от неё просто невозможно. А когда она бросится, у Шода будут считанные секунды, чтобы отплыть от берега или залезть на дерево.

Правильно! А у него будет время спрыгнуть на землю и схватить арбалет. Шод говорил, что его арбалет насквозь пробивает бронированную лошадь и это должно быть правдой потому, что в первый раз отдача этого арбалета от неожиданности и с непривычки сбила меня с ног. Только бы не промахнуться от волнения…

Шод вылез на берег и побежал вдоль него от Нэва. Точно отвлекает и остаётся только надеяться, что голый зад друга покажется хищнику вкуснее его одетых ног. Зверь повернул голову, сделал несколько шагов и резво бросился следом. Расстояние медленно сокращалось.

Нэв не столько слез, сколько спрыгнул на землю, но зверь уже выбрал жертву, как оказалось на время. Шод бросился с берега в воду и оказался вне досягаемости. Хищник оглянулся по сторонам и бросился на Нэва. Только бы не промахнуться…

Первый выстрел в шею, второй в плечо и на дерево лезть уже поздно — бегом в воду, хоть бы это животное не умело плавать! Одежда мешала плыть, насколько это только было возможно, а за спиной послышался новый рёв и плеск. И всё таки оно плавает! Но что-то преследователь не приближался, а с берега послышались новые крики Шода. Неужели он добрался до мечей?

Когда Нэв вылез на берег, всё было уже кончено. Голый Шод, сидящий на земле с мечами в руках, выглядел странно, а шкура хищника с такими следами рубленных ран на продажу явно не годилась.

— Поцелуй меня в попу, пока я штаны не одел, и в следующий раз, когда тебе подают знаки, смотри по сторонам! Ты хорошо его продырявил, но если бы я его не добил — он успел бы напоследок обкусать тебе ноги. Как ты додумался оставить оружие на земле?

— Не было времени подбирать и если бы я его не ранил, то сейчас ты бы уже или стал кормом для него, или до смерти накормил бы насекомых. Оба мы хороши — ничего не скажешь. Почему ты мне сразу не сказал залезть на дерево? И ничего бы тогда не было.

— Ладно, пусть будет ничья. Вот что значит все расслабились.

***

На этот раз, насколько это было возможно, удивился Твэдх, когда увидел у себя в гостях Нучаба. Ещё бы, пророчество сбылось, а конец света не наступил. Орден Замкнутого Пути в кои то веки ошибся.

— Ну и где великие свершения? Где начинающаяся война, рушащиеся королевства, воскресшие пророки, меняющийся в неизвестно какую сторону мир? Твэдх, я тебя просто не узнаю. Чтобы ты и ошибся — да быть этого не может! А вот король у меня не воскрес ни один, это я тебе говорю точно, как глава ордена некромагов.

— Смейся, смейся, посмотрим, кто посмеётся последним. Да, и кстати, а в чём это я ошибся? Я вроде бы как ничего не предсказывал. Ты ничего не перепутал, как у тебя часто водится?

— Да шучу я, шучу. Только нам всё это теперь придётся объяснять королю, а король шутить не любит. Вы все на этот раз меня превзошли: обычно я откапываю что-то мёртвое уже тысячелетиями, а тут вы откопали такое, что даже я об этом не знал.

— Уточняю: откопал не я, а король. А вот кто подбросил королю эту тухлятину, мой орден уже разбирается. Что бы там не задумали эти двое — оно уже близко к завершению. То, что они до сих пор не вернулись, показывает только то, что они хотят что-то довершить до конца, иначе давно бы уже бросили.

— Я бы на их месте прогулялся по всем помойкам и вернулся домой. В это объяснение всё полностью укладывается.

— Это уже все знают, только никто не знает, ради чего они всё это устроили. Какой смысл устраивать путешествие по помойкам?

— Твэдх, ты своё детство забыл что ли? Посещать надо либо те места, где были все, либо те, где не было никого.

— Я то не забыл, а кто в это поверит? Ну кто поверит просто в случайное совпадение? Я тебе больше скажу: большая часть пророчеств делается беспочвенно и на ровном месте. Ты знаешь, сколько людей умирает ежедневно только в нашем королевстве? Не знаешь? А ещё некромаг! Десятки, причём примерно одинаковое количество в день. И достаточно кому-нибудь сказать, что произойдёт это в день, когда умрут десятки человек, то тут же вокруг него начнут прыгать и кричать о великом пророчестве. Это всё равно, что предсказать, что завтра взойдёт солнце и прослыть великим прорицателем.

— Любишь ты свои расчёты. Никогда не понимал, как ты их умудряешься делать. Для меня вся эта наука всегда была непросекаемой.

— Я тебе скажу больше — всё возможное когда-нибудь случается, причём случается обязательно и не один раз. Я даже не сомневаюсь, что кто-нибудь когда-нибудь где-нибудь напишет письмо и впишет вместо имени получателя что-то вроде: любимому дяде, дорогой тёте, бестолковому брату, заботливому папе или достопочтенному дедушке. Это когда-нибудь произойдёт потому, что может произойти.

— А король получил письмо ни от кого и никому. И как ты это объяснишь? А главное, как ты это королю тогда объяснил?

— Неважно, как я это объяснил королю — важно, что есть на самом деле. А на самом деле где-то есть кто-то умнее меня и этот кто-то играет с нами со всеми, как ему захочется.

— Но пророчество то из какого времени пришло?

— Отвяжись уже от пророчества и не буди во мне злобу на всё человечество. Чтобы считаться пророком надо не просто изречь что-то малопонятное, а ещё и получить подтверждение хотя бы одного из своих пророчеств. Сколько всего пророчеств у Дгашхока?

— А у пророка может быть только одно пророчество?

Вопрос был очень неоднозначен и основательно ставил Твэдха в тупик. Даже целая череда исполнившихся пророчеств не обеспечивала правдивости всех остальных. Если монета упала девять раз на одну сторону, то это не значит, что она упадёт на неё и в десятый. Но с монетой это пример чистой случайности, а самое трудное это определить случайно пророчество или нет.

Если бы пророчество предсказывало событие, которое случайным образом произойти просто не могло, хотя случайно может произойти что угодно. Ладно, пусть вероятность такого события ничтожно мала и тогда можно говорить, что событие нельзя считать случайным. Так вот, продолжим, просто не могло и это событие произошло, тогда пророчество становится верным. Но какой смысл определять правильность пророчества в единственном числе, если череда пророчеств состоит из одного единственного пророчества?

Хорошо, отвлечёмся от повторов и подойдём с другой стороны. Пусть у нас обстоятельства складываются так, что случайным это стечение обстоятельств быть не может. Тогда если имеется утверждение о событии, связанном с данным стечением обстоятельств и говоривший не присутствовал при данном стечении, то можно говорить о пророчестве, причём верном.

— Ты не поверишь — может. Я мог бы привести тебе доказательство, но пощажу твой слабенький мозг.

— Тогда пророчество, если оно может таковым считаться, уже исполнилось потому, что эти двое посетили последнее из мест.

— Уточняю: посетили последнее из мест это ещё не значит, что закончили путешествие. Конец любого пути оказывается в его начале и только тогда путь можно считать замкнутым.

— Тогда если они начали свой путь с Безлюдной пустоши, то конец пути должен быть там же.

— Или, если они начали свой путь из дворца, то их путешествие должно и закончиться во дворце. Так что от завершения их отделяет не менее одного шага, но и не более двух.

— Только бы они не попытались прыгнуть через две ступеньки.

***

Новое гадание Хоншеда повергло Дэанева в глубочайшее изумление — он то думал, что путешествие закончено.

— Шод, ты что делаешь? Куда ты дальше собрался ехать? Мы же посетили последнее место из всех известных.

— И нам явился кто-то и показал на места неизвестные? Или ты хочешь, чтобы цель нашего путешествия стала понятна даже слабоумным? А может быть прямо отсюда и поедем домой?

— Домой могу поехать я, а у тебя и дома то нет. Кого теперь сбиваем с толку? Или пройдёмся по второму кругу?

— Я всегда считал, что у круга нет ни начала, ни конца, но ты утверждаешь сейчас обратное. Мы откуда начали с тобой путешествие? Нет, неправильно думаешь — мы его начали из столицы и в столицу и должны вернуться. Но ещё раньше мы должны завершить круг нашего путешествия, которое началось по разным гиблым местам, а именно где? Правильно — с Безлюдной пустоши.

— То есть будем ехать, пока не приедем в Безлюдную пустошь?

— Правильно, и будем ехать столько, сколько понадобится. Так мы введём в заблуждение противника и окончательно убедимся, что никаких последствий точно не будет. И следующее наше место тебе тоже понравится потому, что как нельзя удачнее выпали Чёрные холмы, а путь туда как раз через Проклятые земли.

— Я там чуть с ума не рехнулся. Ты хочешь повтора?

— Мы нашли способ противостоять проклятию и его надо проверить. Кстати, мы плохо исследовали Проклятые земли. Я тут подумал и сообразил, что если где-то что-то и припрятано, то где угодно, но не там, где можно жить. Раз мы точно не можем назвать это место, то давай исключим все неподходящие места.

Дэанев напряг лицо и принялся перечислять, загибая пальцы.

— Гиблое болото исключаем — там живут, Мёртвую долину исключаем — через неё ходят, Чёрные холмы исключаем — по ним шастают, Дикое высокогорье исключаем — заселено не хуже королевства, Свободную низину исключаем — тоже почти королевство, Ничейные земли исключаем — скопление рудников, Спорные земли тоже исключаем за то же самое и Разочарованный лес исключаем за его недоступность только в тёплую погоду.

— Остались три места: Безлюдная пустошь, Вымершее королевство и Проклятые земли. И каждое из этих мест смертельно опасно, только Вымершее королевство тоже придётся исключить и ты знаешь почему. Остаются только два места и в каждом из них сохранить рассудок совершенно невозможно. Если бы что-то было спрятано, то в одном из этих мест, но мы ничего не нашли на Безлюдной пустоши, следовательно остаётся только одно место именно которое мы и не успели хорошенько облазить — Проклятые земли.

— Да, Шод, тяжело бывает понять твой замысел.

— Если замысел можно понять — это уже не замысел.

Ещё немного скучноватой дороги по благополучному Имеруквару и вокруг снова оказались Проклятые земли, а в голове зазвучали незнакомые и несмолкающие голоса. Но в этот раз было уже по-другому: Шод сочинил и заставил повторять Ныва короткие стихи, да и сам не отставал. Главное оказалось — не молчать.

Теперь понятно, почему здесь рассыпались армии завоевателей и друзья становились врагами. А причина то была простая! Солдаты идут молча и болтать им не разрешают, а болтунов никто не переносит и не хочет с ними иметь дело. Но Проклятые земли всё меняли в корне: молчуны начинали слышать чужие голоса, как собственные мысли, а болтуны сюда в одиночку не ходили.

Шод и Нэв болтали без умолку о чём угодно, рассказывая сплетни, слухи, небылицы, глупости, чушь и перебивали друг друга непрерывно. Если бы они начали так вести себя в другом месте, то через час поубивали бы друг друга, но здесь все эти несносные черты поведения приобрели новое значение — они заставили голоса замолчать.

— Вот видишь, Нэв, вот видишь, а ты сомневался и не хотел ехать. В прошлый раз мы и половины этого времени не продержались, а сейчас ничего нам не делается. Понял, как надо уметь?

— А куда мы теперь едем? Что мы тут хотим найти? Я даже развалин найти не смог, как ни старался, а ты хочешь найти то, что скорее всего спрятано под землёй. Соображаешь, о чём я?

— Нам без разницы, что мы найдём и найти здесь уже ничего невозможно, а ты подумай над теми, кто за нами сейчас следит и сходит с ума. Вот кому точно не позавидуешь!

— Тогда ещё немного погуляем и едем дальше, а то я тебе скоро все государственные тайны выболтаю потому, что придумывать так быстро разную чепуху не умею. А тебе потом с этими тайнами жить.

Из Проклятых земель они выезжали с видом победителей. Вдвоём они совершили то, что оказалось не под силу самым могущественным королям и самым надёжным друзьям. Кто сказал, что пустословие не имеет силы? Это оно где-то там не имеет силы, а в Проклятых землях самая бесполезная болтовня превращается в душеспасительную речь.

Пусть только кто-нибудь ещё скажет, что говорить длинно это плохо и непонятно — сразу же отправлю на перевоспитание сюда и познает, что такое сходить с ума и как с этим бороться. Хорошо, что я не жалел тратить время на всякие, как тогда казалось, глупости. Даже самое бесполезное знание или умение может оказаться спасительным, если обстоятельства меняются так, что без него не обойтись.

***

Самое главное из доклада король услышал в одном слове — живы. Всё остальное можно было просто не слушать и только делать вид, чтобы подчинённые не теряли духа.

Ну и где ваши великие перемены? Пророки вы наши недоделанные. Я всегда считал все эти пророчества глупостью и сейчас ещё раз в этом убедился. Вообще, надо будет заняться борьбой со всем этим мракобесием и суеверием. Сколько ещё можно верить неизвестно во что? Ладно, я согласен, что есть вещи недоказанные и доказательств мы не дождёмся, но есть вещи очевидные и легко проверяемые.

Вот прямо навскидку возьму первое попавшееся: возвращаться плохая примета — несчастье случится. Так оно уже случилось, раз пришлось вернуться и время потерять! Это будет раз. А если голова так плохо соображает, что всё забыл, то и несчастья будут липнуть. Это будет два. Будешь идти по улице с рассеянным видом — обворуют или ограбят. Это будет три. Или сам споткнёшься и свалишься с лестницы. Это будет четыре. Ну и где здесь сверхъестественное? Сейчас споткнусь и буду говорить, что сверхъестественным образом не могу бегать потому, что пальцы на ноге неизвестно от чего болят.

А это скопление примет чего стоит! Нет, есть приметы полезные: мухи летают так-то — к дождю, птицы какие-то прилетели — надо что-то там делать с землёй, солнце на закате красное — будет перемена погоды, облака такие — быть засухе и так далее. Тут всё понятно: люди наблюдали, изучали и примечали. Но что за извращённое воображение придумало, что севшая на крышу или залетевшая в дом птица к покойнику? Или что вставать с постели с левой ноги к несчастью. Или, что убирать в доме после захода солнца к беде. Это же глупость, переходящая в дикость! Или дикость, переходящая в глупость.

И всё это не настолько безобидно, как может показаться. Тем более, что у некоторых примет есть косвенные подтверждения. Вот недавно какая-то дура ждала любовника и чуть ли не в полночь пыталась прибраться, смахнула свечу и подпалила дом. Это хорошо ещё, что весь город не сгорел из-за неё. Так нечего руками махать при свечах! Значит если бы она не убиралась, а каталась с любовником по дому и опрокинула бы свечу, то это уже было бы совсем другое. Неосторожное обращение с огнём — причина пожара! И солнце тут ни при чём.

Только это я, ладно, не только я один, могу разобраться во всём и сделать правильные выводы, а эти верить начинают! Год верят, два верят, а потом только тронь после столетий веры. Вон Дэанев мой приспособился спать голым, так я уже не знал, что делать с прислугой, которая мне в один голос твердила, что так нельзя потому, что долго не женится. А ещё такая же глупость ходит, что нельзя сидеть неженатым и незамужним возле угла стола, иначе долго не женятся или замуж не выйдут. Кто-то когда-то для чего-то придумал и понеслось.

Говорят, что если долго повторяешь или слышишь какую-нибудь глупость или ложь, то сам начинаешь в неё верить. Наверно правильно говорят. А начинается всё ещё в детстве, когда лень заниматься воспитанием детей, а их много. Сказал ребёнку, что нельзя прыгать и вертеться за столом, а то хвост вырастет длинный и колючий и породил очередное суеверие. Ребёнок ещё не знает, что не то что хвост, а даже случайно отрубленный палец вырастить невозможно.

Ещё бывает просто глупость на почве подражания — не менее вредная. У соседа дети засыпают хорошо потому, что жена им что-то поёт, значит надо заставить свою жену на ночь петь детям. Да от её пения кошки дохнут! Но зато будет всё не хуже, чем у соседа. Всем, кроме детей. И хорошо, если жена, а то и няньку найдут.

Сейчас я должен был всё бросить и заниматься борьбой с тысячелетней давности суеверием. А сколько ещё осталось! И что если очередной могущественнейший орден возьмёт на вооружение очередную глупость и вобьёт себе в голову очередную блажь? На этот раз обошлось, я думаю, что обошлось потому, что уже недолго осталось, а если в следующий раз не обойдётся?

Назревало принятие нового указа, перерастающего в очередной закон. Только надо принять настолько строгий закон, чтобы даже малейших поползновений в сторону разных глупостей не было. С сегодняшнего дня любой, кто будет выдавать любые недоказанные измышления за истину, будет считаться государственным изменником и должен будет предстать перед судом. В наказание буду отправлять работать на рудники и в каменоломни.

Да, учёные будут против, ну и что? И как раз учёные любую речь начинают, что у них есть предположение, допущение, утверждение, соображение и прочее. Это только разные сумасшедшие и выжившие из ума бабки носятся по городу и вещают о незыблемых, непреложных, заново открытых и не подлежащих сомнению истинах. А чтобы окончательно убедиться в том, что я прав, я вызову Шинхара и придворного математика. Сейчас мы их сравним.

— Шинхар, у нас тут новый закон на подходе о защите королевской власти. Вот, прочитайте, я тут записал, чтобы не забыть.

— Звучит очень неплохо, Ваше величество, а в чём загвоздка?

— О наличии загвоздок нам сейчас поведает наш придворный математик. Кажется в математике больше всего утверждений.

— О что Вы, Ваше величество, да, безусловно, некоторые утверждения принимаются за не подлежащие доказательству в силу своей очевидности, а все остальные строго доказываются.

— И много их там, не подлежащих доказательству?

— Сколько пожелаете и какие пожелаете. От этого зависит…

— Я помню — ты был моим учителем ещё в моей молодости. Видите, Шинхар, оказывается учёных наш новый закон не затронет. Я намерен добиться, чтобы каждый человек в моём королевстве от простолюдина до дворянина начал отвечать за каждое своё слово. И если я услышу о каком-нибудь бездельничающем пророке, болтающим языком в моём королевстве, то я хочу, чтобы он продолжил размахивать киркой в ближайшей каменоломне.

— Как пожелаете назвать новый закон, ваше величество?

— Закон о защите правды, Шинхар, так и назовите.

***

На Чёрных холмах пришлось задержаться дольше обычного: за время приключений в Разочарованном лесу Шода так искусали насекомые, что носить одежду было невозможно, а сидеть на лошади — тем более. От зуда помогало только купание по пять раз в день.

Прошло уже почти десять дней после отъезда из Разочарованного леса, но зуд от укусов становился всё сильнее и кожа отекала всё больше. Временами возникали опасения, как бы не подохнуть раньше времени. Шатев, так и не осмелившийся покинуть убежище с прошлого раза, смотрел на тело Хоншеда и лицо Дэанева с ужасом.

— А вы не помрёте от такого? Как же вы не убереглись?

— Да мы как-то старались, но насекомые оказались быстрее.

Шод отшучивался, но плавать бегал непрерывно. Ходить можно было и голым, но спать то приходилось лёжа и от соприкосновения с постелью жжение начиналось снова. Через несколько дней зуд перестал усиливаться, а ещё через два дня почти прошел.

— Вот видишь Нэв, какая гадость. Десять дней мучений и за два дня прошло, как будто и не было. Вот что это может быть?

— Шод, радуйся, что прошло и на всю жизнь не осталось.

— Тебе, Веш, легко говорить — это не ты был так искусан.

Для надёжности решили подождать и через день всё прошло и даже следов не осталось. Теперь можно было заняться более насущными делами вроде угадывания следующего места путешествия.

— Иногда и нам везёт! Нам выпало ехать на Безлюдную пустошь. Так что моё гадание иногда действует и в нашу пользу. Конец путешествия соединится с началом и мы наконец-то увидим, что будет. Только я всё равно не верю во все эти пророчества. Но может быть к нам кто-нибудь подойдёт и наконец представится и скажет, что нам делать дальше и что за подвиг нам предстоит.

— Я бы на вашем месте, ребята, так не настраивался. То пророчество, о котором вы мне рассказали, вполне может быть просто выдумкой или иметь очень иносказательный смысл.

— А мертвецы всю дорогу и чудесные спасения какой имеют смысл? Нэв не привык задумываться, а я привык докапываться.

— То, что ты не веришь в суеверия и приметы, ещё не значит, что в них не верит кто-то другой: вокруг самого ничтожного утверждения может сосредоточиться величайшая сила. Одна простая мысль может объединить всех и направить в любую сторону.

— Я бы очень многое отдал, чтобы узнать, какие мысли движут людьми вокруг нас, тем более, что мысли эти совершенно противоположные и движут совершенно разными людьми.

— Шод, я тебе пытаюсь объяснить, а ты упрямишься. Если люди объединились на почве веры в пророчество, то для них это пророчество — непререкаемая истина и незыблемая основа. Даже если эти объединившиеся расходятся в толковании значения пророчества, они всё равно в него верят. Хорошее предрекает пророчество или плохое или что-то третье, четвёртое, пятое — всё равно…

— Веш, постой! Стой, что ты только что сказал? Расходятся в толковании, правильно? Ты так сказал?

— Да, так, а что ты так завёлся? Толкований может быть много.

— А дырка в заднице одна! Ты что, не понял, что ты сейчас только что сделал? Ты сам понял, что сейчас сказал?

— Да всё я понял, только почему тебя это так возбудило?

— Тогда всю славу разгадки я присвою себе! Ладно, ладно, шучу. Я и с вами поделюсь. Есть какой-то могущественный орден, возникший вокруг веры в пророчество. Каждый в ордене толкует пророчество по-своему, но в истинности пророчества никто не сомневается. Тогда когда появляюсь я с Нэвом, в ордене происходит раскол и каждый начинает действовать по своему усмотрению потому, что орден не может прийти к единому мнению. Но друг друга члены ордена по прежнему не трогают! Более того: они даже нас не трогают потому, что это развалит орден. Но со всеми окружающими нас они делают что захотят потому, что остальным это безразлично.

— Шодик, а ты понимаешь, насколько это твоё открытие серьёзно?Ты понимаешь, что если тебя и Нэва считают воплощением пророчества, то отсутствие последствий его исполнения, когда вы закончите своё путешествие, приведёт к исчезновению веры в пророчество?

— Ну и что? Подумаешь — одним пророчеством меньше.

— А ты думаешь это всем понравится? Целый орден с многовековой, если не многотысячелетней историей вдруг обнаружит, что объединяющего его пророчества больше не существует.

— И ничего не будет — я с орденами дело уже имел. Если пророчество для нас не сбылось, значит мы не подходили под пророчество. Ты думаешь мы первые, кто совершает попытку исполнить пророчество? Нэв, расскажи ему, сколько поколений королей сменилось за четыре с лишним тысячи лет. Хотя можешь не рассказывать — он уже сам понял. И ты думаешь, что при упоминании мирового господства хоть один король не тронется умом? Ладно, может быть один и не тронется. И ты думаешь, что никому из королей не удавалось совершить то, что совершили мы? И не такое совершали, только без толку.

— Ладно, уговорил, я просто за вас перепугался.

— Шод, я для него работу нашел. Здесь ему оставаться дальше небезопасно. Так что я тут сочинил письмо и, Веш, отправляйся с ним к моему папе. Никому про письмо ни слова и не иди к столице напрямую. Пусть всё будет выглядеть, будто ты идёшь мимо столицы к морю и держись поближе к границе, но не очень близко. Нам в направлении Безлюдной пустоши по пути, но мы поедем порознь.

Шод удивлённо посмотрел на друга. Может думать, когда захочет.

— Когда проедешь столицу сделай крюк и только тогда поворачивай назад и окончательно направляйся в столицу. Предъявишь письмо на входе во дворец и тебя без разговоров пропустят. И, я думаю, мне не надо тебе напоминать, что никаких расспросов по дороге быть не может. Для всех ты едешь к побережью, если спросят. И ты едешь поискать работы в море, если спросят. А всё остальное никого не касается. Больше слушай — в нужном направлении всегда кто-нибудь едет.

— Нэв, заканчивай поучения и поехали. От ошибок ты его предостерёг, а от судьбы ещё никто не спасся.

***

Сегодня произошло знаменательнейшее событие — в первый раз за все месяцы отсутствия Дэанев прислал письмо, первое и последнее. И прислал он его не просто так, а с доверенным человеком, что подтверждало незаурядные способности старшего сына. Сейчас этот доверенный человек стоял перед королём и дрожал от страха и волнения. Ещё бы! Его допустили к самому королю, да ещё и с письмом.

— Ты можешь не волноваться так сильно: в письме Дэанев хорошо о тебе отзывается, что, несомненно, тебе зачтётся. Так, доставившего письмо господина устроить во дворце и хорошо обслуживать. Теперь о тебе, Шатев. Пока поживёшь у меня во дворце, но из дворца я тебе выходить не разрешаю. Я не хочу, чтобы до тебя кто-нибудь добрался из тех, о ком пишет Дэанев. Если верить его рассказу, то он очень скоро вернётся и делайте тогда всё, что захотите.

Шатева проводили в его новое жильё и король остался с советниками. Некоторых советников пригласили дополнительно.

— Способности моего сына не перестают меня поражать. Вы можете почитать, что он мне пишет. У меня сейчас осталась только одна невыполненная задача: обеспечить безопасное возвращение моего сына домой, причём живым и здоровым.

— А может быть не дожидаться, пока они отправятся ещё куда-то и схватить их прямо в дороге? Тогда ничего не случится.

— За исключением того, что мой сын мне этого не простит. Это Вы, Шинхар, Агхаба наслушались или Залим на Вас плохо влияет. Я ещё раз повторю, что Дэанев собирается посетить безлюдную пустошь и сразу же оттуда вернуться домой, причём не один, а со своим приятелем Хоншедом, который принёс нам много пользы.

— Я, как советник по безопасности, не вижу никаких новых угроз и думаю, что мы можем просто встретить Дэанева на границе Безлюдной пустоши, а потом проводить до столицы.

— Почти правильное решение, за исключением того, что намерения этих двоих могут внезапно поменяться.

— А какие соображения имеются по поводу причин перемены намерений? В письме написано другое.

— Вот именно, что в письме написано другое и мой премудрый сын может решить всё сделать с поправкой на врагов. Представьте себе, что о содержимом письма станет известно кому не надо. Я бы на месте Дэанева написал одно направление, выбрал другое, а поехал бы третьим. И то считал бы, что поступил недостаточно мудро.

— А можно всё время делать так, как Вы сказали, а в конце сделать наоборот, зная, что враги будут думать другое.

— Правильно, Шинхар, правильно. И что я должен делать?

— Ваше величество, давайте разделим задачу на несколько направлений и отработаем каждое в отдельности. Я вижу четыре направления: поедет назад напрямую, поедет назад не напрямую, сделает огромный крюк и поедет ещё куда-нибудь.

— Правильное решение, излагайте по порядку.

— Лучше я начну с конца. Против поездки куда-нибудь мы ничего сделать пока не можем, поэтому отложим это направление. То же самое можно сказать и о возможности сделать крюк. Зато два оставшиеся направления нам доступны для перехвата. Если они поедут напрямую, то мы можем встретить их ближе к Безлюдной пустоши, а если не напрямую, то ближе к столице. Я бы остановился на втором решении потому, что оно решает сразу обе задачи.

— Я могу расставить стражу на дорогах. — влез Агхаб.

— Да не поедет Хоншед по дороге! Не ездит он по дорогам! Я его уже ловил. Он и сам не поедет и Дэаневу не позволит. И сейчас он едет сначала по дороге, а потом всё равно сворачивает и делает крюк в неизвестном направлении. Мои люди успевают его отследить, когда он уже уезжает, опять таки в неизвестном направлении.

— Агхаб, у Вас ещё будет возможность проявить себя. Шинхар, продолжайте. Раз вы говорите, что по дороге они не поедут, то надо выбрать надёжное место для встречи.

— А надёжных мест всего два и оба на одной дороге. К нашему счастью в сторону Безлюдной пустоши ведёт всего одна дорога и она перед самой пустошью разделяется на две. На самой развилке есть крупный постоялый двор, а между столицей и развилкой приткнулась небольшая ночлежка. Я бы предложил сначала остановиться на постоялом дворе, а если не получится, то быстро переехать в ночлежку.

— А откуда Вы знаете, что в сторону Безлюдной пустоши ведёт всего одна дорога и как она там в конце раздваивается, да ещё и сколько там и где есть мест, чтобы остановиться? — у короля снова разыгралась мнительность — иногда осведомлённость Шинхара просто пугала, а иногда, а то и часто, ещё и настораживала. — Или Вы знаете все дороги и заведения нашего королевства?

— Не все, но довольно многие, тем более, что я годами ловлю чужих лазутчиков и засылаю своих. У меня есть карта со всеми дорогами и всем, чем только можно. Вы мне не поверите, Ваше величество, но я когда-то купил её у торговца вместе с ещё кучей разных карт.

— Никогда не мог запомнить ни одной карты. Хорошо, тогда я беру охрану. Агхаб, пришло Ваше время действовать. И еду на тот постоялый двор. Нас никто не должен узнать, поэтому выдвигаемся под видом торговца с охраной. На тот случай, если кто-то попытается за нами проследить или нас раскрыть, с нами выдвигаетесь Вы, Шинхар, и ваши люди. Шатев гнал во весь опор и успел добраться до столицы раньше, чем Дэанев с другом доберутся до пустоши, если верить наблюдениям Шинхара и примерной оценке их скорости. Это значит, что мы должны выдвигаться немедленно. Когда мы прибудем на постоялый двор, Дэанев, может быть, уже поскачет к пути на столицу. И запомните главное: мы едем не исправлять, а предотвращать.

***

Они стояли перед убежищем на Безлюдной пустоши в том самом месте, где начали своё путешествие по самым опасным местам мира. Именно отсюда они начали своё путешествие и именно здесь оно заканчивалось. И ничего не поменялось от начала путешествия до конца. Ничего не изменилось и ничего не исполнилось. Никакие пророчества не сбылись и никакие откровения им не открылись. Будущее не предстало перед глазами. В общем: ничего не произошло.

— Шод, ты что-нибудь чувствуешь? Что-нибудь видишь?

— Попа чешется, искусанная и отбитая. А ты?

— Устал не хуже той лошади, а больше ничего. Никто к нам не идёт, да и никого вокруг нет. Все эти пророчества и переселения душ просто одно сплошное враньё, суеверие, предрассудки, глупость и прочее в том же духе. Так, только так и больше никак.

— Ты разочарован, что ввязался во всё это? Потратил столько времени, подвергал свою жизнь опасности, получал побои, переболел всей мыслимой и немыслимой гадостью и всё напрасно.

— Нет, Шод, не напрасно. Я подружился с тобой и ещё десятком хороших парней, которые увидели во мне того, кто я есть, а не королевское происхождение. Я увидел мир таким, какой он есть, а не таким, каким он кажется из окон дворца. Я научился быть собой, а не тем, кого из меня сделают. Я испытал всё, чего никогда бы не испытал, не соверши я этого путешествия.

— Всё равно грустно, что всё заканчивается. Хочется и дальше носиться и беситься. Хочется, чтобы и дальше было весело, а не сидеть одному и ждать неизвестно чего в убежище или неизвестно где.

— Больше тебе не придётся одному сидеть в убежище и скрываться больше не придётся. Перед тобой теперь раскрываются новые возможности. Носиться и беситься тебе когда-нибудь надоест, а в мире есть занятия куда увлекательнее, чем носиться и беситься. Мне каждый раз, чтобы научиться каким-то новым более увлекательным занятиям, приходилось навсегда расставаться со старыми занятиями, о чём я совершенно не пожалел ни разу.

— Да, похоже мы оба за эти несколько месяцев повзрослели побольше, чем даже на несколько лет.

— У нас были хорошие учителя, только очень уж строгие.

— Строгость в вопросах воспитания никогда не бывает лишней.

— Надо подумать, чем заняться, когда вернёмся, пока есть время.

— Ничем, ничем из старого я заниматься больше уже не буду, да и ты тоже. Подожди! Как ты сейчас сказал? Навсегда расставаться со всем, а я сказал не заниматься ничем. Правда, ничем из старого, но это неважно. Вот оно пророчество! То, что у тебя было это уже всё, а то, что будет, это ещё ничего. Пожертвовать старым ради нового, пожертвовать прошлым ради будущего.

Дэанев смотрел на друга с открытым от изумления ртом.

— Мир существует не только вокруг нас — он существует ещё и внутри нас. Я про это где-то читал или слышал. Есть внешний мир и внутренний мир, есть множество миров. Чтобы понять внешний мир надо научиться менять свой внутренний мир, иначе внешний мир тебя уничтожит, а это верная смерть. Смерть не тронет того, кто изменит мир. Это значит, что внешний мир не страшен тому, кто может изменить свой внутренний мир. Звучит бессвязно, но это как-то так.

— Шод, это настоящее откровение! Ты разгадал пророчество!

Дэанев вцепился в плечи Хоншеда и мелко встряхнул.

— Ничего я ещё не разгадал, но здесь думается временами лучше, чем в других местах. Временами здесь сходишь с ума, а временами только здесь и можно собраться с мыслями.

— Нет, Шод, не только здесь. Мы с тобой прошлись по всем местам и видели многое и в каждом месте. Без этого ничего бы мы здесь не поняли и не осознали, а просто постояли бы и поехали по домам.

— Подожди, об этом тоже говорилось, но несколько иначе.

— Познавать — значит покорять. Пока я не оказался в воде я не мог понять эту стихию, а когда понял, то сразу поплыл. Мы сумели пройти через все места не потому, что такие особенные, а потому, что сумели понять что, как и почему где происходит.

— Осталось только не умереть от гордости от достигнутых успехов, а то у тебя такое лицо, как будто ты познал все тайны мира.

— Нет, Шод, нет. В пророчестве говорится, что мало знать, а нужно ещё и не потерять голову от полученного знания. Если ты вдруг всё узнал и тебе кажется, что ты всё знаешь, то смертельно опасной ошибки не миновать потому, что всё знать нельзя.

— В общем это близко к истине и пророчеству. У кого не пойдёт кругом голова от успехов — тот и уцелеет. Это мне напоминает испытание на скромность, которое любил устраивать один учитель: он сначала хвалил ученика до невозможности, а потом спрашивал, хорошо ли тот постиг его науку и если ученик говорил, что хорошо, то выгонял под любым другим предлогом и брал другого.

Они стояли и болтали ещё долго, пока солнце не село почти окончательно. Хоншед посмотрел на Дэанева и неожиданно сказал:

— Если бы кто-нибудь из писателей видел все наши приключения от начала и до конца, то мог бы написать большую книгу, которую многие, наверно, захотели бы прочитать.

А потом немного подумал и неожиданно мрачно добавил:

— А на этом самом месте он написал бы что-то вроде: они стояли и думали и о своём, и об их общем будущем и никто из них не знал, что больше они не увидят ни этого места, ни друг друга.

— Когда встретишь этого писателя — покажи ему свои мечи, чтобы он не писал разных глупостей. Пошли в убежище ночевать и завтра утром уже надо ехать домой.

***

Самая большая неожиданность ждала Дэанева на обратном пути, когда половина расстояния до столицы была уже пройдена и они уже собрались уезжать из ночлежки, как к Дэаневу подбежал хозяин и передал, что один сидевший к ним спиной господин хочет с ним поговорить. Можно было сделать вид, что ничего не слышал или сказать, что нет времени, но это могло бы показаться странным или подозрительным, а это было сейчас совсем ни к чему.

Вежливость иногда может заменить оружие, особенно когда неизвестно, с кем имеешь дело, а тем более в своём родном королевстве. Дэанев с Хоншедом не спеша прошли к столу и сели напротив незнакомого господина в глубоко надвинутом на голову капюшоне. Господин посмотрел на них и снял капюшон. Вот такой поворот предвидеть было трудно, скорее даже почти невозможно…

— Привет, папа, никак не ожидал встретить тебя здесь. — от неожиданности Дэанев даже не смог удивиться и говорил как будто встретил своего папу где-то в редко посещаемом месте дворца.

— Правильно, я должен был тебе показать, что до меня тебе всё ещё далеко, несмотря на все твои подвиги.

— Как видишь я жив и почти не пострадал. Если бы я не опасался за жизнь Шода, то вернулся бы гораздо раньше.

— С чего это у тебя такие нездоровые подозрения?

— Я подозревал, что ты можешь для вида простить Шода, а когда мы вернёмся, то приказать его убить.

— И навсегда испортить отношения со старшим сыном. Такую глупость я и сам не сделаю и вообще не допущу, чтобы сделали. Так что твой друг может заходить и присоединяться.

— Мой друг сидит рядом со мной. Не так давно ты даже не удосужился на него посмотреть перед тем, как вынести приговор.

Король повернул голову и внимательно посмотрел на Хоншеда. Только сейчас он понял, насколько опасное складывается положение, в котором они все оказались. Если Хоншеду сейчас в голову стукнет, что ему угрожает опасность, то он успеет убить меня прежде чем хоть кто-то успеет пошевелиться, но это испортит его отношения с Дэаневом. Если Хоншед решит, что его сейчас собираются схватить, он начнёт сопротивляться и Дэанев станет на его сторону — это испортит мои отношения с ним. Хоть бы Шинхар с Агхабом никаких глупостей не наделали, впрочем это поправимо.

— Я с вашего позволения приглашу за наш стол моих советников, чтобы мы уже были все в сборе. Никто не возражает?

Никто не возражал и за стол уселись оба советника. Всё, теперь у меня все под наблюдением и я могу спокойно продолжать.

— Иногда королю приходится принимать крайне трудные решения и я принял бы точно такое же решение даже если бы увидел твоего друга. Но сейчас я вижу, что тебе очень не хватало старшего брата, раз ты так привязался к своему новому другу.

— Кстати о друзьях. Я за время путешествия нашел себе несколько хороших друзей и хотел бы пристроить их ко двору в качестве своих советников. У тебя же советники есть.

— Ещё пара сотен человек во дворец не поместится, но я постараюсь решить этот вопрос. Они же могут жить в городе, а на службу являться во дворец, когда тебе понадобятся.

— Вообще-то их не наберётся и десяти… или наберётся… я не пересчитывал. Думаешь жить в городе лучше?

— Жить в городе безопаснее. Ладно, это мелкое дело, а для твоего большого друга у меня есть ещё одно дело, причём важное. По нашему возвращению будет суд над ним, где он подтвердит свою невиновность и с него снимут все обвинения. Да, суд будет и не спорь. За время твоего отсутствия в королевстве навели порядок.

Дэанев посмотрел по сторонам и захихикал. Напротив него сидел король и два советника — олицетворение государства, а сбоку сидел Хоншед — бывший государственный преступник.

— Пап, а если бы мы сюда не заехали? Где бы ты меня тогда встретил? Мы же могли поехать другой дорогой.

— Вы и так почти мимо нас проскочили. Я вас пытался ещё на постоялом дворе встретить, но вы там не появились.

— Мы там появились, но когда увидели толпу незнакомых людей, то решили скрыться побыстрее и потише. — влез Хоншед.

— И заставил нас гнать досюда. Тебе хоть стыдно? Заставил гоняться за собой короля и двух советников.

— Ладно, а почему вы решили нас встретить? Меня и Шод неплохо охраняет. Или ещё что-то произошло, о чём мы не знаем?

— Я решил, что будет лучше, если я вас встречу и под охраной мы отправимся домой, а то на этом пророчестве все помешались.

— На том, которое мы вчера с Шодом разгадали? Про мир, власть, смерть и короля из мира мёртвых? Это?

— Да, вот приедем и расскажешь, до чего вы там додумались. Нам пора отправляться, чтобы к вечеру быть дома. Я не хочу, чтобы под конец случилась какая-нибудь пакость. Тем более, что у тебя скоро день рождения и надо ещё успеть пригласить на него твоих новых друзей, а живут они все далековато.

До столицы добрались очень быстро и совершенно без приключений. Иногда казалось, что стражников по дороге встречалось больше, чем деревьев, но Агхаб считал, что безопасность лишней не бывает и покушение легче предотвратить, чем за него ответить.

Суд действительно состоялся, причём в день приезда несмотря на позднее время, но это была чистейшая видимость суда: обвинитель выдвинул обвинения, защитник все их разгромил, а судья вынес оправдательный приговор. Больше Хоншеду ничего со стороны закона и королевской власти не грозило.

Оставались ещё дела мелкие, но приятные, вроде подготовки ко дню рождения, но по сравнению с пережитыми событиями это всё были мелочи, скорее поднимающие настроение, чем омрачающие. Год подходил к осени, а гулять при плохой погоде не любил ни Дэанев, ни Хоншед. Надо было порыться в хранилище тайн, напрячь придворных учёных и тщательно подготовиться к подвигам нового путешествия весной и летом следующего года.

Даже великие герои нуждаются в отдыхе, но отдых это не безделье, а смена занятия. Для того, чтобы свершился подвиг нужен герой, но ни один герой не может только совершать подвиги.

***

— Фонарь давай, ничего не вижу. Сюда свети, вот сюда, вижу, нашли наконец-то. Робот где?

— Следом ползёт, а может так прочитаем?

— Я эти буквы уже не помню. Судя по всем признакам этому сооружению уже двадцать шесть или двадцать семь тысяч лет.

— Сканер показывает двадцать семь тысяч сто лет с момента постройки. Это то, что я думаю или как?

— Оно самое, если ещё надпись та, что я думаю.

— Робот показывает дату постройки семь тысяч пятисотый год или чуть меньше, погоди, семь тысяч четыреста восьмидесятый. Точнее определить не получится.

— А точнее и не надо. Что там написано?

— Моему лучшему другу и величайшему учителю, покинувшему своего короля чуть раньше, чем хотелось бы. Пусть в новой жизни твои приключения и подвиги продолжатся вместе со мной. Надеюсь в ней мы встретимся снова. До скорой встречи, Хоншед!

— Посмотри другие надписи, я уже знаю, кто под ними захоронен. И запусти глубинный сканер, чтобы обследовал стены — внутри должны быть редчайшие музейные ценности. Ты хоть понял, как нам повезло? Мы нашли место захоронения живой легенды!

— Да помню я! За кого ты меня считаешь? Я просто поверить не могу в такое счастье: королевский склеп да ещё и с приближенными найти, да ещё и нетронутый.

— Могила самого Хоншеда… Таких, как он, в истории было штук пять, если не меньше. Он был один из тех, кто помог передать сообщение из первого королевства во время катастрофы. Ты только представь: первым был Дгашхок, вторым — Хоншед, третьим… ну неважно. Он был вторым, который смог принять сигнал о помощи, когда о хронокинетике ещё никто толком не слышал. Ты понимаешь?

— А Дгашхок от кого тогда принял?

— Да не в этом дело! Ты только представь, когда тридцать тысяч лет назад кто-то смог увидеть в будущем катастрофу ещё не владея научной хронокинетикой. Это же всё сделать наугад и по наитию! Да ещё и не только увидеть, а ещё и послать в будущее сигнал о помощи, когда наше настоящее ещё было отстоявшим на десятки тысяч лет будущим. Чтобы кто-то в будущем принял этот сигнал, связался с другими более древними цивилизациями, владеющими хронокинетикой, и чтобы те передали из будущего сигнал обратно в их настоящее.

— Ну логично, а что удивительного?

— А то, что без промежуточных точек повтора сигнал бы не дошел, а растворился в разветвлениях пространства событий во времени. И эта планета была бы уже десятки тысяч лет мертва, если бы не вмешательство тридцати, да нет, тридцати пяти тысячелетней давности. Согласно летописям тогда была остановлена эпидемия чумы и было прекращено форсированное развитие цивилизации.

— А как же первое заселение?

— Первое заселение было ещё в доисторические времена. А когда началась катастрофа пришлось посылать сигнал через время и надо было, чтобы хоть кто-то в будущем его принял да ещё и ответил. И если бы кто-то живой его не принял, то нашли бы мы, может быть, керамический или каменный знак на глубине сколько-то метров, если вообще нашли бы.

— Осторожнее иди — ловушки могут быть. Да, отправить письмо в будущее просто, вот только получить его там — проблема. Это же надо, чтобы кто-то нашел, прочитал…

— И не забыл. Поэтому обращались не к зрению, а к сознанию и путь во времени замкнулся положительной обратной связью. У тебя кожа нигде не чешется?

— Нет, а что, похоже на заражение?

— Да защита справится, только надо не забыть про дубликатор сознания, а то подохнем и будет обидно. У меня и так уже ни одной родной части тела, наверно, не осталось: то взрывы, то радиация, то заражение, то пополам меня перерезало плитой. Хорошо, что прибор успел сработать, а то был бы я уже мёртвый, совсем мёртвый.

— Раньше перенос сознания из тела в тело считался чудом или магией. Переселение души в другое тело считалось религией.

— Некромагов ещё вспомни эпохи Хоншеда. Ты только представь, как жили люди в ту эпоху, когда из лечения только пиявки, клизма и примочки, а если не помогло — значит судьба такая. Из транспорта только ездовая живность, а из оружия только холодное. И этому Хоншеду вместе с тогда ещё молодым принцем удалось совершить вдвоём такое великое путешествие по самым опасным областям материка. Его не взяла ни чума, ни радиация, ни магнитношумовое поле, ни инфразвук, ни вулканические газы, ни… Как эти волны у телепатов называются? Что излучаются мозгом и поглощаются средой.

— Мммм… не помню.

— Ну и неважно. Ни эти, пусть будут, психогенные излучения, ни прочая жуть, оставшаяся после катастрофы. И он с другом прошел через это всё и выжил, друг, кстати, тоже. Они вдвоём совершили немыслимый по тем временам подвиг, хотя даже не знали ради чего они его совершают. Они услышали зов ниоткуда и пошли за ним.

— Да, смелые были ребята. Это не сейчас между звёздами летать на полном автопилоте. Я уже про обыкновенное передвижение не говорю — перелёт своим транспортом в любую точку.

— Ну Дгашхок был не меньшим героем. Вот имена были — язык сломаешь. Но Хоншед связал две эпохи в тяжелейшие времена. Собственно, после него уже всё вошло в нужную колею и нужно было только повторять за предшественниками.

— Ты хотел бы оказаться на его месте?

— Хоншеда или Дгашхока? Нет, у Хоншеда жизнь была завлекательнее. Дгашхок ещё толком не знал на что идёт, а вот Хоншед знал. Там робот копирование предметов закончил?

— Да, вот полный комплект захоронения: оружие, доспехи, керамические таблички, свитки и прочее. Смотри, какие мечи!

— Сейчас, секунду, хоть в руках подержу. Сталь прямо просится в руки, так и звенит. Ну что, гадёныши, подходите! Да, вот бы встретиться с ним живым в его времени. Вот это было бы здорово! А ещё лучше оказаться на его месте. Какие сейчас могут быть приключения и открытия? Одна тягомотина, а не подвиги.

— Да я бы и просто от встречи с ним не отказался, кстати, мы же сканирование провели, так что после реконструкции увидим какой он был в каком возрасте, особенно в молодости.

— Ну хотя бы… Только представь себе этот мир десятки тысяч лет назад без всей современной цивилизации, пустынный, почти не населённый, полный опасностей, тайн, открытий, чудес, скрытых знаний. Только представь! Закрой глаза и представь. Когда из оружия только сталь в руках. Когда ты можешь умереть от чего угодно и за каждый день жизни надо бороться. Когда каждый день жизни — поединок со смертью.

— Сильно не увлекайся — ловушку зацепишь. Полетели докладывать о находке. Жалко, что я не могу так видеть прошлое, как ты, хотя надо будет попробовать — может получится…